Лента: Политика

Корреспондент «Эйша Таймс» Пепе Эскобар только что вернулся из поездки в Донецкую Народную Республику, про-российский анклав в Донецкой области восточной Украины. Район стал местом тяжёлых сражений между про-российскими повстанцами и украинской армией.

* * *

Я только что побывал в сражающейся Донецкой Народной Республике. Теперь же вернулся в роскошную надменность и презрение НАТОстана.

Многие люди – в Донбассе, в Москве и теперь в Европе – спрашивали меня, что больше всего поразило меня в этой поездке.

Я могу начать, перефразируя Аллена Гинзберга в «Вопле»: «Я видел лучшие умы своего поколения, разрушенные безумием».

Но тогда была холодная война середины 1950-х. Теперь же мы – в самом начале холодной войны 2.0 уже 21 века.

Так что то, что я видел, было жутким побочным эффектом худшего из всех бешенств умов моего поколения – и следующего – разъеденного войной.

Я видел беженцев на российской стороне границы, главным образом – средние европейского вида семьи среднего класса, а их дети, когда впервые пришли туда, где им дали приют, ныряли под столы, услышав звук самолёта в небе.

Я видел донецкого Дилана, который прятался в своей одинокой комнате в доме ветеранов, превращённом в убежище, он сражался с горечью и безнадежностью тем, что пел песни о любви и героизме.

Я видел целые семьи, отсиживающиеся в полностью обставленных бомбоубежищах советских времён, слишком испуганные, чтобы выйти на свет даже днём, травмированный бомбёжками, организованными Киевом, как «анти-террористическая операция».

Я видел современный промышленный город, как минимум, наполовину опустевший и частично разрушенный, но не покорившийся, способный выжить собственными силами и хитростью, с небольшой помощью российских гуманитарных конвоев.

Я видел прекрасных девушек, собравшихся у статуи Ленина на центральной площади, жалующихся, что единственные попытки веселья – семейные встречи в домах друг друга, ведь ночная жизнь замерла и «мы же на войне».

Я видел практически все окрестности поселка Октябрьский вблизи аэропорта, разбомбленные, как Грозный и фактически опустевшие, кроме нескольких одиноких бабушек, которым некуда идти и которые слишком горды, чтобы оставить свои семейные фото героев Второй Мировой.

Я видел контрольно-пропускные пункты, слово я вернулся в Багдад во времена военного наращивания Петреуса.

Я видел ведущего травматолога в главной больнице Донецка, который подтвердил, что не было ни Красного Креста, ни международной гуманитарной помощи людям Донецка.

Я видел Станиславу, одного из самых метких и опытных снайперов, она отвечала за нашу безопасность. Она плакала, возлагая цветы на месте яростного боя, в котором её группа оказалась под сильным огнем, двадцать человек было серьёзно ранено и один убит, а она сама была ранена осколком, но выжила.

Я видел православные церкви, полностью разрушенные обстрелами киевских войск.

Я видел российский флаг на верхушке здания анти-Майдана, теперь это – здание Правительства ДНР.

Я видел блестящую Донбасс-арену, обитель донецкого «Шахтёра» и привычное место в разорванном войной городе, опустевшее, ни единой души на площадке фанатов.

Я видел Донецкую железную дорогу, разбомбленную киевскими головорезами.

Я видел бездомного человека, выкрикивавшего «Роберт Плант!» и «Джимми Пейдж!», когда я выяснил, что он продолжает любить Led Zeppelin и хранит их виниловые диски.

Я видел ряды книг, которые не сдались, за разбитыми окнами разбомбленного Октябрьского.

Я видел свежие могилы, в которых ДНР хоронит своих героев сопротивления.

Я видел вершину Саур-Могилы, которую ДНР потеряла и снова взяла, с одиноким красно-бело-синим флагом, развевающимся на ветру.

Я видел сверхчеловека, поднимающегося из развалин Саур-Могилы – упавшую статую монумента героям Второй Мировой, которые семьдесят лет назад сражались с фашизмом, теперь монумент поражен, но не разрушен фашистами.

Я издалека видел Дебальцевский котел, а затем мог полностью оценить, географически, как ДНР тактически окружили и задавили деморализованных киевских бойцов.

Я видел военные учения ДНР на обочине дороги из Донецка в Луганск.

Я видел министра иностранных дел ДНР, он надеется на политическое решение вместо войны, и признаёт, что лично он мечтает о ДНР, как независимом государстве.

Я видел двоих грубоватых командиров казаков, они сказали мне на коневодческой ферме на священной казацкой земле, что настоящая война ещё не начиналась.

Я не видел полностью разрушенный аэропорт Донецка, поскольку военные ДНР слишком заботились о нашей безопасности и не дали разрешения, ведь по аэропорту наносят удары – в нарушений Минска-2, но я видел разрушения и гору тел украинских солдат на мобильном телефоне сербского бойца сопротивления ДНР.

Я не видел, как и международные наблюдатели ОБСЕ тоже не видели, ряды и ряды русских танков и солдат, которые нынешний доктор Стрэнджлав, ответственный за НАТО, генерал Бридлав видит ежедневно в своих возбуждённых мечтах – как они вторгаются на Украину снова и снова.

И я не видел высокомерия, невежества, бесстыдства и лжи, искажающих те лощённые лица в Киеве, Вашингтоне и Брюсселе, когда они настаивают снова и снова, что всё население Донбасса, травмированные бабушки и дети всех возрастов – ни кто иной, как «терра-ристы».

В конце концов, они – уполномоченные западной «цивилизацией» трусы, которые никогда не осмелятся показать свои лощённые лица людям Донбасса.

Ну, так это мой им подарок.

Просто вопль гнева и безмерного презрения.


Пепе Эскобар
Источник: "ПолииСМИ "
Оригинал публикации: "Pepe Escobar in eastern Ukraine: Howling in Donetsk "