Лента: Политика

Как Запад нарушил данное Москве обещание.

Обещали ли Соединенные Штаты Советскому Союзу на переговорах о воссоединении Германии в 1990 году не расширять границы НАТО в Восточной Европе? Ответ на этот вопрос до сих пор вызывает острые споры. Сегодня Москва, отстаивая свое вторжение на Украину, утверждает, что НАТО не выполнила обещание держаться подальше от российской периферии. Скептики в ответ на эти заявления говорят, что российские жалобы — лишь предлог для агрессии. На их взгляд, Вашингтон со своими союзниками никогда официально не отказывался от расширения НАТО.

Скептики правы, говоря о том, что стороны не заключали никаких договоренностей о будущем присутствии НАТО на востоке. Однако они неверно истолковывают скрытый смысл переговоров, которые проходили в 1990 году. В конце концов, ученые и практики давно уже признали, что неформальные обязательства в мировой политике тоже берутся в расчет. Такая практика существовала в эпоху холодной войны, и, как показывает историк Марк Трахтенберг (Marc Trachtenberg), сами по себе договоренности холодной войны выросли из европейских, советских и американских дипломатических инициатив конца 1950-х и 1960-х годов, хотя официально они были оформлены лишь десять лет спустя.

Таким образом, каким бы проблематичным ни было сегодняшнее поведение России, Москва имеет основания утверждать, что Запад нарушил свои обещания. Как показывают рассекреченные американские документы, администрация Джорджа Буша-старшего и ее союзники изо всех сил старались убедить советских руководителей, что порядок в Европе после холодной войны будет взаимоприемлемым, поскольку Советский Союз отступит, а НАТО останется на месте. Но видимо американские политические руководители не намеревались превращать этот замысел в реальность. И, хотя сегодня есть множество причин для критики России из-за ее действий, она вряд ли говорит неправду, заявляя о нарушенных обещаниях. Ведь в конечном итоге Соединенные Штаты ниспровергли ту систему, которую обещали создать.

Чтобы понять смысл западных гарантий, следует совершить краткий экскурс в историю. Все началось вскоре после падения Берлинской стены, когда творцы политики размышляли о том, можно ли объединить расколотую Германию, и как это сделать. К началу 1990-х годов американские и западногерманские руководители решили, что надо добиваться воссоединения. Но поскольку они не были уверены в том, что Советы согласятся уйти из Восточной Германии, было решено предложить им взаимовыгодный обмен.
Здание штаб-квартиры НАТО

31 января министр иностранных дел ФРГ Ганс-Дитрих Геншер публично заявил, что после объединения «расширения натовских территорий в восточном направлении не будет». Спустя два дня госсекретарь США Джеймс Бейкер встретился с Геншером, чтобы обсудить этот план. Хотя открыто Бейкер план Геншера не поддержал, он стал основой для последующих встреч между Бейкером, советским президентом Михаилом Горбачевым и министром иностранных дел СССР Эдуардом Шеварднадзе. Во время обсуждений Бейкер неоднократно подчеркивал обсуждавшуюся неформальную договоренность. Сначала он сказал Шеварднадзе, что юрисдикция НАТО «не будет продвигаться на восток», а позднее представил Горбачеву «заверения в том, что расширения нынешней юрисдикции НАТО в восточном направлении не будет». Когда Горбачев сказал, что расширение зоны НАТО неприемлемо, Бейкер ответил: «Мы с этим согласны». Наиболее показательной была встреча с Шеварднадзе 9 февраля, в ходе которой Бейкер, как показывает рассекреченная стенограмма Госдепартамента, пообещал «железные гарантии того, что юрисдикция и силы НАТО не будут продвигаться на восток». Подтверждая это, западногерманский канцлер Гельмут Коль на следующий день во время встречи в Москве взял на себя аналогичное обязательство.

В тот момент отчетливо просматривались контуры нового стратегического ландшафта: Германия объединится, Советский Союз отойдет назад, а НАТО будет стоять на месте. Согласно любому обычному пониманию термина «восток», все страны, которые позже были включены в состав НАТО, должны были остаться за пределами западной орбиты. В дипломатической депеше по итогам встреч Бейкера говорится: «Госсекретарь четко дал понять, что США долгие годы поддерживали идею объединения [Германии], что мы поддерживаем концепцию единой Германии в составе НАТО, однако готовы гарантировать, что военное присутствие НАТО не будет расширяться дальше на восток». Из этого Москва могла легко сделать логический вывод о том, что на согласие Советов объединить Германию Запад ответит собственной сдержанностью. Поэтому, когда советские руководители давали согласие на переговоры об объединении Германии, они наверняка думали, что соглашаются на вполне конкретный равноценный обмен.

Скептики выдвигают два аргумента, оспаривая представление о том, что такая договоренность на период после холодной войны существовала или подразумевалась. Первый заключается в том, что февральские встречи надо представлять себе в более узком плане, поскольку Бейкер, Коль и компания в то время сконцентрировались исключительно на будущем Германии. Поэтому февральские обсуждения в лучшем случае представляют собой некое ограниченное обязательство НАТО не входить в Восточную Германию, а вот об отказе от продвижения на восток Европы речи не идет.

Второй аргумент носит более общий характер. Согласно его логике, поскольку Москва не признала явным образом обсуждавшееся соглашение, то руки у западных руководителей были развязаны, и они имели право пересматривать его условия. Именно так они и поступили после февральских обсуждений, предложив Восточной Германии «особый военный статус» в составе НАТО. (В конечном итоге такой особый военный статус стал означать лишь то, что войскам НАТО просто придется подождать четыре года, после чего они смогут войти в Восточную Германию.) Но уже в марте никто и речи не вел о том, что НАТО не пойдет на восток. Эту тему не поднимали ни западные, ни советские лидеры. Договоренность по данному вопросу появилась лишь в конце 1990 года: Москва согласилась на объединение Германии в рамках НАТО, а НАТО дала согласие отложить вхождение в Восточную Германию. Вопреки утверждениям Москвы, именно Советы не закрепили законодательно февральские договоренности, а поэтому ее заявления об обязательствах не расширяться являются ошибочными.

Оба контр-аргумента можно оспорить. Первое, советские и американские лидеры не были наивными людьми. Они осознавали, что две Германии чрезвычайно важны как для НАТО, так и для Варшавского договора. И им издавна было известно, что власть над единой Германией приносит с собой доминирующее положение в Европе. Даже если на февральских встречах рассматривалась только роль НАТО в Восточной Германии, предложение США было равноценно обещанию не продвигать НАТО дальше на восток. Любой здравомыслящий стратег в такой ситуации исходил бы из того, что если НАТО не будет размещаться на территории самого важного советского сателлита, то и дальше на восток она продвигаться тоже не станет, поскольку там располагаются менее важные государства. Предоставление Восточной Германии особого военного статуса никак не меняло эту логику; оно предполагало, что западные лидеры готовы проявлять сдержанность в отношении самого важного союзника Советов.

Более того, Вашингтон весь 1990 год подтверждал исходное условие февральских встреч, а именно, что Москву никто не будет изолировать, и что Вашингтон не станет безраздельно господствовать. Как признавала администрация Буша, советскую паранойю усиливали страх перед вторжением НАТО, возрождение мощи Германии, утрата престижа, а также ограниченная свобода маневра. Об этом весьма сжато и точно сказал Бейкер: «Советский Союз не хочет выглядеть проигравшим». В связи с этим западные лидеры выдвинули ряд инициатив, чтобы успокоить Советы. Среди них было обещание расширить Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, ограничить военное присутствие в Европе, а также преобразовать НАТО, сделав ее в большей мере политической организацией. Советским лидерам такие предложения показались настоящим подарком, потому что, как сказал Шеварднадзе, «они стремились получить определенные гарантии безопасности на фоне событий, разворачивавшихся не только в Германии, но и в Восточной Европе». Даже если бы Восточная Германия вступила в НАТО, такие обязательства все равно ободряли и успокаивали. В конце концов, если эти взаимосвязанные соглашения обеспечивали «США и СССР в новой Европе место, принадлежащее им по праву», то расширение НАТО в восточном направлении никак не могло войти в повестку.

Короче говоря, американские инициативы совершенно очевидно соответствовали советским интересам. Аналитики, утверждающие, что Москва упустила свой шанс связать руки НАТО, а также считающие, что переговоры носили узкий характер и были посвящены только Германии, не видят общую картину. Политика США после февраля 1990 года предполагала возникновение взаимоприемлемого мирового порядка в ответ на советское отступление, и в этом новом порядке НАТО не должна была присутствовать в Восточной Европе.
Но было бы преувеличением делать вывод о том, что Вашингтон виновен в двуличии, и что сегодняшние действия Москвы на Украине являются оправданными. В дипломатии договоренности хороши только в той мере, в какой они осуществимы. Поскольку к 1990 году советская мощь шла на убыль, у США был мощный стимул свернуть советское присутствие в Европе и укрепить то, что дипломат Джордж Кеннан (George Kennan) называл центром «промышленной и военной мощи Центральной Европы». Столкнувшись впоследствии со стратегическим вакуумом в Восточной Европе, Вашингтон в новых условиях вполне ожидаемо проигнорировал прежние обещания, посчитав расширение НАТО стратегической необходимостью. Не было здесь никакого двуличия — это была обычная международная политика.

В то же время российские лидеры наверняка говорят правду, когда утверждают, что в основе действий Москвы на Украине лежит страх и чувство незащищенности. Марш НАТО на восток по вполне понятным причинам привел к тому, что Россия чувствует себя изолированной и осажденной, не имея надежных партнеров по переговорам. Никто не мог предвидеть, что украинское правительство падет под революционным напором, и что западные страны отнесутся к этой революции с симпатией. Реакцию России можно осуждать и критиковать, но ее нельзя считать неожиданной.

Поскольку все предложения по урегулированию кризиса на Украине в той или иной мере зависят от сотрудничества России, политическим руководителям необходимо усвоить главный урок 1990 года: если Вашингтон хочет снизить напряженность в отношениях с Москвой, ему надо существенно ограничить присутствие НАТО на востоке. Для достижения этой цели руководство НАТО должно противостоять призывам об усилении военной роли альянса в Восточной Европе и о подготовке к военному соперничеству с Россией. Лишь в этом случае НАТО сможет предоставить России надежные и заслуживающие доверия заверения о своих намерениях. Как и в 1990 году, слова без практических действий ничего не значат.


Джошуа Ицковиц Шифринсон (Joshua R. Itzkowitz Shifrinson)
Источник: "ИноСМИ "
Оригинал публикации: "Put It in Writing
"