Лента: Политика

Если Владимир Путин или Виктор Орбан считают, что западная пресса сильно их критикует, им следовало бы съездить в Грецию. Переживающие полосу несчастий греки нашли себе идеальную мишень для выражения гнева, подобно кукле, в которую втыкают иглы: Ангелу Меркель. Канцлера Германии чихвостят в хвост и в гриву, изображая ее преимущественно в сопровождении охраны в нацистской форме и, при случае, с коричневыми усиками. Помимо канцлера, греки позорят и всех ее соотечественников, немецких «оккупантов», в частности, за их историческую вину, которую те бесконечно искупают. Евросоюз – это «Четвертый Рейх». Хорст Райхенбах (Horst Reichenbach), глава европейской миссии из 45 членов, которая должна помочь Греции восстановить свое финансовое положение, редко появляется на страницах газет без хлыста и формы СС. Этот суровый европейский функционер однажды признался журналу Spiegel, что, вероятно, недооценил сложности, связанные с его «германскостью» в нынешней обстановке Афин.

Случается, что немцы, как неловкие великаны, не осознают своего веса. Например, так было, когда их министр финансов Вольфганг Шойбле в конце января предложил установить бюджетную опеку над Грецией и назначить в Афины специального еврокомиссара, который имел бы право вето на расходы греков. Госпожа Меркель тут же разнесла в пух и прах эту довольно радикальную идею, и мы содрогнулись при мысли о том, что этот пост мог бы, по какой-то брюссельской прихоти, достаться еще одному Райхенбаху. Но тот факт, что она могла созреть в уме немца в такой момент, многое говорит о психологии наших германских друзей.

Немцы оказались в странном положении: к ним испытывают уважение, даже восхищение во всем остальном мире – ничто сильнее не впечатляет китайцев или сингапурцев, чем немецкая эффективность! – но они всегда вынуждены изображать покорность перед соседями и партнерами по ЕС. Этот дискомфорт тем более парадоксален, что Германия благодаря кризису евро стала лидером Европы. Не только из-за размеров своего населения или своего ВВП, но и потому, что ее экономика управляется лучше других. И поскольку положение столь тяжело, а игроки крайне ослаблены, все отчаянно ищут лидера.

И Германия все более активно, по своей воле или нет, исполняет эту роль. Когда Ангела Меркель едет в Пекин, чтобы просить Китай об инвестициях в Европу, она фактически предстает лидером ЕС. Когда она предлагает поддержать кампанию Николя Саркози, не представляя, что эта поддержка – палка о двух концах, то потому, что чувствует свою силу. Когда она излагает свое видение Европы, «политического союза», в интервью шести европейским газетам или на открытии форума в Давосе, это видение весомо, поскольку исходит от лидера Германии. В конце концов, именно в Берлине, а не в Париже или Лондоне польский министр иностранных дел Радек Сикорский произнес (в конце ноября) свою заключительную речь от имени страны-председателя ЕС. Не один немец и не один поляк был удивлен, услышав из уст главы польской дипломатии заявление: «Я меньше боюсь германской мощи, чем германской пассивности!»

Вот она, немецкая дилемма. Действовать и попадать в карикатуры или не действовать и получать упреки? Иногда это вызывает легкую шизофрению. Тот же немецкий руководитель упражнялся в скромности перед своими французскими собеседниками, которым он объяснял, что Берлин вовсе не хочет «немецкую Европу», наоборот, он хочет «европейскую Германию», тогда как перед американцами он предстал человеком, уверенным в роли своей страны, воплощая собой раскованную Германию, наподобие некоторых немецких дипломатов в США. Так же выглядел немецкий министр обороны Томас де Мезьер в интервью, данном в конце декабря по поводу вывода контингента НАТО из Афганистана: развертывание немецких войск в рамках этой миссии, пояснял он журналу Spiegel, «изменило и Бундесвер, и саму Германию. До этой миссии большинство наших партнеров не верили в то, что немецкие солдаты способны драться, а их командиры способны им это приказать. Мы избавились от имиджа санитаров и наблюдателей на выборах. Теперь мы настоящая армия, которую уважают партнеры».

Мнения в немецкой прессе тоже разделились. Если Германия должна платить по счетам Европы, почему она должна молчать? По мнению Süddeutsche Zeitung, «Германия сегодня находится там, куда она не хотела возвращаться после 1945 года: она занимает место доминирующей державы в центре Европы. Но в период кризиса евро мы не должны путать твердость с высокомерием. Потому что наша мощь реальна, и она пугает». «Лидерству учатся, – добавляет Frankfurter Allgemeine Zeitung. – Оно состоит не только в том, чтобы раздавать приказы, но и не в том, чтобы приносить себя в жертву и раздавать компенсации».

В этой новой глобализации есть еще одна держава поневоле: Китай. Как и в случае Германии, его экономическое влияние неизбежно склоняет чашу политических и дипломатических весов в его сторону быстрее, чем он ожидал. Он оказался нагружен массой ответственности, которой не предвидел: к нему обращаются, его торопят, критикуют. Он вынужден эвакуировать 35000 китайских рабочих из Ливии, вести переговоры об освобождении соотечественников, взятых в заложники в Судане, на Синае. Китайцы летят в космос? Но они должны также гарантировать защиту поставок энергии и сырья на земле, чтобы обеспечить свой потрясающий рост.

Но, видя строящиеся авианосцы, растущий военный бюджет, защиту, оказываемую диктаторам, соседи пугаются. Китай, которого просят вести себя на международной арене как ответственная держава, любым своим движением вызывает страх – потому что его цели неясны. Чего хочет Германия? Разыграть карту развивающейся державы или карту лидера единой Европы? Чего хочет Китай? Быть сверхдержавой или строить ответственную многополярность? Перед этим выбором, кажется, колеблется как Пекин, так и Берлин.


Сильви Кауфман (Sylvie Kauffmann)
Источник: "Голос россии"
Оригинал публикации: "L'Allemagne et la Chine, puissances malgré elles "