Лента: Политика

В науке широко известны три концепции системы международных отношений: системы многополярности, биполярности и однополярности. В настоящее время вопрос об определении новой формирующейся мировой системы остается нерешенным. На уровне официальных лиц, специалистов в области международных отношений, политологов, ученых ведутся дискуссии по поводу направления развития системы международных отношений и роли Соединенных Штатов в ней. В данной статье рассматриваются наиболее ярко выраженные позиции относительно места США в формирующейся международной системе.

Современный международный порядок, то есть принципы, нормы и институты, посредством которых регулируется взаимодействие субъектов международных отношений, в связи с процессами глобализации становится общемировым. Сохранение стабильности мирового порядка возможно при сохранении баланса сил. В противном случае возникают ситуации нестабильности, способные перерасти в крупномасштабные военные действия и привести к возникновению нового мирового порядка.

Многополярная система, сохранявшаяся до Второй мировой войны, после ее завершения преобразовалась в биполярный мир, в мир острой конфронтации за глобальное первенство, в котором доминировали СССР и США. Восточная Европа оказалась под господством СССР. США и западноевропейские страны создали военный союз против возможной угрозы со стороны СССР. Произошел раскол мира на антагонистические социально-экономические, политические и военные системы и блоки.

Распад СССР привел к нарушению баланса сил в мире и возможности для США реализовать идею «PaxAmericana». Распространенность идеи империи среди американцев прослеживается не только в выступлениях американских политиков, но и специалистов во многих других областях. Так, например, употребляются выражения «имперское мышление», «имперское бремя США» и т.п. Формирование подобного восприятия своей страны и своей миссии в мире прослеживается во всей истории становления США как государства. Отдельные черты идеи глобальной империи «PaxAmericana» можно увидеть в идее мессианства, согласно которой территориальная экспансия отвечает воле Бога и, следовательно, является предначертанной. Геополитическая концепция президента США Дж. Монро, получившая название «Доктрина Монро» (1823), по сути, провозгласила право Соединенных Штатов охранять страны Американского континента от любых попыток вмешательства в их дела со стороны европейских государств, рассматривая любую такую попытку «как враждебный по отношению к ним политический акт». Руководствуясь этой доктриной, Соединенные Штаты активно вмешивались во внутренние дела латиноамериканских стран, используя экономические, политические и военные рычаги воздействия.

В годы «холодной войны» выделялись две супердержавы, по своим вооруженным потенциалам и принятой на себя роли существенно превосходящие другие страны, – США и СССР. Они были полюсами противостояния, вокруг которых группировалась большая часть других стран. С окончанием «холодной войны» ситуация изменилась. Конфронтация отошла на второй план, расширились зоны совпадения интересов и потенциального коллективного взаимодействия. И в переходный период от «холодной войны» (биполярного мира) к новой системе мирового порядка наиболее важным является вопрос: что составляет и будет составлять суть взаимодействия международных акторов – коллективное противостояние общим угрозам, сотрудничество в науке, искусстве и т.д. или соперничество друг с другом для обеспечения индивидуальной безопасности, для максимально возможного влияния на международные процессы.

В западной науке многополярная система миропорядка обсуждалась еще в период «холодной войны» в связи с предполагаемым спадом влияния Соединенных Штатов и появлением в мире новых центров силы. Во второй половине XX в. резко увеличилось количество транснациональных акторов и стало более сложным их взаимодействие. Эти изменения не остались без внимания исследователей. Так, Дж. Розенау в конце 1960-х гг. писал, что в результате деятельности транснациональных акторов внешняя и внутренняя политика начинают представлять собой во многом единую реальность.

Некоторые исследователи проводят параллель между ситуацией, сложившейся в Европе в середине XVII в., и ситуацией в мире в конце XX – начале XXI в., приводя в пример такие характеристики, как дезинтеграция, столкновение взглядов, ценностей и т.д. Но если учитывать, что происходящий сейчас процесс – это формирование политической структуры всего мира, а не отдельного континента, то становится очевидным, что современный процесс является более сложным и значительным.

В дискуссиях о характере нового миропорядка участие принимают не только ученые, но и официальные лица. Дебаты ведутся по таким определяющим мировую стратегию проблемам, как определение превентивной войны, роль международных институтов в решении вопросов войны и мира, определение многосторонности и односторонности, многополярности или однополярности мирового порядка. Например, Иракский кризис показал, что в Европе не существует единого мнения по этим вопросам. Если Франция придерживается мнения, что мир многополярен, то Великобритания выступает за «евро-американскую» однополярность.

Сейчас большие дискуссии разворачиваются по вопросу будущего миропорядка между сторонниками однополярной и многополярной системы. Сторонники однополярной модели призывают признать безусловное лидерство США в мировой политике. С. Хантингтон считает, что лидерство США оправдано тем, что они являются наиболее свободной и либеральной страной. Однако именно в силу лидирующей позиции США ряд авторов подчеркивает их ответственность за происходящее в мире.

Существует и радикальный вариант концепции многополярности. Российский исследователь Д. Тренин формулирует ее следующим образом: «Отправной тезис рассматриваемой концепции – утверждение, будто после окончания холодной войны в мире установилась (или устанавливается) безраздельная гегемония США, ставших единственным “полюсом” всей системы международных отношений. Американское господство объявляется неприемлемым, ибо оно порождает у Вашингтона чувство вседозволенности (безнаказанности), делает все остальные страны беззащитными перед американским диктатом и унижает Россию, ставя ее в положение побежденной страны». И далее предлагается выход из создавшейся ситуации с помощью «формирования самостоятельных центров силы и влияния в мире, которые бы уравновешивали мощь Америки и тем самым умеряли ее претензии». По мнению автора такие «центры силы» ослабили бы давление Соединенных Штатов на Россию, и тем самым дали бы ей «шанс вернуть себе статус великой державы» и стать «мировым балансиром, от позиции которого будет во многом зависеть международное равновесие»[1].

В работе «Намеки многополярности» К. Уолтц пишет, что Соединенные Штаты могут действовать исходя из собственных соображений (т.е. проводить политику однополярности), так как отсутствуют какие-либо серьезные угрозы со стороны других государств. Хотя К. Уолтц сближает понятия «односторонности» и «однополярности», следует все же учитывать их различия. Так, политика односторонности может реализовываться при любой системе международных отношений, а сильное государство может согласовывать свои действия с другими, учитывать интересы других стран и т.д., то есть ориентироваться на многосторонность в решении международных проблем.

Демократизация мира и растущая глобальная взаимозависимость диктует новые правила взаимодействия ведущих держав мира. Возращение к многополярности XIX в. может привести к серьезному соперничеству между ними. И есть опасность, что это соперничество не ограничится балансированием между полюсами, а может привести к непредсказуемым военно-политическим последствиям.

Так, например, сегодня между ведущими державами существуют разногласия относительно конкретных путей решения проблем международной безопасности, хотя по ключевым вопросам достигается договоренность о сотрудничестве или стратегическом партнерстве. От того, по какому пути пойдет развитие международных взаимоотношений – по пути сотрудничества или возрождения угроз взаимного соперничества, зависит судьба не только отдельной страны, но и мира в целом.

Деидеологизация международных отношений, приоритет национальных интересов, развитие отношений между экономически развитыми и развивающимися странами, научно-техническая революция, интернационализация производства, возможность ядерного омницида, опасность экологической катастрофы, нерешенность проблем «третьего мира» способствовали росту интеграционных процессов в научно-технической и экономической сферах, расширению связей между не только правительственными, но и неправительственными организациями.

Глобальность проблем национальной и международной безопасности стала причиной начала процесса демократизации, гуманизации и демилитаризации международных отношений, готовности к компромиссам на переговорах, рождению «нового политического мышления».

Рубеж 1990-х гг. стал периодом энтропии, нестабильности (и, следовательно, роста конфликтности), формирования новых центров и тяготеющих к ним периферий. У Запада не стало больше общего врага – СССР, служившего объединяющим началом в Восточной Европе и на территории бывшего СССР. Из-за распада политических, идеологических и экономических структур, роста национализма, территориальных притязаний и религиозной нетерпимости выросло количество очагов конфликтности (Югославия, Грузия, Нагорный Карабах, Таджикистан, Молдова).

В этих условиях относительную устойчивость сохранила только «евро-атлантическая цивилизация», возглавляемая Соединенными Штатами, что позволило им диктовать свои условия всему мировому сообществу.

И хотя разделение народов по национально-государственным, геополитическим, цивилизационным, религиозным и другим признакам сохраняется, растет понимание взаимосвязи и взаимозависимости процессов в мире, необходимости поиска новых способов решения общемировых проблем.

Изменения, происходящие в современном мире, позволяют их характеризовать как глобальные. Начало XXI в. – это, с одной стороны, хаотичность международных отношений, которые развиваются как противовес тенденции к рационализации и упорядоченности, а с другой – рациональность, проявляющаяся в стремлении Соединенных Штатов регулировать международные отношения, руководствуясь собственными представлениями и интересами.

Институционализация межнациональных и транснациональных связей в таких сферах как политика и управление, ТНК, финансы делают роль государства, как нации уже не такой значимой. Так, некоторые транснациональные корпорации выпускают такой объем промышленной продукции, который сопоставим с ВНП среднеразвитых стран. При этом они учитывают в первую очередь интересы корпорации, а не национальные интересы государства. Если экономика государства связана с транснациональной корпорацией, то и его суверенитет попадает в зависимость от такой корпорации.

В современной системе международных отношений в качестве акторов, помимо государств, функционируют и межправительственные организации (ООН, НАТО и т. д.), неправительственные акторы, в т.ч. и международные, а также транснациональные корпорации и внутригосударственные регионы. Вместе с тем, главным актором на мировой арене сегодня остается государство.

Продолжается процесс формирования новых государств, число которых с начала XX в. увеличилось более чем в три раза: в 1960-х гг. – в результате крушения колониальной системы, а с конца XX в. – вследствие дезинтеграции бывших социалистических стран. Тенденция к росту количества государств в мире является устойчивой.

Увеличение транснациональных акторов в международных отношениях порождает ряд проблем и последствий. Так, существует проблема ответственности международных участников за их действия на мировой арене. Например, когда такие участники, преследуя краткосрочные цели, действуют, не задумываясь о побочных результатах (экологических, социальных и т.п.). Увеличение транснациональных участников затрудняет составление научных и политических прогнозов, планирование, но в то же время является своеобразным механизмом для сотрудничества между международными организациями, между государствами, и что особенно важно может служить средством для поддержания баланса сил.

Появление и укрепление на международной арене новых акторов ведет к плюрализации международных отношений, а это свидетельствует о полицентричности или многополярности мира. Концепция многополярности предполагает участие в регулировании мировых процессов не только государств, межгосударственных или международных образований, но и других акторов.

Например, У. Томпсон и Г. Модельски полагают, что «политическая структура многополюсного или полицентричного мира будет состоять из автономных центров, имеющих собственный арсенал ядерного оружия и космические системы, обладающих собственной, отчетливо выраженной культурой. Предполагается, что каждый из центров обзаведется собственной сферой влияния. Это будет вариант, близкий к классическому типу баланса сил»[2]. К. Уолтц считает, что до статуса великой державы могут вырасти Германия, Япония и Китай, а Г. Киссинджер предполагает, что кроме них, центрами силы могут стать также Россия и Индия, однако отводит ведущую роль США, определяя его роль как «первого среди равных»[3].

В современном мире в сфере международной безопасности одновременно существуют две тенденции. Первая характеризует глобальное противодействие общим для большинства участников международных отношений угрозам. Вторая сохраняет и даже усиливает односторонность, национальный эгоизм, недоверие к мотивам действий отдельных держав, в том числе и в процессе противодействия общим угрозам. Такая двойственность оказывает огромное влияние на современное состояние международной безопасности.

Растет роль международно-политических и политико-финансовых структур: нормой международной политической жизни стали миротворческие и гуманитарные операции ООН; основами норм международного права становятся прецеденты, созданные международным судом в Гааге. НАТО, главным направлением деятельности которой в период с 1949 г. до конца 1980-х гг. прошлого столетия было поддержание достаточного военного потенциала для защиты от любой агрессии со стороны СССР и других стран Варшавского договора, а также поддержание безопасности для развития демократии и экономического роста политическими и военными средствами, после трагедии 11 сентября 2001 г. пересматривает вопрос о «зоне ответственности». На Пражском саммите 2002 г. страны-участницы Североатлантического союза договорились о том, что НАТО должна отвечать на все новые вызовы, откуда бы они ни исходили, то есть выходит за пределы системы коллективной безопасности в евро-атлантическом регионе.

В статье «Первый порядок эпохи ядерного оружия» А. Д. Богатуров пишет: «Драма современного международного порядка состоит в кризисе стратегической культуры ялтинско-потсдамской поры. Отчасти это связано с расширением в 1998 г. круга фактических ядерных держав за счет «откровенных нелегалов» в лице Индии и Пакистана. Но и кроме них в мире насчитывают около десятка пороговых стран, не говоря о таких «специфических случаях», как Северная Корея и Иран»[4].

«Нападение 11 сентября открыло новую главу в отношениях США с внешним миром. Старые отношения, союзы, привязанности как бы размылись и создалась ситуация очередного пересмотра американской союзнической политики, формирования новой конфигурации американского военного присутствия в мире»[5].

Глобализация всех процессов мирового развития в современном мире многими исследователями трактуется, как стремление Соединенных Штатов реализовать модель однополярного мира – PaxAmericana. Вместе с тем в этих условиях США, даже будучи сверхдержавой, не могут претворять свою стратегию в жизнь без поддержки других ведущих держав. Так, например, для решения проблем безопасности необходимо взаимодействие со странами Европы, Россией, Китаем, Южной Кореей и Японией.

Как показывает история, стремление не только распространять, но и утверждать идеи и принципы, на которых строится государство, реализовать собственные формулы «национального интереса», пытаясь создавать «новый порядок» на международном пространстве, при котором доминировали бы эти интересы, заканчиваются либо неудачей, либо катастрофой. Примерами могут служить: Германия, Япония и Италия в 1930-е годы, СССР в период «холодной войны», США в период войны во Вьетнаме. Для достижения наиболее значимых целей Соединенным Штатам необходимо сотрудничество с такими странами, как Великобритания, Германия, Франция, Россия, Китай, Индия, Япония, а также крупными региональными державами – Бразилией, Нигерией, Ираном, Южной Африкой, Индонезией.

В интервью радиостанции «Эхо Москвы» (8.03.2008) Зб. Бжезинский так прокомментировал свое отношение к возможному развитию отношений России и США: «…я, честно говоря, оптимист в области российско-американских отношений… Я думаю, что позитивный потенциал отношений между США и Россией очень высок. Я в этом плане оптимист. Мир будет более демократичным, более предсказуемым. Он будет улучшать жизнь собственных народов в каждой из наших стран. Эпоха империализма уже закончена. Эпоха диктата тоже закончена. Я думаю, мы переходим через последние стадии распада имперских систем в истории человечества. И я думаю, что Россия и народы России, они будут сами определять свою судьбу, и я думаю, что Россия и Европа будут идти к какому-то новому консенсусу»[6].

В книге, которую Бжезинский написал после террористического акта 11 сентября 2001 г. «Выбор: мировое господство или мировое лидерство?», размышляя об увеличении новых угроз на фоне роста неуправляемости мировых процессов и возможности окончания «американской эпохи», он предостерегает США от «самоуправства» в мировой политике и высказывается о необходимости «быть более внимательными к опасностям, вытекающим из несправедливой глобализации, поскольку это может породить всемирную реакцию в виде идеологии антиамериканизма»[7] и призывает стать не гегемоном, а лидером, авторитет которого построен на уважении, а не на страхе.

О стремлении США обосновать и закрепить в международном праве практику вмешательства во внутренние дела других стран пишет Г. Киссинджер: «Сегодня вестфальский порядок переживает системный кризис. Его принципы оспариваются, хотя приемлемую альтернативу еще предстоит отыскать. Не только Соединенные Штаты, но и многие европейские государства отвергают принцип невмешательства во внутренние дела других стран в пользу идей гуманитарной интервенции или вмешательства на основе следования всемирной юрисдикции. В сентябре 2000 г. на саммите ООН, посвященном наступлению нового тысячелетия, этот подход был одобрен и поддержан многими другими государствами. В 1990-е гг. Соединенные Штаты по гуманитарным соображениям предприняли четыре военные операции – в Сомали, на Гаити, в Боснии и в Косово, другие страны возглавили такие операции еще в двух местах – в Восточном Тиморе (Австралия) и в Сьерра-Лионе (Великобритания). Все эти интервенции, кроме интервенции в Косово, были санкционированы ООН»[8].

Стремление США не только играть ведущую роль в международных отношениях, диктовать свои условия, но и закрепить лидерство в международном праве характеризует их внешнеполитическую деятельность как однополярную. Основой для модели однополярного мира стала теория «гегемонистической стабильности»[9] и концепции равновесия сил. Сторонники концепции однополярного мира считают, что США превосходят другие страны в экономической, технологической и военной сферах и такое превосходство способствует поддержанию мира в глобальном масштабе. К сторонникам этой модели относятся У. Уолфорт, К. Белл, Зб. Бжезинский.

Однако, в связи с обострением глобальных проблем, появлением новых угроз безопасности, таких как международный терроризм, распространение ОМУ, внутренние конфликты из-за этнической и религиозной ненависти, территориальные споры в евроатлантической зоне, транснациональная преступность, наркотраффик, проблемы экологии, гуманитарные и др., необходимым стало международное сотрудничество, поиск решений в рамках многосторонности. Так, например, не оправдались надежды США на одностороннее решение проблем в Афганистане и Ираке.

На смену геополитике пришла новая «глобальная политика». И это не могло не отразиться на трансатлантических связях. Появилась необходимость установления новых связей для принятия важных решений в сфере безопасности. Многие исследователи современного состояния международной безопасности делают акцент на глобальном масштабе проблем, возникающих в этой области, и необходимости глобального взаимодействия для их решения.

Для современных международных отношений помимо традиционных угроз, таких как термоядерная, экологическая, энергетическая, демографическая, приоритетной становится проблема единства мира как целостной геополитической категории. В современном мире безопасность, благополучие, жизнь и здоровье людей в любой стране часто зависит от происходящего в каком-то одном конкретном месте.

Вследствие процессов мировой глобализации снизилась способность отдельных государств определять тенденции политических изменений не только внутри страны, но и в мире в целом. Появилась необходимость создания международных институтов не только на региональном, но и на глобальном уровне, в том числе формирования субрегиональных, региональных и глобальных систем безопасности.

Формирующийся новый мировой порядок – соотношение основных центров (полюсов) мировой политики и их конфигурация стали причиной дискуссий относительно этого процесса. Это теоретические дебаты о характере современного мира и об основах новой модели международных отношений, предложения сторонников классических школ в теории международных отношений – реализма и идеализма, с одной стороны, и дебаты о формирующемся миропорядке, с другой: каким будет новый миропорядок, однополярным, многополярным, или будет сочетать черты того и другого.

Сторонником многополярности является, например, Е. М. Примаков. В статье «Без сверхдержав. Некоторые характеристики сегодняшнего мира» он пишет: «Еще одна характеристика сегодняшнего мира – конец эпохи сверхдержав. Многие считают: раз нет Советского Союза, то теперь осталась одна супердержава – Соединенные Штаты. Думаю, что так считать неправильно, потому что супердержава – это понятие, которое измеряется не только количественными характеристиками, но главным образом качественными критериями. Во время «холодной войны» были две сверхдержавы – Советский Союз и Соединенные Штаты, которые объединяли вокруг себя конгломераты других государств, обеспечивали их безопасность и диктовали им условия поведения. Сегодня такого положения нет. Да, Соединенные Штаты – самое сильное и в экономическом, и в военном отношении государство, и самое сильное по своему политическому влиянию. Все это факт. Но в то же время это уже не сверхдержава. И если кто-то продолжает политику «сверхдержавизма», то он не опирается на объективное понятие этого явления»[10].

Э. Я. Баталов считает, что на смену Ялтинско-Потсдамскому порядку пришел совершенно новый мировой порядок – мир «утратил полюсную структуру. Мир стал не однополюсным,… а моноцентричным, и этим единственным центром оказались и оставались в течение ряда лет США»[11]. В последние годы, не смотря на сохранение США мощи, они «тем не менее, перестают выступать в качестве единственного глобального центра силы», и мир «утрачивает моноцентричную структуру».

Зб. Бжезинский, ссылаясь на беспрецедентную экономическую и военную мощь США, считает установление однополярного миропорядка свершившимся фактом: «В результате краха соперника Соединенные Штаты оказались в уникальном положении. Они стали первой и единственной действительно мировой державой». И чтобы Соединенным Штатам сохранить статус мировой державы они должны действовать следующим образом: «Короче говоря, цель политики США должна без каких-либо оправданий состоять из двух частей: необходимости закрепить собственное господствующее положение, по крайней мере, на период существования одного поколения, но предпочтительно на еще больший период времени, и необходимости создать геополитическую структуру, которая будет способна смягчить неизбежные потрясения, и напряженность, вызванные социально-политическими переменами, в то же время, формируя геополитическую сердцевину взаимной ответственности за управление миром без войны»[12].

Таким образом, Бжезинский выражает точку зрения той части правящих кругов США, которая открыто выступает за формирование нового однополярного миропорядка в международных отношениях после завершения «холодной войны». Однако, говоря о «решающей» роли США в области международных отношений, он подчеркивает необходимость отказа от идеи «собственного могущества»: «Я бы сказал, что США остаются потенциальным лидером мира, но только если будут правильно вести себя на международной арене, уделяя больше внимания внешней политике. Не следует путать доминирование с идеей собственного всемогущества. На самом деле под лидерством я понимаю то, что Соединенные Штаты могут быть важным катализатором успешного международного сотрудничества. Никто другой этого не сможет сделать. Учитывая нашу роль в мире, наши ресурсы, мы играем решающую роль. Это просто непреложный факт. Но остается выбор между подлинным лидерством и неуклюжим доминированием»[13].

Однако такая концепция развития мировых процессов подвергается серьезной критике и в самих США, и за их пределами. Соглашаясь с мнением В. А. Кременюка о необходимости «реального глобального лидера, который будет представлять себе… куда и как направлять мир, обладать нравственным авторитетом, учитывать и координировать интересы различных стран и групп стран…», Э. Я. Баталов, например, подчеркивает, что сейчас такого лидера нет, хотя и высказываются надежды, что «при демократической администрации Барака Обамы она (Америка) сумеет перестроиться и вернуть себе лидирующую роль». Э. Я. Баталов высказывает сомнения относительно возможности для США вернуть себе статус лидера, решить эту задачу «в условиях финансово-экономического кризиса, раскола американского общества… наличия крупных внешнеполитических проблем…»[14].

Джозеф Най, известный американский политолог, считает, что парадокс Соединенных Штатов состоит в том, что Америка слишком сильна для того, чтобы кто-то осмелился бросить ей вызов, но недостаточно сильна для того, чтобы достигать своих целей в одиночку. Он не соглашается с распространенными теориями однополярности и гегемонии США, т.к. убежден в том, что мировой баланс сил носит многоуровневый и комплексный характер. Так, например, Соединенные Штаты обладают беспрецедентной военной мощью, но экономическое могущество они разделяют с Европой и Восточной Азией. И если США будут вести жесткую одностороннюю политику, то ускорят конец своего доминирования и разрушат свою возможность формировать глобальный политический ландшафт.

Экономический кризис 2008 г. заставил многих экспертов говорить о конце эпохи американского доминирования. Так, например, Фарид Закария, один из влиятельных политических аналитиков США, политолог и главный редактор еженедельника Newsweek International, в книге «Постамериканский мир будущего» анализирует предпосылки становления и развития многополярной системы международных отношений. Ф. Закария определяет формирующуюся международную систему как "постамериканский мир". Этот мир хотя и носит признаки многополярной системы, существовавшей сто лет назад, однако имеет ряд характерных отличий: в индустриальной, финансовой, образовательной, социальной, культурной сферах США больше не играют лидирующей роли; и управление миром производится «из многих центров и многими людьми».

Размышляя о месте США в «постамериканском мире», Ф. Закария приходит к выводу, что «в последние несколько десятилетий Америка... утратит некоторые свои позиции» на фоне быстрого экономического роста других стран. В результате процессов глобализации, как считает Ф. Закария, «мир рыночной экономики и торговли» стал доступен не только «закрытому клубу западных стран», но и странам Азиатско-Тихоокеанского региона. А такие страны, как Индия и Китай, имеют все шансы стать второй и третьей экономиками мира. И хотя США все еще являются самым влиятельным государством в мире, «но баланс сил меняется с каждым годом». С 1989 г. именно США определяли международный порядок, и для большинства стран приоритетной внешнеполитической задачей было установление связей с Соединенными Штатами. Однако это положение меняется вследствие «рассредоточения власти по всему миру».

Ф. Закария отмечает, что «в некотором смысле однополярности уже не существует». В тот момент, когда ЕС «стал крупнейшим торговым блоком на планете», мир стал иметь биполярную структуру, а когда КНР и другие развивающиеся страны станут более сильными в экономическом смысле, «биполярная торговая система может стать триполярной, а затем и многополярной». И этот сценарий развития касается всех сфер жизни, кроме военной. Нельзя не согласится с высказанным мнением о том, что нереальна ситуация возникновения многополярной системы международных отношений, когда несколько государств «имеют одинаковый вес». В Европе нет консенсуса по политическим и военным вопросам, для Японии и Германии сдерживающим фактором является их поражение в войне, а Китай и Индия еще не достигли необходимого уровня развития[15].

Дж. Най в статье «Будущее американской мощи»[16] высказывает свою точку зрения относительно места Соединенных Штатов на международной арене и делает прогноз о роли США в становлении новой международной системы. Автор предостерегает от поспешных выводов относительно судьбы Соединенных Штатов, от прогнозов относительно будущего США и других участников международной жизни сквозь призму понятий «американское превосходство» или «упадок Америки». Основной идеей, которую пытается донести автор, является выбор правильного пути и средств реализации глобальных задач Соединенными Штатами в эпоху информационной революции.

Положение в современном мире Дж. Най сравнивает с трехмерной шахматной игрой: наверху – однополярность – безусловная военная мощь США и вероятность сохранения ими лидирующего положения на продолжительный период; в центре – многополярность, сохранявшаяся более десятилетия вследствие экономической мощи основных игроков: США, Европы, Японии и Китая, а также экономического роста остальных игроков; нижняя шахматная доска не может быть охарактеризована терминами «однополярность», «многополярность» или «гегемония» из-за рассредоточения власти в сфере транснациональных отношений, располагающейся в этой части и включающей в себя негосударственных субъектов.

Существует множество сценариев относительно будущей роли Соединенных Штатов в мире, как положительных, так и отрицательных. Сторонники теорий начала упадка США приводят различные аргументы, в частности: растущий государственный долг, проблемы в сфере среднего образования и кризис политических институтов. Самым нежелательным сценарием развития событий Дж. Най считает тот, в котором Соединенные Штаты, в результате террористических нападений, «закрываются», и таким образом теряют ту силу, мощь, которую им давала их открытость. В целом же из всевозможных сценариев будущего более аргументированным и разумным представляется такое развитее событий, при котором Соединенные Штаты все еще будут занимать лидирующее положение в мире, т.е. останутся более мощными по сравнению с другими государствами в ближайшие десятилетия.

Глобализация принесла в мир и новые проблемы, решение которых невозможно в рамках одного государства. И Соединенные Штаты не являются исключением. Многие современные вызовы США придется решать совместно с другими акторами международной системы. По мнению Дж. Ная, такое совместное решение задач потребует от США «осуществлять свою власть совместно с другими также часто, как власть над другими». Эффективной стратегией (smartpower), совмещающей средства «жесткой» и «мягкой» силы», будет создание союзов и связей, в т.ч. и с целью объединения ресурсов, что особенно актуально в условиях «подъема остальных» и рассеивания власти. Дж. Най убежден, что в ближайшие десятилетия невозможно наступление постамериканского мира. США останутся крупнейшим игроком на мировой арене. Однако им необходимо выстроить такую политику, которая бы отвечала глобальным требованиям современности.

Идея Дж. Ная о разумном сочетании «мягкой» и «жесткой силы» нашла отражение в принципах проведения внешней политики США сегодня. Так, в статье «Лидировать посредством гражданской мощи»[17] госсекретарь США Хиллари Клинтон говорит о необходимости повышения эффективности международного сотрудничества в современном глобальном мире, где и вызовы носят глобальный характер: «от насильственного экстремизма до всемирной рецессии, изменения климата, нищеты», необходимости принятия решений всем мировым сообществом, «даже если власть в мире становится все более рассредоточенной». И справиться с этими вызовами можно только в том случае, если международные акторы примут на себя ответственность за собственные действия. Соединенные штаты, по мнению Х. Клинтон способны принять на себя такую ответственность.

Решение глобальных проблем Х. Клинтон видит в применении принципа «разумной силы»: сочетании дипломатии и развитии обороны, эффективность применения которой зависит от «укрепления и развития гражданской мощи США», которую, по словам Роберта Гейтса «нужно привести к равновесию с военной мощью США». Перечисляя шаги, которые уже сделаны в этом направлении (увеличение штата дипломатической службы на 1108 сотрудников, USAID – Агентства США по международному развитию – на 1200 сотрудников), Х. Клинтон подчеркивает необходимость не только восстановления, «но и переосмысления, реформирования и пересмотра». С этой целью в июле 2009 г. был составлен Четырехлетний обзор дипломатии и развития (QDDR), включающий рекомендации по повышению эффективности функционирования дипломатической службы как для решения сегодняшних проблем, так и «для решения проблем в мире в ближайшие годы». Учитывая все плюсы и минусы в принятии прошлых решений, авторы обзора составили прогноз о выборе стратегии и ресурсах, необходимых, для успешной реализации этой стратегии.

Первый Четырехлетний обзор касается трех областей: «модернизации и координации дипломатии между учреждениями правительства США», укрепления связи дипломатии и развития, «улучшения координации с партнерами среди военнослужащих, в зоне конфликта и нестабильных государствах». Х. Клинтон, подчеркивая важность работы дипломатической службы Соединенных Штатов, определяет ее как «основу внешней политики США… для решения глобальных и региональных проблем, таких, как ядерные амбиции Ирана, содействие переговорам между израильтянами и палестинцами, укреплению стабильности на Корейском полуострове, и работа с другими правительствами для оказания чрезвычайной помощи Гаити».

Говоря о глобальных интересах Соединенных Штатов, Х. Клинтон уточняет, что эти интересы направлены на «создание новой глобальной архитектуры сотрудничества, которая включает в себя не только Восток и Запад, а также Север и Юг». С этой целью Соединенные Штаты стремятся к развитию диалога с Китаем, Индией, Индонезией, Нигерией, Пакистаном, Россией, Южной Африкой, способствующего «углублению и расширению связей и установлению прочной основы для решения общих проблем, продвижению общих интересов, и сглаживанию разногласий», укреплению глобальных структур (G-20) и региональных структур (Организация американских государств, Ассоциация государств Юго-Восточной Азии).

В интервью с Ричардом Хаасом[18] Х. Клинтон так определяет значение США для современного мира: «Я думаю, что мир рассчитывает на нас сегодня, как это было в прошлом. Когда старые противники нуждаются в честном посреднике или основные свободы нуждаются в защитнике, люди обращаются к нам. Когда земля сотрясается или реки выходят из берегов, когда свирепствует пандемия или накаляющаяся напряженная обстановка перерастает в насилие, мир смотрит на нас». У нее не возникает сомнений относительно необходимости глобального лидирующего положения США: «Соединенные Штаты могут, должны и будут лидировать в этом новом столетии». Однако такой статус лидера несет не только колоссальные возможности, но и огромную ответственность США перед миром. Реалии нового времени требуют и «лидерства по-новому». И Соединенным Штатам следует воспользоваться этим моментом для формирования основы лидирующего положения США «на десятилетия вперед».

Так, Стратегия национальной безопасности[19] администрации Б. Обамы сохраняет идею лидирующего положения Соединенных Штатов в международных отношениях, но содержит ряд новых задач и целей, а также методов их реализации внутри страны и на международной арене: интеграция дипломатии, военной, экономической мощи, разведки и сил обеспечения внутренней безопасности; обеспечение экономической безопасности США посредством сокращения дефицита государственного бюджета, развития здравоохранения, образования, НИОКР, т.к. «инновации – это основа американского могущества».

Понятия «многополярной» («полицентричной») системы международных отношений в Стратегии нет, однако отмечается рост числа центров силы на мировой арене, развитие партнерства с которыми является важным направлением внешнеполитической деятельности Соединенных Штатов (Китай, Индия, Россия).

Стратегия содержит две основные идеи, необходимые для поддержания лидирующего положения Соединенных Штатов в мире: национальное возрождение (укрепление экономической мощи и морального авторитета) и международная дипломатия. Перечисляя шаги, которые делаются для реализации идей, закрепленных в стратегии, Х. Клинтон говорит: «От Европы и Северной Америки до Восточной Азии и Тихого океана, мы возрождаем и укрепляем альянсы, которые являются краеугольным камнем глобальной безопасности и процветания».

США намерены играть активную лидирующую роль в «трансатлантическом, транстихоокеанском регионах, а также в Западном полушарии в целом». С этой целью развиваются отношения с Южной Кореей, Японией, Австралией, Китаем, Индией, а также экономические отношения с АТЭС. Хиллари Клинтон, подчеркивая важность общечеловеческих ценностей, закрепленных в Уставе ООН и Всеобщей декларации прав человека, высказывается за необходимость реформирования ООН и Совета Безопасности. Отсутствие гибкости в работе международных организаций, конкуренция «по поводу сфер влияния» существенно снижают эффективность выполнения задач, возложенных на эти институты.

Глобализующийся мир вносит коррективы и в работу дипломатической службы. Современные условия требуют сотрудничества не только на правительственном уровне для решения таких вопросов как «экономическое и экологическое регулирование, наркотики и болезни, организованная преступность, и голод в мире», и, следовательно, требуют «расширения американского внешнеполитического портфеля». Дипломаты должны взаимодействовать как с правительствами, так и с частным сектором и гражданским обществом.

Новые информационные технологии размывают границы, поэтому взаимодействие только на уровне правительств уже не оказывает решающего влияния на решение глобальных проблем. Как справедливо отмечает Х. Клинтон, «общественное мнение приобретает все большее значение даже в авторитарных государствах и в качестве негосударственных субъектов имеют больше возможностей влиять на текущие события». Веяние времени требует от дипломата применения новой стратегии, интенсивных контактов с общественностью такими средствами как: интервью со СМИ, «организованной пропаганды», проведения различных мероприятий в провинции, взаимодействие с бизнесом, меценатов и т.д. Х. Клинтон убеждена, что «прочность партнерства Соединенных Штатов за рубежом будет зависеть от отношения людей точно также как от политики их правительств».

Такое партнерство необходимо Соединенным Штатам для решения многих региональных и глобальных проблем. Укрепление демократии и прав человека, экономическая и политическая стабильность в различных уголках мира являются необходимым условием для цели, закрепленной в Стратегии национальной безопасности США – «создания справедливого и устойчивого мирового порядка». Однако Х. Клинтон выражает надежду, что другие страны возьмут на себя ответственность за судьбу своего народа, потому что Соединенные штаты готовы оказывать поддержку в качестве партнера, а не «покровителя». И на примере таких стран, как Ирак, Афганистан, Пакистан, Сомали, Судан, Гаити, Киргизия, показывает, как растет роль американских дипломатов и экспертов в области развития в зонах конфликтов и нестабильности. Так, например, количество войск в Ираке в 2007 г. составляло 170000 чел., а в 2010 г. – 50000. Количество же дипломатов и экспертов в области стабилизации и реконструкции в Ираке выросло до 1600 чел., а в Афганистане – 1100 чел.

США не в состоянии сохранять свое лидерство во всех сферах (демографической, цивилизационной и др.). Дж. Айкенбери и Ч. Купчан считают, что легитимация лидера с другими субъектами международных отношений имеет большое значение для стабильности системы международных отношений. Именно легитимация лидерства способствует признанию лидерства и одновременно созданию режимов и институтов[20].

Стремление субъектов международных отношений обеспечить свое участие в формировании нового мирового порядка и ограничения, накладываемые на них самой системой международных отношений, способствовали формированию нового типа регулирования международных отношений. Для него характерно не только индивидуальное лидерство, но и участие таких международных институтов как ООН, G8, НАТО и другие международные организации.

О легитимации лидерства Соединенных Штатов А. Д. Богатуров высказывается следующим образом: «источником направляющих импульсов в мировой политике оказываются не единолично США, а Соединенные Штаты в плотном окружении стран «семерки», сквозь призму или фильтры которой преломляются, становясь более умеренными, так или иначе, меняя свою направленность, собственно американские национальные устремления»[21].

Участие международных институтов создает такую международную ситуацию, при которой основой лидерства является его признание со стороны других субъектов мировой политики, т.е. происходит легитимация лидерства, а структура международных отношений приобретает сходство с «плюралистической однополярностью».

Отличительной чертой современного мира является необходимость применения совместных усилий всего мирового сообщества для решения вопросов стабильности международной жизни и урегулирования конфликтов. Так как часто одно государство или даже группа государств не в состоянии (в том числе и из-за недостаточности ресурсов) решать проблемы регионального либо международного уровня.

В настоящее время США являются крупнейшей экономической и военной державой мира. Но для обеспечения как собственной, так и всеобщей безопасности (от таких вызовов, как, например, распространение оружия массового уничтожения, терроризма, наркоторговли и др.) им необходимы многостороннее взаимодействие с другими государствами. Необходимость отвечать на глобальные вызовы объединенными усилиями различных центров мирового сообщества приводит сторонников многополярного устройства мира к идее, что именно концепция многополярности является объективным требованием эпохи глобализации.

Эта идея нашла отражение в концепции внешней политики Российской Федерации: «Россия будет добиваться формирования многополярной системы международных отношений, реально отражающей многоликость современного мира с разнообразием его интересов». На уровне правительства Российской Федерации преобладает мнение, что именно многополярная система международных отношений отвечает требованиям нового мира и способствует продвижению национальных интересов России. Противоположного мнения придерживается бывший советник президента США по национальной безопасности Кондолиза Райс, которая, выступая в июне 2003 г. в Лондоне, назвала многополярность «вынужденным злом», характеризуя ее как устаревшую «теорию соперничества» между государствами с различными системами ценностей.

Академик Н. А. Симония в своем докладе «Российская внешняя политика в условиях современных вызовов» говорит: «Итак, существует ли сегодня многополярный мир? И да, и нет. Да – в том смысле, что многополюсность современного мира зародилась уже давно, с момента побед национально-освободительных революций и движений и появления крупных независимых государств в развивающемся мире. Нет – в том смысле, что многополюсность мира все еще в процессе своего формирования, и пока не существует цельной завершенной картины многополюсного мира»[22].

В настоящее время проблема регулирования глобальных процессов в мировой политике не решена. Нет пока такого международного объединения или института, который мог бы на систематической основе осуществлять контроль над внутренней и внешней политикой государств, в практическом плане укреплять и усовершенствовать регулирование мировой системы. Учеными продолжается работа по созданию концепции, содержащей новые методы и пути достижения целей субъектами международных отношений.

Если исходить из определения, что многополярность – это такая международная система, при которой сосуществуют несколько лидеров, обладающих сопоставимыми возможностями (силовыми, экономическими, политическими и идеологическими), то однополярность характеризуется присутствием в системе международных отношений лидера, превосходящего по своим возможностям (силовым, экономическим, политическим и т.д.) других акторов и в силу этого занимающего высшее положение в структурной иерархии мировой системы.

Некоторые ученые рассматривают вопрос формирования нового миропорядка не так однозначно, как сторонники однополярности или многополярности, представляя возникающую систему мира более сложной, допуская одновременное существование однополярности и многополярности. Так, например, С. Хантингтон, рассматривая различные модели систем международных отношений, пишет в статье «Одинокая сверхдержава»: «Сейчас существует только одна сверхдержава. Но это не означает, что мир является однополярным. В однополярной системе существовала бы одна сверхдержава, не было бы значительных великих держав и имелось бы множество малых держав. В результате единственная сверхдержава могла бы эффективно разрешать все важные международные вопросы в одиночку… В биполярной системе, как в период холодной войны, имеются две сверхдержавы, и отношения между ними выступают центральными в международной политике… В многополярной системе имеются несколько великих держав, сравнимых по силе, которые соперничают и сотрудничают друг с другом в качестве меняющихся партнеров». И далее Хантингтон делает вывод, с которым трудно не согласиться: «Современная международная политика не подходит ни под одну из трех моделей. Скорее это странный гибрид: одно-многополярная система с одной сверхдержавой и несколькими великими державами»[23]. Так, по мнению Ф. Закарии, именно это понятие является самым верным для обозначения существующей международной системы. Лидерство США не вызывает сомнений, но нельзя забывать о том, что есть другие державы, оказывающие определенное влияние на процессы развития в мире. «Эта гибридная международная система – более демократичная, более открытая, более взаимосвязанная – и есть та система, в которой мы, скорее всего, будем жить в последующие несколько десятилетий... эпоху грядущую – постамериканский мир»[24].

Ричард Хаас считает, что главной чертой международных отношений в XXI веке будет мир, в котором доминирует не одно, два или несколько государств, а, скорее, множество центров силы, которые будут представлять собой различные виды мощи и влияния. Кардинальным отличием современного мира от классической схемы многополярности является то, что государства-нации теряют свою монополию на власть. Она переходит к региональным и глобальным организациям, в том числе неправительственным организациям и корпорациям. В частности Ричард Хаас предрекает появление не биполярного, однополярного или многополярного мира, а системы бесполярности (nonpolarity).

В статье «Американская расточительность и американская мощь»[25] Роджер Алтман и Ричард Хаас утверждают, что дальнейшее наращивание внешнего долга Соединенных Штатов будет «непосильным» для страны. Так, в 2010 г. внешний долг США составлял 13 трлн долл. (90 % ВВП), сегодня он превысил 14 трлн долл. Авторы утверждают, что финансово-бюджетная ситуация в стране неизбежно отразится на глобальном влиянии Соединенных Штатов вследствие уменьшения привлекательности демократии и американской модели рыночного капитализма. В случае если США не выйдет из долгового кризиса, ускорится переход власти от Соединенных Штатов к другим быстрорастущим державам и негосударственным акторам, мир станет бесполярным. Соединенные Штаты больше не будут играть лидирующую роль в экономике и международных отношениях. А так как никакое другое государство не способно взять на себя роль лидера и нести ответственность за происходящее на международной арене, мир будет «более беспорядочным и, в конечном счете, менее безопасным и менее процветающим».

Формирование нового миропорядка оказалось сложным и противоречивым процессом. Возможно, это свидетельство глубинных изменений в системе международных отношений, требующих отказа от стандартных схем и представлений о форме миропорядка.

М. В. Солянова, Институт США и Канады РАН
Источник: Журнал "Россия и Америка в ХХI веке"

[1] Тренин Д.В. Ненадежная стратегия // Pro et Contra? 2001, зима-весна.
[2] Уткин А.И. Геоструктура грядущего века // Свободная мысль. 2000. № 1.
[3] Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997.
[4] Богатуров А.Д. Первый порядок эпохи ядерного оружия // Независимая газета. 20.07.2005.
[5] Уткин А.И. Вызов Запада и ответ России. М., 2003.
[6] Интервью Зб. Бжезинского // Эхо Москвы. 08.03.2008. – http://www.echo.msk.ru/programs/beseda/499751-echo/
[7] Brzezinski Zb. The Choice. Global Domination or Global Leadership? – New York: «Basic Books», 2004.
[8] Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? М., 2002.
[9] Лебедева М.М. Мировая политика: Учебник для вузов. М., 2003.
[10] Примаков Е.М. Без сверхдержав. Некоторые характеристики сегодняшнего мира // Российская газета. 23.01.2003.
[11] Лидерство и конкуренция в мировой системе. Россия и США / Под ред. А.Д. Богатурова, Т.А. Шаклеиной. М., 2008.
[12] Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. М., 2003.
[13] Бжезинский Зб. Идея сдерживания когда-то превратилась в догму // Россия в глобальной политике. 2008. № 1.
[14] Лидерство и конкуренция в мировой системе…
[15] Фарид Закария. Постамериканский мир будущего. М., 2009.
[16] Nye Joseph S. (Jr.) The Future of American Power. Dominance and Decline in Perspective // Foreign Affairs, November/December 2010.
[17] Clinton Hillary Rodham. Leading Through Civilian Power. Redefining American Diplomacy and Development // Foreign Affairs, November/December 2010.
[18] A Conversation with U.S. Secretary of State Hillary Rodham Clinton. September 08, 2010, Washington D.C. Council on Foreign Relations. – http://www.cfr.org/publication/22896/conversation_with_us_secretary_of_state_hillary_rodham_clinton.html
[19] National Security Strategy.– http://www.whitehouse.gov/sites/default/files/rss_viewer/national_security_strategy.pdf
[20] Ikenberry J., Kupchan C. The Legitimation of Hegemonic Power // World Leadership and Hegemony / Rapkin D., ed. Boulder, CO, 1990.
[21] Богатуров А.Д. Плюралистическая однополярность и интересы России // Свободная мысль. 1996. № 2.
[22] Третьи Горчаковские чтения, посвященные 200-летию МИД России (МГИМО, 25 апреля 2002 г. ) // Официальный сайт МИД РФ: http://www.mid.ru/.
[23] The Lonely Superpower // Foreign Affairs, March/April 1999.
[24] Nye Joseph S. (Jr.) Ibid.
[25] Altman Roger C., Haass Richard N. American Profligacy and American Power. The Consequences of Fiscal Irresponsibility // Foreign Affairs, November/December 2010.