Лента: Политика

Для РЖ о революции в Тунисе и ее последствиях пишет политолог Ринат Мухаметов.

Сегодня в арабском мире повсеместно царят пустые бессодержательные режимы, погрязшие в коррупции, компрадорстве, абсолютной неспособности предложить хоть какие-то реальные рецепты выхода из кризиса, который охватил почти все сферы. Это и кризис идентичности, и тяжелые проблемы в экономике, и неработающие политические институты, и проч. Такая ситуация стала прямым следствием провала попыток модернизации на западный (капиталистический) или восточный (социалистический) манер во второй половине XX в.

Постколониальное устройство арабского мира дало коренной сбой. Наспех нарезанные по итогам Первой и Второй Мировой войны государства показали свою бесперспективность.

Все эти национал-харизматики, все эти бесконечные «исты» (баасисты, насеристы и т.д.) довели свои страны до того, что люди открыто сомневаются в полезности деколонизации и понесенных во имя нее огромных жертв. Я сам слышал, как египтяне рассуждали так, ссылаясь на то, что при британцах в Каире действовали Правила дорожного движения и работали светофоры, чего сегодня нет.

Это при том, что египтяне – великий и талантливый народ. В странах Залива они, составляя большинство управленческого персонала, сумели построить эффективную работающую экономику и вообще в большой степени всю государственную систему. Много их живет и трудится на Западе на очень серьезных позициях. Есть среди них даже Нобелевские лауреаты.
Такова же невосстребованность человеческого потенциала у себя на родине и в других арабских странах. Это одна из их главных проблем.

После политического краха правящие арабские элиты оказались неспособны что-либо дельное предложить обществу, идя на все ради сохранения своей власти и контроля над ресурсами. Отчуждение руководства от народа достигло таких масштабов, что уже никого не удивляет существование двух параллельных реальностей почти во всех арабских странах – пространства правящей элиты и всех остальных.

Понятно, что такое положение постоянно сохраняться не может. Рано или поздно ситуация должна взорваться, что и делает, собственно, исламский мир одним из центров сегодняшней глобальной геополитики.

Из этого исходили американские неоконсерваторы, начиная свою кампанию переформатирования Большого Ближнего Востока на заре президентства Джорджа Буша. Они явно поспешили и действовали к тому же откровенно грубо. В результате провалились и подняли мощную антизападную волну, чем сами себя значительно отдалили от процессов реформации во всем исламском мире.

Туманные перспективы

В ближайшие 15-25 лет арабский мир пройдет полосу турбулентности. Что мы будем иметь на выходе, никто сегодня сказать, думаю, не возьмется. Может быть, некий арабский или общемусульманский аналог Европейского союза с развивающейся экономикой, со своим вариантом демократии, рыночной экономики, социального государства, нашедший, наконец, реальное решение проблемы места религии в политике и общественной жизни.

Такая реформация и интеграция может пойти на базе той же Организации Исламская конференция или Лиги арабских государств, или же появится новая основа. Возможно это при кардинальной смене элит, т.е. выходе на арену тех, кто будет способен выработать и реализовать общую платформу того, как арабо-мусульманский мир будет не стагнировать, а развиваться в XXI в.

С другой стороны, маячит перспектива тотального хаоса и превращения пространства от Мавритании до Арабского (он же – Персидский) залива в одну большую войну всех против всех. А это уже касается всего человечества.

Пример Туниса заразителен

Пример Туниса, наверняка, окажется заразительным для соседей. На очереди Египет, где скоро президентские выборы, а правящий режим неустойчив и раздроблен – до сих пор не определились даже с кандидатом, а сам Хосни Мубарак в любой момент может отойти от власти по банальной причине ухудшающегося здоровья. Если получилось в Тунисе, почему не получится в Каире или в какой-то другой арабской столице, – так рассуждают сегодня арабские улицы.

А Египет – это ключевое государство арабского мира сегодня. Не зря Барак Обама, пришедший к власти как антипод Буша, выбрал именно его столицу для своей речи, которую американцы позиционировали как историческую и примирительную по отношению к исламскому миру. Вслед за ним с похожей речью там же выступил Дмитрий Медведев, правда, с меньшей помпой и эффектом.

Главный международный вопрос в случае изменения режима в Каире – сохранение кэмп-дэвидских соглашений. Если оппозиция, придя к власти, захочет их пересмотреть или вовсе выйти из мирных договоренностей с Тель-Авивом, которые большинство населения страны до сих пор не принимает, то рушится вся система безопасности на Большом Ближнем Востоке, сконструированная США, и Западом в целом, в последнюю четверть XX в.

Армия и народ едины?

Крайне важно и интересно, что, как показали события в Тунисе, армия уже не может рассматриваться как решающий аргумент и ресурс правящих в арабских странах диктаторов. Военные не пошли на силовой вариант, чреватый большой кровью и многолетней гражданской войной по алжирскому сценарию 90-х гг. прошлого столетия. Видимо, этот опыт, ведущий страну из одного тупика в другой, был учтен, и генералы не захотели в очередной раз делать «грязную работу» и нести ответственность за безответственных коррумпированных политиков.

Кстати, и в неарабской Турции военные, которые весь XX в. считали себя хранителя светского строя и несколько раз
свергали демократически пришедшее к власти руководство страны за малейшие подозрения в исламизме, в наше время не вмешиваются жестко в реформы, проводимые умеренным происламским правительством Реджепа Эрдогана и его Партией справедливости и развития.

Не думаю я, что и американцы станут подавлять бунты, чреватые революцией, в тех арабских странах, где нет собственных вооруженных сил и где они обеспечивают безопасность. Вряд ли США решаться задавить, скажем, восстание мигрантов в какой-нибудь нефтяной монархии Залива, снова заставив весь мир говорить о них, как о душителях свободы. А там приезжие уже в несколько раз (в Кувейте, например, в 4 раза) превышают числом коренное население и зачастую при этом не имеют никаких прав.

Что на смену?

Аналогичная тунисской нестабильность характерна почти для всех арабских стран – от Марокко до Саудии. Везде высок уровень социально-политического недовольства, коррупция, экономические проблемы, радикализм и проч. Поэтому, думаю, стихийный экспорт тунисской революции в той или иной форме неминуем.

Тревожит то, что пока тунисская оппозиция не то, что не выступила с какой-либо позитивной программой, а вообще себя никак не проявила. Складывается впечатление, что она лишь плетется в хвосте стихийного народного бунта, пытаясь поспеть за историей. Так было у нас в ходе революции 1905 г. и в феврале 1917.

Против правящего в Тунисе режима Бин Али объединились все – от западников-либералов и левых до умеренных исламских фундаменталистов. До сих пор ничего, кроме общедемократических лозунгов, мы от них не слышали. Боюсь, что в скором времени и не услышим, т.к. реальной программы действий по выводы страны из кризиса нет. Революция для оппозиции оказалась таким же сюрпризом, как и для власти, и для всего мирового сообщества.
Схожая ситуация в оппозиционном стане многих других арабских стран.

Шанс умеренных фундаменталистов

Сегодня главное, чтобы оппозиция – тунисская, и в других государствах арабского мира – обрела реальное антикризисное наполнение и пошла, скажем, по турецкому пути, по пути Партии справедливости и развития, с учетом, конечно, своих реалий и особенностей. ПСР – пока единственный пример «исламского чуда», когда сложные процессы, связанные с религией и политикой, проходят мирно, без крови и потрясений, как у соседей. За время правления т.н. «умеренных исламистов» Турция стала куда более демократической и экономически процветающий, чем при прозападных радикал-секуляристах.

Такой вариант отнюдь не гарантирован, но совсем не исключен. Другая перспектива у Туниса и всего арабского мира – это Киргизия или, еще хуже, Сомали. И это тоже уже не может не беспокоить все мировое сообщество.

Нынешний расклад дает шанс умеренным фундаменталистам, вроде ПСР или «Братьев-мусульман». Наиболее передовые круги умеренных исламистов, кажется, ближе всех подошли к раскрытию секрета, как же вывести арабский, и в целом мусульманский, мир из двухсотлетнего кризиса. Может быть, именно им отведена историей решающая роль в развитии огромной части планеты в XXI в. В 90-е прошлого столетия на пике были радикалы, но они не смогли (да и не могли) использовать неожиданно открывшиеся перед ними возможности.

Особое мнение России

Для нас все это имеет не чисто академическое, а прямое жизненно важное значение. Как совершенно верно не раз заявляло российское руководство, отношения с арабским, и вообще мусульманским миром, для нас – вопрос стратегический. Москве, чтобы не остаться у разбитого корыта, надо было начать работать с самым широким спектром контрэлитных групп в арабском мире еще вчера.

Осторожно мы это делаем, например, поддерживая отношения с ХАМАС. Но этот положительный опыт необходимо развивать и расширять. Как хорошо показали события в Тунисе, нельзя делать ставку на сохранение в арабском мире статус кво и на паразитирующие на нездоровой ситуации правящие режимы.

Пока из мировых столиц в самом лучшем положении в новой формирующейся арабской политической реальности оказывается Лондон. Именно на Туманном Альбионе нашли приют лидеры и активисты всех возможных оппозиционных групп из мусульманских стран. И именно оттуда они сегодня готовятся к триумфальному возвращению.

Мы же пока остаемся в значительной степени в откровенно дурацком положении из-за того, что у нас те же вполне умеренные и либеральные «Братья-мусульмане» почему-то запрещены как экстремистская организация. Постоянно многими экспертами и Службой внешней разведки указывается на ошибочность такого решения.

Действительно, что Москва будет делать, если завтра к власти в Египте на смену Мубараку придет Мухаммад аль-Барадей, бывший глава МАГАТЭ, костяк оппозиционной коалиции которого составляют «Братья-мусульмане». События в Тунисе дают основания думать, что то же самое может произойти и в других арабских странах, где «ихваны» представлены повсеместно.

Или вот еще более насущный вопрос: лидер ихвановских кругов Туниса, богослов и интеллектуал Рашид Ганнуши сейчас, скорее всего, вернется на родину и, возможно, займет важный пост, а «братья мусульмане» войдут в парламент и коалиционное правительство. Как в такой щекотливой ситуации быть России? Неужели назвать глубинные трансформации арабского мира происками террористов, как того требует логика запрета «Братьев», похоронив тем самым еще сохраняющийся шанс стать привилегированным партнером новой арабской элиты?


Ринат Мухаметов
Источник: "Русский Журнал "