Лента: Политика

Несмотря на своё странное начало и некоторые осложняющие его жизнь серьёзные препятствия, блок стран, появившийся на международной арене под акронимом БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южная Африка), способен состояться в качестве позитивной силы в международных делах. Чудные дела творятся в мире. Представьте себе объединение стран, разбросанных по всему земному шару, формируемое по той простой причине, что аналитик инвестиционного банка решает, что у этих стран есть что-то общее, в том числе и потенциал роста, а затем создаёт аббревиатуру из их названий! Дико, но факт.

Изначальная категоризация стран БРИК (Джимом О’Нилом из «Голдман Сакс» в его статье 2001 года) содержала только Бразилию, Россию, Индию и Китай. Он описывал страны с самым высоким потенциалом роста в первой половине XXI века, основываясь на таких характеристиках как размер населения и, соответственно, возможного рынка; демография (преимущественно молодое население при вероятном падении доли неработающих категорий); темпы роста за последнее время; а также степень охвата глобализацией. Поэтому Китай должен был стать самым главным мировым экспортёром промышленных товаров (что действительно уже случилось); Индия – важнейшим экспортёром услуг (чего ещё не произошло, но актуальность сохраняется); а Россия и Бразилия доминировали бы в качестве экспортёров сырья.

В ходе процесса, удивившего после этого многих, это первоначальное высказывание захватило воображение не только мирового финансового сообщества и основных средств массовой информации, но даже политического руководства самих стран! Пусть и географически разделённые, отличающиеся экономически и политически, находящиеся на разных ступенях развития и в те времена не так сильно связанные экономически, эти страны начали рассматривать себя как группу главным образом из-за восприятия иностранных инвесторов и СМИ.

Свою первую встречу в верхах группа провела в июне 2009 года в российском Екатеринбурге. В 2010 году в неё (с подачи Китая) была включена Южная Африка. С тех пор укрупнённый БРИКС провёл саммиты в Бразилиа (Бразилия) в 2010 году; Санье (Китай) в 2011 году; Нью-Дели (Индия) в 2012 году и Дурбане (ЮАР) в 2013 году. БРИКС теперь охватывает 3 миллиарда человек, имея совокупный ВВП, который по оценкам составляет около 14 триллионов долларов, и примерно 4 триллиона долларов валютных резервов. Каждая страна, по сути, является субрегиональным лидером. Естественно, это не значит, что нет других потенциальных кандидатов на включение. И действительно, ряд стран часто упоминается в качестве возможных членов увеличенной группы на основании их фактического и потенциального значения для мировой экономики, например, Южная Корея и Мексика (обе – страны ОЭСР), Индонезия, Турция, Аргентина.

БРИКС – одна из ряда новых инициатив разных стран мира, направленных на то, чтобы вырваться из оси Севера: Группы двенадцати («Большая двадцатка» минус «Большая восьмёрка»), IBSA, BASIC (БРИКС минус 1) и тому подобных. Хотя происхождение объединения может быть странным, а страны – действительно заметно различающимися между собой, есть некоторые значимые общие моменты. Впоследствии, что интересно, эти страны проявили существенный интерес к периодическим встречам, совместной работе, а также поиску некоего синергетического эффекта и новых направлений сотрудничества.

Поэтому торговля между странами БРИКС, после того, как он был признан объединением, бурно росла (хотя, разумеется, в этот период торговля между развивающимися и формирующимися рынками вообще росла гораздо быстрее, чем совокупная мировая торговля). Инвестиционные связи тоже развивались – главным образом через китайское участие в разных странах, а также некоторый интерес, проявленные крупным индийским капиталом. А потом были и другие шаги, которые говорят о стремлении к новым и дальнейшим формам тесного экономико-политического взаимодействия и координации. В последнее время страны-участники согласованно выступали на нескольких международных площадках, предоставив совсем недавно 75 миллиардов долларов Международному валютному фонду (под условием реформирования системы голосования в МВФ). Другие экономические инициативы включают соглашение о ведении двусторонней торговли в собственных валютах стран, а также планы относительно банка развития. Кроме того, были декларации за совместный подход во внешней политике, в частности, в ответ на американскую и европейскую политику на Ближнем Востоке и других частях мира.

Вообще-то, большой потенциал в этих пяти странах кроется не только в том, чтобы просто объединиться при обращении к мировым проблемам, но и, что возможно даже более значимо, в том, чтобы учиться друг у друга. Например, Индии было много чего узнать у Бразилии и Китая о вопросах деятельности банков развития. С начала 1990-х гг. Индия начала разрушать потенциал своих собственных банков развития в сельском хозяйстве и промышленности – но возможность их возрождения и восстановления ещё не упущена. А опыт Бразилии, и в частности, Бразильского банка развития (BNDES) по вхождению на территории и содействию таким видам деятельности, которые бы не осуществлялись в силу одних только рыночных стимулов, мог бы дать некоторые ориентиры относительно того, как это может произойти в очень открытой и преимущественно движимой рынком экономике.

Аналогично, имеются области, в которых другие страны БРИКС могли бы узнать новое у Индии, а описание работы Южно-Африканского банка развития осветило стратегию создания финансовых структур и механизмов по созданию условий для «зелёной экономики» посредством экологически желательных видов деятельности и технологий. Есть ещё необозримые возможности для совместного использования технологий и даже координации технического развития – в мире, где права на объекты интеллектуальной собственности, по-прежнему контролируемые в основном транснациональными компаниями Севера, оказались серьёзной помехой развитию. Также существует большой потенциал для потоков капитала от профицитных к дефицитным странам по типу «Плана Маршалла», чтобы позволить последним выдержать удар мировой рецессии – и банк БРИКС мог бы быть первым шагом в этом направлении.

Общие вызовы

Но важным может быть не только сравнение опыта недавнего прошлого или изучение подходов друг друга. Несмотря на многие свои различия, страны БРИКС стоят перед некоторыми общими вызовами, и сама неотложность этих вызовов указывает на выгоды сотрудничества по разработке новых стратегий. По меньшей мере 4 таких вызова заслуживают внимания, как и некоторые варианты совместных действий по противодействию им.

Первый – это факт продолжающегося мирового кризиса и крайняя низкая вероятность того, что экономики Севера (США и Европы в частности) смогут обеспечить позитивные стимулы для мировой экономики. Для всего БРИКС эти страны по-прежнему преобладают в качестве пункта назначения их экспорта, при этом должен быть учтён эффект домино от спада на рынках Севера. Соответственно, несомненна необходимость в диверсификации экспорта. Этот процесс уже начался, но ему ещё предстоит пройти долгий путь. Конечно, двусторонняя торговля в собственных валютах способствовала бы большей торговой активности между членами БРИКС, а посему желательна.

Но нынешнее состояние мировой экономики вызывает необходимость постановки более амбициозных задач. Так, вне всякого сомнения, пришло время своего рода «Плана Маршалла» для развивающегося мира, и страны БРИКС (в частности, Китай и Россия) обладают уникальными возможностями для успешного осуществления этого процесса. Указанное включило бы механизмы развития финансирования импорта стран с низкими доходами и уровнем развития, предоставляя одновременно рынки другим развивающимся странам и больший потенциал развития странам-получателям.

Другой вызов имеет более внутреннюю природу, но неожиданно одинаков по всему БРИКС. Недавний процесс роста обоснованно связывался с повышением неравенства в доходах и имуществе (за исключением Бразилии, которая снова даёт другим уроки, хотя коэффициенты Джини там ещё остаются одними из самых высоких в мире). Сейчас стало ещё очевиднее, что подобное неравенство является социально и экономически неэффективным, а также вызывает рост политической напряжённости, которая может быть даже ещё более вредоносной. Так что должны быть мероприятия, направленные на решение этой проблемы.

Недостаточное увеличение продуктивной занятости было центральной особенностью минувшего процесса роста, и оно имеет явное отношение к росту неравенства. Экономическая политика внутри стран БРИКС должна озаботиться этим вопросом, в частности, тем, как способствовать увеличению возможностей достойной работы.

Ещё один важный аспект неравенства состоял в недостаточном доступе к базовым социальным и жилищно-коммунальным услугам. Стратегия приватизации и бюджетных сокращений в таких областях во всех странах БРИКС не только сузила доступ для бедных, но и породила чудовищное неравенство. Для инновационных стратегий всё более важным является способствование более универсальному оказанию необходимых услуг.

И, наконец, недавний рост во всех странах БРИКС оказался связан с бумом в строительстве и недвижимости, и важно отметить, что во всех пяти странах этот бум к тому же находится в процессе замедления. Это создаёт всевозможные трудности, как в плане потерь для занятости, так и здоровья финансового сектора, и это особенно раздражает в свете продолжающейся нехватки требуемого массового жилья. Всем этим странам понадобятся эффективные стратегии, способные справиться с этим вызовом, даже если они продолжают стимулировать массовое строительство доступного и более качественного жилья. Так же определённо и то, что здесь есть возможности для творческих решений в политике, которыми можно поделиться.

Отношения Юг-Юг

Каковы отношения БРИКС с остальными странами мирового Юга? Здесь важны два вопроса. Первый – не будет ли БРИКС или G20 игнорировать или подменять собой точку зрения «Группы 77», или более крупных органов развивающихся стран, чьи голоса однако слишком редко слышны в дискурсе международной политики? Это представляет собой повод для беспокойства, причём такой, на который непосредственное внимание важно обратить самому БРИКС. Недавние усилия Южной Африки по привлечению многих других африканских стран в качестве наблюдателей или участников на последний саммит БРИКС получила в этом смысле тёплый приём, но это не снижает остроты вопроса, было ли это просто сделанной для отвода глаз попыткой дать основание предположить о более широком представлении их интересов, чем было на самом деле.

Второй вопрос – не будут ли договорные отношения БРИКС с другими странами Юга идти по соблазнительным шаблонам простого копирования взаимодействия «Север-Юг». Раньше считалось, что экономическое взаимодействие между развивающимися странами (интеграция «Юг-Юг») обязательно будет более выигрышной, чем связи «Север-Юг». Ведь экономические взаимоотношения «Север-Юг» воспроизводили мировое разделение труда, образовавшееся к середине XX века: развивающийся мир специализируется на сырьевых товарах и промышленных товарах, требующих интенсивного (и поэтому менее производительного) труда, а Север сохраняет монополию на продукцию с высокой добавленной стоимостью. В противоположность этому, торговые и инвестиционные связи между странами глобального Юга, как предполагалось, должны были обеспечить бо́льшую диверсификацию по причине их нахождения на более близких стадиях развития, давая тем самым больший синергетический эффект.

Однако последние экономические схемы заставили многих усомниться в этих несложных обобщениях. Возвышение восточноазиатских стран (особенно Китая) в качестве гигантских промышленных центров в значительной степени было вызвано торговлей и инвестиционной деятельностью по линии «Север-Юг». Даже взаимодействие между развивающимися странами не всегда идёт в соответствии с прогнозами. Обвинения в «новом колониализме» теперь звучат чаще – преимущественно на лицемерном Севере, но и на Юге тоже. Возникает вопрос, не будут ли вносить в это свой вклад образования, подобные БРИКС, особенно путём контроля своих сфер влияния и других более слабых развивающихся стран.

Поэтому есть опасения, что рост торговли и инвестиционных связей БРИКС с менее богатыми развивающимися странами направлен на эксплуатацию природно-ресурсной базы этих стран, выкачивание её способами, разрушительными для окружающей среды, неравноправными в своей основе и мало что дающими местному населению. Существует беспокойство, что более дешёвый импорт из этих полуиндустриальных стран подорвёт конкурентоспособность местного производства в более бедных странах, что вызовет дальнейшее их смещение в сырьевой экспорт и тем самым остановку процесса их развития. Говорится, что Китай сбрасывает по низким ценам свои товары в экономики по всему миру и использует образующиеся в результате излишки валюты для инвестиций и оказания помощи авторитарным режимам, которые предоставляют доступ к природным ресурсам. Сходным образом индийские корпоративные инвесторы, как считается, заняты крупномасштабными захватами земель в Северной Африке и хищническим поведением в других местах. Многие последние торговые и инвестиционные соглашения «Юг-Юг» (и начавшиеся в результате процессы) оказались до обидного похожи на северо-южные, не только в плане защиты, которую они могут предоставить корпоративным инвесторам, но даже охраны прав интеллектуальной собственности!

Как всегда, действительность неоднозначна. Экспортирующим сырьё странам лучше, если среди империалистов или торговцев существует повышенная конкуренция, поскольку она обеспечивает лучшие условия такого экспорта. Даже взаимоотношения Китая с более бедными странами основаны не на контроле политической власти в колониальном духе, а больше на рыночных принципах. Новые промышленные центры с возрастающим спросом на импорт дали менее развитым странам косвенный выход на рынок развитых стран, а быстрый подъём БРИКС привёл к резкому росту внутренних рынков, от которого выиграют эти страны. Это даёт важный источник стимулов спроса, даже когда развитые страны всё больше увязают в финансовом кризисе и экономической стагнации.

Суть в том, что рассматривать следует не само по себе экономическое взаимодействие, а его природу. Большая часть взаимодействия «Юг-Юг» последнего времени (в том числе и в БРИКС) велась под контролем корпораций, что обусловило акцент на торговле и инвестициях, а также поощрение отдельных моделей торговой и инвестиционной деятельности. В той мере, в какой компании отовсюду имеют похожие интересы (гонка за собственной прибылью), неудивительно, что воспроизводятся старые модели «Север-Юг».

Но нет сомнений в том, что акцент должен быть на демократизации самого взаимодействия, на выработке способов, которыми можно изменить схему торговых и инвестиционных потоков, чтобы сделать упор на создании достойной занятости. Для этого требуется смена направления, как внутри, так и вовне БРИКС. Потенциал положительных перемен существует, но процесс должен больше ориентироваться на человека, а не ограничиваться прибылью. В конечном счёте, сбалансированная экономическая диверсификация для создающих высокую добавленную стоимость и экологически приемлемых видов деятельности остаётся ключом к росту не только в странах БРИКС, но и других развивающихся странах. Период постоянных перемен в мире как раз даёт ценную возможность предложить и усовершенствовать новые способы успешного осуществления подобных стратегий через сотрудничество.


Джаяти Гош – профессор экономики Университета имени Джавахарлала Неру в Нью-Дели
Источник: "mixednews "
Оригинал публикации: "The Global Economic Chessboard and the Role of the BRICS "