Лента: Политика

Введение 23 ноября с.г. МО КНР так называемой “опознавательной зоны ПВО” (Air Defense Identification Zone, ADIZ) в Восточно-Китайском море (ВКМ) остаётся одним из главных событий мировой политики последних месяцев. Необходимо напомнить, что этот шаг был предпринят Пекином спустя 40 лет после того, как подобная зона была обозначена Японией, то есть одним из основных региональных оппонентов Китая, который, в перспективе, может превратиться просто в основного.

Особая значимость факта появления китайской ADIZ определяется тем, что эта зона располагается над частью того водного пространства АТР, куда смещается центр тяжести глобальной политической игры. Указанное морское пространство, прилегающее к восточному побережью КНР и полуострова Индостан, представляет собой современные политические “Балканы”, то есть особо чувствительное место, в котором пересекаются интересы ведущих мировых игроков.

В связи с введение Пекином собственной ADIZ некоторые отечественные эксперты высказываются в том плане, что это мероприятие представляет собой “очередной и очевидный ляп” китайской дипломатии. Для подобных оценок есть определённые основания, если иметь в виду последствия той политики “напористости”, которую с 2009 г. проводило прежнее китайское руководство и главным образом в Южно-Китайском море (ЮКМ).

В ответ на китайские территориальные претензии в ЮКМ стали раздаваться призывы о помощи со стороны некоторых прибрежных стран, прежде всего Филиппин и Вьетнама. Подобные призывы были услышаны в Вашингтоне, и в субрегион Юго-Восточной Азии зачастили ведущие американские государственные деятели, игнорируя китайские заявления о недопустимости вмешательства “вне региональных сил” в территориальные споры Пекина с соседями. Серьёзность же американских намерений подчёркивалась “освоением” кораблями 7-го флота США акватории ЮКМ.

В Китае, видимо, осознали, что собственными действиями способствуют укреплению позиций главного геополитического оппонента в критически важном субрегионе. Этим обусловлено появление в последние месяцы позитива в риторике руководства КНР по отношению к южным соседям.

Однако усиление военно-политического присутствия США в ЮКМ стало уже свершившимся фактом, и он нашёл очередное подтверждение в недавнем инциденте, вызванным маневрированием американского ракетного крейсера “Коупенс” в опасной близости от китайского авианосца “Ляонин”, участвовавшего в рутинных учениях Южного флота КНР.

Обоснованности же мнению о том, что введением ADIZ Китай допустил очередной внешнеполитический промах, способствуют несколько моментов. Поскольку, во-первых, внутри ADIZ оказался подводный архипелаг, де-факто находящийся под контролем Южной Кореи (но на который претендует КНР), то это спровоцировало ухудшение отношений между Пекином и Сеулом.

Между тем, установление доверительности в двусторонних отношениях явилось в последние годы одним из важных достижений внешней политики КНР, ибо оно блокировало многолетние усилия Вашингтона по формированию трёхстороннего военно-политического альянса “США-Япония-Южная Корея”.

Хотя в официальных комментариях МО КНР даёт понять, что введение ADIZ нацелено против Японии (отношения с которой, кажется, уже сложно ухудшить), а не Южной Кореи, у руководства последней теперь может просто не остаться иного выбора, как пойти на сближение с Токио. Вопреки возрастающим среди корейцев анти — японским настроениям. Во всяком случае, уже появились сообщения о возможной координации усилий обеих стран по противодействию возможным китайским военным акциям внутри пространства, очерченного ADIZ.

Во-вторых, Япония, Южная Корея и Тайвань не признали законность этой китайской зоны, а самолёты их компаний-авиаперевозчиков игнорируют требования, установленные МО Китая при полёте в пространстве ADIZ. Всё это и даёт основание для оценки указанного мероприятия КНР, как контрпродуктивного.

И, тем не менее, несмотря на очевидные текущие издержки тактического плана, в основе решения о введении ADIZ, видимо, находится стратегическое целеполагание. Последнее кажется вполне вероятным хотя бы потому, что уже после проявления негативных для Китая последствий этого решения появились сведения о возможном установлении Пекином ADIZ и в ЮКМ.

На возможные стратегические аспекты этого китайского мероприятия указывают, в частности, Р. Лэйрд (Robbin F. Laird) и Э. Тимперлэйк (Edward Timperlake) — авторы только — что вышедшей монографии “Перестройка американской военной мощи в АТР”1. Она была опубликована за месяц до введения Китаем ADIZ и естественно, что в специальной статье авторы посчитали необходимым высказаться по одному из примечательных региональных политических событий последнего времени.

При анализе мотивов и последствий обсуждаемой здесь акции МО КНР они исходят из сформулированной в книге концепции “вытянутого стратегического четырёхугольника”, образуемого четырьмя ключевыми региональными союзниками США, то есть Японией, Австралией, Сингапуром и Южной Кореей. Эффективность собственно американского силового треугольника, который образуют военные базы как на территории США (Гавайский архипелаг, остров Гуам), так и в Японии, может быть обеспечена только в условиях свободы передвижения на морском и в воздушном пространствах указанного четырёхугольника.

Таким образом, с указанных позиций факт введения китайской ADIZ, которая оказалась внутри упомянутого “четырёхугольника”, означает, что КНР создаёт базу для решения собственной военно-стратегической задачи. Она обусловлена необходимостью нарушения в этом “четырёхугольнике” свободы передвижения боевых подразделений и военных грузов региональных оппонентов. Если такая необходимость вдруг станет актуальной.

В частности, она может возникнуть, если иссякнет терпение Пекина наблюдать, как Тайвань, вместо того, чтобы в той или иной форме возвращаться в лоно “матери-родины” (“мэйнлэнда”), во всё большей степени превращается в независимое государство де-факто. Что прямо противоречит конечным целям политики КНР по развитию экономических и культурных отношений с Тайванем.

В случае же перехода к “немирным” средствам решения проблемы “восстановления единства нации”, что предусматривалось ещё законодательным актом Всекитайского собрания народных представителей 2005 г., задача предотвращения оперативного вмешательства в конфликт США (скорее всего, совместно с Японией) станет крайне актуальной.

Вопреки распространённому мнению о том, что основной целью введения китайской ADIZ являются острова Сенкаку/Дяоюйдао, за обладание которыми Китай спорит с Японией, заместитель издателя популярного в регионе электронного журнала The Diplomat Захари Кекк (Zachary Keck) полагает, что главной мишенью служит как раз Тайвань.

Если умозрительные построения упомянутых выше экспертов окажутся близкими к истине, то это будет означать, что установление Китаем собственной ADIZ в Восточно-Китайском море свидетельствует о выборе Пекином политической стратегии контрсилового противодействия попыткам региональных оппонентов ограничить его собственную свободу действий на пространстве, непосредственно прилегающем к территории КНР. Верен или нет, этот выбор, может показать только дальнейшее развитие событий.

Однако уже сейчас представляется несомненным, что выбору характерной для китайской традиции военно-политической стратегии “острие против острия” будут сопутствовать и немалые риски. Например, некоторые представители тайваньской политической элиты заявили о необходимости защиты собственной ADIZ, а также о присоединения к Японии и Южной Корее в целях противодействия возможным военным акциям КНР.

Наконец, нельзя не отметить, что не следует недооценивать потенциал стратегического мышления руководства Китая — страны, история которой простирается не на одно тысячелетие. В нынешнем достаточно стеснённом положении (в немалой степени являющемся следствием и собственных ошибок) у КНР, видимо, нет “хороших” стратегий и приходится выбирать между “плохими” и “очень плохими”.


Владимир Терехов, ведущий научный сотрудник Центра Азии и Ближнего Востока Российского института стратегических исследований
Источник: «Новое Восточное Обозрение»