Лента: Политика

В трагедии всё происходит небеспричинно, а результат всегда печален: в комедии большая часть событий происходит случайно, а конец обычно счастливый. Китайско-американским отношениям не суждено войти в конфликт, хотя это и возможно. Недопонимание, которое терзает отношения двух самых влиятельных стран мира, остаётся скорее комичным, чем трагичным. Возможно, это и хорошо, ведь никакие объяснения не дадут шанса китайцам и американцам понять друг друга.

Там, где китайцы осторожны и обороняются, американцы склонны воспринимать их агрессивными; там, где китайцы всё более амбициозны, американцы их полностью игнорируют. США – тихоокеанская держава, привыкшая к доминированию на море. Насколько американцы обращают внимание на внешнюю политику Китая, настолько они выражают тревогу о китайских территориальных претензиях на малые необитаемые острова, на которые предъявили претензии ещё и Япония, Вьетнам и Филиппины. Помимо некой перегретой и своекорыстной риторики новых китайских военных руководителей, спорные острова имеют ничтожное значение в китайской шкале приоритетов.

Вопрос можно рассмотреть и тут: на прошлой неделе после встречи советника по национальной безопасности Японии Шотаро Ячи и госсоветника Китая Янгом Цзичи Китай и Япония обнародовали «Принципиальное соглашение о подходе к решению вопросов и улучшению двусторонних отношений». Документ уверяет в «установлении механизмов управления во избежание непредвиденных обстоятельств» и использовании «диалога и консультаций».

Ни Япония, ни Китай не заинтересованы в военной конфронтации в Тихом океане, хотя обе стороны использовали спор об островах для розыгрыша карты собственного националистического электората. Принципиальное соглашение направляет сигнал, что представление театра Кабуки зашло уже достаточно далеко.

Обычный американский стереотип в ответ на предполагаемую китайскую экспансию в Тихом Океане – планируемый индийско-японский военный альянс с американским спонсорством для сдерживания Китая. Хотя несколько индийских националистов и выразили энтузиазм, но это было пустым внешним жестом. Если бы Индия влезла в потасовку с Китаем из-за спорных границ, например, что стала бы делать Япония, чтобы помочь?

Новоизбранное правительство Индии во главе с Нарендра Моди никогда не воспринимало американскую идею всерьёз. Наоборот, после недавнего государственного визита президента Си Цзиньпиня в Индию Моди уже представляет китайские инвестиции в срочно нуждающуюся в них инфраструктуру. Экономика перебивает второстепенные озабоченности из-за границ в заброшенных пустынных горных районах, которые разделяют две самые многолюдные страны.

В растущем ощущении согласия между Китаем и Индией есть и стратегическая составляющая. С точки зрения Индия поддержка Китаем пакистанской армии вызывает тревогу, но есть и другая сторона. Пакистан остаётся в постоянной опасности сваливания в агрессивный ислам, а главный гарант его стабильности – армия. Китай хочет усилить армию, как бастион против исламских радикалов, угрожающих китайский провинции Синьцзян, равно как и Индии; и, вероятно, мощь китайской политики тут служит на пользу и индийским интересам.

Китайские аналитики ошеломлены реакцией США не то, что они рассматривают, как второстепенное событие в Южно-Китайском море и лишь вскользь затрагивает Индию. Они пытаются понять, почему это чрезвычайно улучшившиеся отношения с Россией возникли в ответ на грубые американские промахи на Украине.

Как следует из дипломатических принципов, Китай недолюбливает сепаратистов, ведь у него есть свои сепаратисты, которым приходится противостоять – начиная с мусульман-уйгуров в провинции Синьцзян. Вашингтон считал, что революция Майдана в Киеве выведет Крым из-под российского контроля, а Россия ответила аннексией полуострова, на котором находится её основная морская база в тёплых водах.

Когда Запад ввёл санкции на Россию в качестве акта возмездия, Москва развернулась на восток – очевидный ответ, и он сильно воздействует на силу Запада. Россия не только открыла Китаю свои резервы газа, но и согласилась поставить Китаю самые современные военные технологии, включая грозную систему ПВО С-400. Россия в прошлом не хотела это делать, учитывая китайские усилия осуществить вскрытие технологии, но украинский кризис всё изменил.

Конечно, западные аналитики теперь отмечают, что новое российско-китайское сближение может стать для Запада проблемой. «Нью-Йорк Таймс» в номере от 9 ноября посвятила передовицу подозрениям обычных экспертов по Советам.

Уже месяц назад было очевидно, и должно было быть очевидным ещё раньше – Запад просто толкнул Братца Путина на тернистый путь на Восток. Из всех просчётов западной политики после Второй Мировой Войны, этот, возможно, самый дурацкий. Китайцам осталось только чесать затылки при столь непредвиденной удаче.

Конечно, неверно говорить о российско-китайском альянсе, но в Азии развивается китайско-российское совладение. Соглашения в области энергетики и обороны между Москвой и Пекином значительны и сами по себе, но приобретают ещё большее значение в контексте возможно наиболее амбициозного экономического проекта в истории – Нового Шёлкового Пути. Тихий Океан мало что обещает Китаю. Япония и Корея – сложившиеся экономики, клиенты и конкуренты Китая.

Экспансия на Тихом Океане просто ничего не даст китайской экономике. Китай хочет быть неуязвим в своих границах – он будет щедро расходовать финансы, чтобы разработать противокорабельные ракеты, которые могут уничтожить американские авианосцы, подводные лодки и системы ПВО.

Перспективы Китая лежат на западе и на юге: энергия и природные ископаемые – в Центральной Азии, продовольствие – в Юго-Восточной Азии, тепловодные порты – в Индийском Океане, огромный рынок и доступ далее на мировые рынки. Сеть железных дорог, трубопроводов и телекоммуникаций, которую строит Китая в бывших республиках Советского Союза и в самой России, закончится на Средиземном море и обеспечит трамплин для китайской торговли с Европой.

Вся Евразия, вероятно, станет китайской экономической зоной, особенно теперь, когда Россия более сговорчива в отношении китайских условий. То, что американцы помогли довести это до осуществления, начав борьбу с химерами на Украине, ставит китайцев в тупик, но они довольны результатом.

Экономический вклад произошедшего сложно определить, но вполне вероятно, что китайское влияние расширится в сторону запада в таких масштабах, которые Запад просто не может вообразить. Неясно, есть ли у Китая отчётливая идея, каковы могут быть последствия для Нового Шёлкового Пути. Обвал американских геополитических принципов установил риски и возможности у самого порога Пекина, к великому удивлению последнего.

Год назад официальные китайские лица частым образом уверяли гостей, что их страна «следует за доминирующей сверхдержавой» в вопросах, связанных с ближневосточной безопасностью, в том числе и с попытками Ирана обрести ядерное оружие. Несколько десятилетий Китай позволял США присматривать за Персидским Заливом, при этом увеличивая свою зависимость от нефти Персидского Залива. К 2020-му Китай, как ожидается, будет импортировать 70% нефти, и большая её часть пойдёт из Залива.

За последние несколько месяцев взгляды китайцев резко изменились, частично благодаря коллапсу сирийского и иракского государств и подъёму «Исламского Государства». Трудно найти китайского специалиста, который всё ещё считает, что США могут уверенно сохранять безопасность в Персидском Заливе. Мнения делятся между теми, кто считает, что Америка просто некомпетентна, и теми, кто считает, что Америка умышленно хочет дестабилизировать Персидский Залив.

Теперь, когда США приближаются к самодостаточности в области энергоресурсов, некоторые ведущие китайские аналитики полагают, что они хотят повергнуть регион в хаос, чтобы нанести ущерб Китаю. Один из известных китайских аналитиков указал, что «Исламское Государство» возглавляют суннитские офицеры, подготовленные в США во время «волны ротаций» 2007-2008 годов, равно как и военные старой армии Саддама Хусейна, и это вполне объясняет, почему ИГ располагает такой военной и организационной компетентностью.

Конечно, претензия оправдана: генерал Дэвид Петреус помогал готовить 100 000 человек для «Пробуждения суннитов», чтобы создать баланс сил с режимом шиитского большинства, который США помогли привести к власти в 2006-м. Как, спрашивают китайцы, могла администрация Буша и лично Петреус быть столь глупы? Убедить китайцев, что они и в самом деле были так глупы – тяжёлая задача.

Отношение Китая к Вашингтону развернулось до открытого презрения. В статье о промежуточных выборах официальная ежедневная китайская газета Global Times формулирует:

«Президент – хромая утка будет и далее ущербным? Он провёл скучный срок на посту, не предложив практически ничего своим сторонникам. Американское общество устало от его банальности».

Но упадок американского влияния в регионе, из чего Китай черпает большую часть нефти, – не столь уж счастливое событие для Пекина.

Китай не ожидал от американцев конца «халявы», и не уверен в том, что за этим последует. Он пытался установить баланс среди стран, с которыми торгует и которые враждебны друг другу. Он продал большое количество традиционных вооружений Ирану, например, как и некоторые устаревшие, не слишком современные баллистические ракеты.

Но Китай продал Саудовской Аравии свои первосортные ракеты среднего радиуса действия, учитывая саудовские «ошеломляющие сдерживающие средства» против Ирана и других вероятных противников. Китай получает из Саудовской Аравии больше нефти, чем любая другая страна, хотя и импорт из Ирака и Омана растёт всё быстрее. Поскольку эти две страны ближе к Ирану, то Китай хочет сохранить баланс.

Мнения относительно последствий обретения Ираном ядерного оружия в Китае разделились: некоторые стратеги полагают, что баланса ядерных сил в регионе хватит, чтобы воспрепятствовать использованию такого оружия, а другие опасаются, что обмен ядерными ударами в Заливе может прекратить поток нефти и обрушить китайскую экономику. Китай участвует в переговорах Р-5 плюс 1 (пять постоянных членов Совета Безопасности ООН плюс Германия) по ядерному статусу Ирана, но не предложил политики, независимой от проводимой президентом Бараком Обамой.

В то же время рост исламского экстремизма тревожит Пекин, как и должно быть. По крайней мере, по сообщения, сотни уйгуров сражаются с ИГ, предположительно, чтобы обрести террористические навыки и принесли их домой, в Китай. Китайские аналитики имеют очень невысокое мнение о подходе администрации Обамы к работе с ИГ, но у них нет альтернативной политики. Значимость этой проблемы нарастает. Нестабильность угрожает проекту Шёлкового Пути в нескольких ключевых точках.

Китай не испытывает никаких симпатий к тому, что аналитики любят называть «политическим исламом». Флирт Америки с «Братьями-Мусульманами» – и администрации Обамы, и ведущих республиканцев, вроде сенатора Джона МакКейна – поражает китайцев, как некомпетентность или того хуже. Но у Китая нет средств преследовать исламистов, кроме крайне ограниченного развёртывания морской пехоты на побережье Сомали.

Политические деятели Китая осторожны, консервативны и стремятся к консенсусу. Важнейшие их озабоченности – собственная экономика. Темп перемен на Ближнем Востоке их удивил, и Китай пытается понять, что делать дальше.

Их примерная политика – участие в переговорах с Ираном и предложение присоединиться к переговорам «Четвёрки» (ООН, США, ЕС и Россия) по израильско-палестинской проблеме, но ни одна из этих инициатив не имеет большого отношения к реальным озабоченностям.

Что станет делать Китай в будущем, непредсказуемо. Но кажется неизбежным, что основные интересы Китая приведут к намного большему участию в делах региона, всё большему по мере ухода США.


Spengler (David P Goldman)
Источник: "ПолиСМИ"
Оригинал публикации: "The Sino-American comedy of errors "