Лента: Политика

       
Казалось бы, отношения Японии с Республикой Корея (Юг) и Корейской народно-демократической республикой (Север) не могут иметь между собой ничего общего.

Сеул – стратегический союзник США (как и Токио) и стратегический партнер Японии в сфере обороны и безопасности. Несмотря на неизбежную конкуренцию, Сеул – важный экономический партнер Токио. Руководители стран и главы их внешнеполитических ведомств регулярно встречаются, в том числе в форматах «тройки», с участием США или КНР.

Южнокорейская масс-культура популярна в Японии, пожалуй, больше, чем в какой-либо другой стране. В двусторонних отношениях, конечно, имеется целый ряд неразрешенных проблем, включая территориальный спор за острова Лиянкур, они же Такэсима в Японии и Токто в Корее, но позитив, несомненно, перевешивает.

Во всяком случае, мало кто в Японии считает Южную Корею врагом.

Ситуация с Пхеньяном полностью противоположная. Для большинства японцев, по крайней мере, хоть как-то интересующихся политикой, Северная Корея – несомненная «империя зла», непосредственно угрожающая их стране, и вечная «страшилка» для СМИ, ретранслирующих каждое грозное заявление Пхеньяна и повторяющих каждый пугающий слух, каким бы нелепым он ни был.

Между Японией и КНДР нет дипломатических отношений, а единичные контакты на высшем уровне становились сенсацией, сопоставимой со встречей разве что с марсианином или снежным человеком. Между Токио и Пхеньяном практически нет и экономических отношений: ввоз северокорейских товаров в Японию запрещен, вывоз японских товаров в КНДР и перевод денег туда жестко ограничены санкциями, которые с каждым ядерным испытанием или пуском ракеты становятся все строже.

Да и память о японцах, похищенных северокорейскими спецслужбами, заботливо поддерживается. Позитива тут не то что нет – один сплошной негатив.

Однако есть и общие черты.

* * *

В отношениях Японии со странами Азии исторический фактор – прежде всего воспоминания о предвоенных и военных годах – до сих пор играют если не определяющую, то важную роль. Причем эта роль не всегда однозначно отрицательна.

Китайская пропаганда вспоминает про «нанкинскую резню» декабря 1937 года (в истории которой остается немало неясного и сомнительного) как средство воздействовать на Японию при решении сегодняшних проблем: это своего рода напоминание о так и не погашенном долге.

На Тайване о периоде японского колониального господства (1895-1945 годы) все чаще говорят с благодарностью, поскольку именно японцы заложили основу для его послевоенного «экономического чуда» и действительно «цивилизовали» остров, ранее знаменитый лишь своими лихорадками.

В Индии не забывают о помощи, которую Япония оказывала Индийской национальной армии Субхаса Чандра Боса против англичан в годы Второй мировой войны: при отсутствии реальных проблем в двусторонних отношениях это работает на позитив.

Данный фактор может проявляться и в отношениях Японии с Индонезией и Филиппинами.

С Кореей – как с Севером, так и с Югом – все обстоит наоборот. 40 лет японского колониального господства (де-факто 1905-1945 годы, де-юре 1910-1945 годы) остаются для всего полуострова незаживающей раной. Точнее, раной, которой не дают затянуться, которую продолжает бередить пропаганда обоих корейских государств – для воздействия на Японию. Здесь позиции Юга и Севера совпадают в главном.

Северокорейская пропаганда меньше уделяет внимания колониальному прошлому, больше – настоящему, в котором Япония выступает как ближайший союзник «американских империалистов» и их «сеульских марионеток», непрерывно готовящих агрессию против КНДР.

Отсюда и воинственные заявления Севера, которых японцы совершенно искренне пугаются! – о возможности нанесения ракетных ударов по американским базам на территории Японии. Несколько лет назад северокорейская пропаганда пыталась запустить «пробный шар» об официальной нормализации отношений с Токио при условии получения многомиллиардной «компенсации» за годы колониального гнета, но это заявление, как и следовало ожидать, было оставлено в Японии без ответа.

Иными словами, требовать чего-либо от Токио, ссылаясь на колониальное прошлое, Пхеньяну бессмысленно. А вот использование этого фактора с целью «давить на жалость» может иметь некоторый успех. В условиях сегодняшней Японии открыто одобрять и, тем более, поддерживать политику Пхеньяна – как внешнюю, так и внутреннюю – мало кто рискнет, за исключением разве что «просеверной» Лиги корейских граждан, проживающих в Японии (Чхонрён), да некоторых местных «леваков».

Однако гораздо большее количество японцев выступает против жесткого курса в отношении КНДР, против санкций и осуждающих заявлений, ссылаясь на то, что «они тоже право имеют». В подтексте этого – «наследие мрачных времен», стыдиться которого требует «политкорректность».

В отношениях с Республикой Корея доминирует как раз фактор прошлого, потому что в настоящем между Токио и Сеулом нет никакого антагонизма, а проблема островов Лиянкур не сравнима с проблемой Сэнкаку//Дяоюйдао – источником серьезных трений с Китаем. Южная Корея полностью контролирует острова Лиянкур и прилегающие к ним территориальные воды, так что японским кораблям туда не зайти.

Да и, в отличие от китайцев, японцы – ни неофициально, ни тем более официально – не решатся ни на какие активные действия, а будут ограничиваться петициями и митингами, которые, как показала практика, не оказывают на Сеул никакого воздействия.

* * *

В настоящем между Японией и Южной Кореей не существует иных реальных проблем, которые нельзя было бы решить «в рабочем порядке». Рискну заметить, что возникновение таких проблем было бы крайне невыгодно США, поскольку стратегическое партнерство Вашингтон-Токио-Сеул остается гарантией если не всеобщей безопасности в регионе, то, как минимум, мирного статус-кво, в поддержании которого заинтересовано большинство расположенных здесь стран, включая Россию.

Однако Южной Корее нужен не только рычаг для возможного влияния на Японию (аналогичный аргументу «нанкинской резни», который пытается использовать Китай), но и средство «национальной мобилизации».

А для этой цели «образ врага» по-прежнему работает отлично.

Не все японцы видят в Южной Корее друга и союзника, но едва ли кто-то считает ее – в отличие от Северной – врагом. А если считает, то никогда в этом не признается, по крайней мере, публично. Национально окрашенные антикорейские высказывания в сегодняшней Японии будут восприняты примерно так же, как юдофобские – в Германии.

Вместе с тем японофобия в Южной Корее – разумеется, в форме памяти о колониальном прошлом по принципу «не забудем, не простим» – не просто является политически корректной, но входит в канон государственной исторической политики и «политики памяти».

Цели поддержания памяти о «вине» и «зверствах» Японии служат разного рода мемориалы и «музеи японской оккупации», книги и кинофильмы, научные труды и популярные брошюры. По большей части это предназначено для «внутреннего употребления», хотя иностранных туристов не проведут мимо таких мемориалов, а государственные и частные структуры охотно поддерживают изучение иностранными учеными «японской экспансии» или «антиколониальной борьбы».

С точки зрения государственной политики Сеула это вполне понятно. Только представить что-то подобное в современной Японии просто невозможно.

* * *

И здесь, как это ни покажется парадоксальным, действия Пхеньяна играют на руку Токио.

Демонстративное открытие напротив японского посольства в Сеуле памятника «женщинам комфорта» (кореянкам, вынужденным сексуально ублажать японских солдат – больная тема, тоже изрядно запутанная с исторической точки зрения) вызвало официальный, но безрезультатный протест Токио, поскольку эта частная инициатива не противоречит южнокорейским законам, а «власть употребить» правительство РК не пожелало.

Бывший премьер-министр Ёсихико Нода сделал по этому поводу несколько резких, по японским понятиям, заявлений, которые вызвали недовольно ворчание местных «левых».

Его преемник Синдзо Абэ и вовсе дал понять, что японское правительство может пересмотреть свое заявление 1993 года относительно «женщин комфорта», выдержанное в компромиссно-извиняющихся тонах. Это дало общественности и СМИ лишний повод поговорить о «национализме» Абэ и «возрождении японского милитаризма».

Словом, «трогать» Южную Корею – в силу действия призраков прошлого – японским политикам противопоказано. Но можно вволю критиковать и обличать Северную – в силу действия факторов и призраков настоящего.


Василий Молодяков
Источник: "Terra-America "