Лента: Политика

Сейчас один из главных европейских вопросов – судьба евро. Он, конечно, очень важен, поскольку если из зоны евро выйдут какие-то страны, это ослабит институт европейской валюты, в какой-то степени подорвет идею отцов-основателей ЕС о том, что союз по мере роста будет сплачиваться.

Но, на мой взгляд, нынешняя финансовая проблема – это частное, конкретное проявление основного противоречия Евросоюза. А оно заключается в том, что это межгосударственное образование столкнулось с тем, что его масштабы переросли возможности единого управления теми многочисленными частями, которые входят в него, возможности соблюдения и сопряжения интересов всех участников этого объединения.

Это, вообще-то говоря, банальная проблема для всех больших систем.

Т.е. Евросоюз перерос границы управляемости систем такого рода. Можно спорить – каков был рубеж, за которым эта управляемость теряется. С большой долей вероятности можно утверждать, что шесть стран, первоначально создавшие Европейское Экономическое сообщество – Франция, Италия, Германия, Бенилюкс, могли бы договариваться по большинству вопросов. А вот к моменту, когда членов ЕС стало 15, возможно, и был достигнут рубеж управляемости. Но совершенно точно можно сказать, что нынешний численный состав ЕС – масштабы и многоцветие его национального состава – не позволяет решать острые насущные проблемы ни в тактическом отношении – в течение ближайших дней и недель, ни в среднесрочном – на год-полтора, ни, тем более, в стратегическом – на перспективу.

Сегодня от идеи дальнейшего расширения ЕС в Европе уже фактически отказались, хотя еще совсем недавно она была практически доминирующей – взять под себя все, особенно то, что выпало из-под контроля Москвы. Расширение Шенгенской зоны – безвизового пространства – тоже стоит под вопросом, потому что перманентно вводятся таможенные и пограничные ограничения по тем или иным поводам.

Я прибегу к аналогии. В СССР наши южные республики, несмотря на благоприятный климат, обилие плодов, произрастающих там, были фактически дотационными. И одна из причин распада СССР заключалась в том, что более развитые в экономическом смысле северные индустриальные регионы должны были кормить эти дотационные республики. Что вызывало недовольство и у тех, и у других, хотя и по разным причинам.

Скажем, грузины говорили, что они чуть ли не облагодетельствовали Российскую империю и СССР своим вступлением в их состав. В то же время русские были недовольны тем, что в советское время гигантские деньги, которые посылаются в Грузию, моментально там исчезают. И каждый уважающий себя грузин должен ездить на «Волге», хотя не каждый москвич ездит на «Москвиче» или на «Жигулях».

Именно это происходит и в ЕС. Поэтому я считаю, что именно выход ЕС за пределы управляемости – главная угроза для него. Все остальное, в том числе финансовые проблемы – производное.

Сложные системы демонстрируют тенденцию к распаду. Значит ли это, что мир станет сообществом национальных государств? Нет. Такого не произойдет. Если произвести деление мира по границам проживания наций, то образуется несколько тысяч государств. Даже в Европе таких государств возникло бы сотни две-три. Даже сейчас, когда государства дробятся, чаще всего именно по национальным и религиозным границам, их не становится столько, сколько существует наций, народов. С одной стороны, мир не может слишком однообразным, у него не может быть одного хозяина, скажем, в лице США, но и не может быть тысячи игроков на мировой арене – это просто сумасшедший дом.

Сложные государственные образования, системы не существуют вечно. Нет в истории человечества таких примеров. Когда-то Римская, Османская, Российская империи существовали по несколько веков. Но сейчас время динамизировалось – исторические процессы происходят быстро. Система международных институтов, международных коалиций примерно раз в 50-75 лет существенно обновляется. Это наглядно видно на примере Европейского континента. Поэтому со временем возникнут новые государственные и межгосударственные системы. Они могут быть более сплоченными или менее консолидированными, но они возникнут. Можно предположить, что вокруг России возникнет более прочное, чем СНГ, союзное объединение.
Что же касается Евросоюза, то он распадется, от него отпадет часть стран. Можно предположить, что южная часть ЕС превратится в государство или союз государств с исламом как доминирующей религией, с арабским или арабоизированным населением. Соответственно, конфигурация будет несколько иная, чем сегодня. Даже если и останется название Евросоюз, это будет евро-арабский союз.

Что будет происходить в Азии – тоже можно спрогнозировать. Там сейчас два доминирующих игрока – Индия и Китай. В ближайшее время вряд ли кто-то сможет поколебать их могущество. Напротив, именно вокруг них будут складываться союзы.

Что будет в Латинской Америке и в Африке, не берусь судить.

Что же касается Евразии, то тут будет Россия с новым союзом и 2-3 объединения в Европе, одно из которых – что-то вроде демократической Османской империи. Число глобальных мировых игроков будет все равно ограниченным: 5-7, но не 20. Такая конфигурация продержится примерно сто лет. Потом опять будет смена декораций.

В этой связи возникает вопрос о национальной идее. Нужна ли она, способна ли она консолидировать нацию, страну, союз стран на современном этапе? Я считаю, что национальная идея необходима в первую очередь, для больших стран, для сложных систем, каковой, например, является Россия. Для тех стран, которые в силу своих масштабов, исторических традиций являются ключевыми игроками на международной арене.

Небольшие страны, особенно возникшие в последнее время, могут не артикулировать своей национальной идеи, национальной идеологии. В большинстве случаев она одинакова и прозрачна. И сводится она к простой формуле: нам хочется жить скромно, но хорошо. Мы не претендуем на обладание ядерным оружием, на запуск космических кораблей и на управление всем миром. Мы хотим, чтобы ключевые мировые игроки сами не вмешивались в наши внутренние дела, позволяя нам жить, как мы хотим, но в случае чего защищали бы нас от каких-то внешних угроз.
Что касается ключевых игроков, то они четко продекларированной национальной идеологией обладать обязаны. Можно назвать, например, «американскую мечту», «европейскую мечту», которая включала в себя такие идеи, как дружба, солидарность, толерантность, мультикультурализм единой семьи европейских народов. Сегодня мы видим, как эта единая семья начинает воевать пока с цыганами, с румынами в Италии, с другими мигрантами, которые перемещаются в рамках ЕС. Рушится эта «европейская мечта» вместе с единой Европой. Когда она разрушится до конца, взамен единой Европы будет что-то другое. Но и в этих условиях крупнейшие европейские игроки – Германия, Франция – будут иметь свою национальную идеологию.

Россия же обречена иметь четко артикулированную (это не значит, что она должна быть записана в Конституции), национальную идеологию. И все должны знать, в чем заключается эта национальная идея, национальная идеология. Часть населения может не разделять этой идеологии, даже открыто или скрыто бороться с ней, но все население должно представлять, к чему стремится Россия, как нация, как страна и как государство. Иначе Россия рассыплется на части, как это произошло с СССР, когда из него вынули национальную идею.

Это происходит, как я уже упоминал, с Европой, начинает подтачиваться «американская мечта». Для большинства Америка – это уже не образец, не идеал демократии. Обрушение той или иной концепции национальной идеи не означает, что ей на смену не придет другая. Но обрушивается то, что есть. Если нет ничего, то и нечему рушиться. Но в этом случае нет крупной нации, нет крупного игрока.

Россия не завела себе за 20 лет национальной идеологии. Было несколько попыток что-то в этом роде соорудить, но – неудачно. Своя идея есть у элиты, и своя – у значительной части населения. Элита хочет, чтобы мы были как Запад. Большая часть населения хочет, чтобы мы были как есть, Россией со всеми ее национальными особенностями. Эти две идеи противоречат друг другу – отсюда масса проблем, которые мы имеем. Но главное даже не в этом. Это слишком общо, должно быть что-то еще. Каков механизм сохранения России с ее оригинальной сущностью, с ее многоцветием – никто не может сегодня дать ответ.

Вопрос о будущем России открыт. Все заемные рецепты улучшения нашей жизни мы уже попробовали. Более чем за 20 лет с начала перестройки никакого позитивного эффекта это не дало. Прежде всего, потому, что мы так и не смогли ответить на вопрос, кем мы хотим быть через 5, 20, 50 и 150 лет. Если мы хотим слиться с Западом на его условиях, это один вариант – это просто исчезновение России, как самостоятельного государства, ее распад: часть территорий отходит под Брюссель, где сидят министры, говорящие по-арабски и исповедующие ислам, Сибирь автоматически переходит к Китаю. Или же мы хотим сохранить независимость и самостоятельность России, как одного из крупнейших мировых игроков и делать это на основе нашей истории, нашей реальности, а не того, что хотелось бы некоторым.

Мы должны точно и честно описать, что такое Россия. И на основе этого так же честно ответить – кем мы хотим быть. Мы выдающиеся, но не хотим больше быть такими. Желаем быть маленькими и процветающими. Выращивать цветочки у себя в палисаднике, как в Европе. Правда, потом придется выращивать что-то другое, например, финики на чужих плантациях и по чужому приказу. Это – тоже выбор.

Но если мы хотим сохранить свою оригинальность и целостность, остаться независимым государством, мы должны что-то для этого делать. В том числе и жертвовать чем-то, что не требуется от тех, кто выращивает у себя под окном цветочки. Гигантская территория, как Россия, не может держаться на заборчиках, палисадниках и цветочках.
Метки: Европа, Евросоюз, Индия, Китай, Россия, США, идеология, национальная идея

ВОССОЕДИНЕНИЕ ЕВРОПЫ (со своей частью Россией)

Я понимаю, что в течение XX века, и далее ранее, Европе не раз предрекали гибель. Но, кажется, сейчас, мы приблизились к черте, за которой, выражаясь словами Бориса Пастернака, дело действительно идет к «полной гибели всерьез»

1. Я рассматриваю Европу (Западную) и Россию как «разделенную нацию».
Момент раздела – 1914 год, стал началом упадка Европы как центра мировой
цивилизации. Хотя «ополовиненная Европа» по инерции еще сохраняла видимость своего величия и могущества на протяжении XX века, но все это было лишь преддверием упадка, что ярко подтверждается тем, что именно в Европе (в целом) проходила главная линия фронта в трех мировых войнах XX века – Первой, Второй и Холодной.
За это время абсолютное лидерство в мире перехватили США, но и со второго места Европу оттесняют Китай. Япония, Индия, объединенный исламский мир.
Даже США больше не нуждаются в Европе (Западной) в своей «борьбе против всех».
Категорическим императивом для Европы сегодня является Новое Объединение – не по модели 50-90-х годов (Европейский Союз), а по радикально иной модели – Общеевропейский Союз, то есть Западная 'Европа плюс Россия или, если шире, ЕС плюс СНГ (в той части, в которой СНГ реально тяготеет к России).
Более подробное обоснование этой линии – см. мою статью «Европа и Россия: сегодня и десять лет спустя».
2. Это радикальный шаг, требующий активности поверх нынешних европейских институтов, ибо в значительной их части присутствуют США. В какой-то мере это антиамериканская политика. Правда, как реакция на антиевропеизм американцев.
3. Не касаясь политических аспектов проблемы, остановлюсь на том, что мешает европейцам (европейцам и русским) осознать необходимость нового объединения.
4. Прежде всего это. конечно, стереотипы европейской истории XX века:

- привычка быть разделенными;
- привычка видеть друг в друге врага;
- привычка западноевропейцев быть союзниками, а затем и вассалами (хоть и любимыми) США, а русских – быть противниками США.
Эти стереотипы до сих пор не преодолены в общественном сознании ни русских, ни западноевропейцев. У последних эти стереотипы к тому же подогреваются в последнее время «новыми европейцами» (странами из бывшей советской орбиты).
Все это очень отчетливо видно по текстам и особенно контексту как европейских, так и русских СМИ.
5. Итак, нужно стремительно ломать стереотипы «русский – не европеец», «Европа – это все, что западней России» и пр. в обеих частях континента.
6. Кроме того, у нас нет не только понимания нашего единства (как императива для будущего), но и общего знания. Европейцы не знают, о чем ведутся дискуссии в России. В России даже значительная часть политического класса (не говоря уже об интеллигенции и собственно населении) не представляет, о чем спорят, что обсуждают в Европе.
7. Европа не решила: хочет ли она включать в себя Россию. Россия стесняется считать себя частью Европы (отсюда и преувеличенный ажиотаж вокруг дискуссий о нашем «евразийстве» и «особом пути»).
Европа в лучшем случае готова медленно и постепенно «всасывать в себя», глоток за глотком, переводя дыхание, Россию. Россия строит свое «движение в Европу» как дискретный путь: сначала Калининградская область, потом что-то еще и так далее. «Далее» не будет. Не успеем.
8. Обманчивы надежды Европы «откупиться» от «третьего мира», от «Юга»,
от «исламистов». «Откупаться» – значит показывать либо свою слабость, либо свою
вину. И то, и другое стимулирует лишь еще большие требования.
Меньшие средства, вложенные в Россию, дадут куда больший цивилизационный эффект.
9. Громадная проблема Европы состоит в том, что у нее нет единого, в
отличие от всех остальных мировых полюсов, языка. А тот, что выступает как
единый, есть язык американцев.
Необходимо, чтобы в школах всей Европы преподавали три-четыре европейских языка: немецкий, французский, русский, я бы добавил и итальянский.
10. Нужно настоящее европейское телевидение – не только как новостной
канал, но и как ментальный, дискуссионный.
Необходима система других общеевропейских СМИ: журналы, газеты для всей Европы со сборной командой журналистов.
11. Необходимы единые европейские программы преподавания истории, литературы и права.
12. Шенгенская зона безусловно должна включать Россию.
13. В области идей и морали Европа дала в последнее время лишь три новшества: безумную идею всеобщей «реституции» (включая «реституцию истории» типа покаяний папы Римского), ведущие к дегенерации населения «однополые браки» и бессмысленно или даже опасно двуличную политику «гуманитарных интервенций».
Интеллектуальное и моральное лидерство Европы должно быть восстановлено: перед лицом исламского и американского фундаментализмов пора вспомнить о некоторых традиционных, а не только либеральных ценностях Европы.
14. Беда Европы еще и в том, что у нес сегодня нет лидеров мирового уровня, нет лидеров даже собственно европейского масштаба. Такие люди исчезают не потому, что не рождаются, а потому, что нет идей, которые могли бы найти адекватных себе «пророков».
15. Все сказанное и еще многое другое свидетельствует о том, что список собственно европейских (общеевропейских) проектов, что в экономике, что в политике, что в гуманитарной среде, крайне краток. Открытость Европы всему миру, кроме России, сыграла с ней злую шутку: мир вошел в Европу не лучшими своими проявлениями, заняв все пустоты и даже потеснив собственно «европейское». Выбор прост: либо Европа восстановит свою европейскость с помощью ресурсов России-Европы, либо «евразийской», а затем и «азиатской» станет сама Европа.
Действовать нужно стремительно и радикально.
16. Начать нужно с созыва двух форумов: политического — глав европейских
стран и правительств; интеллектуального – лучших умов Европы. Оба форума
должны конституироваться как постоянные и главные, поверх всех других, центры
общеевропейских дискуссий. — а позже – и принятия решений.


Виталий Третьяков
Источник: "v-tretyakov.livejournal.com "