Лента: Политика

Большинство аналитиков беспечно упускают из виду, что у Ирана есть своё представление о векторе во внешней политике «Гляди на восток», и как только он избавится от оков санкций ООН, этот вектор практически сразу резко обретёт новую жизнь, в значительной степени оказывая влияние на региональные блоки на юге азиатского региона.

Немногие обратили внимание, что, невзирая на хлопоты прошедшей недели, связанные с переговорами в Вене между Ираном и мировыми державами, президент Хассан Роухани нашёл время, чтобы сделать быстрый бросок в российскую Уфу, – хотя Иран не входит в БРИКС, а Шанхайская организация сотрудничества [ШОС] ещё не приняла решение о членстве Ирана. А это сигнализировало об особой значимости, придаваемой Ираном направлению «Гляди на восток» в его многовекторной внешней политике.

В контексте соглашения об иранской ядерной программе, заключенного в Вене, и перспективы отмены санкций, политика Ирана «Гляди на восток» позволит оживить связи страны с Пакистаном. Исламабад предвидел такой поворот, и буквально через несколько часов из Вены поступила новость о том, что министерство иностранных дел выступило с серьёзно подготовленным заявлением, тепло приветствовав иранскую сделку и провозгласив её «полезной для мира и безопасности в нашем регионе».

Несомненно, у Пакистана есть все основания в ближайший период позиционировать себя как крупнейшего выгодоприобретателя от отмены санкций в отношении Ирана. Убраны препоны для реализации проекта ирано-пакистанского газопровода, который многие годами стопорился комбинированным американо-саудовским давлением на Пакистан.

Иран уже завершил свою часть трубопровода, но давление, оказываемое американцами на Пакистан, тормозило строительство газопровода с пакистанской стороны, оцененное в $ 2 млрд.

Министр нефти и природных ресурсов Пакистана Шахид Хакан Аббаси в среду заявил, что в финансируемый китайцами терминал СПГ в Гвадаре и связанный с ним 700-километровый трубопровод как часть китайско-пакистанского экономического коридора [CPEC], который, как ожидается, будет готов к концу 2017 года, может удвоить поставки, как и стать частью газопровода Иран-Пакистан.

Совершенно ясно, что Китай и Пакистан искусно уклонились от действий Соединённых Штатов, направленных против проекта газопровода Иран-Пакистан, взамен спланировав собственный трубопровод в рамках китайско-пакистанского экономического коридора, финансируемого в размере $ 2 млрд. Китаем, и явно предусматривая со временем возможность увязать в проекте ирано-пакистанский газопровод, как только санкции против Ирана будут сняты. Именно это сейчас и происходит.

Всё, что осталось сделать Пакистану – связать Гвадар с иранской границей, которая находится от него на расстоянии около 80 км. Проектируемый ирано-пакистанский газопровод пройдет от иранского месторождения Асалуйе до пакистанского порта Гвадар (построенного Китаем) ставшего «нервным центром» китайско-пакистанского экономического коридора, а оттуда – в Навабшах в провинции Синд, расположенной к северу от Карачи.

На деле, однако, мы практически понимаем, что газопровод Иран-Пакистан легко продолжается до Китая, так как китайско-пакистанский экономический коридор связывает Гвадар и Синьцзян не только автомобильной и железной дорогой, но и множеством трубопроводов. Пакистан намерен стать транзитной страной для иранского мега-газопровода, ведущего в Китай. Это – кратчайший маршрут, соединяющий Китай с потрясающими газовыми месторождениями Ирана.

Конечно же, финансируемый Китаем проект СПГ-теминала в Гвадаре, строительство которого займёт 30 месяцев, а работы планируется начать в октябре, будет получать иранский газ напрямую.

Геополитическое значение этих планов не слишком нуждается в уточнении. Попросту говоря, Пакистан становится шлюзом глубоких ирано-китайских энергетических отношений. Что не может не означать появление новой региональной оси, что и было отражено в пакистанском заявлении: иранское соглашение служит хорошим предзнаменованием для мира и безопасности в регионе.

Несомненно, Соединенные Штаты внимательно наблюдают за изумляющим их развитием региональной политики. В вышедшем в четверг на «Голосе Америки» репортаже под названием «С китайской помощью Пакистан надеется извлечь выгоду из иранской сделки» скорее язвительно было замечено, что проект ирано-пакистанского газопровода, в сущности, – китайский. Буквально сказано было следующее: «Теперь, ввиду перспективы отмены санкций в отношении Ирана в ближайшем будущем, Пакистан надеется стать одним из первых выгодоприобретателей соглашения о ядерной программе между Ираном и шестью мировыми державами ввиду наконец-то входящего в строй трубопровода Иран-Пакистан. Однако финансирование дорогостоящего проекта, как ожидается, обойдётся примерно в $ 2 млрд., что стало ещё одной проблемой для безденежного Пакистана. Именно поэтому страна пытается решить проблемы одного проекта за счёт другого, финансируемого в основном его богатым соседом, Китаем».

Соединённые Штаты продвигают идею альтернативного газопровода из Туркменистана через Афганистан и Пакистан в Индию, известного как газопровод ТАПИ. На ТАПИ, финансируемый Азиатским банком развития (создан в 1964 г., находится в г. Манила – прим. перев.), возлагаются большие надежды, поскольку проект должен помочь крупным американским нефтяным компаниям получить точку опоры в энергетической отрасли Туркменистана, где доминирует Китай, и дать столь необходимую поддержку американской политике в Центральной Азии.

Тем не менее, поскольку перспектива создания газопровода Иран-Пакистан-Китай значительно улучшается, остается увидеть, насколько Пакистан останется преданным проекту ТАПИ. Говоря начистоту, жёсткий индийский политический курс для Пакистана стал камнем преткновения до такой степени, что он может быть не предрасположенным присоединиться к региональному проекту, в который вовлечена Индия.

В этой ситуации Индия – крупный неудачник в более чем одном смысле, так как традиционно Дели рассматривал Иран как «второй фронт» в борьбе с Пакистаном. С другой стороны, предлагаемый ирано-пакистанский трубопровод обещает служить крепкой основой двустороннего сотрудничества между странами, и будет побуждать Иран занимать нейтральную позицию в индо-пакистанских разногласиях и спорах.

До настоящего времени Пакистан решительно отказывался предоставлять Индии прямой путь для сообщения с Афганистаном и Центральной Азией. Индия предполагала создать альтернативный маршрут через иранский порт Чабахар (в ином прочтении Чахбехар – прим. перев.). Иран тепло принял индийские предложения по финансированию развития порта Чабахар как контейнерного терминала. Но в то же время и Китаю и Пакистану эта идея не по нраву, поскольку Гвадар, который к тому же разрабатывается как военно-морская база, находится всего в 80 километрах от Чабахара.

Появлялись сообщения, что китайские компании проявили заинтересованность в развитии порта Чабахар. Не исключено, что Пакистан и Китай могут действовать совместно, чтобы воспрепятствовать Ирану позволить индийское присутствие в районе Чабахара, так близко к военно-морской базе Гвадар.

Безусловно, ирано-пакистано-китайское энергетическое сотрудничество и присоединение Ирана к китайско-пакистанскому экономическому коридору также будет означать сильное желание Исламабада и Тегерана гармонизировать свои интересы в Афганистане, которые лишь положительно скажутся на поиске урегулированию ситуации в Афганистане (в чём активно участвует и Китай.)

Что касается афганской проблематики, как правило, Индия и Иран здесь тесно сотрудничают, однако на деле это сотрудничество ограничено стратегией Пакистана по пресечению индийских намерений стать влиятельным игроком в Кабуле.

Достаточно сказать, что в итоге Индия может заплатить высокую цену за пренебрежение отношениями с Ираном в последнее десятилетие, оказавшись в региональной изоляции.

Согласно развивающемуся сценарию, Индии без вариантов придётся проглотить горькую пилюлю и заниматься Пакистаном, несмотря на то, что последний не озаботился выполнить ни одно из условий, связанных с терроризмом, установленных Дели для начала любого диалога с Пакистаном.

Вашингтон призывают премьер-министра Нарендра Моди обуздать жесткий курс индуистских националистов в своём окружении и, не теряя времени, взять курс на нормализацию индо-пакистанских отношений. Моди прислушался к желанию американцев и действительно оправдал их надежды, заблаговременно сделав беспрецедентное заявление о готовности посетить Пакистан в следующем году.

Это стало из ряда вон выходящим отступлением от жёсткой позиции лидера индуистских националистов, до этого проводящего показательно «жёсткую» политику в отношении Пакистана.

Все всякого сомнения, вынашиваемые Соединёнными Штатами стратегические планы находятся в прямой зависимости от нормализации индо-пакистанских отношений, и Вашингтон рассчитывает в этом на Моди. Но загвоздка в том, что у Пакистана нет реального стимула проявлять милосердие к правительству Моди в этом плане вследствие скверных отношений, сложившихся за прошедший год. (Министр обороны Индии Манохар Паррикар однажды даже пригрозил, что Дели развяжет руки террористическим группировкам, чтобы преподать урок Пакистану.)

Пакистан хорошо понимает, что переговоры с Индией он будет вести с позиции силы, особенно учитывая весомую поддержку его Китаем, в то время как Индия практически находится в региональной изоляции.

Как бы то ни было, суровая реальность такова, что прокладка трубопроводов из Ирана в Европу займёт время, в то время как вектор экспортной энергетической политики Тегерана «Гляди на Восток» готов расправить крылья в ближайшем будущем.

Региональная политика в Южной Азии существенно меняется и приобретает новый облик, который немногие могли предугадать – конечно, за исключением Пакистана и Китая, готовых взмыть ввысь на крыльях иранской энергетической политики «Гляди на Восток».

Примечание:

* – Политика «Look East», или в переводе «Гляди на восток», начала проводиться в самой Индии с 1991 года, отмечая стратегический сдвиг видения будущего Индией. Политика была разработана и принята к исполнению во время правления премьер-министра Нарасимха Рао, и её строго придерживались правительства Атала Бихари Ваджпаи и Манмохана Сингха.

По мнению Сунанды Дата-Рэя, автора книги «Looking East to Look West: Lee Kuan Yew’s Mission India» описывающей эту политику, Нарасимха Рао разработал концепцию «Гляди на восток» как первый шаг в укреплении взаимодействия с США в вопросах экономики и безопасности. Однако во многом благодаря премьер-министру Сингапура Ли Куан Ю эта политика стала самоцелью.

С философией политики «Гляди на восток» согласуется представление о том, что Индия находит своё предназначение во всё более и более тесных контактах со своими азиатскими партнёрами, и что в интересы будущего Индии и усиления её экономики входит всё большая интеграция с Восточной и Юго-Восточной Азией.


М.К.Бхадракумар
Источник: "ПолиСМИ"
Оригинал публикации: "Iran’s ‘Look East’ policy takes wings "