Лента: Политика

Прогрессивный прагматик пытается изменить ход истории

Резюме: Продолжающееся ослабление экономических основ несовместимо с сохранением национальной мощи в долгосрочной перспективе и успешной внешней политикой. Неспособность Соединенных Штатов остановить упадок у себя дома и во всем мире будет иметь гораздо более печальные последствия, чем снижение личной популярности президента Обамы в народе или в своей партии.

По мере приближения ноябрьских президентских выборов в Соединенных Штатах вопросы внешней политики и национальной безопасности все больше выходят на передний план. Приоритетами президента Барака Обамы в этой сфере являются окончание военных действий в Ираке и Афганистане, а также демонстрация жесткости в отношении «Аль-Каиды». Республиканские оппоненты обвиняют его в том, что он безучастно наблюдает за упадком США и безалаберно ведет себя в отношении Ирана. Истина, как всегда, сложнее картины, которую пытается представить каждая из сторон.

Принося присягу в январе 2009 г., Обама уже имел четкое представление о своей роли во внешней политике. Он был твердо намерен изменить имидж Америки за рубежом – прежде всего в мусульманском мире, завершить войны в Афганистане и Ираке, протянуть руку Ирану, перезагрузить отношения с Россией и попытаться сделать шаг к освобождению мира от ядерного оружия. Он также собирался наладить сотрудничество с Китаем по региональной и мировой повестке дня и стать миротворцем на Ближнем Востоке. Обама, по его словам, замахнулся на то, чтобы изменить ход истории в направлении справедливости, мира и стабильности.

Конечно, идеалистическая риторика нового президента и стремление к фундаментальным переменам сталкивались с его инстинктом прагматичного управленца. И внешняя политика, проводимая администрацией, состояла в попытках примирить возвышенные представления хозяина Белого дома с его врожденным реализмом и политической осторожностью. Находясь на президентском посту, Обама проявлял себя прогрессистом там, где возможно, и прагматиком там, где необходимо. Но с учетом внутри- и внешнеполитических реалий верх чаще брал прагматизм.

Это балансирование мало кому нравилось и стало пищей для критиков. Компромиссы Обамы истолковывались как слабость, а его неспособность добиться четкого и внятного исхода в сжатые сроки – как признак некомпетентности. Стремясь установить взаимодействие с конкурирующими державами, Обама подчас игнорировал интересы традиционных союзников. И самое главное, его курс заставил многих задуматься над тем, есть ли у президента вообще четкая стратегия или он просто реагирует на события.

В этом политическом портрете упущено нечто важное. Обама не столь наивен, как кажется некоторым, и он не является реалистом, действующим исключительно по ситуации. Он пытается сформировать новый либеральный мировой порядок, в котором Соединенные Штаты будут по-прежнему играть ведущую роль, но там, где это возможно или необходимо, разделять ответственность и бремя с другими.

Окружив себя опытными министрами, которые лично ему не близки, а также близкими по духу, но неопытными младшими советниками, Обама оставил в своих руках выработку концепций внешней политики, их формулировку и проведение в жизнь. Умный, самоуверенный, честолюбивый и отстраненный от всех, Обама больше, чем его предшественники, несет непосредственную ответственность за свое президентское досье. Он добился заметных успехов: существенно ослабил «Аль-Каиду», отрегулировал отношения с Китаем, восстановил международную репутацию США, перезагрузил отношения с Россией и ратифицировал новый Договор о сокращении стратегических вооружений. Обама добился принятия резолюции СБ ООН, вводящей жесткие санкции против Ирана, заключил запоздалые, но необходимые соглашения о свободной торговле и вывел американские войска из Ирака.

Но были и заметные неудачи. Среди них – отсутствие прогресса в разрешении израильско-палестинского конфликта, неубедительные результаты в борьбе с изменением климата, дальнейшая потеря авторитета в мусульманском мире. Обострилась напряженность в американо-пакистанских отношениях. Можно также отметить погружение Мексики в пучину насилия и наркоторговли, упрямое стремление Ирана к получению средств производства и доставки ядерных вооружений, Северную Корею, продолжающую наращивать ядерный арсенал.

На практике Обама деидеологизировал внешнюю политику, руководствуясь реалистичной оценкой той роли, которую США могут играть в XXI веке. В его речах отсутствовал триумфалистский тон, и он не подчеркивал исключительность Америки, но в то же время не говорил и о закате. На поверку подобный подход оказался весьма действенным. Президент внимательно относился к взглядам руководителей других стран и к интересам остальных народов, одновременно проецируя уверенность и лидерство. Если иметь в виду защиту американских интересов в мире, то внешняя политика Обамы до сих пор срабатывала неплохо. Но если говорить о практическом воплощении мечты о новом мировом порядке, то еще многое предстоит сделать.

Подъем Азии

Перед приходом к власти Обама поставил перед собой три цели, которые можно считать столпами его внешней политики. Прежде всего он попытался изменить отношения с усиливающимися азиатскими державами, особенно Китаем; затем трансформировать отношения с мусульманским миром, где на смену конфликту должно прийти сотрудничество; и, наконец, ускорить движение к режиму нераспространения ядерного оружия и ядерному разоружению. Избрание Обамы стало вехой в американской истории, но финансовый крах превратил выход из экономического кризиса в приоритетную задачу президента во внутренней и внешней политике, ограничив его выбор в обеих сферах.

Можно утверждать, что самые трудные решения по предотвращению катастрофы были приняты в конце президентства Джорджа Буша. В частности, речь идет о программе стерилизации плохих активов и мерах по спасению ключевых финансовых учреждений. Но Обаме предстояло определить, какие из них стоит спасать, а также принять другие меры для вывода экономики из состояния свободного падения и стимулирования ее роста. Это оказало существенное влияние на внешнюю политику и обусловило необходимость быстрых действий вместе с другими сильными экономиками. Администрация работала как с крупными мировыми державами, входящими в «Большую восьмерку», так и с более широким, но пока еще неофициальным клубом «Большой двадцатки», в которой представлены все быстроразвивающиеся экономики.

В итоге удалось по сути избежать опасной ситуации, когда каждый защищает свою экономику за счет других, и было продемонстрировано удивительное чувство солидарности в отстаивании общих интересов. Однако роль Соединенных Штатов, которые провоцировали кризис путем популяризации сомнительных финансовых инструментов, серьезно дискредитировала поддерживаемую Вашингтоном модель свободной торговли, нерегулируемых рынков и снижения дефицитов. Другой президент, менее способный успокоить международную общественность, мог бы вызвать всеобщее разочарование, и Обама заслуживает большей похвалы, чем обычно звучит в его адрес, за то, что ему удалось избежать подобного исхода и предотвратить крах.

В результате кризиса о китайской экономике все чаще говорят как о растущей, а об американской – как о находящейся в относительном упадке. Это могло бы осложнить американо-китайские отношения во второй год пребывания Барака Обамы в должности и стать более серьезным вызовом проводимому им внешнеполитическому курсу. С самого начала администрация пыталась активнее сотрудничать с Азией, дабы улучшить связи с друзьями и союзниками, и взаимодействовать с КНР в решении вопросов двусторонней, региональной и мировой повестки дня. Команда Обамы признала, что относительный вес Китая в мире растет, и Соединенные Штаты уже не могут использовать методы политического давления на эту державу.

Однако, несмотря на повышенное внимание к Китаю, попытки наладить более тесное сотрудничество не привели к желаемым результатам. Да, удалось избежать серьезного ухудшения отношений, что отражает зрелость американо-китайских связей и давнишнее желание лидеров обеих стран не выходить за определенные рамки в разногласиях. Регулярные встречи на высшем уровне создали стимулы для стабилизации контактов и налаживания взаимодействия в разных областях. Однако намерения, выраженные на этих встречах, зачастую не удавалось воплотить в жизнь.

Одна из главных целей заключалась в том, чтобы Китай стал ответственным игроком в либеральном мировом порядке, принял основополагающие цели и правила и вносил свой вклад в общий успех. Но оказалось, что быстрый рост значимости КНР в мире породил завышенные ожидания международного сообщества, которым Пекину трудно соответствовать. Хотя Китай – серьезный фактор международной политики, он по-прежнему видит себя развивающейся страной, долг которой – прежде всего совершенствовать национальную экономику, а не принимать на себя какие-то обязательства перед мировым сообществом.

Возможно, величайшей политической неудачей для обеих стран стала их неспособность смягчить недоверие к долгосрочным намерениям друг друга. Пекин считает почти все американские политические инициативы частью изощренного заговора, направленного на пресечение дальнейшего усиления Китая. Подобные взгляды все больше расстраивают Вашингтон, который, в свою очередь, озабочен тем, что Пекин стремится использовать свою экономическую и военную мощь в Азии для получения дипломатических и военных преимуществ за счет Соединенных Штатов. Вашингтон также хорошо понимает, что почти все страны в Азии хотят, чтобы США уравновешивали растущее давление Китая, но при этом не заставляли их делать выбор между двумя гигантами.

Объявленный Обамой в ноябре прошлого года «стратегический поворот» к Азии был попыткой вселить в государства региона уверенность в том, что Америка не намерена отказываться от лидерства там, в чем многие начали сомневаться. Это сложная интегрированная стратегия в области экономики, дипломатии, обороны и безопасности, но ее полноценная реализация потребует четкого административного управления и убедительных доказательств экономического возрождения Соединенных Штатов. Таким образом, стратегия изменения баланса в пользу Азии имеет смысл, но при этом есть риск появления ожиданий, на которые Вашингтон будет не в состоянии ответить, подозрения Китая при этом усугубятся, что чревато гораздо большей напряженностью. Американские официальные лица должны умело действовать как внутри страны, так и в Азии, чтобы реализовать имеющиеся стратегические преимущества, не увеличивая при этом недоверия и напряженности.

Ближневосточная трясина

Отношения с мусульманским миром полны сюрпризов и драматизма. Обама всегда выражал намерение сражаться с терроризмом, но не принимал концепцию Буша о «глобальной войне с террором». Вместо этого он попытался положить конец непрекращающимся войнам в Ираке и Афганистане, сосредоточив внимание на том, чтобы атаковать боевиков «Аль-Каиды» в Афганистане, Пакистане и других местах, и полностью устранить угрозу, исходящую от этой организации для Соединенных Штатов и мира в целом. Успех в этой области – одно из самых выдающихся достижений, и Обама может по праву утверждать, что покончил с войной в Ираке, Америка выстояла в Афганистане и Пакистане и обезглавила «Аль-Каиду».

В борьбе с террором Обама проявил жесткость, избавившись от наивных иллюзий, что сила его личного обаяния или предвидения способна разрешить вопросы войны и мира. Однако стабильность в Ираке, Афганистане и Пакистане висит на волоске, и пока неясно, удастся ли президенту одновременно добиться двух целей – выйти из состояния войны и при этом не оставить позади опасный хаос.

И в Ираке, и в Афганистане администрация проявила достойную восхищения гибкость. Например, в Ираке президент привел свои предвыборные обещания в соответствие с реалиями. Он существенно замедлил вывод американских войск, который завершился лишь в конце 2011 г. по графику, согласованному и утвержденному еще президентом Бушем и иракским премьер-министром Нури аль-Малики в 2008 году. Трудно представить, как президент, оставаясь в правовом поле, мог бы держать американские войска в стране, не желающей их присутствия. Тем не менее торжество Обамы по поводу окончательного вывода войск было неуместным, если учесть, что администрация пыталась достичь согласия с иракцами по поводу размещения контингента на более длительное время. В то же время, учитывая возможность будущих военных интервенций за рубежом, было разумнее восстановить репутацию Америки, выведя войска, когда ее об этом попросили, вместо того чтобы оставаться там, где ее присутствие было нежелательно.

Обама решил выделить больше финансовых ресурсов, чем его предшественник, на решение проблем в Афганистане и Пакистане. Однако полного успеха не случилось из-за того, что ситуация в этих странах чрезвычайно сложная, и в администрации имелись существенные разногласия по поводу того, как справляться с возникающими там задачами.

Практически у каждого высокопоставленного чиновника американских силовых ведомств были собственные приоритеты в Афганистане и Пакистане, поэтому неудивительно, что местные жители никак не могли до конца понять, остаются американцы или уходят, и считает ли Вашингтон их своими друзьями или врагами. Это, естественно, приводило к тому, что местные политики часто занимали оборонительную позицию, и Белому дому не удавалось добиваться поставленных целей. Желая положить конец мятежам в Афганистане и восстановить государственные учреждения в этой стране, Обама не жалел сил, работая на этом направлении. Но в случае его избрания на второй срок он должен будет постепенно снижать численность воинского контингента в 2013–2014 гг., когда ответственность за безопасность в стране возьмет на себя афганская армия.

Главным разочарованием стала ближневосточная дипломатия – именно в этом регионе мы увидели самое большое расхождение между обещаниями и реальными делами. А ведь с первого же дня президентства Обама торжественно обещал сделать мир на Ближнем Востоке своим приоритетом. Критики единодушно считают главной ошибкой нереалистичное требование полностью заморозить строительство израильских поселений на оккупированных территориях. Они утверждают, что, настаивая на этом, Обама отстранил палестинского президента Махмуда Аббаса от переговоров (поскольку от него нельзя было ожидать, что он согласится на нечто меньшее, чем то, что потребовал от израильтян сам президент США). Не добившись поставленных целей в этом регионе, Обама тем самым подорвал доверие к Вашингтону как посреднику в урегулировании конфликта.

Требование Барака Обамы было логичным: ограничение новых поселений должно было бы улучшить обстановку на переговорах и уменьшить недоверие палестинцев к намерениям израильтян. Под присмотром Буша палестинская администрация добилась успехов в борьбе с терроризмом, и было разумно ожидать, что Израиль, в свою очередь, выполнит взаимные обязательства и ограничит активность поселенцев. Более того, воспоминания о том, как израильский премьер-министр Биньямин Нетаньяху воспользовался имевшейся лазейкой в договоренностях, допустив «естественное разрастание» поселений при президенте Клинтоне, еще больше увеличивало решимость старших советников Обамы, которые поддержали президента в его желании добиваться полного замораживания строительства новых поселений.

Но когда Обама, следуя своим инстинктам прагматика, дал Джорджу Митчеллу, спецпредставителю на Ближнем Востоке, зеленый свет на то, чтобы договариваться о чем-то меньшем, чем полное замораживание строительства на оккупированных землях, президент не скорректировал декларированные ранее цели. Из-за этого возникло расхождение между публичными требованиями администрации и ее фактическими достижениями. Та же проблема с речью президента, в которой он заявил, что на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 2011 г. палестинское государство должно будет присоединиться к ООН – впоследствии администрация дезавуировала эти слова. В результате отношения с Израилем испортились, а введение лишь временного моратория на новые поселения разочаровало арабов.

Любопытно, что в целом отношения Обамы с израильтянами отличались полным отсутствием способности различать полутона. Его прорывная речь 2009 г. в Каире явно предназначалась для арабов; в то же время не было соответствующих визитов в Израиль или слов, предназначенных для израильтян. В итоге он еще на раннем этапе утратил возможность влиять на израильское общественное мнение. В свою очередь, это привело к провалу мирной дипломатии, поскольку Обама не мог воздействовать на позицию Нетаньяху, упорно следовавшего опросам общественного мнения и понимавшего, что он больше приобретет, чем потеряет у себя на родине, если отвергнет предложения президента США, которого его сограждане считают недружественным. Многие советники из окружения Обамы призывали его приложить больше усилий для того, чтобы попытаться изменить умонастроения израильтян. В их числе вице-президент Джозеф Байден, бывший глава администрации Белого дома Рам Эммануэль, государственный секретарь Хиллари Клинтон и ее советник Денис Росс. Но сам президент полагал, что сможет завоевать израильтян усиленной поддержкой в оборонной области, не понимая, что израильская общественность в действительности жаждет его внимания и благорасположения.

Все это могло бы быть забыто или прощено, убеди Обама арабский мир занять более конструктивную и обнадеживающую дипломатическую позицию. Но когда он оказался неспособен выполнить свои обещания по поводу разрешения палестинской проблемы и закрыть базу в Гуантанамо, разочаровалась и арабская улица. В конце концов арабы повернулись к нему спиной после того, как он занял сторону израильтян в виду приближающихся выборов. В итоге Обама лишился поддержки и израильтян, и палестинцев, а это худшее, что только могло произойти, поскольку он ровным счетом ничего не добился на Ближнем Востоке. Конечно, в лице Нетаньяху и Аббаса он получил крайне несговорчивых партнеров, но его собственные ошибки привели к тому, что оба «соскочили с крючка». Если в случае своего переизбрания Обама предпримет вторую попытку добиться мира на Ближнем Востоке, ему нужно будет убедить израильских и палестинских партнеров идти ради мира на риск, на необходимые, хотя и болезненные компромиссы. Но ему также нужно гораздо больше работать с ними, а не против них.

Ринуться вперед?

Арабское пробуждение – это самый неожиданный поворот событий, с которым Бараку Обаме пришлось столкнуться за время пребывания на посту президента. Он сумел выработать достаточно правильный подход к этой смуте и беспорядкам, понимая, что арабские революции не направлены против Соединенных Штатов, и следовательно, он не может решительно влиять на их исход. В отличие от протестов после выборов в Иране в июне 2009 г., когда Обама воздержался от критики, хотя иранский режим подавил продемократическое движение, на этот раз президент решительно поддержал требования свободы и демократии в арабском мире. Он также помог в свержении непопулярных диктаторов в Египте, Ливии и Йемене, делая в то же время все возможное, чтобы сохранить стабильность в регионе Персидского залива, в которой заинтересованы США. Не обошлось и без тактических просчетов – унижение президента Египта Хосни Мубарака, неспособность добиться глубоких реформ в Бахрейне и непростительная медлительность, из-за которой не удалось изгнать сирийского диктатора Башара Асада. Но в целом инстинктивный идеализм Обамы позволил Вашингтону занять правильную позицию перед лицом этого тектонического сдвига в истории. А врожденный прагматизм президента помог ему найти новый баланс между американскими ценностями и стратегическими интересами в этом неспокойном регионе.

Обама поддержал идею сохранения роли армии в Египте – это позволило добиться быстрого начала переходного процесса. Вместе с тем ставка на военных в роли «повивальной бабки» египетской демократии не принесла ожидаемых плодов. Хотя Верховный совет Вооруженных сил (ВСВС), временный правящий орган в Египте, неоднократно заявлял о намерении соблюдать все международные обязательства, в том числе мирный договор с Израилем, на поверку он оказался неспособен выполнить требования народа и защитить права меньшинств. Что еще хуже, вместо того чтобы обеспечить упорядоченный переход, к которому Обама стремился с первых дней революции, армия попыталась защитить свои особые интересы и поставить себя выше Конституции. Требуя от ВСВС уважать итоги недавно прошедших выборов и допустить к власти исламистов, Обама делает ставку на то, что «Братья-мусульмане» не будут пытаться навязать шариат четвертой части населения арабского мира. Он лелеет надежду на то, что эта победившая на выборах партия предпочтет стабильность, гарантом которой может служить сотрудничество с Соединенными Штатами и соблюдение мирного договора с Израилем, поскольку только так «Братья-мусульмане» смогут обеспечить реальные изменения к лучшему для тех, кто голосовал за них. Обама высказал суждение, что интересы США меньше пострадают, если попытаться участвовать в этом драматичном развитии событий вместо того, чтобы подавлять реальное волеизъявление граждан Египта. Но это сродни ставке в азартной игре: правильный исторический выбор в нынешних условиях означает необходимость согласиться с тем, что один из самых важных партнеров Соединенных Штатов в арабском мире будет управляться исламистскими религиозными партиями. Это ставка на то, что прагматизм исламистских лидеров перевесит их идеологическое неприятие идей либерализма, секуляризации и целей США в ближневосточном регионе.

Однако неопределенность в стратегических отношениях между Вашингтоном и Каиром компенсируется нежданной удачей в виде беспорядков в Сирии – союзнице Ирана в арабском мире. Если Иран потеряет Дамаск в качестве проводника своего политического влияния в самом сердце арабо-израильского конфликта, это станет для него серьезным стратегическим поражением. Международная изоляция Асада и его вынужденная сосредоточенность на критических внутриполитических вызовах, которые ему бросила сирийская оппозиция, уже существенно ослабили способность Дамаска поддерживать другого проводника иранского влияния в регионе – движение «Хезболла», которое стремится удерживать под контролем Ливан. Тем временем ХАМАС также сходит с иранской орбиты, дрейфуя в сторону египетского лагеря. Это объясняется растущим влиянием в Египте покровителя движения ХАМАС – партии «Братья-мусульмане». Достаточно сказать, что ХАМАС перенес свою штаб-квартиру из Дамаска, а Иран прекратил оказывать помощь этой группе.

Ливия в стратегическом смысле никогда не была на первом плане. Обама помог свергнуть жестокого диктатора в этой стране сравнительно малой кровью, поддержав военную интервенцию европейских союзников по НАТО, которая в немалой степени способствовала успешному исходу. Но косвенных издержек избежать не удалось. Непрерывно призывая к низвержению Муаммара Каддафи, в то время как это не предусматривалось резолюцией Совета Безопасности ООН, разрешившего военное вторжение войск альянса, Обама подтвердил обвинения Пекина и Москвы, заявивших, что Запад будет искажать смысл резолюций ООН ради достижения своих целей. Непредвиденным следствием стало то, что Китай и Россия, а также другие быстроразвивающиеся державы (Бразилия, Индия и ЮАР), участвующие в работе Совбеза, больше не желают поддерживать резолюции, которые могут привести к военным интервенциям с целью смены правлений в других странах арабского мира. Это затруднило Обаме задачу изоляции режима Асада.

Между тем поиск равновесия между американскими ценностями и интересами, который ведет Обама, неизбежно подвергнется серьезному испытанию в Персидском заливе, и произойдет это скорее раньше, чем позже. Похоже, что Саудовская Аравия твердо решила не допускать политических реформ у себя на родине, а заодно предотвратить их в соседнем Бахрейне. Она явно не желает, чтобы процессы политической либерализации затронули королей и шейхов в регионе Персидского залива. Подобный подход нельзя назвать жизнеспособным, долговременным решением, несмотря на то, что монархии более легитимны в глазах местного арабского населения, чем фараоны и генералы, правившие в других странах арабского мира.

И в самом деле, складывается впечатление, что ни один авторитарный арабский режим не сможет длительное время игнорировать требования политической свободы и подотчетного правительства, которые выдвигают народные массы. Склонность Обамы пустить этот переходный процесс на самотек, в общем-то, понятна. Однако подобный подход может оказаться близоруким, если только Обаме не удастся договориться о новом соглашении с саудовским королем Абдуллой. Обаме нужно убедить короля, что составление дорожной карты, которая в конечном итоге приведет к установлению конституционных монархий в соседних странах – сначала в Бахрейне, а со временем в Иордании и других государствах, входящих в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, – сможет лучше защитить эти королевства, а также интересы их подданных.

Положа руку на сердце, следует признать, что более последовательная политика США на Ближнем Востоке вовсе не обязательно привела бы к более позитивным результатам с самого начала восстаний. В большинстве случаев влияние Соединенных Штатов на ситуацию было ограниченно. Но итоги взрывных событий в арабском мире в сочетании с неспособностью Обамы добиться мира между израильтянами и палестинцами и решимостью Турции стать лидером арабского мира, пожертвовав при этом отношениями с Израилем, лишили Вашингтон последовательной стратегии и не оставили другого выбора, как только реагировать на непредсказуемые события.

Ядерная опасность

Обама вступил в должность президента с твердым намерением «стремиться к миру и безопасности в мире без ядерного оружия», как он заявил в своей знаменитой Пражской речи в апреле 2009 года. Президент понимал, что без Москвы он не сможет реализовать свой план, поэтому попытался перезагрузить отношения с ней и снять напряженность, вызванную приближением НАТО к границам России и желанием Буша разместить элементы противоракетной обороны в Чехии и Польше. Новый Договор о сокращении наступательных стратегических вооружений (СНВ), подписанный Обамой и российским президентом Дмитрием Медведевым в марте 2010 г. и предусматривающий сокращение американского и российского ядерного арсенала, был проявлением этого нового партнерства, которое было призвано подать пример остальному миру.

Иран и Северная Корея остаются главной проблемой, препятствующей утверждению режима нераспространения ядерного оружия. Обама попытался взаимодействовать с Ираном, но когда усилия не принесли плодов, начал оказывать на Тегеран давление. Стремясь поставить заслон на пути распространения ядерного оружия, Обама хотел, чтобы нарушители общих правил пожинали, как он выразился, «все более серьезные последствия», то есть против них должны быть введены санкции, которые можно охарактеризовать как «реальную расплату». Обама попробовал наладить взаимодействие с Ираном и Северной Кореей, и это повысило его шансы на успех в ООН, когда он стал добиваться широкой поддержки своей жесткой позиции. Даже Китай и Россия проголосовали за введение более строгих санкций в отношении Ирана за нарушение им Договора о нераспространении ядерных вооружений.

Попытки администрации изменить поведение Пхеньяна не привели к положительному результату, но по крайней мере позволили Соединенным Штатам получить другие важные дипломатические преимущества. Четко сформулировав последствия продолжающегося развертывания ядерных и ракетных вооружений в виде усиления военного присутствия США в Северо-Восточной Азии, администрация тем самым подтолкнула Китай к более решительным действиям по обузданию Северной Кореи. Белый дом также грамотно работал с Сеулом, чтобы выработать общую линию поведения в отношении КНДР. Как следствие, союз Соединенных Штатов и Южной Кореи крепок как никогда. Расширенные консультации с Токио также позволили улучшить отношения с японским правительством и снизить риск ослабления союза с Японией в связи с приходом к власти там Демократической партии после более чем 50-летнего безраздельного правления либерал-демократов.

Точно так же, несмотря на трения с Израилем по палестинскому вопросу и с Саудовской Аравией по поводу пробуждения в арабском мире, тесное сотрудничество с этими важнейшими ближневосточными союзниками для противодействия Ирану повысило эффективность американской стратегии.

Во время написания данной статьи Иран и Северная Корея продолжают программы создания ядерных вооружений и баллистических ракет. Особенно дерзкий вызов международному сообществу бросает Тегеран, и обе страны нервируют соседей. Но они уже начали пожинать «все более серьезные последствия», о которых предупреждал Обама в Пражской речи. И ценой неимоверных дипломатических усилий Обама убедил Китай и Россию в необходимости сотрудничать с ним по более широкой повестке контроля над вооружениями, а также с Советом Безопасности ООН в его стремлении заставить Иран и Северную Корею платить все более высокую цену за свою несговорчивость. Все это, вкупе с другими мерами, вынудившими иранских лидеров столкнуться со зловещими последствиями упорного продвижения к созданию ядерного оружия, возможно, убедило Пхеньян в необходимости обдумать шаги по возобновлению шестисторонних переговоров. Кроме того, действия Обамы дали сигнал другим государствам – становиться «странами-изгоями» себе дороже.

Хотя прорывов в области всеобщего разоружения пока не произошло, Обама укрепил приверженность мирового сообщества режиму нераспространения и идее ядерного разоружения. По этой причине Иран и Северная Корея сталкиваются с растущей изоляцией в нарождающемся новом мировом порядке, архитектором которого является Обама. Однако перспектива возможной разработки Ираном собственного ядерного оружия ставит под вопрос эффективность подобных усилий. Это может нанести удар по режиму нераспространения – главному столпу мирового порядка под руководством США – и заронить сомнения в действенности тактики оказания давления, которую избрал Обама.

Что дальше?

Внешняя политика Обамы была разумной и серьезной, но не новаторской. Он умело отстаивал интересы своей страны в большинстве областей, но может похвастать немногими свершениями (особняком здесь стоит устранение Усамы бен Ладена), которые стали бы частью его исторического наследия. Он стоял на страже экономической безопасности и не позволил Соединенным Штатам скатиться в еще более глубокую экономическую пропасть, а это уже немало. Но его достижения фактически сводятся к предотвращению худшего сценария – например, еще одного ужасного теракта или еще одной Великой депрессии. Разрыв между риторикой президента и его делами породил разочарование на родине и за рубежом среди тех, кто не оценил по достоинству применяемый Обамой пошаговый, а не трансформационный метод достижения успеха. Послужной список президента фактически оставляет его без четкой дорожной карты на будущее в случае его переизбрания. Ирония в том, что эту ситуацию можно выправить, снова подняв на щит приоритет Обамы: постепенную корректировку лидирующей роли США в формирующемся мировом порядке. В последние семь десятилетий возглавляемая Соединенными Штатами система международных отношений способствовала развитию и усилению других держав – от государств Европы и Японии до прочих стран Азии, Латинской Америки и государств на других континентах. Постепенные направленные изменения, соответствующие растущей роли этих усиливающихся держав в конструктивном управлении системой, могли бы принести пользу большинству государств, включая и Соединенные Штаты.

Похоже, Обама это хорошо понимает, но он пока еще не разработал четкую стратегию достижения результатов и не нашел способа убедить американскую общественность в необходимости проведения подобного курса и его преимуществах.

Краеугольным камнем могло бы быть смещение акцентов в направлении Азии, о котором администрация Обамы объявила осенью прошлого года. Если наполнить это понятие конкретным содержанием и осуществить сдвиг продуманно, то США могли бы застолбить за собой роль мирового лидера на годы вперед и выработать правила для стимулирования торговли и инвестиций. Нужно снизить численность вооруженных сил и сделать их более гибкими, а также тесно сотрудничать с зарубежными партнерами и союзниками. Необходимо также реформировать международные и региональные организации, чтобы сохранить за Америкой ведущую роль, и в то же время чтобы эти организации точнее отражали меняющийся расклад сил в мире.

Однако способность Обамы эффективно осуществлять подобную стратегию будет зависеть от двух факторов: некатастрофичного разрешения иранского ядерного вопроса и восстановления сбалансированного экономического развития в самих Соединенных Штатах. Если Иран обзаведется ядерным оружием, а Израиль или США решат нанести по нему удар, чтобы не допустить этого, вопросы безопасности на Ближнем Востоке снова станут внешнеполитическим приоритетом. В результате регион погрузится в хаос, и решение всех других вопросов придется отложить до лучших времен. С Обамой может случиться то же, что с Майклом Корлеоне – в тот момент, когда ему будет казаться, что удалось существенно уменьшить вовлеченность в дела региона, он будет снова втянут в его орбиту с удвоенной силой.

Второй фактор заключается в том, удастся ли президенту преодолеть структурные проблемы Соединенных Штатов, такие как низкие темпы роста экономики, высокая безработица и непосильное долговое бремя. Мировая система основана на политической, экономической и военной мощи США. Сегодня эта мощь поставлена под сомнение, и внутриполитические проблемы, с которыми сталкивается американское общество, влияют на ожидания и настроения людей в разных частях мира. Это многомерная задача, но способность Вашингтона дать достойный ответ на финансовые вызовы и в то же время осуществлять необходимые инвестиции, которые позволят Соединенным Штатам адаптироваться к меняющимся условиям и сохранить в будущем конкурентоспособность, будет критически важным элементом любой серьезной программы.

Можно и нужно урезать бюджет на оборону и безопасность, но не до такой степени, чтобы полностью развалить силовые ведомства. У США все еще много преимуществ: самая сильная в мире армия, мощная сеть союзников и партнеров, первенство в научных исследованиях и технологических разработках, лучшая в мире система высшего образования, лидерство в области инноваций и высокотехнологичного производства. Соединенные Штаты остаются демографическим «плавильным котлом», домом для представителей всех основных наций и культур мира. В стране благоприятная демографическая ситуация – умеренный и сбалансированный рост населения. Можно также упомянуть о прозрачной политической системе и надежной власти закона, которая помогает привлекать зарубежные инвестиции, а также обильные природные ресурсы и полезные ископаемые, развитое и энергичное гражданское общество и колоссальный опыт мирового лидерства.

И все же некоторые ключевые политические сферы развиваются в неверном направлении, и экономическое будущее остается под угрозой. Попросту говоря, продолжающееся ослабление экономических основ несовместимо с сохранением национальной мощи в долгосрочной перспективе и успешной внешней политикой. Таким образом, неспособность Соединенных Штатов остановить упадок у себя дома и во всем мире будет иметь гораздо более печальные последствия, чем падение личной популярности президента Обамы в народе или в своей партии.


Мартин Индик – вице-президент и директор внешнеполитической программы в Институте Брукингса.
Кеннет Либерталь – директор Центра Джона Торнтона в Китае и старший научный сотрудник по внешней политике, мировой экономике и развитию в Институте Брукингса.
Майкл О’Хэнлон – старший научный сотрудник и директор отдела внешнеполитических исследований в Институте Брукингса.


Источник: "Россия в глобальной политике"
Оригинал публикации: Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3, 2012. © Сouncil on Foreign Relations, Inc.