Лента: Политика

Книга шведского историка Гуннара Веттерберга "Объединенная северная федерация" была представлена в "Гранд-отеле" в Рейкъявике /Исландия/ в преддверии 62-й сессии Северного совета /2-4 ноября/. В этом труде автор обосновывает "одну из самых увлекательных социально- политических идей ХХI века" – необходимость создания странами Северной Европы единого федерального государства. Он рассматривает преимущества образования федерального государства и препятствия на пути к нему. Вывод автора однозначен: объединенная северная федерация будет лучше защищать и продвигать региональные интересы в мире.

Книга разбита на ряд небольших глав: "Новые условия", "Решение", "Северная самобытность", "Федерация", "Внешняя политика и политика безопасности", "Экономическая политика", "Бизнес", "Трудовой рынок", "Наука и высшее образование", "Культура", "Социальные дела", "Инфраструктура", "Законодательство" и "Взлететь к звездам..." /о практических мерах по строительству федерации/. Кроме того, она содержит "Приложение. История препятствий" /история Северной Европы в перспективе образования федерации/.

"Регион Северной Европы включает пять государств – Данию, Финляндию, Исландию, Норвегию и Швецию, которые объединяет похожая культура и общая история, – пишет Веттерберг во введении. – Большинство жителей региона могут общаться друг с другом на одном из национальных языков. В силу исторических причин страны никогда не создавали устойчивого союза, так как шаги в этом направлении нередко блокировали внешние силы.

В настоящее время, условия для объединения улучшились. Великие державы предоставили теперь страны региона самим себе, а их экономика все более тесно интегрируется путем трансграничной торговли, взаимных инвестиций, слияний компаний и общего рынка труда".

"Фрагментация региона на отдельные страны обходится недешево, – указывает автор. – Если общее население этих стран составляет 25 млн человек, а общий ВВП мог бы вывести регион на 10-12-место среди крупнейших экономик мира, то каждая взятая отдельно страна фактически исключена из процесса принятия основных международных решений в связи, например, с глобализацией или финансовым кризисом. Кроме того, их голос в пользу свободной торговли и открытости не слышен на заседаниях "большой двадцатки".

Все свидетельствует о том, что проблемы окружающей среды, изменения климата и энергетики будут играть все более важную роль в международных делах, а это значит, что федерация стран Северной Европы должна становиться для "большой двадцатки" все привлекательнее, говорится в книге. Северные условия и ценности, может быть, существенно отличаются от условий и ценностей других стран, но северные стран "должны объединить свои силы, если они хотят продвигать свои ценности".

Федерация позволит странам Северной Европы "лучше реализовать их значительный экономический потенциал". Федеральные структуры будут способствовать еще большей интеграции регионального рынка. Федерация была бы более надежно защищена от глобальных экономических колебаний, чем каждая страна в отдельности. Более интегрированный рынок труда позволит увеличить предложение квалифицированной рабочей силы для северных предприятий и одновременно даст иммигрантам более широкие возможности выбора. Федерация обеспечит широкую и стабильную базу для совместной политики в области научных исследований, что позволит выйти на международный уровень. Объединение приведет к "более динамичным темпам экономического роста региона, чем способны обеспечить пять отдельных стран".

Автор набрасывает контуры возможного государственного образования: "Федерация стран Северной Европы могла бы иметь единые конституцию, правительство и парламент. Внешняя политика и политика безопасности, в том числе политика в области торговли и иммиграции, будет осуществляться на федеральном уровне. Федерация будет координировать экономическую политику, хотя многие решения будут приниматься на уровне Евросоюза или отдельных стран, а также региональных и местных властей. Ряд других сфер деятельности будет централизованно координироваться, а ответственность будет поделена между федерацией и отдельными государствами, "например, – регулирование рынка труда, законодательство, инфраструктура, научные исследования и высшее образование".

Федерация должна также быть в состоянии встать на защиту жизненно важных интересов отдельных стран на международной арене, например, – в области рыболовства, которое является приоритетом для западных стран Северной Европы /Исландии, Норвегии, Фарерских островов и Гренландии/, лесного хозяйства Финляндии и Швеции. Во многих секторах "северная модель благосостояния основана на местной автономии, но совместный подход будет и далее поощрять инновации, координацию и обмен информацией".

Строительство Федерации займет определенное время, признает историк. Начать этот процесс можно, например, с инициативы Северного совета по оценке предпосылок, потенциала и проблем /создания федерации/ с тем, чтобы получить результат в течение нескольких лет. После этого будет зависеть от пяти стран, стоит ли начинать процесс федерализации, и, если да, то – как. Если страны примут принципиальное решение, то переговоры о форме федерации могут быть начаты. Для разработки предложений, которые устроят все страны, и собственно принятия решения могут также потребоваться годы. "Поэтому можно предположить, что для создания федерации стран Северной Европы потребуется 15-20 лет", – пишет Веттерберг.

Именно политика определяет институциональные рамки любой деятельности, и наиболее важными такими рамками являются государственные границы, отмечает автор в "Прологе". Даже рынок "не в состоянии преодолеть границы, хотя и оказывает влияние на торговлю и бизнес". Пол Кругман в 2008 году был удостоен Нобелевской премии по экономике за исследования в области экономики и географии, напоминает он. Его выводы весьма впечатляющи: очень важно, кто ваши соседи. Это важно для того, чтобы иметь возможность собрать в одном месте отрасли, предприятия и квалифицированных рабочих. Сейчас регион Северной Европы "имеет возможность заново создать самого себя и изменить условия, в которых действуют его граждане, бизнес и культура".

Главный тезис главы "Новые условия" – освобождение стран Северной Европы от блокирующего влияния сверхдержав. "С незапамятных времен соседние страны и великие державы утверждали свои интересы в регионе Северной Европы, неизменно выступая против любых тенденций к объединению, – пишет Веттерберг. – Кроме Кальмарской унии королевы Маргрете I и мечтаний о мирной федерации во время Второй мировой войны, внешние факторы редко способствовали сплочению североевропейских стран. По необходимости или преследуя собственные интересы, соседние североевропейские страны иногда вступали в альянсы, но чаще – друг против друга".

После падения Берлинской стены окружающий политический ландшафт изменился. Впервые за многие столетия сверхдержавы не препятствуют объединению североевропейских стран, констатирует Веттерберг. После распада СССР исчезла напряженность в отношениях между Востоком и Западом, а сохраняющиеся незначительные проблемы оказывают меньшее разделяющее влияние на интересы безопасности североевропейских стран, чем это было прежде. В своем докладе министрам иностранных дел стран Северной Европы в 2009 году бывший глава МИД Норвегии Торвальд Столтенберг назвал новые стратегические проблемы, которые влияют на регион: арктические воды, изменение климата и загрязнение окружающей среды в Балтийском море, подчеркнув, что они подталкивают к партнерству, а не к конфронтации.

Правда, все еще существуют различия в национальных политиках обороны и безопасности, признает автор. Дания, Исландия и Норвегия – члены НАТО, а Швеция и Финляндия выбрали другие решения. Практическое значение этих различий однако уменьшилось, так как характер НАТО изменился, так что Швеция и Финляндия стали более тесно сотрудничать с альянсом, а также в результате становления общей внешней политики Евросоюза.

Наиболее значительные изменения произошли в экономической сфере, продолжает историк. Столетие назад между странами Северной Европы существовали значительные различия. В конце ХIХ века европейские страны могли быть разделены на три группы. Богатейшая из них состояла из Великобритании, Бельгии, Нидерландов и, возможно, Швейцарии.

Промежуточная группа – из Дании, Норвегии и Швеции, наряду с Францией и Германией. В 1880 году ВВП на душу населения в Дании, Норвегии и Швеции не превышал 50-60 проц ВВП двух наиболее развитых стран – Великобритании и Бельгии. Беднейшая группа включала страны Восточной и Юго- Восточной Европы. Финляндия и Исландия находились примерно между двумя последними группами.

Бурное экономическое развитие в ХХ веке "сгладило различия между странами Северной Европы". В начале Первой мировой войны Швеция обошла Данию, став ведущей экономикой региона. В Финляндии и Исландии происходит самый высокий экономический рост в период 1950-1970 годы. В последние годы "вперед выдвинулась норвежская экономика".

Резко интенсифицировалась торговля между этими странами, отмечает автор. В конце 1800-х годов доля Норвегии в североевропейской внешней торговле составляла около 15 проц. /импорт и экспорт/, у Швеции было на несколько процентов больше, у Финляндии – чуть меньше. Исландия представляла собой особый случай, так как ее торговля находилась под датским влиянием /большая часть ее экспорта и импорта шла через Копенгаген/.

После Второй мировой войны торговля между североевропейскими странами увеличилась еще больше в то время, как мировая торговля также резко возросла в объеме, но стала менее регулируемой. Доля стран Северной Европы в общем объеме экспорта увеличилась с 13 проц. в 1938 году до 19 проц. в 2008 году. За тот же период их доля в импорте возросла с 12 проц. до 23 проц. Швеция и Дания отправляли 24 проц. их экспорта в другие страны Северной Европы, Финляндия – 15 проц., Норвегия – 12 проц. и Исландия – 10 проц.

"В начале ХIХ века предприятия и предприниматели начали пересекать границы, – продолжает Веттерберг. – Датские банкиры и предприниматели учреждают компании в Швеции, норвежский капитал проникает в шведскую лесообрабатывающую промышленность, а шведские братья Валленберги участвуют в основании компании "Norsk Hydro".

Эта тенденция усилилась в последнее десятилетие. Финансовое разрегулирование ускорило движение капитала через границы, что привело к росту прямых инвестиций. По данным Конференции ООН по торговле и развитию /ЮНКТАД/, прямые внутренние инвестиции составили 3-4 проц. ВВП стран Северной Европы в 1990 году, увеличившись до 35-40 проц. в 2008 году – от 21,1 проц. в Исландии до 52,9 проц. в Швеции. Страны Северной Европы стали инвестировать больше и за границей – прямые зарубежные инвестиции увеличились с примерно 10 проц. от ВВП в 1990 году /1,2 проц. из Исландии, 20,9 проц. из Швеции/ до почти 50 проц. в 2008 году /меньше всего из Норвегии – 37,9 проц., больше всего из Исландии и Швеции – 89,3 проц. и соответственно 66,7 проц./.

Значительные средства североевропейские компании вложили в соседних странах региона. Они также расширились за счет слияний в банковской, страховой, энергетической, металлургической и лесной отраслях. "Ovako", "Nordea", "Sampo", "TrygVesta", "Orkla", "Arla", "Fortum", "Statoil", "Norsk Hydro" и "Stora Enso" – лишь некоторые компании, вписывающиеся в эту тенденцию.

Сообщество североевропейских стран "играет важную роль в этом процессе, так как сливающиеся компании обычно имеют близкие рынки, а также используют общих поставщиков, благодаря коротким расстояниям", подчеркивает автор. У них настолько близкие ценности и культуры, что менеджерам легко управлять работниками в соседних странах. В результате экономики североевропейских стран "никогда не были так тесно переплетены, как сегодня".

"Совершенно новые условия в североевропейском регионе создала европейская интеграция, продолжает Веттерберг. После Второй мировой войны рассматривалась идея Северного таможенного союза, но предложение выдохлось в середине 1950-х годов. Вместо этого в 1960 году появилась Европейская ассоциация свободной торговли /ЕАСТ/, к которой присоединились все пять стран и которая "помогла смягчить торговые барьеры в регионе".

В тот же период возникло ЕЭС/ЕС/Евросоюз/, отмечает он. Сначала Римский договор оказал ограничительное и разделяющее воздействие на страны Северной Европы. Вопрос отношений с ЕЭС стал связываться с внешней политикой и политикой безопасности. Отношения с ЕЭС стали решающим фактором, который привел к провалу переговоров о создании организации экономического сотрудничества стран Северной Европы /Nordek/, подобной Евросоюзу.

Между тем, с начала 1990-х годов европейское сотрудничество стало способствовать интеграции стран Северной Европы. Все эти страны теперь входят во внутренний рынок, продолжается работа по совершенствованию нормативно- правовой базы и устранению торговых барьеров. Дания, Финляндия и Швеция являются членами ЕС, а Исландия и Норвегия участвуют в соглашении о ЕЭП /Европейское экономическое пространство/. Европейское сотрудничество привело к росту координации между странами, а это, в свою очередь, "облегчило трансграничную деятельность в Северном регионе".

Участие в Евросоюзе, однако, негативно влияет на отношение к интеграции на уровне Северной Европы, признает историк. Для стран, которые не входят в Евросоюз, привлекательность северного партнерства возросла, так как, благодаря северным структурам и консультационному процессу, их голос может быть услышан – посредством их соседей – в Евросоюзе /как это делали все страны посредством Дании, которая первой вступила в ЕЭС в 1973 году/. Как сторонники, так и противники вступления в Евросоюз "склонны противопоставлять европейскую и северную интеграцию; зачем стремиться к объединению северных стран, если европейская интеграция обгонит ее?"

"Это однако слишком упрощенный аргумент", – пишет Веттерберг, утверждая, что "северный регион не является альтернативой Евросоюзу". "По сути, оба процесса взаимно усиливают друг друга, – считает он. – Чем больше государств становятся членами Евросоюза, тем затруднительнее становится европейская интеграция. В обозримом будущем – одно поколение – европейское сотрудничество во многих областях будет ограничено значительными различиями между ценностями и культурами стран-участниц".

Преимущество тесных взаимоотношений позволит странам Северной Европы интегрироваться быстрее, чем государствам- членам Евросоюза, резюмирует автор. Это совсем не противоречит более тесному европейскому сотрудничеству. Если одна страна или группа стран хочет пойти дальше и действовать быстрее, чем другие, это обогатит новым опытом другие страны-участницы Евросоюза.

Страны Северной Европы нередко соперничали между собой за преобладание в регионе, однако ряд исследователей демонстрирует, что "национальная идентичность в странах Северной Европы претерпела изменения и получила развитие в ходе взаимодействия этих стран", – пишет Веттерберг. В ХIХ веке Дания была ведущей экономикой среди стран Северной Европы, после Второй мировой войны это место заняла Швеция. Экономики Норвегии, Финляндии и Исландии развивались более быстрыми темпами, чем другие, а Дания была первой страной, справившейся со стагфляцией в 1980-е годы, омолодив в этом процессе северную модель экономической политики. Выравнивание экономических условий между странами нашло отражение в политике и психологии, так что в настоящее время регион более сбалансирован. "Это значительно облегчает движение вперед, – отмечает автор, – так как главенство одного или двух государств несовместимо с мирным объединением".

В главе "Решение" Веттерберг отмечает, что "для образования федерации существует немало причин, однако сейчас этот вопрос вынес на повестку дня, прежде всего, глобальный финансовый кризис, который требует принятия решений на международном уровне, в том числе выдвижения северных экономических и других инициатив".

Разделение на пять государств препятствует формированию одной из сильнейших и наиболее динамично развивающихся экономик в мире. Северный регион сейчас не столь мощный, как был бы, если бы цифры отражали единую экономику. Значительно более впечатляющими, нежели теперь, "были бы и возможности роста совокупной северной экономики".

На 1 января 2009 года общее население северных стран составило 25,3 млн человек – прирост на 2 млн с 1990 года. В следующей четверти века население Норвегии, как ожидается, увеличится более чем на 25 проц., Исландии – на 19 проц. и Швеции – на 10 проц. Население Дании и Финляндии, как ожидается, вырастет на несколько процентов до 2030 года, а затем станет сокращаться. "Это – более благоприятные перспективы демографического развития, чем во многих других странах – Японии, России, Италии", – отмечает автор.

Вместе страны Северной Европы образуют одну из крупнейших экономик мира. По данным Всемирного банка за 2008 год, общий ВВП региона составляет 1,560 млрд долларов /США – 14,204 млрд, Япония – 4,909 млрд, Германия – 3,652 млрд, Франция – 2,853 млрд, Россия – 1,607 млрд/.

"Много признаков указывает на то, что Северный регион может развиваться значительно быстрее, чем Евросоюз в целом, – считает Веттерберг. – Северные демографические показатели более благоприятны: семейная политика и роль мужчин и женщин в обществе подняли рождаемость, а традиции открытости обеспечивают иммиграцию, которая придает импульс развитию". После кризиса 1990-х годов страны Северной Европы осуществили глубокие структурные реформы, способствовавшие укреплению государственных финансов и повышению гибкости бизнес-структур. Большинству других государств-членов Евросоюза еще предстоит осуществить эти преобразования. Исследователи пишут о перспективах третьей промышленной революции в Северной Европе в течение следующих нескольких десятилетий. Все говорит о том, что страны Северной Европы должны опередить другие страны континента.

Если федеральный вариант будет принят, высвободятся дополнительные ресурсы, которые в настоящее время недоступны для отдельных стран или в существующих рамках сотрудничества. Это доказывают примеры Германии и Италии. Понятно, что потенциал 25,3 млн человек гораздо больше, чем сложенные вместе потенциалы 10 + 5 + 5 + 5 + 0,3 млн человек, например, в области общего рынка, аргументирует историк.

Согласно долгосрочным прогнозам, ожидается годовой прирост 3 проц. для мировой экономики, 5 проц. для быстро развивающихся стран, 2 проц. для Евросоюза, возможно, – на 0,3-0,4 проц. больше для стран Северной Европы, и еще чуть больше было бы для стран этого региона, как федерации. "Эти цифры служат аргументом в пользу федерации, так как несколько десятых долей процента в течение нескольких десятилетий означают очень большую разницу", – настаивает автор.
Стремление стран Северной Европы к более тесным взаимным отношениям вдохновило многочисленные партнерские проекты. И все же, когда доходит до дела, эти проекты нередко топчутся на месте, в частности, из-за более широких международных обязательств /например, Скандинавский оборонный союз – НАТО, Нордек – Евросоюз/, более неотложных национальных приоритетов /Nordsat – TV2) или более широких международных инициатив. "Так не должно быть", – считает Веттерберг.

Национальные интересы и общие интересы стран Северной Европы не являются несовместимыми, утверждает он. Члены федерации сами будут решать, что им делать вместе, а что – отдельно. Также не существует противоречия между единством стран Северной Европы и их международными обязательствами. Федерация стран Северной Европы "могла бы во многих секторах прогрессировать быстрее, чем Евросоюз в целом, и это стало бы импульсом к активизации Евросоюза, в котором он так нуждается".

Федерацию стран Северной Европы делают возможной наличие общих ценностей и структур, подчеркивает Веттерберг в главе "Северная самобытность". Некоторые из скандинавских языков тесно связаны, что облегчает общение между большинством жителей, и еще более глубокие общие корни имеют культуры этих стран.

Северная культура характеризуется глубокой привязанностью к равенству и любви к природе. Разрыв в доходах в каждой из стран Северной Европы меньше, чем практически в любой другой стране. Развит сектор коммунальных услуг, особенно для детей и пожилых людей. Большая часть потребления осуществляется через систему налогообложения. Страны региона – мировые лидеры в области гендерного равенства и охраны окружающей среды. Социологические опросы характеризуют жителей региона как больших индивидуалистов, которые однако питают большое доверие к государству. Люди различных стран Северной Европы "больше похожи друг на друга, чем, например, жители южной и северной Италии, или Баварии и Гамбурга".

Так, самые популярные имена для новорожденных в регионе – Лукас и Эмма в Дании, Онни и Эмма в Финляндии, Джон и Сара в Исландии, Лукас и Линнея в Норвегии, Лукас и Maйя в Швеции /"Северный статистический ежегодник – 2009"/.

На чем основываются эти общие ценности? Обычно это объясняют преобладанием крестьянства, относительной слабостью феодальных структур по сравнению с другой частью Европы и ранним формированием современных государств в датском и шведском королевствах. Стоит подчеркнуть интенсивный обмен идеями в регионе в ХIХ веке, когда формируется современное северное общество, интенсивное общение между философами, писателями и художниками. Даже если идеи или ценности рождались в одной из стран, в силу нордического фактора они быстро становились достоянием влиятельных кругов в других странах, что "заложило основу для северной квази-федерации, в которой мы живем в настоящее время", пишет Веттерберг.

"Доверие к коллективным учреждениям – один из важных аспектов северной самобытности, – продолжает автор. – Местное самоуправление играло важную роль на раннем этапе, коллективизм получил широкое распространение в ХIХ веке, а в ХХ веке профсоюзное движение стало сильнее, чем где-либо еще". В результате вера в коллективные решения в странах Северной Европы сильнее, чем в большинстве других стран. Жители стран Северной Европы готовы платить за коммунальные услуги больше, чем где-либо еще. Уровень взаимного доверия сыграл важную роль в разработке эффективной системы коллективных переговоров о соглашениях, которые регулируют рынок труда. Государственные структуры относительно прозрачны, а влияние местного самоуправления означает, что разрыв между обычными гражданами и лицами, которые принимают решения, относительно невелик.

Эта близость культур, ценностей и социальных структур имеет важное экономическое измерение. В глобализованном мире растет важность доступа к информации. В регионе Северной Европы гораздо легче получать информацию и обмениваться информацией, чем в большинстве других стран и между ними. "Здесь легче читать между строк и оценивать надежность источника", – подчеркивает Веттерберг.

На практике это означает, что жителям стран Северной Европы легче передвигаться между своими странами и узнавать, как это сделать. В результате легче найти работу или вести трансграничный бизнес. Многие находят в соседних странах спутников жизни и создают семьи. Так, финны провели землеустроительные работы в шведских и норвежских лесах в ХVII веке, шведы мигрировали в датские города или на фермы в поисках работы в ХIХ веке. Сегодня эта региональная миграция "не привлекает большого внимания, возможно, потому что различия между людьми минимальны, или потому что житель юга Швеции будет чувствовать себя таким же аутсайдером в Стокгольме, как, например, и норвежец".

Страны Северной Европы сочетают открытость с международной конкуренцией, реструктуризацию – с коллективным распределением рисков, пишет автор. Северная культура всегда шагала в ногу с миром в целом и с населяющими его народами, и миграция признана в регионе основой прогресса, утверждает он. Внешнее влияние может изменить коренные обычаи и ценности, но оно также означает, что новые идеи успешно усваиваются, способствуя бизнесу.

Профсоюзы и другие группы интересов соглашаются на закрытие компаний и другие меры, поскольку прибыли – большие, а рынок труда – гибкий. Кроме того, большая часть налоговых поступлений уходит на долгосрочные инвестиции в трудовые ресурсы – от качественного ухода за детьми до всеобщей системы образования, а значительная ВВП тратится на научные исследования и развитие.

Открытость означает, что северная самобытность не остается неизменной, предупреждает историк. Можно предположить, что с течением времени новые тенденции и глобализация могут увеличить различия между странами Северной Европы и растворить чувство общей идентичности. Однако в настоящее время "это чувство достаточно сильно, чтобы реализовать объединение этих стран".

Образование федерации может способствовать распространению в мире северной модели коллективных договоров, утверждает Веттерберг. "Ключевая причина гибкости северной модели – осуществление большей части регулирования, в частности, рынка труда, путем коллективных договоров, а не законодательства, – пишет он. – Это означает, что гарантии и условия работы могут быть адаптированы к конкретным особенностям каждой отрасли, избегая излишней жесткости, чтобы сохранить средний уровень". В Дании и Швеции коллективные договоры были скорректированы, чтобы позволить индивидуальное установление зарплат. Это может удивлять зарубежных наблюдателей, но это, вероятно, полезно для производительности и эффективности.

Проблема в том, что в других странах вещи видятся иначе. В странах Евросоюза нормой является законодательство, а не коллективный договор. Не все шведские коллективные договоры отвечают стремлению Евросоюза к минимальной заработной плате для содействия трансграничной мобильности. Северные страны слишком малы, чтобы отстаивать свое мнение о том, как общие нормы Евросоюза должны взаимодействовать с системой, основанной на коллективных договорах.

Коллективные договоры не только противоречат наднациональному регулированию, но и влияют на внутреннюю ситуацию в транснациональных корпорациях. Международные компании устанавливают уровни зарплат из своих штаб-квартир в Детройте или Франкфурте, так что их трудно приспособить к разнообразным северным решениям. Образовав федерацию, страны Северной Европы смогли бы придать больше веса модели, основанной на коллективных договорах, а со временем "системы таких договоров, действующие в различных странах, также сблизились бы, уверен автор.

В главе "Федерация" он рассматривает имевшие место ранее в истории попытки североевропейских стран предпринять шаги к объединению, а также анализирует работы других авторов на эту тему. Автор набрасывает конкретные контуры будущего государственного образования и его содержание в различных сферах /внешняя политика и политика безопасности, экономическая политика, бизнес, трудовой рынок и др./, а также пути достижения цели и возможные сроки.

Веттерберг подчеркивает, что не включил в свой анализ страны Балтии, так как они "выходят за пределы северного региона в узком понимании". "Федерация стран Северной Европы должна будет еще более тесно сотрудничать с Латвией, Литвой и Эстонией, но рассматривать эти страны в качестве потенциальных членов федерации в обозримом будущем было бы нереалистично", – отмечает он.

В "Приложении. История препятствий" представляют интерес замечания о скандинавизме – "национализме в северных одеждах". "В Европе ХIХ век был периодом безудержного национализма, в том числе – в странах Северной Европы, где он получил наименование скандинавизма", – пишет Веттерберг, отмечая, что течение позднее приобрело политический и династический характер. "Скандинавизм имел и агрессивный, реваншистский оттенок, – указывает он. – В период напряженности между великими державами в начале 1850-х годов некоторые круги в Швеции начали питать надежды на возвращение Финляндии путем войны на стороне западных стран. Однако, театром военных действий оказался Крым, а не Балтийское море, и шведский король не сумел вовремя мобилизовать армию".

После датско-прусской войны /1864 год/, в результате которой Шлезвиг-Гольштейн /или южная Ютландия/ отошел к Пруссии, политический скандинавизм потерпел серьезный удар, но вновь вспыхнул в конце века из-за русификации Финляндии и отношения немцев к датчанам в южной Ютландии /Шлезвиг- Гольштейне/. Однако после распада шведско-норвежского союза в 1905 году, который привел к горечи и недоверию в отношениях между двумя странами, скандинавизм вновь угас.

Позднее скандинавизм вскоре принял форму практического сотрудничества стран Северной Европы. Почтовый союз между Данией, Норвегией и Швецией был создан в 1869 году, велись переговоры о скандинавском валютном союзе, а 7 мая 1880 года в трех странах одновременно было принято совместное законодательство о векселях – первый совместный скандинавский закон.

Самым важным результатом Первой мировой войны стали независимость Финляндии и начало процесса, который привел к освобождению Исландии. В результате скандинавизм стал называться нордизмом, в частности, потому что Финляндия с 1920 годов стала ближе к другим странам Северной Европы.

Вторая мировая война положила конец сотрудничеству на континенте в большинстве секторов и дала новый мощный импульс нордизму. В то время, как оккупация, блокада и военные действия не позволяли странам вести переговоры, публиковались книги и проходили студенческие собрания, на которых ведущие политики и интеллектуалы обсуждали возможность северной федерации.

Этому однако произойти было не суждено, пишет автор. Вторая мировая война существенно ограничила возможности стран Северной Европы на переговорах, особенно в области внешней политики и политики безопасности. Эти ограничения стали предельно ясны во время дискуссий 1948-1949 годов о возможности Северного оборонного союза. Выбор, сделанный различными странами во время Второй мировой войны, наложил глубокий отпечаток на их политику. Норвегия и Дания предпочитали сотрудничать в мирное время с западными державами, чтобы обеспечить себе поддержку, если вновь вспыхнет война. Швеция хотела "сохранить свою политику нейтралитета, а Финляндия была под влиянием отношений с Советским Союзом, так что переговоры ни к чему не привели".

Однако, во многих других областях сотрудничество в послевоенный период интенсифицировалось. Наибольшее влияние на повседневную жизнь людей оказало заключение паспортного союза, который позволял им свободно передвигаться между странами Северной Европы.

Наиболее значительным экономическим событием стало создание в 1954 году общего рынка труда, что позволило гражданам из любой страны Северной Европы искать и устраиваться на работу в любой из других стран региона. Так, финская миграция помогла смягчить демографический дисбаланс в переживавшей бум шведской экономике, а сегодня шведы работают в Дании и Норвегии.

Прогресс тормозили эгоистические интересы, признает Веттерберг, так как Норвегия и Финляндия ограничивали развитие общего рынка труда, опасаясь потерять рабочих, которые были необходимы им для послевоенной реконструкции. Дания хотела повысить урожайность сельскохозяйственных культур, а Швеция и Норвегия – защитить своих фермеров. Также существовало опасение, что шведская промышленность станет слишком доминирующей в регионе.

После провала Северного оборонного союза был создан в 1952 году межпарламентский Северный совет, а за неудачей переговоров об экономическом союзе – образован в 1971 году межправительственный Совет министров северных стран. В ноябре 1975 года Северный совет учредил Северный инвестиционный банк.

Веттерберг дал старт новой дискуссии о необходимости создания федерации стран Северной Европы статьей в "Дагенс Нюетер" в прошлом году. Историка поддержал Северный совет, который предложил ему развить идею уже в форме книги.

В интервью журналу Северного совета "Аналис Норден" Веттерберг сказал, что возможной моделью является Швейцария, а также назвал свой проект "реалистической утопией". "Утопия – потому что идея "швейцарской модели" убедить пять государств, как бы близки они ни были, объединить свои судьбы в новой структуре похожа на сладкий сон, – откликнулась "Трибюн де Женев". – Реалистическая – потому что почва существует и контекст благоприятный. Проект имеет смысл в проекте глобализации".

Проект однако вызывает множество вопросов в регионе. Что делать с монархиями в трех странах? Если сохранить одну, то чью? Какой будет флаг у федерации? Каковы будут отношения с Евросоюзом /сейчас только три страны входят в него, Исландия – колеблющийся кандидат, а Норвегия не хочет вступать/? Будет ли у федерации своя валюта, или она присоединится к евро, который уже имеет хождение в Финляндии?

"Проект вынесен на повестку дня в момент, когда Европа шатается", – отмечает французский "Экспресс". Действительно, северные страны ввели свободу передвижения и стали унифицировать законодательства, не дожидаясь Евросоюза. Но, с другой стороны, между пятью государствами идет постоянное соперничество за региональное превосходство в различных областях, а насмехаться над соседями здесь – национальный спорт. "Не лучше ли, – спрашивает глава шведской дипломатии Карл Бильдт, – убедить Норвегию и Исландию вступить в Евросоюз?"

В обсуждении труда накануне сессии Северного совета приняли участие политики и бизнесмены из северных стран, а также сам автор, который защищал свою "реалистическую утопию", не скрывая намерения "дать вторую жизнь" давним дебатам о создании общего государства стран Северной Европы.

Книга "Объединенная северная федерация" была презентована вместе с ежегодником Северного совета и Совета министров северных стран за 2010 год.

Северный совет и Совет министров северных стран – региональные организации по координации сотрудничества между парламентами и правительствами Дании, Исландии, Норвегии, Финляндии и Швеции, а также автономных регионов Гренландии, Фарерских островов и Аландских островов /Финляндия/.


Источник: По материалам ИТАР-ТАСС
При полном или частичном использовании данного материала ссылка на rodon.org обязательна.