Лента: Политика

       
От редакции: На этой неделе портал Terra America обсуждает американскую реформу здравоохранения – Obamacare. Независимо от точки зрения на этот проект, все наши авторы (пока что) согласны с тем, что Барак Обама предпринял одну из самых решительных в истории США попыток сделать американское государство более социальным. Такие видные левые мыслители современности, как Майкл Казин, Пол Кругман и другие, постоянно сетуют на то, что концепция социального государства, успешно внедренная в Старом Свете, никак не приживается по другую сторону Атлантики, в самой богатой и сильной державе «Первого мира».

Однако кризис еврозоны, провал так называемого «мультикультурализма» и возросший рейтинг правых партий в Европе заставляет задуматься: так ли стабильна модель welfare state, как утверждают ее сторонники? Не придет ли на смену государству «всеобщего благосостояния» какой-то другой общественный уклад?

Когда пресловутый сайт Healthcare.gov еще не был представлен широкой общественности и не начал виснуть на ее изумленных глазах, когда еще не начался «шатдаун» и долгий бюджетный торг в Вашингтоне, в Голландии состоялось первое публичное выступление короля Голландии Виллема-Александра, самого молодого монарха Старого Света, в котором он объявил о конце «социального государства образца XX века» и о наступлении эры «государства соучастия», в котором «люди должны взять на себя ответственность за собственную жизнь и создать свои собственные сети для обеспечения социальной и финансовой безопасности»[1].

Звучит это, надо сказать, совсем не по-европейски. Это скорее напоминает риторику либертарианских критиков политики Обамы. С одной лишь разницей. Американские консерваторы и либертарианцы считают программу короля Виллема «естественной» и «предначертанной Отцами-Основателями», а сам европейский монарх полагает, что для нее «настало время».

Казалось бы! Соедини речь голландского короля и высказывания любого популярного американского либертарианца, и вот он – единый фронт против левого движения по обе стороны Атлантики! Однако наш постоянный автор Юрий Тюрин считает, что для демарша Виллема-Александра имелись специфически европейские причины. Важнейшая из них, по мнению автора, – массовая иммиграция из мусульманских стран.

* * *

Шокирующие высказывания голландского короля Виллема-Александра о «конце социального государства», сделанные им во время первой в его жизни тронной речи перед парламентом, не остались незамеченными в Европе.

«Социальное государство», или, как более осмысленно называют этот феномен, «государство всеобщего благосостояния», является чем-то вроде торговой марки стран Северной Европы (об остальной Европе этого сказать уже нельзя), своего рода «национальным знаком качества» этих стран. Европейцы гордятся тем, что их страны сумели (казалось бы) давно и полностью ликвидировать у себя не только нищету, но даже бедность, не имея при этом ни свободного доступа к природным ресурсам[2], ни существенной военной силы, ни того уровня мирового влияния, которое позволяет решать свои национальные проблемы за счет других стран.

Единственное место на планете, где крепость «социального государства» еще никому не удалось взять ни штурмом, ни хитростью –это регион малых стран Северной Европы. Однако сегодня европейцам, и голландцам в частности, объявляют – причем не устами пресловутых «либеральных экспертов», а устами самого короля, отца нации, – что «государства всеобщего благосостояния» отныне не будет!

Повод, мягко говоря, удивиться, согласимся, есть.

Во-первых, почему король Голландии вдруг ударился в текущую политику? Может быть, от неопытности – ведь он и король-то без году неделя? Во-вторых, если парламентскую речь для короля действительно написали «премьер Марк Рютте и его правительство», как сообщают нам СМИ, то стоит ли тогда относиться к ней как к его личной позиции?

Северная Европа забурлила.

«Голландия предупреждает об отмене государства благополучия!»
– сообщает нам заголовок редакционной статьи норвежской газеты «Курьер»,

«Король Виллем-Александр: государство благополучия – это пройденная глава!»
– вторит престижная датская газета «Информашион». Норвежские же журналисты напомнили своим читателям, что королевская семья Голландии недавно обогнала британскую королевскую семью по расходам и стала самой дорогостоящей монархией в Европе.

«32 миллиона фунтов стерлингов в год – это та сумма, в которую обходится голландская монархия налогоплательщикам своей страны,»
– уточняет сумму The Telegraph, а популярный независимый датский политолог Нильс Энгельстед в своём блоге рассуждает о том, что история, возможно, на новом витке воссоздает пройденные этапы, а кое-кто, похоже, очень соскучился по «золотой эпохе» перед Французской революцией.

«Пусть же они поднимут за это бокалы с шампанским, а мы посмотрим, как это будет работать!»
– заключает он.

Тем не менее, в мировой прессе поразительным образом не наблюдается серьёзных попыток анализа этого «либерального демарша» (как сказали бы левые)[3] молодого голландского монарха.

Что ж, Виллем-Александр в своей речи, написанной для него правым премьером, не сказал ничего радикального. Повторив хорошо известные правые постулаты об «обществе соучастия» (participation society), о том, что «каждый, кто в состоянии это сделать, должен взять свою судьбу и судьбу своих ближних в свои руки», что «реформы необходимы» и так далее, король вовсе не «бросил вызов половине нации», как думают некоторые, а лишь донёс сообщение, сыграл роль герольда, глашатая, открыто сообщив обществу то, о чём давно уже говорят политики в кулуарах, обсуждая «неизбежные глобальные решения».

Аналогичные пассажи регулярно, почти «на автомате» выдают и республиканцы в США, и лидеры небольших, как правило, неолиберальных партий в самой Европе. Но дела не всегда следуют за их словами, поскольку далеко не факт, что подобные изречения пройдут проверку практической демократией. Поэтому нации и всей Европе сообщается о том, что некие будущие события являются якобы неизбежными. Это типичное тестирование реакции общества на определенный проект в условиях перманентно нарастающего кризиса.

Лет десять назад, когда экономика Европы цвела пышным цветом, а безработица была близка к нулю, заявления о необходимости либерализации социального государства никого, кроме теоретиков, особо не задевали.

«Государство всеобщего благосостояния» было обеспечено экономической конъюнктурой, а не какими-либо специальными мерами структур самого «социального государства». Главной проблемой, волновавшей больше всего граждан Северной Европы в тот период времени, была массовая иммиграция. И чем же занимались структуры социального государства в это время? Они адаптировали толпы иммигрантов-мусульман, завозимых в страны Европы без знания языка и профессиональных навыков, пригодных для европейского рынка рабочей силы.

Именно эти люди оказывались клиентами «социального государства», что и вызывало праведный гнев местного населения, приводивший не только к проявлениям радикального национализма, но и к негативному отношению к социальному государству как таковому. Именно поэтому европейцы стали активно голосовать за правые партии. Голландия была одной из стран, которые пострадали в результате неконтролируемой иммиграции больше всего, и поэтому в этой стране правые партии, включая националистов, получили столь мощную электоральную поддержку.

Выступать за «демонтаж социального государства» в Голландии и других странах Северной Европы еще недавно означало по факту выступать против политики «экономического стимулирования иммиграции». Классическое выражение-упрёк, звучащее по-русски как «они работают, а вы их хлеб едите», было обращено не к «благополучным безработным», а к «нашим непрошенным гостям». Понятия «безработный, не желающий получать квалификацию для рынка труда» и «иммигрант» практически стали синонимами.

Так экономический либерализм поразительным образом сомкнулся с «требованиями трудящихся масс».

Виллем-Александр в этом смысле убивает двух зайцев: усиливает свои позиции, заручившись поддержкой «мирового либерализма» и, пользуясь понятными многим в его стране эвфемизмами, обращается к простым голландцам и особенно к людям правых убеждений со словами:

«Хватит кормить безработных... сами знаете кого».

В этом-то и расшифровка понятия participation society («общества соучастия») в европейском изводе. Гарантированная «социальность» – без угрозы нищеты и без требований лояльности – в национально индифферентном обществе снимает с человека моральные обязательства соучастия! Так что речь не только о пособиях по многодетности, безработице, здравоохранении и тому подобном.

При этом имеется в виду не только формальное «хождение на работу», но и отношение к окружающему обществу вообще, включая принятие местного образа жизни «как своего» и готовность взять на себя ответственность за более слабых сограждан в случае экономического или любого другого общенационального форс-мажора. Иммигранты-мусульмане в этом смысле менее всего «соучаствуют».

Надо сказать, с этим месседжем не все так просто. Либеральная речь нового короля прозвучала в условиях экономического кризиса, который поразил Голландию сильнее, чем соседние страны – национальный бюджет страны на будущий год был совсем недавно урезан на 6 миллиардов евро. И это несколько смещает акценты. Теперь это скорее ход ва-банк, ибо нет гарантии, что выступление короля найдет отклик в сердцах коренных фламандцев, теряющих работу. Но социологический баланс плюсов и минусов, я думаю, был всё-таки соблюдён.

Европейцы с горечью пишут в комментариях к выступлению короля, в котором, заметьте, ни одним словом не были названы беженцы или иммигранты:
«да, мультикультуралисты теперь будут падать в яму, которую вырыли сами себе»,
«бедные нелегальные беженцы на пособии! может, хоть теперь эти иммигранты уедут из нашей страны?»,
«мульти-культи плюс социализм, приправленные хорошей порцией ислама – вот он, рецепт превосходного общества...»

и так далее.

Другие им возражают:

«Мы теперь должны учиться работать и жить как китайцы?», «Вы слышали что-нибудь о понятии working poor[4]? Нет? Как только отменяют welfare state, зарплаты начинают прессовать вниз так, что появляется целый класс людей, которые, несмотря на то, что они работают полный рабочий день, оказываются не в состоянии оплачивать свои элементарные расходы на жизнь...», «королю просто поручили сделать эту работу»…

И вот очень характерное:

«Да, они будут создавать теперь новый пролетариат, а нам нужно учиться держаться вместе, ибо приходит нищета... единственный плюс, что при падении уровня жизни уменьшится и количество иммигрантов».

Экономический кризис и предшествующая эпоха массовой иммиграции создают шизофреническое раздвоение в головах голландцев. Пока что господствует установка «не допустить возобновления иммиграции любой ценой!». Именно так – любой ценой.

Правое, а фактически национал-либеральное, правительство во главе с Марком Рютте, пришедшее к власти в Голландии три года назад, остановило иммиграцию в эту страну почти полностью. И это теперь – краеугольный камень всей нынешней политики королевства.

В поиске сделок с «мировым либерализмом» в вопросе об иммиграции, голландцы готовы (пока что) поступиться многими социальными достижениями. Речь Виллема-Александра о «конце социального государства» – это поистине королевский дипломатический ход: сказать всё, что нужно, нигде не назвав вещи своими именами! В действительности речь должна была звучать так:

«Иммиграции в Голландию больше не будет! Всё, точка!».

Смерть русского беженца Долматова в голландском лагере для иммигрантов перед депортацией показала наглядно серьёзность этих намерений.

«К нам ехать не надо, понятно? НИКОМУ».

Это тот язык, которым Голландия и голландцы обращаются сегодня ко всем странам, из которых могут приехать иммигранты или беженцы. Даже к России.

Недавно король Виллем-Александр посетил Москву. И что же? Даже такое «достижение» европейской политики, как солидарная конфронтация европейских лидеров с президентом Путиным по вопросу «антигейского закона» было мгновенно аннулировано голландской стороной, стоило лишь зайти речи о предоставлении убежища гомосексуалистам из России. Министр иностранных дел Голландии Тиммерманс заявил в максимально категоричной для дипломата форме:

«На сегодняшний день люди нетрадиционной сексуальной ориентации в России не преследуются, поэтому никаких оснований для предоставления им убежища в Нидерландах нет».

Все европейские усилия поиграть в правозащитный пинг-понг с Россией – насмарку. Главный принцип нынешней голландской политики прежде всего!

Думаю, первая публичная речь голландского короля была написана и согласована не за один день, ведь королевские выступления такого рода входят обычно в национальную историю. Вероятно, социологи заранее просчитали эффект от этого выступления, рассчитали все фокусные группы. Молодой король в своей первой речи не может говорить вещей, которые не поддерживает большинство народа.

Либеральное по форме, но национальное по содержанию, неожиданное политическое выступление самого молодого монарха Европы не только поднимает авторитет монархии Нидерландов (и, без сомнения, других монархий) как серьёзного игрока на европейском политическом поле, но и предупреждает о наступлении новых времен в жизни Европы. Что это будут за времена, мы довольно скоро увидим.


Юрий Тюрин
Источник: "Terra-America "

[1] В оригинале: “create their own social and financial safety nets”, т.е. каким-то образом сорганизоваться (в некие сети) для обеспечения сохранности финансов и собственной социальной защиты (прим. ред.).
[2] Справедливости ради, отметим, что в той же Норвегии добывается сегодня не менее половины потребляемого Европой природного газа (прим. ред.).

[3] Здесь и далее автор имеет в виду классическое понимание либерализма. Сегодня (в экономической части) людей, придерживающихся «классически либеральных» принципов называют консерваторами, а сторонников социального государства, наоборот, либералами или левыми либералами. То, что автор называет либерализмом, мы бы маркировали словом «правый».

Автор также часто употребляет термины «мировой либерализм», «национал-либеральное государство», «либерализация» и «неолиберализм», которые вне исторического и географического контекста зачастую весьма специфически воспринимаются в России. Мы оставляем их as is. (прим. ред.).

[4] Имеется в виду появление массовой рабочей бедноты.