Лента: Политика

Резюме: КНР и Соединенные Штаты не являются в настоящее время противниками – по крайней мере в том смысле, как СССР и США в период холодной войны. Однако риск кризиса на самом деле гораздо выше, чем если бы Пекин и Вашингтон вели бескомпромиссную борьбу.
Это эссе – адаптированная версия статьи «Начнем с главного: Нарастающая угроза кризисной нестабильности в отношениях США и Китая», International Security, весна 2013 года. Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 4, 2013 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Дебаты о подъеме Китая в последние годы в основном касались потенциальной угрозы, которую в конечном итоге КНР может представлять Соединенным Штатам как равный соперник, бросающий вызов существующему мировому порядку. Но есть и более насущная проблема. В течение следующего десятилетия, пока Китай будет оставаться относительно слабым в сравнении с США, есть реальная опасность, что между Пекином и Вашингтоном вспыхнет кризис, способный быстро перерасти в вооруженный конфликт. В отличие от длительного стратегического соперничества великих держав, обострение которого возможно, но не обязательно, опасность кризиса с участием двух ядерных государств – реальная проблема ближайшего будущего. Последние несколько лет позволяют предположить, что риск возрастает.

После окончания холодной войны Пекину и Вашингтону несколько раз удавалось избежать опасных конфликтов. В 1995–1996 гг., когда Соединенные Штаты ответили на ракетные испытания КНР, которые должны были предостеречь тайваньских избирателей от дальнейшего стремления к независимости. В 1999 г., когда американские военные самолеты по ошибке нанесли удар по китайскому посольству в Белграде во время натовских бомбардировок Сербии. И в 2001 г., когда в результате столкновения американского самолета-шпиона с истребителем ВВС Китая китайский пилот погиб, а Пекин задержал американских летчиков. Однако то, что эти эпизоды не привели к эскалации конфликта, не должно успокаивать. Ни один из инцидентов не соответствовал определению настоящего кризиса: конфронтация, угрожающая жизненно важным интересам обеих сторон и поэтому резко повышающая риск войны. Если Пекин и Вашингтон столкнутся с подобным кризисом в ближайшем будущем, у них появится серьезная мотивация прибегнуть к силе. Более того, соблазн обострить конфликт и давление на ранней стадии противостояния окажутся настолько высокими, что дипломатам будет трудно предотвратить войну.

ТОНКИЕ КРАСНЫЕ ЛИНИИ

Может показаться, что в последние годы вероятность кризиса в китайско-американских отношениях уменьшилась, так как напряженность вокруг Тайваня спала и «пороховой заряд», являвшийся главным фактором военного планирования Китая и США в Восточной Азии в середине 1990-х гг., обезврежен. Но возникли новые горячие точки. Пекин и его соседи ссорятся по поводу островов и границ в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, а Вашингтон подтверждает свою приверженность договорным обязательствам защищать две страны, которые оспаривают претензии Китая (Японию и Филиппины), и развивает тесные отношения с третьей (Вьетнамом). Кроме того, заявленные администрацией Обамы «приоритетность» Азии и «восстановление баланса в регионе» – дипломатический поворот, подкрепленный передислокацией военных сил, – дают понять, что Вашингтон готов участвовать в региональном конфликте.

Соединенные Штаты настаивают, что международное право дает им свободу перемещения в международных водах и воздушном пространстве за пределами 12-мильной зоны территориальных вод другого государства. Китай, в свою очередь, утверждает, что военные суда и самолеты другой страны не могут свободно входить в его почти 200-мильную «исключительную экономическую зону» без официального разрешения. Подобный запрет, учитывая территориальные претензии Пекина, может лишить военные корабли и самолеты США доступа в Южно-Китайское море и воздушное пространство над ним. Споры вокруг свободы навигации уже привели к конфликтам и могут стать поводом для серьезного кризиса.

Китай и Соединенные Штаты не являются в настоящее время противниками – по крайней мере в том смысле, как СССР и США в период холодной войны. Однако риск кризиса на самом деле гораздо выше, чем если бы Пекин и Вашингтон вели бескомпромиссную борьбу. Советский Союз и Соединенные Штаты, вооруженные противники, находившиеся в состоянии повышенной боевой готовности, понимали, что их в корне противоположные интересы могут привести к войне. После нескольких очень нервных конфронтаций по поводу Берлина и Кубы стороны осознали жизненно важные интересы друг друга, которые нельзя затрагивать без риска вызвать кризис. Были выработаны механизмы, позволяющие избежать эскалации. КНР и США еще только предстоит прийти к такому взаимному пониманию и разработать способы разрешения кризисов.

Ни Китай, ни Соединенные Штаты пока четко не определили свои ключевые интересы в западной части Тихого океана. В последние годы Пекин выступал с различными неофициальными заявлениями по поводу «основополагающих интересов», которые иногда выходили за рамки простого обеспечения территориальной и политической целостности материковой части страны и претензий на суверенитет над Тайванем. К примеру, китайцы предполагали отнести к собственным приоритетам спорные районы в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях.

Вашингтон также не прояснил свои ключевые интересы в регионе. Он уклоняется от прямого ответа на вопрос о переходе Тайваня под американский «зонтик безопасности». Позиция США по морским спорам между Китаем и его соседями тоже выглядит невразумительно. Вашингтон придерживался нейтралитета относительно территориальных претензий и настаивал на разрешении споров мирным путем, но подтверждал свои обязательства поддержать союзников в случае конфликта. Такая неопределенность по поводу «красных линий», которые нельзя пересекать без риска развязать конфликт, повышает вероятность того, что одна из сторон предпримет шаги, которые будет считать безопасными, но они неожиданно спровоцируют кризис.ОПАСНЕЕ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ?

Неопределенность по поводу того, что чревато риском войны, делает столкновение гораздо более вероятным, поскольку ни одна из сторон не знает, когда, где и насколько сильно может давить на оппонента, не вынуждая его к опасным ответным действиям. Это отчасти напоминает начальный период холодной войны, ведь потребовалось несколько серьезных кризисов, чтобы стороны прощупали друг друга и усвоили правила игры. Но сегодняшняя ситуация может оказаться гораздо опаснее.

Баланс ядерных и обычных вооружений между Китаем и Соединенными Штатами, к примеру, имеет определенный перекос, в отличие от равновесия сил, существовавшего между СССР и США. Если Пекин и Вашингтон окажутся вовлечены в конфликт, из-за огромного превосходства в обычных вооружениях американцы будут испытывать гораздо больший соблазн угрожать применением силы или использовать ее на деле. Осознавая это, Пекин, в свою очередь, захочет использовать обычные вооруженные силы до того, как они будут уничтожены. Хотя Китай не способен преодолеть существующий военный дисбаланс, он может прийти к выводу, что, быстро нанеся серьезный ущерб, заставит Вашингтон отступить.

Тот факт, что оба государства располагают ядерными арсеналами, позволяет держать ситуацию под контролем, поскольку ни одна из сторон не захочет прибегать к действиям, которые повлекут ответный ядерный удар. Если брать во внимание только ядерный фактор, то кризисы в китайско-американских отношениях не должны вызывать особого беспокойства и не выйдут за определенные рамки. Но обычные вооруженные силы усложняют ситуацию и подрывают стабильность, которую обеспечивает ядерное сдерживание. Во время кризиса каждая из сторон может подумать, что применение обычных вооружений подкрепит средства воздействия на переговорах, и станет манипулировать страхом другой стороны перед эскалацией конфликта посредством «соперничества в принятии рисков», по выражению экономиста Томаса Шеллинга. В момент кризиса Китай или США могут переоценить то, что стоит на карте, и поэтому будут готовы допустить более высокий уровень риска. Но поскольку применение обычных вооружений станет только первым шагом в непредсказуемом процессе, на который могут повлиять ложные представления, неправильные шаги и ошибочные расчеты, нет гарантии, что балансирование на грани войны прекратится до того, как произойдет ядерная катастрофа.

Более того, Китай, по-видимому, считает, что ядерное сдерживание открывает возможность для безопасного применения обычных вооружений. Поскольку оба государства будут опасаться потенциального обмена ядерными ударами, китайцы полагают, что ни они сами, ни американцы не допустят слишком серьезной эскалации. Советские лидеры, напротив, давали понять, что используют в случае чего любые необходимые военные средства – именно поэтому войны и не произошло. Кроме того, официальная политика «неприменения ядерного оружия первым», определяющая подготовку вооруженных сил КНР к конфликту, может укрепить уверенность Пекина в том, что ограниченная война с США не подразумевает ядерной эскалации. Руководствуясь этими соображениями, Китай проявит меньшую осторожность и способен на шаги, которые спровоцируют кризис. А когда он разразится, КНР поведет себя менее осторожно в вопросе нанесения первого удара.

Подобные предположения вызывают особое беспокойство, учитывая технологические разработки, значительно повысившие точность и эффективность обычных вооружений. Летальность ударов способна обеспечить существенное преимущество стороне, которая атакует первой. В период конфронтации Америки и Советского Союза ситуация с применением обычных вооружений на европейском театре военных действий была совершенно иной. Кроме того, поскольку сложные компьютерные и спутниковые системы, обеспечивающие наведение современного оружия, уязвимы в случае удара обычными средствами поражения или кибератаки, нынешнее более точное оружие может быть эффективным, только если применяется до того, как противник нанес удары или предпринял контрмеры. Если сдержанность мирного времени уступит место выгадыванию преимуществ в период кризиса, ни Китай, ни США не могут быть уверены в долговечности систем, управляющих их усовершенствованными обычными вооружениями.

В таких обстоятельствах у Пекина и Вашингтона будет достаточная мотивация для нанесения первого удара. Китай попадет под особенно сильное давление, поскольку его продвинутые обычные вооружения практически полностью зависят от компьютерных сетей, стационарных РЛС и спутников. Эффективность современных вооруженных сил Соединенных Штатов в меньшей степени зависит от этих наиболее уязвимых систем. Однако данное преимущество увеличит соблазн нанесения первого удара, в особенности по китайским спутникам, что позволит легче справиться с ответным ударом КНР.

ПРОБЛЕМА СВЯЗИ И НЕПОНИМАНИЯ

Китайско-американский кризис также может быть опаснее противостояния времен холодной войны из-за ненадежности каналов связи. После Карибского ракетного кризиса Советский Союз и Соединенные Штаты признали важность прямой связи между лидерами двух стран и наладили горячую линию между Москвой и Вашингтоном. В 1998 г. Пекин и Вашингтон также установили линию для прямых контактов глав государств. Но, несмотря на ее наличие, Белый дом не смог своевременно связаться с руководителями Китая после бомбардировки посольства в Белграде в 1999 г. или инцидента с самолетом-шпионом в 2001 году. Нежелание Пекина использовать прямую линию по назначению, возможно, означает, что китайские лидеры не готовы общаться, пока не придут к внутреннему консенсусу или не проконсультируются с военными. Задержки также могут свидетельствовать о проблеме координации политики в Китае, поскольку там отсутствует дееспособный орган, аналогичный американскому Совету по национальной безопасности. В любом случае опыт показывает, что досадные сбои прямой связи могут произойти в ключевые моменты на ранней стадии развития кризиса.

Вместо этого связь между двумя странами на первоначальном этапе может ограничиваться публичными заявлениями или сигналами, посылаемыми через действия. Но заявления адресованы различной аудитории, а национальные чувства и давление со стороны союзников способны заставить Пекин или Вашингтон занять более агрессивную позицию, чем необходимо. Из-за отсутствия прямой конфиденциальной связи лидеры двух стран лишены возможности обсудить важные политические предложения. Они также не смогут поделиться информацией, которая позволила бы избежать катастрофической эскалации конфликта, включая секретные детали относительно военного потенциала или проводимых маневров.Коммуникация через действия также кажется сомнительной, поскольку высока вероятность искажения или неправильной интерпретации сигналов. Китайские аналитики, по-видимому, переоценивают возможность подачи сигнала через военные действия и недооценивают риск нагнетания конфликта из-за недопонимания. Так, Эндрю Эриксон и Дэвид Янг обратили внимание на китайские военные документы, в которых предлагается использовать противокорабельные баллистические ракеты, предназначенные для ударов по американским авианосцам, чтобы продемонстрировать решимость Пекина в момент кризиса. Некоторые китайские стратеги полагают, что можно отправить сигнал Соединенным Штатам, открыв предупредительную стрельбу по движущемуся авианосцу, при этом снаряды должны приземлиться возле судна или даже могут быть нацелены на его командную вышку. Но, как отмечает политолог Оуэн Котэ, даже самая точная противокорабельная баллистическая ракетная система имеет определенный уровень погрешности. Следовательно, подобный обстрел предполагает риск случайного нанесения серьезного ущерба и непреднамеренной эскалации конфликта.

Наконец, еще один важный фактор, который может сделать кризис между США и Китаем более опасным, чем противостояние времен холодной войны, – география. В годы холодной войны кризисные ситуации возникали в первую очередь на суше, в частности в Центральной Европе, а конфронтация между Пекином и Вашингтоном, скорее всего, начнется в море. Это различие окажется определяющим, поскольку обеим сторонам придется принять судьбоносные решения уже на ранней стадии. Небольшой флот китайских атомных подводных лодок с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) и более значительный флот ударных субмарин с обычным вооружением находятся в безопасности, оставаясь в мелких водах вблизи материкового Китая, где плохая акустика мешает эффективным противолодочным операциям американцев. Кроме того, близость баз ВВС и ПВО Китая ограничивает возможности Соединенных Штатов использовать самолеты и надводные корабли. Однако чтобы сыграть существенную роль в противостоянии с США, китайским подлодкам придется покинуть безопасные воды.

Вероятность использования китайских субмарин значительно повышает уровень нестабильности во время кризиса. Хотя американские противолодочные технологии более эффективны в менее шумных открытых водах (где Соединенные Штаты обладают также воздушным превосходством), результат не будет идеальным: под ударом окажутся американские суда, находящиеся в зоне досягаемости уцелевших китайских подлодок. Поэтому на начальной стадии кризиса США захотят минимизировать риск, потопив китайские подлодки, которые попытаются покинуть домашние воды. Поскольку существует всего несколько маршрутов, по которым они могут выйти на глубоководье, у американцев возникнет соблазн нанести упреждающий удар, вместо того чтобы рисковать кораблями ВМС. Независимо от решения Вашингтона, если китайским субмаринам удастся выйти в отдаленные открытые воды, перед ними возникнет дилемма: «используй или потеряешь» из-за их уязвимости перед противолодочными возможностями Соединенных Штатов, и это еще один фактор потенциальной эскалации конфликта.

Китайские ПЛАРБ с ядерными боеголовками несут и другие риски. В соответствии с политикой неприменения ядерного оружия первым Китай четко постулирует, что любой удар по его стратегическим ядерным силам оправдает ядерный ответ, поэтому Вашингтон вряд ли станет атаковать эти подлодки. Таким образом, на начальной стадии кризиса Пекин, вероятно, будет полагать, что может спокойно размещать свои ПЛАРБ в отдаленных открытых водах, где у них появятся отличные возможности для выполнения приказа о пуске ракет. Однако такое размещение предполагает новые опасности. Во-первых, ВМС США могут принять китайскую субмарину за ударную подлодку с обычным вооружением и нанести по ней удар, дав Китаю повод для ядерного ответа. Во-вторых, повышается риск эскалации без официального приказа из Пекина, так как связь подлодок с базами ограничена, чтобы избежать обнаружения.

УПРАВЛЕНИЕ РИСКАМИ

Вероятность кризиса в ближайшие годы можно считать низкой, но ее нельзя игнорировать, а особую обеспокоенность должен вызывать риск нагнетания конфронтации. Пекин и Вашингтон должны принять меры, чтобы не допустить усугубления ситуации. Поскольку неопределенность жизненно важных интересов сторон чревата подобными кризисами, США и КНР следует углубить политическое и военное взаимодействие, чтобы сосредоточиться на этой проблеме. Даже если полной ясности и не добиться, обсуждение поможет привлечь внимание к вопросам, представляющим, по мнению сторон, наибольшие риски.

Хотя полностью снять угрозу китайско-американской конфронтации сложно, стоит разобраться с источниками потенциальной нестабильности и повысить способность управлять возможными рисками. Лидерам в Вашингтоне стоит поделиться с китайскими коллегами богатым опытом управления кризисами, особо подчеркивая значение координирования политики. Кроме того, Соединенным Штатам следует убедить Китай использовать горячую линию для срочной прямой связи между лидерами в момент кризиса.

Необходимо расширить контакты между военными. Не раскрывая секретов, стороны могут ознакомить друг друга с военными системами и методами обучения, что позволит уменьшить риск непреднамеренной эскалации напряженности. Следует также способствовать личному знакомству командного состава обеих стран, поскольку в случае кризиса это обеспечит толику доверия, которая очень поможет, если политические лидеры решат отказаться от эскалации конфликта.

Заставить Пекин и Вашингтон решать сложную задачу недопущения будущего кризиса нелегко. Возможно, придется даже пережить опыт нервного противостояния, как в начале холодной войны. Но будет лучше, если до этого не дойдет.


Эвери Голдштейн – профессор глобальной политики и международных отношений, директор Центра исследования современного Китая в Университете Пенсильвании
Источник: "Россия в глобальной политике"