Лента: Политика

Философ и журналист Борис Межуев — о том, как Россия смогла выиграть дипломатическую партию, не пожертвовав ни одной фигурой

Думаю, каждый, кто смотрел или слушал прямую трансляцию из зала заседаний Генеральной Ассамблеи ООН, уже примерно понимал, что скажет российский президент, когда завершал свое выступление президент США.

Барак Обама импровизировал, говорил, не опираясь на письменный текст, и как будто был в ударе. И, увы, он никогда не звучал так неубедительно, никогда его аргументы не выглядели столь беспомощно. Можно было не сомневаться, что на каждое высказывание у Путина в запасе имелось возражение, и я уже предчувствовал ту интонацию, с какой это возражение будет озвучено российским лидером.

Асад — диктатор, говорил Обама, и его режим не имеет ничего общего с демократией, он исключает из политической жизни большое число граждан Сирии. Было понятно, что Путин с полным основанием укажет почтенной аудитории на то, к чему в итоге привели усилия США насильственно насадить демократию на Ближнем Востоке и в Северной Африке, чем обернулись интервенция в Ирак и бомбежки Ливии, в какой кромешный ад превратилась большая часть территории Сирии, какую цену заплатили за американскую авантюру государства Юга Европы.

Обама начал говорить что-то уже совсем невозможное о преимуществах демократии как государственного строя вообще — это было ниже всякой критики, поскольку, как всем известно, ни в одной из мусульманских стран, кроме, возможно, очень специфического строя в Иране и очень проблематичной конструкции в Турции, нет демократии. В Египте ее попытались установить при поддержке лично Обамы, и теперь об этом американцы стесняются вспоминать.

Конечно, можно абстрактно сравнивать асадовскую Сирию со Швейцарией или Норвегией, но только тонущую в потоках мигрантов Европу и раздираемый гражданской войной Ближний Восток это не спасет.

Путин говорил спокойно и уверенно, не рассчитывая на восторженный прием в этой аудитории, но понимая, что после последних военных инициатив России в регионе его слова точно не будут проигнорированы. С теми ценностями и принципами, которыми руководствуется Россия, придется считаться.

Россия впервые за долгое время не выглядела на международной арене жалобщиком на несправедливости равнодушного к ней миропорядка. Она выглядела справедливым и могущественным судией этого миропорядка, который был взвешен на весах истории, исчислен, признан слишком легким и разделен.

Почему США — лидер этого мира — за год не могли ничего сотворить с такой глобальной опасностью, какую представляет ИГИЛ? Да по очень простой причине: они ждали, что ИГИЛ сметет Асада, после чего США с кучей союзников сметут ИГИЛ.

Почему США начали делить приграничные с Россией страны, заставляя их совершить невозможный выбор — с Западом вы или с Востоком? Да потому что хотели осадить Россию, не дать ей возможности вернуться в большую политику, повторить свою первую сирийскую инициативу и утвердить свое присутствие в Средиземноморье. Хотели вывести Россию из состава команды глобальных игроков.

Не получилось.

Россия, обеспечив хрупкое перемирие в Донбассе, совершила смелый маневр и возглавила борьбу с ИГИЛ, пообещав Европе свою защиту, которую по своим корыстным соображениям не смогли предоставить американцы.

Американцы тянули время, ожидая трагической для Асада развязки гражданской войны. Эта пауза компрометировала США в глазах их союзников. Европейцы стали понимать, что Америка, даже при самом проевропейском из всех возможных президенте, не сможет защитить их от радикальных суннитов, отвернувшись от сомнительных партнеров в регионе. Израиль и Саудовская Аравия, напротив, не смогли простить Обаме, что он слишком близко к сердцу принимает европейские интересы и потому готов на сделки с их злейшими врагами.

Отсюда явный стратегический тупик обамовской Америки, которым и воспользовалась Россия.

В первый раз за последние 25 лет мы увидели сильную Россию, не страшащуюся делать, что она делает, и Америку, бессильно апеллирующую к как бы игнорируемым ценностям. Конечно, будем надеяться, что реальная дипломатия немного смикширует это противоборство «мягких сил», в котором Америка смотрелась более чем невыигрышно.

Будем рассчитывать, что, несмотря на острую пикировку лидеров государств, главы военных и дипломатических ведомств уже делают свое дело и обсуждают конкретный перечень мер, который позволит не допустить появления на Ближнем Востоке террористического халифата. И что президентам, столь сложно относящимся друг к другу, будет нужно только скрепить эти решения партнерским рукопожатием.

И тем не менее этот день, 28 сентября 2015 года, останется в памяти наших граждан как день торжества российской «мягкой силы» и как день возникновения новой российской сверхдержавности.

Два последних года я только и слышал от различных отечественных экспертов, что России для того, чтобы выйти из украинского тупика, требуется что-то обязательно сдать — то ли Асада, то ли Донбасс, то ли, извините, Путина. Россия, слава Богу, не сдала ничего из вышеперечисленного — ни Донбасс, ни Асада, ни уж, конечно, Путина. И только по этой причине сегодня, кажется, дипломатическая победа на нашей стороне. А все, кто орал о сдаче, вынуждены кусать локти.

Что ж, это не самый плохой итог этой сложной дипломатической партии, которую мы, кажется, выиграли, хотя, согласно всем авторитетным прогнозам, обязаны были проиграть.


Борис Межуев
Источник: "Известия "