Лента: Политика

Майкл Хадсон – самый лучший экономист в мире. Я мог бы сказать, что он единственный экономист в мире. Почти все остальные – неолибералы, они не экономисты, а «подсадные утки» финансовых интересов.

Если вы не слышали о Майкле Хадсоне, это всего лишь говорит о силе Матрицы. Хадсон должен был бы получить несколько нобелевских премий по экономике, но ни одной никогда не получит.

Хадсон не намеревался быть экономистом. В Чикагском университете, где был ведущий факультет экономики, Хадсон изучал музыку и историю культуры. Он отправился в Нью-Йорк работать в издательском деле. Он полагал, что сможет начать своё дело, когда ему передали права на рукописи и архивы Джорджа Лукакса и Льва Троцкого, но издательства не заинтересовались работой двух марксистов – евреев, оказавших значительное влияние на двадцатый век.

Дружеские отношения связали Хадсона с бывшим экономистом «Дженерал Электрик», который преподал ему урок о прохождении денежных потоков через экономическую систему и объяснил, как развиваются кризисы, когда долги перерастают экономику. Зацепившись за эту тему, Хадсон поступил в аспирантуру по экономике в Нью-Йоркский университет и устроился на работу в финансовом секторе делать расчёты того, как сбережения перерабатываются в новые займы под залог недвижимости.

Работа обучила Хадсона экономике лучше аспирантуры. На Уолл Стрит он узнал, как банковское кредитование взвинчивает цены на землю, в свою очередь увеличивая платежи по процентам финансовому сектору. Чем больше банки выдают кредитов, тем выше поднимаются цены на недвижимость, тем самым содействуя выдаче все большего числа банковских кредитов. По мере роста обслуживания долга по ипотечным кредитам, все большая часть семейного дохода и арендной платы за недвижимость выплачивается финансовому сектору. Когда дисбаланс становится слишком велик, пузырь лопается. Несмотря на свою важность, анализ арендной платы на землю и оценка стоимости недвижимости не был частью его диссертации.

Затем Хадсон работал на банк «Чейз Манхэттэн», где он использовал данные об экспортных доходах южноамериканских стран, чтобы рассчитать, сколько эти страны в состоянии выплачивать банкам США для обслуживания своей задолженности. Хадсон выяснил, что подобно тому как ипотечные кредиторы рассматривают доход от аренды собственности в виде потока денег, который можно переключить на уплату процентов, международные банки рассматривают экспортные доходы зарубежных стран как доходы , которые можно использовать для уплаты процентов по зарубежным займам. Хадсон понял, что целью кредиторов является захват всей экономической прибыли страны для обслуживания долговых платежей.

Вскоре американские кредиторы и МВФ предоставляли странам, находящимся в долгах, деньги для уплаты процентов. Это привело к тому, что зарубежные долги стран возросли на сложный процент. Хадсон предсказал, что задолжавшие страны не смогут оплачивать свои долги, неприятный прогноз, который подтвердился, когда Мексика объявила о своей неспособности платить. Этот кризис был разрешён с помощью «облигаций Брейди», названных по имени министра финансов США, но когда в 2008 году в США грянул ипотечный кризис, как и предсказывал Хадсон, ничего не было сделано для американских домовладельцев. Если вы не мегабанк, ваши проблемы не в фокусе экономической политики США.

«Чейз Манхэттэн» вслед за этим дал поручение Хадсону разработать формат финансовой отчетности для анализа баланса платежей нефтяной промышленности США. Здесь Хадсон извлёк ещё один урок о разнице между официальной статистикой и реальностью. Используя трансфертное ценообразование,* нефтяным компаниям удавалось избегать налоговых платежей, создавая иллюзию нулевых прибылей. Аффилированные лица нефтяной компании в местах ухода от налогообложения покупают нефть у производителей по низким ценам. Под этими флагами «удобных» мест нефть потом продаётся западным нефтеперерабатывающим заводам по ценам, отмаркированным, чтобы исключить прибыли. Прибыли фиксируются аффилированными лицами нефтяных компаний в неналоговых юрисдикциях (налоговые органы до некоторой степени раскололи схему уклонения от налогов, использующую трансфертное ценообразование).

Следующим заданием Хадсона была оценка суммы денег от криминальной деятельности, уходящих в секретную банковскую систему Швейцарии. В этом расследовании, последнем для «Чейз», Хадсон обнаружил, что под управлением Госдепартамента США «Чейз» и другие большие банки учредили банки на Карибах с целью привлечения в долларовые вклады денег наркодилеров для поддержки курса доллара (поднимая спрос на доллар у криминальных лиц), чтобы сбалансировать или частично покрыть отток долларов на военные операции Вашингтона за рубежом. Если бы доллары уходили из США, а спрос не возрастал для поглощения большего притока долларов, то падал бы обменный курс доллара, тем самым угрожая основе власти США. Обеспечивая оффшорные банки, в которые криминал мог класть на депозит нелегальные доллары, правительство США поддерживало обменный курс доллара.

Хадсон обнаружил, что баланс платежного дефицита США, источник давления на стоимость доллара, по своей природе был исключительно военного характера. Казначейство США и Госдепартамент поддерживали «карибский рай» для нелегальных прибылей, чтобы компенсировать негативное воздействие на платёжный баланс США от военных операций за рубежом. Другими словами, если преступность можно использовать в поддержку доллара США, то правительство США двумя руками за преступность.

Когда дело дошло до экономики ситуации, экономическая теория ни разу не помогла. Ни внешнеторговые потоки, ни прямые инвестиции не были важны для определения валютного курса. Важными были только «ошибки и упущения», что, как узнал Хадсон, было эвфемизмом «горячих» ликвидных денег наркодилеров и правительственных чиновников, присваивавших доходы от экспорта их стран.

Проблема для американцев состоит в том, что обе политические партии рассматривают потребности американского народа как досадную обязанность и как препятствие на пути прибылей военно-промышленного комплекса и организаций, связанных с обеспечением национальной безопасности, Уолл Стрит и мегабанков и мировой гегемонии Вашингтона. Правительство в Вашингтоне представляет могущественные группы интересов, а не американских граждан. Вот почему двадцать первый век заключается в атаке на конституционную защиту граждан, чтобы убрать граждан с пути удовлетворения потребностей Империи и её выгодоприобретателей.

Хадсон понял, что экономическая теория в действительности является средством для ограбления людей второго сорта. Теория международной торговли заключает, что страны могут обслуживать огромные долги, просто понижая заработную плату внутри страны, чтобы платить кредиторам. Именно эта политика сейчас применяется к Греции, и именно она легла в основу программ МВФ по структурной перестройке и режиму строгой экономии, навязываемых странам-должникам, по сути, являясь формой грабежа, при которой национальные ресурсы переходят к иностранным кредиторам.

Хадсон узнал, что монетарная теория интересуется только зарплатами и потребительскими ценами, а не с инфляцией цен на имущество, такое как недвижимость и акции. Он увидел, что экономическая теория служит прикрытием поляризации мировой экономики между богатыми и бедными. Перспективы глобализма – это миф. Даже левые и марксистские экономисты думают об эксплуатации в понятиях заработной платы и не сознают, что основным инструментом эксплуатации является извлечение ценности финансовой системой в виде уплаты процентов.

Пренебрежение экономической теории долгами как к инструменту эксплуатации побудило Хадсона заглянуть в историю того, как более ранние цивилизации управлялись с ростом долгов. Его исследование было настолько новаторским, что гарвардский университет назначил его научным сотрудником для изучения экономической теории Вавилона в музее Пиболди.

Между тем его стремились заполучить финансовые компании. Его наняли для расчёта количества лет, в течение которых Аргентина, Бразилия и Мексика смогут оплачивать крайне высокие процентные ставки по своим денежным обязательствам. На основе работы Хадсона фонд Скаддера в 1990 году добился второго самого высокого коэффициента возврата долгов в мире.

Исследования проблем нашего времени заставили Хадсона углубиться в историю экономической мысли. Он узнал, что экономисты восемнадцатого и девятнадцатого веков понимали губительную силу долга значительно лучше, чем нынешние неолиберальные экономисты, которые, по сути, пренебрегают им, чтобы лучше угодить интересам финансового сектора.

Хадсон показывает, что западные экономики подверглись хищнической «финансилизации», чтобы жертвовать общественными интересами в пользу интересов финансового сектора. Вот почему экономика уже не работает на обыкновенных людей. Финансовая система более не продуктивна. Она стала паразитом на теле экономики. Хадсон рассказывает эту историю в его недавней книге «Убивая Хозяина» (2015 г.)

Читатели часто спрашивают меня, как они могут изучить экономику. Мой ответ – проведите много часов за книгой Хадсона. Сначала один или два раза прочитайте всю книгу, чтобы понять идею, которую она охватывает. Затем изучите её внимательно раздел за разделом. Когда вы поймёте книгу, вы поймёте экономику лучше, чем любой нобелевский лауреат по экономике.

Рассматривайте эту статью как введение в книгу. Я напишу о ней ещё, как позволят время и текущие события. По моему мнению, многие текущие события нельзя понять без учёта хадсоновского объяснения «финансиализации» западной экономики. Действительно, поскольку большая часть российских и китайских экономистов сами обучались неолиберальной экономике, эти две страны могут последовать по тому же нисходящему пути, что и Запад.

Если вы соедините анализ «финансиализации», выполненный Хадсоном, вместе с моим анализом отрицательного воздействия вывода работ в оффшорные зоны, вы поймёте, что нынешний экономический путь развития западного мира – это дорога, ведущая к гибели.


Пол Крейг Робертс
Источник: "ПолиСМИ "
Оригинал публикации: "Why Michael Hudson is the World’s Best Economist "

* – внутренняя цена, по которой ведётся учёт передачи нефти или нефтепродуктов от одной компании другой в рамках одной группы компаний.