Лента: Политика

Москва не желает делить террористов на «наших» и «не наших»

Появление российских ВВС в Сирии в составе авиаполка и служб сопровождения в корне изменило ситуацию в регионе. Ожидать чего-то иного в принципе было можно: внешние наблюдатели, судя по всему, полагали, что Москва там будет действовать по советскому сценарию.

То есть обвинив Запад во всех грехах, развернет громоздкую военную машину, которую можно достаточно просто атаковать при скрытой (или открытой) поддержке исламистов, вроде той, которую в настоящее время требует им оказать сенатор Маккейн. Любопытно, поставит ли Запад современные ПЗРК группировкам террористов после всего, что было между ними со времени мегатеракта 11 сентября. Поскольку то, что обстреливать они будут любые самолеты, вертолеты и беспилотники, начиная с американских, более чем ясно. Да и без ответа такие действия Россия не оставит.

Откуда у хлопцев сирийская грусть?

В отличие от всех прогнозов Россия действовала скрытно, быстро и эффективно. Чего в принципе можно было ожидать, анализируя ее действия в Осетии и Крыму. Она была чрезвычайно вежлива и конструктивна, но твердо предложила всем желающим либо сотрудничать на ее условиях, либо уйти с дороги и не мешать ей воевать с террористическими группировками там и таким способом, как она полагала необходимым. При этом легитимность ее действий в Сирии правительством Асада была обеспечена. И добавим: в случае принятия соответствующего решения российским руководством руки у него развязаны для военных действий в Ираке, поскольку правительство этой страны Россию к таким действиям пригласило. Благо, центр в Багдаде, призванный координировать контртеррористические действия Ирака, Сирии, Ирана и России, создан.

Последнее – пощечина для президента Обамы, неповоротливая коалиция которого из 62 членов более года действует в иракском небе без сколь бы то ни было значительных успехов. Что отчасти объясняет его предсказания провала российских действий в Сирии, притом что Путин в отношении Соединенных Штатов и самого Обамы высказывается куда корректнее. С наземной поддержкой в лице сирийской армии, подразделений курдов и друзов, шиитских отрядов и иранцев, а в Ираке, если «Исламское государство» (ИГ) придется добивать там, – армии Ирака, иранцев и местных курдов и шиитов российские ВВС эффективнее ВВС США и их союзников на два порядка. Однако, в конце концов, американцам наладить необходимые связи никто за исключением созданной ими самими путаницы в целях, задачах и союзниках не мешал.

При этом линия связи между Пентагоном и российским Министерством обороны, не поддерживавшими контактов на протяжении длительного времени по инициативе США, открыта и успешно действует. Аналогичная линия связи между Россией и Израилем также действует. Проблем с общением с русскими для того, чтобы избежать столкновений в сирийском небе, у американцев и израильтян никаких. И военные, и политики это признают. Понятно, что у Израиля его опасения насчет возможности попадания современных вооружений в руки «Хезболлы» стоят на повестке дня и курирующий ее иранский Корпус стражей исламской революции остается его врагом номер один. Но ИГ, «Джабхат ан-Нусра», «Братья-мусульмане» и прочие радикальные суннитские исламистские группировки для него ничуть не менее опасны, по крайней мере если учитывать опыт его противостояния с ХАМАС.

Для Турции сюрпризом оказался сам факт действий в Сирии в выбранном Россией стиле после недавнего визита в Москву президента Эрдогана на открытие Соборной мечети. Саудовцы оказались сильно обескуражены тем, что диалог с ними отечественного МИДа по ситуации в Сирии и их «щедрые» предложения оказались не более чем прелюдией к удару по поддерживаемым ими исламистам российских ВВС. Что думали и думают о происходящем в Катаре, судить трудно, поскольку антироссийская риторика в контролируемых Дохой СМИ – фактор постоянный. Благо, Катар, финансируя «Имарат Кавказ», непосредственно резонансных терактов в России в отличие от Саудовской Аравии пока не организовывал, возможно, введя это ограничение после ликвидации на его территории Яндарбиева.

Показательно появившееся на сайте турецкого МИДа «заявление семи», требующее ухода России из Сирии. Во-первых, составом подписантов. Во-вторых, самим фактом того, что этот документ обнародовали именно турки, притом что все страны, обозначенные в этой бумаге, имеют собственные Министерства иностранных дел, у каждого из которых есть собственный сайт. Предполагать, что Соединенные Штаты, Великобритания, Германия, Франция, Катар и Саудовская Аравия внезапно решили передоверить внешнеполитические функции Турции, в высшей степени странно, скорее всего мы имеем санкционированный высшим турецким руководством «слив» соответствующего документа, не исключено, что в сыром виде. Что само по себе не может означать ничего, кроме стремления Турции подстегнуть развитие событий в нужном для нее направлении.

Что до состава стран, перечисленных в качестве авторов заявления, тройка «регионалов» – заказчики гражданской войны в Сирии и свержения Асада. Тройка западных «киллеров» – государства, политическая элита которых давно куплена салафитским тандемом, чьи ВВС (за нежеланием тех после Афганистана и Ирака использовать ВС в целом) они используют для перекройки Ближнего Востока и расправы над своими соперниками: авторитарными светскими лидерами, будь то Муамар Каддафи, Саддам Хусейн или Башар Асад (в последнем случае без особых результатов). Появление в этом списке Германии с ее традиционно нейтральной в отношении ближневосточных авантюр «арабской весны» политикой может быть следствием договоренности о приостановке потока беженцев, направляемых в эту страну Турцией при финансовой поддержке катарских и саудовских фондов либо очередным свидетельством того удивительного влияния, которое оказывает на канцлера Меркель президент Обама.

Русские успели

Рассмотрим некоторые аспекты сирийской политики России и возможные последствия этой политики, опираясь на материалы, подготовленные для Института Ближнего Востока Ю. Б. Щегловиным. Характерны отклики зарубежных СМИ в отношении результатов первых авиаударов российских ВВС по позициям ИГ и других террористических групп в Сирии. Причем понятно, что их начало открыло новую фазу дипломатической борьбы между Россией и Западом. Первый раунд уже состоялся во время заседания Генеральной Ассамблеи ООН и в процессе переговоров российского и американского президентов. Его выиграла Москва. Тем жестче будет второй раунд, что видно невооруженным глазом. Хотя не слишком понятно, как США и их союзникам перевести многолетний кровопролитный «крестовый поход против международного терроризма» на привычные для западного истеблишмента рельсы геополитического противостояния с новой реинкарнацией «империи зла», в которую Россию пытаются превратить с начала кризиса на Украине.

Главный мотив всех западных публикаций – российская авиация бомбит неигиловские цели. Это отчасти справедливо – удары под Хомсом были нанесены по просаудовским и протурецким группам. Они развернулись с идлибского плацдарма на этот город, осознав, что после прихода русских в Латакию направление на нее становится бесперспективным. Но это не означает, что в районе нет сторонников ИГ: они несколько раз пытались выдвинуться к Хомсу из-под Пальмиры, проводя отвлекающие удары, чтобы остановить наступление сил Дамаска на этот город. Ущерб от первых авианалетов российских ВВС противники Асада понесли более чем ощутимый, откуда «озабоченность» госсекретаря Керри и истерика саудовского руководства – от министра иностранных дел до постоянного представителя Саудовской Аравии при ООН включительно. Эта реакция показательна: Москва разрушает с трудом созданный Эр-Риядом конгломерат исламистских группировок. Российские пилоты в отличие от сирийцев не преследуют группы в 20–30 боевиков, а бьют по подземным тоннелям, штабам, арсеналам и заводам по производству заминированных автомашин. Так, с 30 сентября на 1 октября авиация России наносила удары по штабам и укрепленным пунктам исламистов в Идлибе, на территории, контролируемой просаудовскими группировками «Джейш аль-фатх».

Жизнеспособность сирийской армии давало превосходство в воздухе. Оно позволило правительственным силам при дефиците личного состава сопротивляться исламистским группировкам. Отсюда бесконечные требования «друзей Сирии» в лице Турции и аравийских монархий объявить над Сирией бесполетную зону. После захвата ряда ключевых баз ВВС и выхода большинства самолетов из строя противники Асада смогли перехватить инициативу, но ненадолго. Поскольку российские ВВС в отличие от «коалиционных» сил действуют в контакте с сирийской армией, они имеют актуальную развединформацию и возможность размещать авианаводчиков на передовых рубежах противостояния. Что касается использования авиации не только против ИГ, она применяется там, где надо восстановить линию фронта, независимо от того, как исламисты себя называют. Цель – стабилизировать ситуацию на критических направлениях и развернуть контрнаступление.

Это будет всячески принижаться и обыгрываться на Западе, но в основном через СМИ. Выражать озабоченность публично на официальном уровне, что бомбят «не тех» исламистов, смешно. «Джабхат ан-Нусру» из черного списка террористических групп Госдепартамента США никто не убирал. Озабоченность американцев вызывает факт бомбежки исламистских групп, которые они негласно используют в своих целях. Это прежде всего «Ахрар аш-Шам» и «Джунуд аш-Шам». В этой связи муссируется тема «пострадавших мирных жителей», хотя подтвердить ее документально никто не может. Отметим, что задачей-максимум в Сирии на сегодня является стабилизация фронта и создание оптимальных условий для наступления армии Асада и курдов на Ракку. Взятие сирийской столицы ИГ, через которую идет контрабандная нефть в Турцию, приведет к угасанию боевой активности ИГ в Сирии и Ираке. Оно важнее, чем выбивание боевиков из палестинского лагеря Ярмук или зачистки Алеппо.

Проект «антиАсад» сдулся

США полагают, что за действиями России стоит желание заявить о себе как о глобальном игроке, выйти из-под режима санкций и дезавуировать украинскую тему или ее заморозить. На самом деле, кроме защиты национальных интересов, этот шаг был обусловлен наглядной демонстрацией начала конца монополярного мира, который сложился после распада СССР. Причем в саудовско-иранском противостоянии российская политика сделала серьезный шаг в сторону Ирана. Мечты лоббистов аравийских монархий о сближении с ними России и идеи о саудовских инвестициях, судя по всему, останутся мечтами. При этом Москва заметно продвинулась в завоевании симпатий западной публики, которая предпочитает политиков, готовых поступать эффективно и неполиткорректно. Действия России в Сирии ей понятны. Впрочем, тем жестче будет реакция официальных Вашингтона и Брюсселя, так как речь идет не столько о Сирии, сколько о новой модели принятия решений на мировом уровне.

Инициативы России в отношении активизации борьбы с ИГ породили у ряда политологов опасения о возможности экспансии ИГ в России. Схема: в отместку за российскую позицию по Сирии ИГ развернет в России террористическую войну. Понятно, что позиция Москвы по Сирии озаботила Саудовскую Аравию, Катар и Турцию как спонсоров «сирийского сопротивления», его радикализации и исламизации. Это произошло потому, что европейцы и американцы закрыли на это глаза и заняли нейтральную позицию. Эр-Рияд и Доха насаждали в Сирии джихадизм, используя неограниченные финансовые вливания и материально-техническое снабжение. Это позволило им насытить сопротивление Асаду иностранными «добровольцами» и создать противовес правительственным силам для минимизации влияния Ирана в Сирии и Ливане. Если бы не их спонсирование исламистов, сирийский конфликт быстро миновал бы острую стадию, хотя минно-взрывная война и негативный настрой суннитского населения в отношении правительства остались бы.

Насколько можно судить, проект президента Путина, который он схематично представил в ООН, заключается в сохранении присутствия официального Дамаска на политическом поле страны как единственной гарантии от ее превращения в «несостоявшееся государство». После того как противники Асада и их спонсоры осознают патовость ситуации, можно будет переходить к инкорпорации суннитской элиты в экономическую и политическую жизнь Сирии, как в свое время произошло с чеченской элитой в России. Понятно, что в Чечне не было межконфессионального противостояния. В Сирии оно есть, но то, что инкорпорация суннитов возможна, доказывает опыт государственного аппарата Асада-старшего, который создал жизнеспособную систему управления и распределения благ. Как будет проходить эта инкорпорация – с младшим Асадом во главе или нет, не столь важно. О чем свидетельствуют его собственные слова.

В Саудовской Аравии этого понимать не хотят. Там призывают к немедленному уходу Асада. На фоне провала усилий по срыву иранской ядерной сделки и безрезультатных действий в Йемене лишь успех в Сирии может поддержать статус Саудовской Аравии как региональной державы. Но королевство не может финансировать боевиков для йеменского, сирийского и иракского фронтов бесконечно. Его бюджет в условиях кризиса цен на нефть испытывает проблемы. При сохранении динамики трат золотовалютного запаса королевства на глобальные проекты его хватит на два-три года. Примерно через год в Эр-Рияде начнут чувствовать прессинг в регионе со стороны Ирана в силу роста финансовых возможностей Тегерана по мере ослабления санкций. Так что Саудовская Аравия и Катар в среднесрочной перспективе вряд ли будут иметь достаточно сил и средств для того, чтобы организовать масштабный джихадизм на Северном Кавказе. Проплатить резонансные теракты они смогут, но поднять смуту масштабов 90-х – нет. Да и ситуация в северокавказских республиках поменялась. В частности, у Чечни есть опыт войны на своей территории, повторять который никто не хочет. Так что говорить об экспансии ИГ или «Джабхат ан-Нусры» на Северный Кавказ можно только в теории.

Кроме того, российское военное присутствие в Сирии «связывает» силы джихадистов на ее территории. При продолжении боевых действий и сохранении устойчивости сирийского режима вероятность возникновения очагов джихада на Северном Кавказе минимизируется. Для этого отсутствует главное условие – деньги, поскольку финансовые потоки аравийских монархий направлены на Сирию, Ирак и Йемен, а катарские еще в Ливию и на Синай. Туда же идут редеющие потоки «добровольцев». Попытка перевести ИГ на самофинансирование в случае отсечения средств, получаемых от контрабанды нефти, зерна и муки, археологических артефактов, а также выкупа за заложников из Турции, обречена на провал. Понимание того, что без денег нет войны, недавно заставило США объявить о награде за информацию о каналах финансирования ИГ. Впрочем, это шаг более пропагандистский. Во-первых, им и так все известно (почему против турецких банков и фирм, сотрудничающих с ИГ, ими никаких действий не предпринимается, – особая тема), а во-вторых, спецслужбы платят агентам, а не людям «со стороны».

Коалиция коалиций

Любопытны процессы, происходящие после создания Россией, Сирией, Ираном и Ираком совместного Информационного центра в Багдаде для координации борьбы с ИГ. Решение об этом, по мнению США, создало «новую реальность», заставив постараться вникнуть в смысл планов Москвы. По мнению «Уолл-стрит джорнэл»: «Пакт в области безопасности четырех стран... застал врасплох должностных лиц США, которые признались, что едва понимают долгосрочную стратегию РФ в регионе». Было отмечено, что госсекретарь Керри оставил открытой возможность координации, если не взаимодействия Белого дома и Кремля в борьбе с ИГ. На деле создание центра, который западная пресса назвала совместным генеральным штабом четырех стран, означает, что в Багдаде есть «офицеры по связи», которые проводят мониторинг ситуации на фронтах Сирии и Ирака и докладывают совместные рекомендации в свои столицы. Цель этого центра, помимо обмена информацией, политическая. Недаром о его создании официально объявлено накануне программного выступления российского президента на Генеральной Ассамблее ООН.

Российский президент в ООН обозначил возможность создания альтернативной коалиции по борьбе с ИГ накануне встречи с президентом США, «застолбив» участие в этом союзе тех, кому в этом Вашингтоном ранее было отказано, прежде всего Ирану и Сирии. При этом взаимодействие США с Ираном осуществляется, как было в ходе переброски иранского оружия транспортными самолетами США из Эрбиля в анклав Кобани. Москва предложила легализовать этот процесс и сделать его юридически закрепленным, но Вашингтон не смог пойти на этот шаг. В том числе потому, что это вызвало бы обострение отношений США с аравийскими монархиями, главным образом с Эр-Риядом. То же касается Дамаска. Наиболее оптимистичным итогом российско-американских консультаций могло бы стать разделение зон ответственности коалиций и создание контактов с целью исключения случайных ударов друг по другу и общей координации действий. Более реалистичным – когда каждая из коалиций будет действовать по своему усмотрению, выставляя «красные флажки» и координируя свою деятельность друг с другом по факту.

Отметим в завершение, что действия ВВС России в Сирии и дипломатический прорыв в Ираке, помимо прочего, позволили ей «вернуть лицо», потерянное в постсоветские времена. На Ближнем Востоке уважают лишь сильных и самостоятельных. Благо, Москва проявляет много большую осмотрительность, чем в старые времена, о чем говорит предложенный ею уровень координации с израильтянами и американцами, и соблюдает принятые в регионе правила игры куда лучше, чем Вашингтон. И это, несомненно, большой плюс. Несет ли эта ситуация риски для России? Разумеется. Но без ее вмешательства в Сирии в критический момент в том минимальном объеме, который мы наблюдаем, эти риски были бы куда больше. Что явно не учитывают критики действий отечественного руководства, особенно внутренние...

Евгений Сатановский, президент Института Ближнего Востока
Источник: "ВПК",