Лента: Политика

Завершившееся 15 января голосование в Южном Судане, в ходе референдума по самоопределению неизбежно приведет к созданию нового государства. Вопрос заключается лишь в том, по какому сценарию будет проходить разделение Судана. В любом случае, этот процесс будет являть собой поворотный момент для Африки – пересмотр постколониальных границ, являвшихся одним из ключевых элементов обеспечивавших мир и стабильность на континенте.

После более чем 30 лет гражданской войны в этом богатом нефтью и другими природными ресурсами регионе, африканским племенам Южного Судана удалось реализовать амбиции, которые стояли еще за Аддис-Абебским соглашением 1972 г., в результате которого регион получил статус автономии. С тех пор центральному правительству в Хартуме не удалось выработать национальную и экономическую политику, объединяющую различные этнические группы этой самой крупной африканской страны и, прежде всего арабский север и африканский юг. Борьба юга за культурную и политическую самостоятельность и ресурсы в результате последнего эпизода гражданской войны в 1983-2005 гг. окончилась подписанием всеобъемлющего мирного соглашения 2005 г. и предусмотренным в соглашении референдумом о самоопределении. Однако те же факторы, которые обусловили неудачу соглашения, подписанного в 1972 г. в Аддис-Абебе продолжают действовать и сейчас. Ситуация еще более осложнилась в результате активного вмешательства глобальных игроков и обострения внутренних межплеменных противоречий в Южном Судане за последние 5 лет.

Стратегические и экономические факторы, оказывающие наибольшее влияние на развитие ситуации в Судане просты: в пограничных районах, расположенных между севером и югом (Абие, Юнити, Верхний Нил) находится основная часть нефтяных месторождений Судана (6,7 млрд. баррелей доказанных запасов), обеспечивающих приблизительно 85% добычи (450-480 тыс. баррелей в день).

Большая часть месторождений, включая те лицензионные участки, добыча на которых еще не началась, окажутся на территории Южного Судана после провозглашения им независимости. В то же время, единственной транспортный коридор для экспорта нефти (ведущий в Порт Судан на Красном Море) проходит через северную часть страны. Учитывая, что около 98% доходов Южного Судана формируется за счет экспорта нефти, Север и Юг с высокой степенью вероятности должны будут найти компромиссное решение политических вопросов, по крайней мере, на последующие 2-3 года, чтобы обеспечить бесперебойные поставки.

Это особенно важно для Китая, который закупает более 40% суданской нефти (6% от всего импорта нефти Китаем). Китайская компания CNPC владеет также 40% в основных нефтедобывающих консорциумах в Судане. Активная политика США в регионе, по-видимому, направлена на обеспечение доступа международным нефтяным корпорациям в Южный Судан, а также на сдерживание растущего глобального влияния Китая путем увеличения степени контроля над источниками нефтеэкспорта на Африканском континенте. Для этого применяется весь спектр инструментов внешней политики, начиная с создания объединенного военного командования по Африке (AFRICOM) в 2007 г. (когда экспорт Китаем нефти из Судана резко вырос) и кончая экономической и гуманитарной поддержкой, а также помощью в создании государственных институтов, вплоть до назначения советников при губернаторах штатов в Южном Судане. Сложная политика выстраивается США также и по отношению к Хартуму. Мощнейшее давление в связи ситуацией в Дарфуре, для которой отделение Южного Судана послужит прецедентом для поиска аналогичных решений, совмещается с использованием режима аль-Башира в борьбе с терроризмом.

На основе политики невмешательства во внутренние дела, которой последовательно придерживается Китай, в том числе и в отношениях с Суданом, Пекину удалось выстроить позитивные отношения, как с Севером, так и с Югом страны. В свою очередь правительство президента Салвы Киира в Джубе также эффективно поддерживало взаимодействие с китайскими лидерами, уравновешивая их визитами в Вашингтон. Такая политика являлась лишь реакцией на ощущение недостаточности поддержки из Пекина, обусловленной китайской стратегией невмешательства и восприятием американской стратегии активного влияния, как чрезмерно напористой и, связанной с необходимостью выполнения многочисленных условий.

При этом очевидно, что Южный Судан находится лишь в самом начале пути государственного строительства. Бывшее повстанческое движение СНОА за прошедшие с момента подписания мирных соглашений 6 лет успешно инициировало процесс стабилизации и получило некоторый опыт государственного управления, но не смогло сдержать рост межплеменной конфликтности и коррупции в Южном Судане. Несмотря на получение в соответствии с Всеобъемлющим мирным соглашением доли доходов от экспорта суданской нефти, значительный уровень гуманитарной помощи со стороны стран-доноров, ООН и международных НПО, в ряде регионов Южного Судана сохраняется угроза голода. Крайне низкий уровень развития транспортной инфраструктуры обуславливает затруднения в осуществлении контроля над территорией, развитии системы правоохранительных органов, образования, здравоохранения и т.д.

В пограничных с Северным Суданом штатах – например, в Северном Бар-эль-Газале, существует высокая вероятность роста конфликтности между кочевыми арабскими племенами (Миссерия и Ризегат), которые осуществляют сезонные миграции на юг для получения доступа к пастбищам и источникам воды, и племенем Динка. Столкновения, начавшиеся на севере штата Абие 7 января, привели к гибели 30 человек и, несмотря на достигнутое примирение, вероятность эскалации насилия в Абие и Северном Бар-эль-Газале остается высокой. Ситуация усугубляется тем, что традиционные права кочевых арабских племен на сезонные миграции могут не получить признания местными общинами Динка в явочном порядке после провозглашения независимости Южного Судана и делимитации границы между Севером и Югом. Конфликт имеет глубокие исторические корни, связанные с десятилетиями неприятия шариата христианизированными африканскими племенами, многочисленными случаями насильственного обращения в ислам (которое допускается Кораном в отношении "многобожников", но не христиан), похищений детей, обращения в рабство и угона скота, имеющего исключительную культурную ценность в глазах Динка и других африканских племен Южного Судана.

Уровень управляемости – еще ниже в штате Восточная Экватория, который занимает стратегическое положение на юго-востоке Судана, где в 1955 г. началась борьба африканских племен региона за независимость в ходе Торитского мятежа (или восстания, как сейчас принято его называть в Южном Судане). На протяжении последних 5 лет в штате наблюдалось формирование организованных преступных групп, занимающихся массовым угоном скота. Межплеменные столкновения из-за пастбищ, воды и сельскохозяйственных земель усугубляются тем, что более 60% населения владеют АК-47 и другим автоматическим оружием. Нередки случаи минирования дорог. Высокий уровень распространения оружия и боеприпасов является проблемой в большинстве штатов Южного Судана. В Западной Экватории до сих пор действуют группы боевиков угандийской ЛРА (Lord's Resistance Army – LRA).

Судьба народов Южного Судана, прошедших беспрецедентное испытание 30-летней гражданской войной, массовым голодом и болезнями, но сохранивших общую идентичность и волю к созданию собственного государства, зависит сейчас не только от Джубы и Хартума, но, в значительной мере, от Совета Безопасности ООН (членом которого является и Россия), США, Китая и ЕС. Необходимо найти взаимоприемлемый подход к обеспечению мирного разделения, если таковы будут итоги референдума 9-15 января, и обеспечить крайне необходимую Южному Судану экономическую поддержку в переходный период, одновременно учитывая интересы кочевых арабов и Хартума. Создание полностью самостоятельных и относительно эффективных государственных институтов в Южном Судане не является утопией. Это, возможно, единственный путь к сохранению управляемости и экономическому развитию. В противном случае практически неизбежны возобновление межплеменных столкновений и эскалация вооруженного конфликта между Севером и Югом.


Антон Иванов
Источник: "ИА REGNUM "