Лента: Политика

Глобальный инвестор Джордж Сорос считает, что политика немецкого правительства по выходу из кризиса евро является катастрофической. В интервью Spiegel он предостерегает о том, что меры жесткой экономии, на которых настаивает канцлер Ангела Меркель, обернутся для Европы порочным кругом, и призывает вкачивать больше денег в страны, наиболее пострадавшие от долгового кризиса.

Spiegel: В мире канцлера Германии Ангелу Меркель почтительно называют "госпожа Европа", а в стране она пользуется беспрецедентной популярностью — отчасти благодаря своему категорическому отказу увеличивать объем средств немецких налогоплательщиков, направляемых на спасение евро. Почему вы считаете ее политику неверной?

Сорос: Лидерские качества канцлера Меркель вызывают у меня восхищение, но она ведет Европу в неверном направлении. Я считаю, что для преодоления кризиса евро необходимо вести двухфазную политику — прежде всего меры экономии и структурные реформы, подобные тем, которые Германия осуществила в 2005 году, но также программа экономического стимулирования. Если не стимулировать европейскую экономику, многие европейские страны скатятся в дефляцию. А это крайне опасно.

Spiegel: Не слишком ли жесткие новые требования по экономии предъявляются таким странам, как Испания, Италия или Греция?

Сорос: Они создают порочный круг. Страны с дефицитом должны повысить свою конкурентоспособность в отношении Германии, дабы сократить дефицит бюджета и снизить уровень заработных плат. В слабых экономиках под давлением окажется и маржа прибыли. Это снизит налоговые поступления и потребует дальнейших мер экономии, создавая порочный круг. Рынки не корректируют собственные крайности. Спроса либо слишком много, либо слишком мало. Именно это объяснял миру экономист Джон Мейнард Кейнс, только вот кое-кто в Германии не хотел его слушать. Но Кейнс объяснял очень хорошо — при недостаточном спросе для стимулирования экономики нужно использовать бюджетные деньги.

Spiegel: В конечном итоге, Германии, как самой мощной в экономическом отношении стране, придется понести основное бремя таких программ. Многим немцам это уже не по душе. Почему немцы должны предоставлять еще больше денег странам, которые явно подтасовывали данные по своим финансам, дабы те соответствовали критериям стабильности евро?

Сорос: Берлин изображает оскорбленную невинность. Но он не совсем прав, поскольку Германия была среди первых стран, нарушивших правила еврозоны.

Spiegel: Германия несколько раз вышла за пределы трехпроцентного лимита дефицита бюджета, а Греция систематически лгала о состоянии своих финансов. Вы действительно пытаетесь сравнивать две страны?

Сорос: Нельзя сказать, что немцы абсолютно невинны. Все нарушали правила Пакта стабильности, а это означает, что не было создано достаточно эффективных механизмов контроля за соблюдением правил.

Spiegel: Почему вы считаете, что правильно продолжать вкачивать деньги в страны, охваченные кризисом?

Сорос: Давайте проведем различие между Грецией и остальными странами еврозоны. Греция — особый случай, где не так пошло абсолютно все. Греки бессовестно злоупотребляли благами членства в Европейском Союзе. Когда (бывший) премьер-министр Греции Георгиос Папандреу был избран с программой реформ и выявил злоупотребления предыдущего правительства, ему для спасения Греции пришлось выплачивать проценты по штрафной ставке. Он сделал все, что мог, но этого было недостаточно, а политическая динамика становилась все более негативной. Влиятельные бизнес-группы хотели оплачивать налоговую задолженность в драхмах, а не в евро, и при этом им принадлежит множество газет. Остальная Европа вела себя намного лучше. Например, Испания покончила с бумом в сфере недвижимости снижением коэффициента задолженности, и теперь там установлен более эффективный надзор над банковской системой, чем в Германии.

Spiegel: Правительство Германии утверждает, что вынудить страны, охваченные кризисом, к проведению непопулярных реформ можно только посредством повышения процентных ставок. Если государства еврозоны увеличат размер помощи, процентные ставки упадут, и давление с целью проведения реформ ослабнет. Что здесь не так?

Сорос: Крупнейшей проблемой сейчас являются не ошибки итальянских или греческих политиков, а высокие штрафные процентные ставки. Это продемонстрировал пример Греции. Германия плохо продумала операцию по спасению, предоставив бэйлаут по штрафным процентным ставкам, что позже привело к увеличению задолженности Греции. Именно поэтому сегодня говорить о спасении Греции уже не приходится.

Spiegel: Но первопричиной последнего финансового кризиса было изобилие «дешевых денег». Не повторим ли мы ту же ошибку, если вновь пообещаем миллиарды странам, охваченным кризисом?

Сорос: Я знаю, что это звучит так, словно мы повторяем ту же ошибку. Но давайте сравним ситуацию на глобальных финансовых рынках с машиной, ушедшей в занос. Когда машина уходит в занос, прежде всего нужно повернуть руль в сторону заноса. И только после того, как вы восстановили контроль, можно корректировать направление. Мы пережили 25-летний бум в глобальной экономике. Затем, в 2008 году, наступил обвал. Финансовые рынки фактически рухнули, их пришлось подключать к системе жизнеобеспечения посредством массированной государственной интервенции. Кризис евро является прямым следствием краха 2008 года. Кризис еще не закончился и для того, чтобы остановить занос, придется потратить еще больше бюджетных средств. Только после этого можно менять направление. Иначе мы повторим ошибки, которые в 1929 году привели Америку к Великой депрессии. Ангела Меркель просто не понимает этого.

Spiegel: Посредством своих фондов вы инвестировали в финансовые рынки миллиарды. Не грех подозревать, что советы, которые вы даете по поводу кризиса евро, могут быть основаны на ваших личных интересах.

Сорос: Что ж, я понимаю все подозрения и думаю, что это законный вопрос. Однако мой принцип — давать советы, которые служат не моим личным, а общим интересам. Думаю, здесь меня не в чем упрекнуть.

Spiegel: Но вы, например, призываете снизить процентные ставки или открыть доступ к "дешевым деньгам". И то, и другое было бы выгодно вам как инвестору.

Сорос: Это правда. Но это было бы выгодно и всем остальным инвесторам и помогло бы сохранению глобальной финансовой системы. В этом смысле я забочусь о своих интересах. Кстати, я ушел с поста главы фонда и более не управляю им. Тем не менее, думаю, что я понимаю финансовую систему несколько лучше, чем некоторые люди во властных кругах. Поэтому как гражданин я чувствую себя вправе давать советы. Я не призываю проводить ту или иную политику только потому что она была бы выгодна мне. Ставить общественное благо выше личных интересов — мой принцип.

Spiegel: Вы, так же, как многие американцы и правительство США, хотели бы, чтобы проблема евро была решена дополнительными финансовыми вливаниями. Почему бы США не увеличить свой вклад в бэйлаут посредством Международного валютного фонда?

Сорос: Потребности в привлечении МВФ нет. Речь идет только о политическом промахе со стороны Европы и особенно Германии, поскольку Германия выступает в роли лидера. Европа в целом находится в состоянии внешнего равновесия и должна быть в состоянии самостоятельно решить свои проблемы.

Spiegel: Вы неоднократно призывали к введению единых европейских облигаций. Министр финансов Германии Вольфганг Шойбле заявил на это: еврооблигации создают неверные стимулы, поскольку «чужие деньги тратятся на оплату чужих счетов».

Сорос: Люди вроде Шойбле, по всей видимости, не понимают, что страны с большой задолженностью находятся сейчас в крайне невыгодном положении, поскольку их долг фактически деноминирован в иностранной валюте, евро. Они его не контролируют, поэтому находятся в таком же положении, как страны Латинской Америки в начале 1980-х, долг которых был деноминирован в долларах. Там эта ситуация привела к потерянному десятилетию. Теперь потерянное десятилетие угрожает Европе. Именно поэтому нам нужны еврооблигации и новый бюджетный пакт стран ЕС.

Spiegel: У ЕС уже был бюджетный пакт, но правила попросту не выполнялись. Почему с новым пактом должно быть иначе?

Сорос: В прошлом не было механизма контроля за соблюдением договоренностей. Если вы введете единые европейские облигации, то основная часть финансирования будет предоставляться на условиях, представляющих собой нечто среднее между требованиями, предъявляемыми к Испании и Германии. Но если бы испанцы захотели занять дополнительные суммы, это пришлось бы делать с использованием кредита самой Испании, что было бы крайне дорогостояще, так как влекло бы за собой наложение крупного штрафа. Фактически введение единых европейских облигаций создало бы механизм контроля над объемом заимствований каждой из стран.

Spiegel: Но немецкие политики готовы стоять насмерть, лишь бы не допустить создания таких облигаций.

Сорос: Это уже не так. Да, бывший министр финансов Германии Пер Штайнбрюк говаривал: «Европейские облигации? Ни в коем случае». Сегодня тяжеловес Социал-демократической партии Франк-Вальтер Штайнмайер говорит, как и я, что меры по преодолению кризиса евро, предлагаемые канцлером Меркель, необходимы, но недостаточны.

Spiegel: Штайнмайер уже не у власти.

Сорос: Смысл в том, что противодействие идее европейских облигаций уже нельзя называть позицией Германии. Речь идет о позиции конкретного правительства, находящегося у власти в данный момент.

Spiegel: Что ждет Грецию?

Сорос: Вскоре Европе придется вкачать в Грецию очередные миллиарды долларов для предотвращения скорого дефолта. Думаю, что эти деньги будут выделены, потому что Европа не подготовилась как следует к дефолту Греции. Неупорядоченный дефолт может причинить такой ущерб, что, возможно, лучше заплатить деньги сейчас и пережить дефолт позже.

Spiegel: Неизбежен ли эффект заражения остальных стран еврозоны, если дефолт Греции произойдет сейчас?

Сорос: Вероятно, правительства Италии и Испании удалось бы оградить благодаря операции по долгосрочному рефинансированию, проводимой Европейским центральным банком. Но меня тревожат банки и банковские вклады. Если греческие вкладчики потеряют деньги, возможно, не удастся предотвратить изъятие средств из итальянских и испанских банков, что может привести к окончательному распаду евро.

Spiegel: Между тем, США, всегда охотно дающие советы европейцам, тоже находятся не в лучшей форме. Движение "Захвати Уолл-стрит" поставило на повестку дня проблему огромного социального неравенства в Америке. Что вы, как всемирно известный инвестор, состояние которого оценивается более чем в 22 млрд. долларов, думаете об этом движении?

Сорос: Их возмущение вызывает у меня сочувствие, поскольку они жертвы. Финансовые инвесторы из инвестиционных банков Уолл-стрит обогащались, когда банки получали прибыль. Но когда они понесли огромные убытки, компенсировать их было вынуждено государство. Это было очень несправедливо, и претензии людей, заплативших за это — ведь они потеряли работу или были вынуждены платить больше налогов — совершенно законны.

Spiegel: Вы поддерживаете идею о том, чтобы богатые платили более высокие налоги, как того требует движение "Захвати"?

Сорос: Да. И не поддерживаю республиканцев, которые хотят избавить меня от уплаты налогов.

Spiegel: Какова ваша процентная ставка?

Сорос: Моя эффективная процентная ставка довольно низка, но только потому, что каждый год я жертвую предельно допустимые 50 процентов дохода своему фонду.

Spiegel: Если вы поддерживаете идею повышения налогов, то почему бы вам просто не платить больше налогов вместо того, чтобы жертвовать деньги фонду?

Сорос: Потому что я думаю, что мой фонд расходует деньги эффективнее, чем правительство. В любом случаю, я плачу налоги.

Spiegel: Фактически вы говорите, что вы разумнее правительства.

Сорос: Что ж, я обладаю большей свободой действий, чем бюрократия. Кроме того, мне важно, на что именно идут мои деньги.

Spiegel: Так как же вы можете говорить другим богатым людям, чтобы они платили больше налогов?

Сорос: Если бы каждый богатый человек отдавал 50 процентов своего дохода благотворительной организации, я бы не призывал их платить больше налогов.

Spiegel: Вы всю жизнь поддерживаете демократическую партию, но недавно сказали, что вероятный кандидат республиканцев Митт Ромни не сильно отличается от Барака Обамы. Вы говорили это всерьез?

Сорос: Была процитирована лишь небольшая часть моего ответа. Существует множество различий между людьми, которых каждый из них привел бы в администрацию и Верховный суд. Но все равно я не уделил должного внимания некоторым важным отличиям между двумя кандидатами. Например, Обама требовал бы большего повышения налогов, чем Ромни. Именно поэтому мои коллеги — владельцы хеджевых фондов поддерживают Ромни, а не Обаму.

Spiegel: Возможно, он им нравится еще и потому, что с гордостью демонстрирует своих успехи в бизнесе. Должен ли венчурный капиталист стать президентом США на фоне такой социальной напряженности?

Сорос: Ромни утверждает, что умеет создавать рабочие места, но, будучи фондовым инвестором, он, вероятно, погубил больше рабочих мест, чем создал — потому что хотел максимизировать прибыли.

Spiegel: Намерены ли вы бороться с Ромни и поддерживать президента Барака Обаму многомиллионными пожертвованиями, как во время его прошлой кампании.

Сорос: Я не собираюсь делать пожертвования в таком масштабе.

Spiegel: Вы разочаровались в Обаме?

Сорос: Правильнее сказать — расстался с иллюзиями. Он не столько лидер, сколько последователь, в отличие, скажем, от Ангелы Меркель. Увы, она ведет Европу в неверном направлении. Именно поэтому я пытаюсь ее переубедить. Я продолжаю верить в то, что немцы готовы выслушивать аргументы.

Spiegel: Господин Сорос, благодарим вас за это интервью.


Георг Масколо (Georg Mascolo), Грегор Петер Шмитц (Gregor Peter Schmitz), Мартин Гессе (Martin Hesse)
Источник: "Голос России "
Оригинал публикации: "Merkel Is Leading Europe in the Wrong Direction"