Лента: Политика

Россия аннексирует Крым, вторгается на Украину, угрожает Прибалтике. А НАТО в ответ... сокращает военные расходы?

Министерская встреча НАТО в Брюсселе происходит в момент, когда между риторикой о будущем альянса и реальностью существует глубокий разрыв. Лидеры США и НАТО выступают с осуждениями действий России на Украине и предупреждают, чтобы она не запугивала членов альянса, находящихся на северо-восточном фланге. Те выводы, которые они делают о неприкосновенности натовских границ, должны успокаивать. Например, выступая 22 июня 2015 года в Берлине, министр обороны Эш Картер (Ash Carter) отметил, что «Россия, активно модернизирующая свой военный потенциал, не менее активно стремится ослабить НАТО». Далее Картер подчеркнул, что хотя Америка не стремится ни к холодной, ни к горячей войне с Россией, она «будет защищать своих союзников, основанный на правилах международный порядок... и будет противостоять действиям и попыткам России по возрождению советской сферы влияния». Этот напор в целом сохранился, хотя и в несколько иной тональности, в выступлении генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга (Jens Stoltenberg), который заявил: «Россия не представляет непосредственной угрозы странам НАТО, и военный альянс все еще надеется на улучшение двусторонних отношений».

Выступая во время визита в Норвегию, Столтенберг отметил: «Мы сегодня наблюдаем больше непредсказуемости, больше ненадежности, больше нестабильности. ... Однако я считаю, что никакой непосредственной угрозы с востока ни одной из стран НАТО нет». И последнее, по очереди, но не по важности: министр обороны Германии Урсула фон дер Ляйен (Ursula von der Leyen) казалась менее сдержанной, чем обычно, когда после недавних учений НАТО в Польше заявила: «Крайне важно четко дать понять нашим соседям, что мы выступаем в их защиту». Общий смысл декларируемой по всей Европе солидарности знаком, хотя сейчас страны с северо-восточного фланга, такие, как Польша и Прибалтика, демонстрируют явно больше серьезности и решимости. Они добиваются не успокаивающих заявлений и гарантий, а постоянного присутствия НАТО на своей территории, считая это самым надежным фактором сдерживания любых попыток Путина переступить через красную черту Североатлантического альянса.

Заявления о «гарантиях» подкрепляются чередой мелкомасштабных учений типа завершившихся недавно маневров НАТО в Польше с участием сил быстрого реагирования, известных как «Острие копья» (Spearhead force). Это оперативное объединение численностью примерно 5 000 человек, собранных из нескольких стран-членов. Другие учения НАТО будут продолжаться до конца июня, и в них примут участие 15 000 военнослужащих из 19 стран-членов. В последующем состоятся осенние учения, и к ним будет привлечена группировка численностью примерно 10 000 человек. И последний, но немаловажный факт состоит в том, что США обсуждают вопрос о передовом складировании тяжелой боевой техники, включая танки, вдоль северо-восточной фланга НАТО. Эта техника предназначается для группировки численностью до 5 000 человек, которая будет разворачиваться в чрезвычайной ситуации. Пока все хорошо, по крайней мере, на бумаге и в плане символичности.

Но все эти действия НАТО необходимо рассматривать в контексте. Первое и самое очевидное несоответствие между действиями НАТО и России — это размах практических усилий. Большая часть американских сил, участвующих в учениях в Польше и Прибалтике, это контингенты размером с роту, имеющие ограниченное количество механизированной техники, самолетов и кораблей. Российские учения явно превосходят натовские по масштабам и показывают, что Москва способна в течение 48-72 часов мобилизовать от 30 000 до 100 000 личного состава. (Для сравнения: 48 часов это время, необходимое НАТО для начала принятия решений, причем в том случае, если кризисная ситуация не приходится на выходные; в противном случае надо рассчитывать на 72 часа.)

Но есть и более серьезный вопрос, касающийся общей стратегической концепции НАТО и ее меняющейся внутренней динамики. С начала войны на Украине в НАТО произошло беспрецедентное «расслоение» мнений и приоритетов. Сейчас интересы безопасности отдельных европейских стран-членов стали основной движущей силой в дебатах, и такая ситуация дает о себе знать гораздо сильнее, чем в любой другой момент после окончания холодной войны. Страны северо-восточного и юго-восточного фланга с достойной одобрения активностью и в упреждающем порядке выделяют средства на оборону, но все чаще и по вполне понятным причинам проявляют узость взглядов на будущее альянса. В Польше, Прибалтике и Румынии недавняя история российского (советского) владычества остается главным ориентиром в размышлениях на тему коллективной обороны. Новые члены НАТО, которые в наибольшей степени уязвимы для российского нападения — гибридного, с применением обычных сил и даже ядерных — больше всех хотят подтверждения гарантий безопасности НАТО и стремятся к прямому военному сотрудничеству с США, добиваясь таких отношений с Вашингтоном в сфере стратегической безопасности, которые сегодня он поддерживает лишь с несколькими избранными союзниками в различных частях мира. Усиление российского участия в войне на Украине преобразило эти отношения, и теперь возникает все более продуманная модель сотрудничества между США и передовыми восточными союзниками.

Другая ситуация складывается с самыми крупными странами Европы, такими, как Франция, отчасти Британии и особенно Германия. Их взгляды на НАТО определяются более обобщенной концепцией, в соответствии с которой ключевая ценность альянса — не в его миссии, а в самом его существовании. Поэтому территориальная оборона, о которой сегодня так часто и с такой настоятельностью говорят пограничные члены НАТО, это то обязательство, отношение к которому остается уважительным, но без особого оптимизма. С этим обязательством сопоставляется вся совокупность отношений Европы с Россией, ее важные деловые и коммерческие интересы, а также более общий вопрос о будущем европейского нормативного порядка. Похоже, что в постмодернистской по своей культуре, но меркантильной в экономическом плане Европе нет противоречий между жесткой риторикой против российской войны на Украине, общим неприятием военных методов решения проблемы и готовящимися переговорами об очередной ветке трубопровода «Северный поток», а также другими перспективными коммерческими сделками. Такой поверхностный и неглубокий взгляд на НАТО также привел к усилению раскола между «старыми» и «новыми» членами альянса, причем у первых возникают эгоистичные сожаления по поводу того, что они вообще пустили в свой клуб последних. Дело в том, что цена, которую они заплатили в своих отношениях с Россией, превышает те выгоды от новых членов, на которые они надеялись.

Ощущение разрыва между «старыми» и «новыми» союзниками недавно продемонстрировало, что это не просто беспокойство, которое испытывает политическая элита в Западной Европе. Проведенный недавно центром Pew опрос дал конкретные данные об отношении общества Западной Европы к солидарности союзников и к самим основам коллективной обороны. В шести из восьми опрошенных стран примерно половина или менее респондентов согласились с тем, что их страна должна применить военную силу, если Россия нападет на члена НАТО. По крайней мере, половина в трех из восьми натовских стран заявила, что их правительство при таких обстоятельствах не должно использовать военную силу. Пожалуй, самым наглядным доказательством нового раскола в рядах НАТО с начала украинской войны является тот факт, что наиболее мощное несогласие с ответным применением военной силы выразила Германия (58%), Франция (52%) и Италия (51%). Короче говоря, сегодня в Западной Европе возникло явное политическое препятствие на пути тех мер, которые необходимо принять не только для должного финансирования обороны, но и для демонстрации единства в целях сдерживания угроз и защиты от агрессии.

Поэтому Соединенные Штаты в таких условиях становятся ключевым гарантом безопасности союзников и страной, которая ясно и четко должна указать, какие силы и средства может задействовать Европа в этой все более сложной и опасной международной обстановке, которая складывается от Азии и Ближнего Востока до Восточной Европы. А здесь все становится гораздо сложнее. Если не считать США, всего четыре члена НАТО (Греция, Польша, Британия и Эстония) из 28 выделяют 2%ВВП на нужды обороны в соответствии с обязательствами, принятыми в прошлом году на саммите в Уэльсе. Еще хуже другое, о чем только что предупредил Столтенберг. Общие расходы НАТО на оборону в текущем году снизятся на 1,5%. И хотя 19 из 28 стран-членов увеличивают ассигнования на военные нужды в реальном выражении, коллективные траты Североатлантического альянса на оборону неуклонно сокращаются (968 миллиардов долларов в 2013 году, 942 миллиарда долларов в 2014 году и 892 миллиарда в текущем году). Германия, на которую администрация Обамы возлагает надежды как на посредника в урегулировании и разрешении украинского кризиса, вообще сомневается в целесообразности выделения 2% на военные нужды, ограничивая собственные оборонные ассигнования 1,3% и заявляя о том, что большой объем ее национального ВВП компенсирует эти заниженные цифры.

Американские политики, аналитики (я в том числе) и средства массовой информации часто поднимают вопрос об общем нежелании Европы увеличивать свой финансовый вклад в коллективную оборону, но в основном безуспешно. Но какими бы заезженными ни казались Европе эти аргументы, простая реальность заключается в том, что стремление сэкономить неизбывно, и что усилия США по разработке новой стратегической концепции для альянса требуют денег. Сегодняшняя ситуация, когда Соединенные Штаты обеспечивают 70% военных расходов НАТО, неприемлема, но не это главное (ведь застой в стратегии это не новость для политики европейского альянса в последнюю четверть века). Важнее то, что у европейских союзников в таких условиях весьма ограниченные средства воздействия на США и очень слабые аргументы, в связи с чем в предстоящие годы Вашингтон будет скептически смотреть на европейскую озабоченность проблемами безопасности, сомневаясь в ее обоснованности. В то время как Европа радуется ускоренным темпам проведения учений и созданию передовых сил быстрого реагирования (Very High Readiness Joint Task Force), Соединенным Штатам надо в срочном порядке добиться от НАТО разработки новой концепции, причем не только для Европы, но и для других районов мира, где обстановка может и дальше ухудшаться. НАТО должна обладать возможностями для коллективного реагирования на кибернетические и террористические угрозы, а также для совместной работы при возникновении новых транснациональных угроз. Но прежде всего, если Европа хочет получить от США надежные гарантии безопасности, она в ответ должна взять на себя справедливую долю ответственности за ее поддержание. Это значит, что принцип взаимности надо поставить в центр новой стратегии. Поскольку Европа хочет и дальше рассчитывать на США в вопросах обороны, Вашингтон должен как минимум быть уверен в том, что в кризисных ситуациях за пределами Европы его союзники готовы и способны вносить вполне реальный вклад силами и средствами. Это значит, что Европе надо выделять значительно больше средств на оборону, без которых у нее никогда не будет того нового потенциала, который необходим для сотрудничества с США в будущем. Если Европа продолжит игнорировать свои инвестиционные обязанности, она не разрушит альянс до основания, но будет и дальше обесценивать НАТО и подрывать ее авторитет, что в конечном итоге ослабит возможности альянса по сдерживанию и обороне в кризисной ситуации.

Нет никаких сомнений в том, что Организация Североатлантического договора по-прежнему является самым успешным альянсом в истории. И тем не менее, после российского вторжения в Крым и начала войны на Украине НАТО охватила неуверенность в себе. Такая неувереннсть существует не из-за того, что члены НАТО больше не верят в общие ценности, а потому что Европа, по сути дела, превратилась в эгоистичного Скруджа из диккенсовской «Рождественской песни» и не видит высокого смысла существования альянса. Альянс, который от коллективной обороны в эпоху холодной войны перешел к операциям вне зоны своей ответственности на Балканах, в Афганистане и в Ливии, сегодня встал перед суровым выбором. Либо он отыскивает ресурсы для удовлетворения неотложных и все время растущих коллективных оборонных потребностей Европы и США на континенте, и находит баланс между этими задачами и глобальными требованиями, будь то совместное с США обеспечение региональной безопасности за пределами Европы, борьба с кибертерроризмом и с другими транснациональными угрозами, либо он превращается в пережиток прошлого, чья сверкающая, но пустотелая оболочка будет указывать на его усиливающуюся стратегическую ненужность. Я знаю, об этом говорили и прежде, но европейцы должны сами решить, что будет дальше.


Эндрю Михта (ANDREW A. MICHTA)
Источник: "ИноСМИ "
Оригинал публикации: "Can NATO Be Fixed? "