Лента: Политика

Статья посвящена интересам Российской Федерации в области энергетической безопасности, а также некоторым возможным мерам по рационализации военно-политического курса страны в целях обеспечения национальной энергетической безопасности.

Нефтяные и газовые запасы России поистине огромны. По объемам нефти она занимает шестое место в мире после пяти стран Ближнего Востока. Ее разведанные запасы составляли на конец 2011 года около 60 млрд баррелей[2]. По объемам газа Россия лидирует, обладая 31% всех мировых запасов[3].

Такие богатства, безусловно, накладывают отпечаток не только на экономику страны, но и на политику, особенно на военную политику. Недавние действия Москвы на международной арене показывают, что Россия может проводить активный и независимый внешнеполитический курс, не характерный для нее в период 1990-х – начала 2000-х годов. Являясь крупнейшим поставщиком энергоресурсов в Европу, Москва имеет возможность устанавливать свои правила игры, что благотворно сказывается на прибылях и мощи страны, но может восприниматься зарубежными партнерами неоднозначно. Достаточно упомянуть ситуации, когда российские компании при большой протекции государства получают права на разработку месторождений в соседних странах, покупают частично, а то и целиком, трубопроводные системы, или используют свое положение энергетического монополиста как рычаг политического давления. Такая активность России заметна в сотрудничестве с другими странами, такими как Китай, и в отношении поставщиков из Центральной Азии или Ирана.

Вместе с тем, остается неопределенным вопрос о возможном применении Россией военной силы для отстаивания своих национальных энергетических интересов. Эти интересы закреплены как во внешне, так и во внутриполитических документах страны. Так, Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года, утвержденная Правительством РФ 17 ноября 2008 года, открыто говорит, что Россия испытывает «необходимость укрепления потенциала российского топливно-энергетического комплекса, его модернизации, развития ресурсной базы и инфраструктуры»[4].

В настоящее время существуют два фактора, влияющих на энергетическую политику России. Первый – это наращивание активов, мощи и влияния энергетических государственных корпораций, таких как Газпром или Роснефть, которые с помощью государства отстаивают перед зарубежными компаниями свои преимущественные права на разработку месторождений и продажу углеводородов.
Второй – это признание и всестороннее использование того факта, что наличие огромных запасов природных ресурсов является конкурентным преимуществом страны. Опрос общественного мнения середины первого десятилетия XXI века, проведенный в рамках исследования вопросов энергетики и окружающей среды Российской Академией Наук, показал, что 38% опрошенных россиян считают поддержание Россией статуса великой державы больше отвечающим их интересам или интересам их семей, чем развитие демократии. Лидирует же в этом опросе такой показатель, как экономический рост. Около трети россиян поддерживают государственное регулирование энергетического сектора. Около 68% опрошенных абсолютно не приемлют идею иностранных инвестиций в этот сектор национальной экономики[5].

Это вполне объяснимо. Ни для кого не является секретом, что российская экономика ресурсно-ориентирована, то есть практически полностью зависит от добычи и экспорта углеводородов. Существенная часть бюджета формируется благодаря налоговым и таможенным отчислениям энергетических компаний, а Стабилизационный фонд вообще на 100% образовался благодаря высоким ценам на нефть и газ. Безусловно, в последнее время в экономике страны видны определенные перемены, однако тенденция, при которой мы пока можем рассчитывать только на наши запасы сырья, сохраняется. В этой связи население России закономерно полагает, что экономический рост является приоритетом для страны.

Государственное регулирование и неприятие иностранного капитала – процессы весьма взаимосвязанные. Ввиду сильной зависимости России от нефти и газа представляется вполне разумным держать энергетический сектор под государственным контролем, не давая возможности десяткам предприимчивых бизнесменов поставить под угрозу наше стратегическое достояние.
В этом же ключе рассматривается и нежелание допускать к нашим ресурсам иностранные компании. Единственным значимым исключением является договоренность российской Роснефти и британской British Petroleum о совместном освоении российского арктического шельфа[6]. Россия с ее богатствами является лакомым куском для многих стран, и бесконтрольное (а контроль может осуществлять только государство – Б.Л.) обращение с углеводородным сырьем может сильно ударить по национальной безопасности страны.

Поэтому фактическое нахождение энергетики в руках государства на данном этапе развития российской экономики просто необходимо. Более того, энергетика используется как определенный инструмент политики, что многие на Западе называет «энергетической дипломатией».

Активность такого рода является крайне эффективной для России с точки зрения снижения потенциальных военных рисков и улучшения отношений со своими партнерами. Благодаря стабильным поставкам энергоресурсов на внешние рынки, Российская Федерация получает возможность выстраивать эффективные и доброжелательные отношения с импортерами российских углеводородов, что полностью сводит на нет вероятность возникновения вооруженного конфликта с ними.

Основными потребителями российского сырья являются страны Восточной, Центральной и Западной Европы. Даже страны с весьма диверсифицированной экономикой, такие как Германия, серьезно зависят от России, которая поставляет в эту страну 40% от всего объема экспортируемого газа и 20% экспортируемой нефти[7]. Это, как один из факторов, позволяет России достигать определенные политические цели, например, приостановки расширения НАТО, углубления связей с Украиной путем поддержки пророссийского кандидата на президентских выборах и т.д.

Помимо защиты природных ресурсов, залегающих непосредственно в недрах страны, Россия имеет энергетические интересы за пределами своих границ, отстаивание которых постепенно становится возможным с большей опорой на применение военной силы.
Центральная Азия – регион традиционного интереса России. Это обусловлено целым рядом причин[8], основными из которых являются географическая близость России к Азии, нестабильность региона, влияющая на состояние южных рубежей России, его военно-стратегическая и энергетическая значимость. На последней необходимо остановиться подробнее.

Благодаря своему географическому расположению между Европой и Азией, Россия является страной, через которую проходят потоки центрально-азиатских ресурсов, идущих в Европу. Более того, трубопроводная система большинства стран Центральной Азии принадлежит российским компаниям, что также способствует активизации интереса России в регионе. Вместе с тем, традиционное присутствие Москвы в этом регионе начинает все активнее оспариваться Пекином и Вашингтоном, экономическое проникновение которых наносит серьезный ущерб как экономическим, так и военно-политическим интересам России.

Для понимания интересов России в регионе представляется необходимым остановиться более подробно на стратегии США применительно к Центральной Азии.

Она предусматривает достижение нескольких целей.

Первая – Соединенным Штатам и их союзникам должен быть обеспечен гарантированный доступ к жизненно важным источникам энергетических ресурсов региона, позволяющий им удовлетворить потребности в нефти и газе.
Вторая – США должны содействовать улучшению ситуации в политической и общественной среде стран, уязвимых с точки зрения распространения терроризма, что также подразумевает сохранение региональной стабильности в зоне «дуги нестабильности».
И третья – внешняя политика США должна сделать управляемым рост амбициозного и все более влиятельного, но потенциально нестабильного Китая.

Кроме того, по мнению Вашингтона, США должны сделать все, чтобы «сдержать амбиции других держав, претендующих на доминирование в регионе, включая воинственный Иран и становящуюся все более сильной и настойчивой Индию»[9].
Однако реализации этих планов США препятствуют Россия и Китай, для которых Центральная Азия является одним из наиболее важных мест приложения своих геополитических усилий. На пути замыслов Вашингтона постепенно возникают «помехи» в лице Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и Организации Договора коллективной безопасности (ОДКБ).

Именно поэтому одной из основных форм использования военной силы может стать практика дальнейшей реализации «цветных революций», поддерживаемых США для установления удобных для себя режимов в странах Восточной Европы и на постсоветском пространстве. Достаточно вспомнить классический пример смены политического режима в Азербайджане, когда в 1993 году при активном участии «Бритиш Петролеум» и британской разведки МИ-6 произошел переворот, в результате которого был свергнут президент Эльчибей и возвращен к управлению страной Гейдар Алиев.

Не меньший, а возможно и больший интерес для США представляют Казахстан, Узбекистан и Туркменистан. Казахстан обладает нефтью, а Узбекистан и Туркменистан – богаты запасами газа.

Ситуация с Казахстаном развивалась для западных стран, получивших режим наибольшего благоприятствования и даже не задумывавшихся о смене политического режима в этой стране, в позитивном ключе. Вплоть до 2007 года Казахстану прощались даже такие вещи, как решение Нурсултана Назарбаева стать пожизненным президентом. Однако после парламентских выборов, в результате которых пропрезидентская партия «Нур Отан» получила 100% мест, отношения начали «охладевать», что также было связано и со стремлением государства требовать большей доли от разработки нефтегазовых месторождений.

С Узбекистаном ситуация для США складывается достаточно тяжело. После событий в Андижане в 2005 году, которые являлись, по сути, попыткой осуществления государственного переворота, страна стала с большим подозрением относиться к западным компаниям. Это был своего рода шанс для России закрепиться в этом регионе.

Похожими являлись события в Туркменистане после смерти президента Сапармурата Ниязова, когда в политической элите произошли серьезные изменения. Запад продолжил свое давление на это богатое голубым топливом государство. В марте 2007 года Туркменистан посетил представитель госсекретаря США по вопросам стран Южной и Центральной Азии Стивен Манн, который пытался убедить нового президента Гурбангулы Бердымухаммедова принять участие в строительстве транскаспийского газопровода, который мог бы соединить страны Центральной Азии с Турцией в обход России.

Из вышесказанного следует, что США пытаются ослабить политические связи внутри СНГ за счет создания мелких межгосударственных объединений типа ГУУАМ (с выходом Узбекистана превратившийся в ГУАМ), а также Центрально-Азиатского союза (Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан). Последнее предложение возникло вследствие «прохладного» отношения стран-членов СНГ к идее Назарбаева о создании Евроазиатского союза и роста сомнений в эффективности ШОС после «цветной революции» в Кыргызстане в марте 2005 года, поддержанной Соединенными Штатами.

В СМИ позиция США заключается в том, что якобы Россия и Китай сознательно ведут пропаганду, заявляя о причастности разведсообществ Запада к революции в Кыргызстане, с целью давления на президента Курманбека Бакиева по вопросу вывода авиабазы ВВС США с аэропорта «Манас». Однако после событий в Южной Осетии, где напрямую столкнулись интересы США и РФ, началось форсирование вопроса о выводе американских военных из Кыргызстана. И в ситуации балансирования между США и Россией Киргизия сделала выбор в пользу последней.

Наряду с закулисными манипуляциями, США предпринимают активные открытые действия по наращиванию военно-политического влияния в регионе. С этим связана их работа по созданию в Азербайджане сил специального назначения и военных баз, которые будут обеспечивать безопасность в прилегающем к Центральной Азии Каспийском регионе, а также по осуществлению программы «Каспийский страж»[10].

11 апреля 2005 года газета «Уолл Стрит Джорнел» опубликовала статью, в которой было написано, что США намерены потратить на эту программу $100 млн.[11]. Эта сумма безусловно подчеркивает значимость региона для энергетической и военной безопасности США.

Программа направлена на создание системы наблюдения за воздушным и морским транспортом, сил быстрого реагирования на возникновение чрезвычайных ситуаций, включая нападения террористов на нефтяные объекты, в том числе трубопроводы, и пункты пограничного контроля[12]. В связи с этим, а также с целью окружения Ирана военными базами, США намерены вовлечь в эту программу Азербайджан, Казахстан, Туркменистан, Узбекистан и Турцию[13].

Становится очевидно: США пытаются вторгнуться в традиционную зону российского влияния, что затрагивает не только экономические интересы России, но и угрожает ее военной безопасности. Ведь контроль над Центральной Азией может открыть дорогу на стратегический регион России – Урал.

Помимо России ни Китай, ни Индия не могут допустить закрепления США в Центрально-Азиатском регионе, так как это противоречит и их национальным интересам. Вместе с тем с каждым годом Китай все активнее включается в борьбу с Россией за Центрально-Азиатский регион. Растут объемы поставок казахстанской нефти в Китай, появляется все большее количество возможностей по инвестированию в добычу углеводородов и строительство трубопроводов.

Все это не может не вызывать обеспокоенность со стороны органов власти РФ, и в этих условиях Россия начинает формулировать для себя новую задачу военной политики – обеспечение национальной энергетической безопасности.
Так, в утвержденной Президентом Д. Медведевым в мае 2009 года «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» этой проблеме уделяется особое внимание. Главными стратегическими рисками и угрозами национальной безопасности в экономической сфере на долгосрочную перспективу были названы потеря контроля над национальными ресурсами, ухудшение состояния сырьевой базы промышленности и энергетики. «Прямое негативное воздействие на обеспечение нацбезопасности в экономической сфере могут оказать дефицит топливно-энергетических, водных и биологических ресурсов, принятие дискриминационных мер и усиление недобросовестной конкуренции в отношении России, а также кризисные явления в мировой финансово-банковской системе», – отмечается в Стратегии[14].

Развитие отношений двустороннего и многостороннего сотрудничества с государствами-участниками СНГ является для России «приоритетным направлением внешней политики». При этом ОДКБ рассматривается в качестве «главного межгосударственного инструмента, призванного противостоять региональным вызовам и угрозам военно-политического и военно-стратегического характера…»[15]. С этой же целью при участии Китая была создана Шанхайская организация сотрудничества. Подобные способы сотрудничества, в том числе и военного, должны будут эффективно обеспечивать безопасность России и ее партнеров в Центрально-Азиатском регионе.

Как говорится в Стратегии, в долгосрочной перспективе в мире обострится конкуренция за контроль над энергетическими ресурсами. В разделе «Современный мир и Россия: состояние и тенденции развития» разработчики документа перечисляют регионы, где противостояние может стать особенно заметным: «Внимание международной политики будет сосредоточено на обладании доступом к источникам энергоресурсов, в том числе на Ближнем Востоке, на шельфе Баренцева моря и в других районах Арктики, в бассейне Каспийского моря и в Центральной Азии»16.

«Не исключены решения возникающих проблем с применением военной силы – может быть нарушен сложившийся баланс сил вблизи границ РФ и границ ее союзников, возрастет риск увеличения числа государств – обладателей ядерного оружия», – говорится в документе[17].

Таким образом, впервые в Стратегии национальной безопасности тезис о возможном применении военной силы для отстаивания национальных энергетических интересов получил официальное закрепление.

Одним из ключевых для России положений Стратегии является следующее: «В интересах обеспечения национальной безопасности в среднесрочной перспективе развиваются конкурентоспособные отрасли экономики и расширяются рынки сбыта российской продукции, повышается эффективность топливно-энергетического комплекса, расширяется использование инструментов государственно-частного партнерства для решения стратегических задач развития экономики и завершения формирования базовой транспортной, энергетической, информационной, военной инфраструктуры, особенно в Арктической зоне, Восточной Сибири и на Дальнем Востоке Российской Федерации»[18].

Эта тенденция ярко проявляется на примере Каспийского региона. Каспийское море – уникальная мировая акватория. Это крупнейшее на планете замкнутое водохранилище площадью около 440000 кв. км., что в два раза больше, чем Великие Американские озера. Оно не открыто для навигации, как океан, но наполнено соленой водой, а главное – содержит в своих недрах значительные запасы углеводородов.

Значительная военно-политическая и военно-экономическая активность обусловлена стратегической важностью Каспийского бассейна. Обладая значительными запасами энергоресурсов, он в то же время является «воротами в Евразию», в том числе во внутренние территории России и Центральной Азии, а также трансконтинентальным транспортным коридором, связывающим, с одной стороны, Малую и Среднюю Азию и Закавказье с Европой, а с другой – Европу с Юго-Западной Азией и Китаем

Интерес США и Китая к природным богатствам Каспийского региона не позволяет России чувствовать себя спокойно и, в конечном итоге, не способствует стабилизации ситуации в Центральной Азии. Наличие военных баз, как США, так и России, близость Афганистана, напряженность в отношении Ирана – вот далеко не полный список факторов, вносящих напряженность в региональные отношения.

Акватория Каспия и сама по себе представляет большое значение. Поскольку Каспийское море – это закрытая водная система, существует лишь две возможности – либо прибрежные государства достигнут баланса сил, либо одна или несколько из них будут пытаться установить свое превосходство. Это, безусловно, связано с военно-морским потенциалом государств региона, который весьма неодинаков.

В рамках данной работы представляется оправданным остановиться на потенциале Российской Федерации.

Каспийская флотилия военно-морского флота России имеет в своем составе 40 надводных боевых кораблей, а также авиацию и береговые войска. Российский ВМФ использует систему многоуровневой обороны, нацеленную на то, чтобы останавливать противника как можно дальше от собственных территориальных вод. Постепенная модернизация флотилии, ввод в строй новых кораблей будут способствовать усилению позиций России в регионе. Это особенно актуально в связи со значительными потерями Черноморского флота после распада СССР. Более того, для России Каспийское море, бассейн реки Волга и Северный Ледовитый Океан составляют единую важнейшую геостратегическую систему, которая использовалась еще в 1942 году для переброски советского флота в Арктику и может использоваться сейчас для отстаивания национальных энергетических интересов.

Серьезную конкуренцию экономическим интересам России начинает представлять Китай, активным образом проникающий в регион. С одной стороны, вовлечение Китая помогает России более-менее адекватно противостоять претензиям со стороны США, а с другой – потенциальное соперничество с Пекином будет, очевидно, не на пользу Москве.

В этой связи России представляется целесообразным действовать последовательно и обдуманно, четко осознавая свои интересы и амбиции и соизмеряя их со своими политическими, экономическими и военными возможностями.

Вместе с тем очевидно, что для этого должна быть разработана соответствующая законодательная основа в области энергетической безопасности. На смену Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года, где ресурсный аспект присутствует, но в крайне ограниченном объеме, очевидно, должен прийти новый документ, в котором бы обеспечение энергетической безопасности позиционировалось как один из приоритетов всей национальной безопасности в целом.

Для углубления и расширения этого положения было бы целесообразно разработать другие документы, в которых общая цель необходимости обеспечения энергетической безопасности находила бы более подробную расшифровку.

Например, в будущую Военную доктрину Российской Федерации целесообразно включить положения, в которых эта проблема рассматривалась бы с точки зрения использования военной силы, так как в Военной доктрине РФ, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 5 февраля 2010 года[19], ничего не сказано об энергетической безопасности, угрозам ей и, тем более, о формах и способах применения военной силы для ее обеспечения.

Принимая во внимание значимость данного вопроса для обороноспособности и безопасности страны, наличие подобных положений в единственном официальном документе, регулирующим военную политику России, представляется просто необходимым.
Особое внимание стоит уделить продолжению исследований в этой области и проведению межведомственной научной работы под общим названием «Концептуальные основы энергетической безопасности РФ», которая бы обобщила и систематизировала официальные взгляды политического и военного руководства страны на проблему обеспечения энергетической безопасности России. В такой документ следует включить положения о конкретных географических регионах мира, значимых для энергетической безопасности государства, открыто очертив зону интересов страны, а также о конкретных механизмах и возможных условиях, при которых Россия была бы готова использовать военную силу.

Переходя от теоретических размышлений к практическим предложениям, следует отметить целесообразность исследования возможности образования в рамках Совета Безопасности РФ Межведомственной комиссии по вопросам энергетической безопасности.

В подобную Комиссию могли бы войти представители Министерства иностранных дел РФ, Министерства обороны РФ, Министерства природных ресурсов и экологии РФ, Министерства энергетики РФ, а также представители научного сообщества и крупнейших энергетических корпораций страны. Такой орган, работая на постоянной основе, мог бы вырабатывать эффективные меры по поддержанию и укреплению национальной энергетической безопасности России.

На уровне Министерства обороны РФ было бы оправдано создать департамент/отдел, задачей которого стал бы анализ военных рисков энергетической безопасности России и выработка рекомендаций по их снижению. Это представляется целесообразным, так как мировая практика показывает, что в настоящее время адекватно реагировать на возникающие угрозы энергетической безопасности без применения военной силы практически невозможно. В этой связи более активная, продуманная и упорядоченная военная политика на этом направлении могла бы значительно усилить позиции России на мировой арене.
Одной из конкретных мер по линии военного ведомства могли бы стать активизация и усиление военного присутствия в энергетически значимых для России регионах, таких как Центральная Азия, Каспийский бассейн, Арктика, Дальний Восток. В этой связи вполне оправданно выглядит патрулирование акваторий Мирового океана военно-морским флотом РФ и воздушного пространства – стратегической авиацией военно-воздушных сил РФ. Также это могло бы сопровождаться наращиванием военной группировки в Северном Ледовитом океане для достижения баланса с присутствием в регионе сил НАТО, и строительством там военных баз.

Все эти предложения невозможны без эффективного взаимодействия Минобороны с Министерством иностранных дел РФ.
Говоря об Арктике, нерешенным остается вопрос с разделением зон Северного Ледовитого океана между основными приарктическими государствами. Только жесткая и уверенная позиция МИД РФ с опорой на политическую волю Президента РФ может гарантировать продвижение национального интереса России в этом вопросе.

Процесс делимитации границ в Арктике находится полностью в ведении международного сообщества и должен проводиться строго в соответствии с международным правом. Конвенция ООН по морскому праву была принята и ратифицирована всеми приарктическими государствами, за исключением Соединенных Штатов, считающих, что обязательства по ней предоставляют слишком большие полномочия ООН в ущерб национальным интересам США.

Существует несколько подходов к разграничению исключительных экономических зон в Северном Ледовитом океане. Каждый из них выгоден каким-либо одним государствам и невыгоден другим.

Первый принцип – «секторальный», по которому линия раздела морских пространств проходит от точки выхода сухопутной границы на берег строго по меридиану на север. В этом случае, благодаря протяженности береговых линий, в выигрыше оставались бы Россия, получившая около 30%, и Канада – около 25%. США, Норвегии и Дании этот подход поэтому абсолютно не подходит.

Следующий принцип – «срединной линии», когда граница проходит на равном расстоянии от островов архипелага Шпицберген на западе и от островов Новая Земля и Земля Франца-Иосифа на востоке. Этот подход отстаивает Норвегия, так как в этом случае она может получить контроль над бóльшей частью океана.

Принцип «равных долей» – по 20%, устраивающий США, Данию и Норвегию, закономерно не устраивает Россию и Канаду, которые при реализации других подходов могут получить существенно больше.

Принцип «общего наследия» также невыгоден России, в виду ее возможностей получить гораздо больше при реализации «секторального» принципа.

Таким образом, вопрос делимитации экономических зон остается открытым, что естественно не способствует снижению напряженности и является потенциальным поводом для начала вооруженного столкновения.
Только глубокая научная доказательная база, подкрепленная политико-дипломатическими усилиями, сможет стать решающим фактором на переговорах по разделению Арктики, вопросу, имеющему для энергетической, экономической и особенно военной безопасности России критическое значение.

Следует также заметить, что в современных геополитических условиях Россия имеет в мире небольшое количество союзников. Поэтому углубление связей в рамках Организации Договора о коллективной безопасности, а также Шанхайской организации сотрудничества, представляется весьма полезным и необходимым.

Россия нуждается в ОДКБ как в военном плане (для охраны южных рубежей, а также своих интересов в Центральной Азии), так и политическом (для сохранения своего влиянии в регионе). Коллективные силы быстрого развертывания Центральноазиатского региона, основу которых составляют российские военные подразделения, призваны защищать территориально-экономические пространства стран-участниц от военных, террористических, природных и техногенных угроз.

Более уверенные позиции в мире имеет Шанхайская организация сотрудничества. Такое положение достигается за счет участия в качестве членов России и Китая, а также присутствия в качестве наблюдателей Пакистана, Индии и Ирана. И РФ, и КНР объединяет нежелание допустить полное проникновение США на пространство Центральной Азии, что будет воспринято как ущемление политических и экономических позиций этих двух стран.

Именно при активном содействии ОДКБ и ШОС Россия могла бы относительно успешно отстаивать свои энергетические интересы в Азии. Партнерские отношения, сложившиеся в рамках двух международных организаций, могли бы способствовать эффективному энергетическому диалогу и учету интересов всех стран региона.

Рассматривая большую тройку энергетических игроков в мире, можно сделать вывод, что интересы России и Китая сильно отличаются от интересов США. В этой связи для Москвы представляется необходимым налаживать продуктивный диалог с Пекином по недопущению влияния Вашингтона на интересы РФ и Китая. Тем не менее, Китай имеет серьезные индивидуальные интересы в области энергетической безопасности. С этим нельзя не считаться и об этом нельзя забывать. Желание доминировать в богатых энергетическими ресурсами регионах у Пекина если и не такое явное, как у США, то уж как минимум такое же уверенное. Поэтому России целесообразно умело балансировать между различными участниками международной политики и мирового энергетического рынка для всестороннего обеспечения интересов в области национальной безопасности.

Таким образом, рекомендациями по рационализации военных аспектов политики России в отношении энергетической безопасности страны являются:
1. Внесение поправок в Стратегию национальной безопасности РФ, предусматривающих позиционирование обеспечения энергетической безопасности в качестве одного из приоритетов национальной безопасности в целом.
2. Модернизация Военной доктрины РФ в части дополнения ее положениями о возможных формах применения военной силы для отстаивания национальной энергетической безопасности.
3. Проведение межведомственной научной работы под общим названием «Концептуальные основы энергетической безопасности РФ».
4. Создание в рамках Совета Безопасности Российской Федерации Межведомственной комиссии по вопросам энергетической безопасности для обсуждения энергетической стратегии РФ и способов ее реализации.
5. Создание департамента/отдела в Министерстве обороны РФ для анализа военных рисков энергетической безопасности России и выработке рекомендаций по их снижению.
6. Повышение эффективности работы МИД РФ в части отстаивания национальных энергетических интересов на международной арене.
7. Активизация и углубление сотрудничества России с другими странами по линиям ОДКБ и ШОС.

Все эти меры в той или иной степени могли бы способствовать выработке механизма снижения вероятности возникновения вооруженного конфликта за право обладания энергетическими ресурсами, позволив России чувствовать себя на международной арене увереннее, эффективно взаимодействовать с другими игроками на энергетическом поле для поиска и выработки совместных мер по недопущению эскалации напряженности в мире.

Вместе с этим представляется важным упомянуть об очень важной тенденции, анализ которой может стать темой отдельной научной работы. Речь идет об обратном процессе, характерном для России в настоящее время, а именно – использовании энергетической политики в качестве инструмента снижения военных угроз для выстраивания стабильных политических отношений со своими партнерами благодаря энергетическим поставкам.

Во многом, такая политика бесперебойных поставок нефти и газа партнерам по рыночным ценам способствует снижению вероятности вооруженного конфликта и проведению эффективной внешней политики. Однако игнорировать возможные угрозы при этом все же нельзя.


Б.С. Лукшин, Центр военно-политических исследований Института США и Канады РАН
Источник: Журнал "Россия и Америка в ХХI веке"

1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Энергетика в контексте обеспечения национальной безопасности России в XXI веке», проект 11-33-00321а2.
2 U.S. Energy Information Administration. Independent Statistics and Analysis (http://www.eia.doe.gov/emeu/cabs/Russia/Oil.html).
3 Jaffe A. and Soligo R. Energy security: The Russian connection // Energy security and global Politics: the militarization of resource management / Ed. by Daniel Moran and James A. Russell. Routledge, UK. 2009. P. 118.
4 Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года (http://www.ifap.ru/ofdocs/rus/rus006.pdf)
5 См. Jaffe A. and Soligo R. Energy security: The Russian connection // Energy security and global Politics: the militarization of resource management / Ed. by Daniel Moran and James A. Russell. Routledge, UK. 2009. P. 123.
6 См.: http://www.lenta.ru/news/2011/01/15/bp/
7 См. Jaffe A. and Soligo R. Energy security: The Russian connection // Energy security and global Politics: the militarization of resource management / Ed. by Daniel Moran and James A. Russell. Routledge, UK. 2009. P. 125.
8 См. подробнее Морозов Ю. Влияние военной политики США на обеспечение стабильности в Центральной Азии и на национальные интересы России в регионе // Интернет-журнал «Россия и Америка в 21 веке». 2010. №2 (http://www.rusus.ru/?act=read&id=194#_ednref14).
9 Цит. по Нураков Н. Милитаризация внешней политики США и их интересы в Центральной Азии (http://www.easttime.ru/analitic/1/199.html).
10 Клименко А.Ф. Энергетические факторы в военной политике государств Евразии // Энергетические измерения международных отношений и безопасности в Восточной Азии / Под ред. А.В. Торкунова. Москва, 2007. С. 211.
11 http://www.globalsecurity.org/military/ops/caspian-guard.htm
12 Клименко А.Ф. Энергетические факторы в военной политике государств Евразии // Энергетические измерения международных отношений и безопасности в Восточной Азии / Под ред. А.В. Торкунова. Москва, 2007. С. 212.
13 C. Cummins. As Threats to Oil Supply Grow, A General Says U.S. Isn't Ready (http://www.secureenergy.org/site/page.php?node=364&id=7).
14 Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года
(http://www.scrf.gov.ru/documents/99.html).
15 Там же.
16 Там же.
17 Там же.
18 Там же.
19 Военная доктрина Российской Федерации. 5.02.2010 (http://news.kremlin.ru/ref_notes/461).