Лента: Политика

Беседа с Сергеам Михеевым генеральным директором Института каспийского сотрудничества, известным политологом и публицистом

- На состоявшемся в Баку Третьем каспийском саммите Дмитрий Медведев встречался с президентом Ирана Махмудом Ахмадинежадом. В ходе встречи лидеры коснулись «непростых вопросов» двусторонних отношений, обсудили и проблему вокруг ядерной программы Ирана. С учетом нашего отказа выполнять контракт по поставкам оборонительных ракет С-300 и поддержки новых санкций против Тегерана, остается только один вопрос: какие отношения с Ираном мы хотим выстроить?

– Мы, похоже, стремимся найти некую середину, чтобы реализовывать потепление отношений с Западом, так называемую «перезагрузку». А с другой стороны – вконец не испортить отношения с Ираном, поскольку он наш региональный партнер и просто сосед. Однако найти такой компромисс очень сложно – в случае, если принять правила игры Запада, которую он ведет в этом регионе, то придется выступать против Тегерана. Но ведь и полностью стать на позицию Махмуда Ахмадинежада мы не можем, понятно, у Ирана наличествуют свои, специфические интересы. И они не могут полностью совпадать с интересами России.

В целом в Каспийском регионе нам было бы очень выгодно поддерживать хорошие отношения с Ираном, это полезно во всех смыслах. Они уравновешивали бы бесконечные попытки выстроить «многовекторную политику» постсоветских государств, таких, как Азербайджан, Туркменистан и Казахстан. Также отношения с Ираном для России в значительной степени являются гарантией того, что Вашингтон не предпримет военной операции против Тегерана. Она не принесет Москве ничего хорошего, потому что будет означать дестабилизацию во всем регионе. А возможная смена режима в стране на прозападный будет означать для нас очень серьезное поражение. Ведь Тегеран тогда становится на позиции прямого конкурента Москвы в регионе, нас примутся вытеснять на север Каспия, а страны Азии будут «притягивать» к себе Соединенные Штаты. Нам же предложат дальше Астрахани не высовываться. Такой сценарий вполне возможен. Я уж и не говорю, что придется похоронить идею транспортного коридора Север-Юг, не стану упоминать и различные крупномасштабные экономические проекты – ничего из этого реализовано не будет.

Так что наша задача – выстроить нормальные отношения с Ираном. Как я понимаю, что и пытался сделать Дмитрий Медведев в ходе встречи с Махмудом Ахмадинежадом в Баку: сгладить негативный эффект от шагов Москвы, сделанных, повторю, по американским правилам.

- Дипломатические выражения округлы и мало что дают для понимания «простой аудитории». Лексикон иранского президента куда доступнее, две недели назад, выступая по телевидению, он заявил, что «Россия отдала душу дьяволу, отказавшись поставлять в Иран зенитно-ракетные комплексы С-300». Теперь, сказал он, мы должны выплатить штрафы и компенсации за разрыв сделки. Начался торг, в Москве считают, что мы обязаны возместить Ирану только аванс за непоставленные ЗРК… Давайте не будем о деньгах. В чем измерять станем наши политические потери?

– Все-таки давайте и о деньгах тоже. Известно, что Вашингтон дал нам два обещания – и оба не выполнил. Первое – подписать соглашение о сотрудничестве в сфере атомной энергетики между Россией и США. Теперь, когда после промежуточных выборов в Америке в палате представителей большинство получили республиканцы, шансов на одобрение соглашения вообще практически нет. Второе – это предложенный нам Саудовской Аравией семимиллиардный контракт на поставку крупной партии российского оружия в том случае, если Москва откажется от поставок зенитно-ракетных комплексов С-300 в Иран. Однако сделку Эр-Рияд заключил не с нами, а с Вашингтоном. Жестокий, но хороший урок для нашей власти, хотя, мне кажется, она глуха к этим доводам. Политические потери очевидны: нам нельзя играть в этом регионе под чужую диктовку, а мы поступили именно таким образом. И нельзя нам разменивать реальные политические выгоды на бесконечные обещания и посулы «перезагрузок». Все это – не более чем пропагандистские мыльные пузыри.

- Из Вашингтона регулярно сообщают о том, что размышляют: наносить ли им бомбовый удар по Ирану или нет? Собственно, сегодня открытым текстом говорят, что для бомбардировщиков ВВС США уже определены 10 тысяч целей на территории страны. В Тель-Авиве любой намек на позитивное решение принимается с радостью. В Тегеране заявляют, что на юго-западе страны уже начали рыть могилы для американских военнослужащих, которые погибнут в ходе возможного конфликта. Заодно – обещают разбомбить Тель-Авив. Понятно, идет «психическая атака» на Тегеран. Но, кажется, в Иране не сильно на нее реагируют. Или это обманчивое впечатление?

– В принципе, мне импонирует простая и ясная позиция Тегерана. Кажется, израильтяне и американцы стремятся выдать желаемое за действительное. Нанести по Ирану воздушный удар ВВС США, конечно, могут. Но задач, которые ставит перед собой Вашингтон, он не решит. Скорее всего, ситуация только осложнится. А полномасштабная военная операция по смене режима в стране сегодня американцам не по зубам. Вспомните, как в 1980-м провалилась тщательно подготовленная акция спецназа по освобождению американских заложников, которых удерживали в посольстве США в Тегеране. Не все так просто, как кажется, Соединенным Штатам придется сколачивать международную коалицию военных сил, а из этого сейчас ничего не получится, учитывая проблемы с Ираком и Афганистаном. В общем, думаю, для «похода на Иран» Белому дому людей собрать не удастся. Так что простого военного решения, о котором говорят сами американцы, у них не имеется. Повторю насчет ракетно-бомбового удара: политической проблемы он не решит.

Уверен, что нанесение ограниченного воздушного удара вызовет большую антиамериканскую кампанию, в исламском мире обострится проблема терроризма, поскольку после американской операции Иран будет считать себя свободным от каких бы то ни было обязательств. К тому же, авиаудар может стимулировать иранские программы по созданию оружия массового поражения. В любом случае, серьезный пропагандистский аргумент для этого у режима появится: зашита от очевидного агрессора. И совершенно не думаю, что американский удар склонит население страны на их сторону, уверен в обратном. Как бы цинично это ни звучало, подобный удар мог бы пойти на пользу иранскому режиму. Как на пользу американской внешнеполитической стратегии пошел террористический акт 11 сентября 2001-го. Вашингтон максимально использовал эту трагедию, начав две больших военных операции – в Ираке и Афганистане.

- Есть и другой вопрос. А как станет реагировать Москва?

– Скорее всего, осудит, выступит, предложит, как водится, решать все вопросы мирным путем. Однако в действительности Россия в этом случае окажется на зрительских трибунах. Ведь, отказавшись продать Тегерану С-300, мы сыграли на подготовку военной операции против Ирана. Этот зенитно-ракетный комплекс предназначался, прежде всего, для гарантий предотвращения воздушного удара. Значит, отказавшись поставлять С-300, мы поддержали тех, кто подобную военную операцию может готовить.

Но можно рассматривать и сценарий смены власти в Иране. Предположим, не мытьем, так катаньем Западу удалось поменять режим в Тегеране на более лояльный, проамериканский. Для нас это станет, повторю, крупным поражением в регионе. Так что мы теряем и в первом, и во втором случае, при любом исходе игра Москвы по указанию американских тренеров ничего хорошего нам не сулит. От Вашингтона мы никакой бочки варенья и корзины печенья не получим, а конфигурация политических сил в регионе изменится не в нашу пользу.

- А могут ли наши симпатии резко измениться? Американский сенат не ратифицирует договор по СНВ – все к тому идет. В палате представителей, которая приступит к работе в январе, – большинство республиканцев, не желающих слышать слова «перезагрузка». Итак, мы просчитались в надеждах сделать Вашингтон своим надежным партнером, заняв проамериканскую позицию по ужесточению санкций к Ирану. В итоге для США мы вновь становимся «империей зла», а в Иране уверяют, что мы продали душу дьяволу… Станем говорить о наших внешнеполитических победах?

– Если же смотреть с точки зрения интересов России как страны, мы проигрываем – в любом варианте. Сейчас явно реализуется сценарий «Перестройка-2», но каковы его подлинные задачи?..


Беседу вел Виктор Грибачев
Источник: "Столетие "


* * *


Роль Турции в переговорном процессе с Ираном

Незамедлительно возобновить прямой переговорный процесс с Ираном по его ядерной программе с участием всех заинтересованных сторон – о необходимости такого шага заявил Совет национальной безопасности Турции, собравшийся в конце октября для пересмотра национальной стратегии в области безопасности. Обновление так называемой "красной книги" проводится раз в пять лет с учетом изменения ситуации в стране и на мировой арене. Как отмечает телеканал Эн-Ти-Ви, ранее Иран беспокоил Турцию своим жестким политическим режимом, но теперь, когда на протяжении последних лет исключительную актуальность приобрела тема ядерного досье этой страны и были проведены тестовые запуски иранских баллистических ракет средней дальности, Анкара озаботилась и этой стороной деятельности своего соседа.

Возможно, Турции удастся не просто уговорить стороны продуктивно обсудить имеющиеся проблемы, а оказать непосредственную помощь в этом деле. Глава МИД Ирана Манучехр Моттаки заявил 7 ноября о готовности Тегерана начать в Турции переговоры о своей ядерной программе. "Мы сообщили нашим друзьям в Турции о том, что переговоры могут состояться там. Мы рассчитываем, что сможем прийти к договоренностям относительно времени и повестки дня", – сказал он. Моттаки отметил, что речь идет о переговорах Ирана с "шестеркой" /США, Россия, Китай, Великобритания, Франция и Германия/ международных посредников по ядерному досье. Как заявила в конце октября верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон, представляющая "шестерку", Иран согласился провести переговоры по ядерной программе после 10 ноября. Последний раунд переговоров, прошедший в октябре 2009 года в Женеве, не принес результатов.

Турецкие власти не раз заявляли на официальных мероприятиях, что они категорически против наличия в регионе ядерного оружия – и у себя, и у Ирана, и у Израиля, который, как считается здесь, владеет определенным арсеналом ОМУ данного типа. Об этом говорили госминистры, глава МИД Ахмет Давутоглу и премьер-министр Тайип Эрдоган.

Турецкое руководство, к слову, не рассуждает на тему вооруженной конфронтации в регионе с использованием ядерного оружия, хотя, судя по высказываниям официальных лиц, они все же опасаются возможного падения на территорию страны иранской ракеты в случае возникновения конфликта. Географическое положение Турции таково, что траектория, к примеру, иранских ракет может проходить в границах республики. При отказе систем управления или другой поломки ракета может упасть в Турции. После пробных запусков местная пресса активно обсуждала эту тему, а газета "Хюрриет" напомнила о планах генштаба закупить дополнительные комплексы ПРО.

Между тем, высказываемые опасения относительно иранских ракет, как представляется, служат исключительно политическим целям Анкары. Турция изначально стремилась и продолжает сейчас придерживаться многовекторной внешней политики добрососедства. Иранский вопрос поставил республику в сложное положение. С одной стороны, Турция не может не прислушиваться к мнению своего союзника по НАТО – США, которых раздражает поведение Тегерана. С другой стороны, как заявил премьер Эрдоган, Турцию и Иран связывает многовековая дружба, которая сейчас перешла в интенсивное сотрудничество.

Еще в 2008 году авторитетный центр политических и экономических исследований СЕТА /SETA Foundation/, работающий в Турции, выпустил анализ региональной обстановки, где указал, что "Турция считает Иран своим естественным союзником". "Турция против распространения ядерного оружия на Ближнем Востоке и не хочет появления его у Ирана. Анкару беспокоит возможная смена военных балансов в регионе, которая может подстегнуть ядерную гонку и усложнить проблемы в зоне Персидского залива", – отмечают аналитики СЕТА. Эта проблема также связана и с опасениями роста шиитского влияния.

Во избежание этого Турция работает в направлении обеспечения дипломатических путей решения существующих вопросов. Анкара не раз инициировала встречи руководителей МАГАТЭ, ЕС и ИРИ. Она заявляла о дипломатии, как о единственном решении и с многочисленных международных площадок. Турция осознает, что возможное военное решение проблемы дорого обойдется и Ирану, и ей самой, и региону в целом.
В принципе, задача поиска дипломатического компромисса возложена, в первую очередь, на МАГАТЭ и страны, занимающие лидирующие позиции в международном сообществе, а не столько на Анкару. Однако региональные амбиции Турции и ее исторически добрососедские отношения с Ираном заставляют ее активно содействовать этому процессу. Посреднические усилия республики в попытках урегулирования карабахского конфликта, в мирных переговорах между Израилем и Сирией, Афганистаном и Пакистаном, да и неконфликтные отношения практически со всеми соседями сыграли в пользу того, чтобы Турция воспринималась как сильный региональный игрок. Эксперты СЕТА считают, что Анкара "может подтолкнуть иранскую дипломатию принять ответственную региональную позицию, снизить напряженность", а также "сблизить США и Иран", чтобы преодолеть имеющиеся разногласия.

"Каждый имеет право на ядерную энергетику, однако это очень чувствительная сфера. После достижения определенной точки развития можно пойти по одному пути и прийти к ядерному оружию, а можно остановиться и заниматься ядерной энергетикой", – сказал президент Турции Абдуллах Гюль. По его словам, Турция "не знает, создает ли Иран ядерное оружие, хотя у Запада есть серьезные подозрения". "Говорят, при развитии текущей ситуации это произойдет. Именно поэтому мы занимаемся дипломатическим решением вопроса и тратим больше усилий, чем западные страны, чтобы удержать Иран за столом переговоров", – указал Гюль.

Глава турецкого МИД Ахмет Давутоглу отмечает, что и с Ираном, и в США Турцию связывают долгие отношения. "У нас с Америкой нет проблем с точки зрения координации наших внешнеполитических линий. Мы никого не обманываем и не применяем двойные стандарты", – заявил министр. Турция всегда защищала прочные отношения с Ираном, которые у нее сложились за многие десятилетия, несмотря даже не некоторое недовольство Вашингтона.

Последнее крупное участие Анкары в диалоге по ядерному досье состоялось в мае этого года, когда в Тегеране Ираном, Турцией и Бразилией было подписано соглашение об обмене ядерного топлива. Договоренности предполагали обмен 1200 кг низкообогащенного иранского урана на 120 кг обогащенного для использования его в "медицинском реакторе". 1,2 тонны урана должны были остаться в Турции в качестве депозита. "Все дальнейшие действия привязаны к выработанному плану. Текст соглашения функционален, в нем определен календарь следующих шагов", – сказал тогда Давутоглу. В случае согласия Венской группы /Россия, США и Франция/ соглашение могло бы быть реализовано, однако из-за обеспокоенности США и их требований повысить объем вывозимого топлива до 1800 кг этот процесс остается заблокированным.
После достижения этих договоренностей в июне состоялось заседание Совета Безопасности ООН, на котором решался вопрос о новых санкциях в отношении Ирана. Еще до заседания Турция заявила, что "необходимость в эмбарго отпала" в связи с готовностью Ирана сотрудничать. Турецкие представители проголосовали против новых санкций, но их голос ничего не решил. Создавшаяся ситуация расстроила и вызвала раздражение у Анкары. "Путем силовых мер и введением эмбарго не решить проблему ядерной программы Ирана. Мир уже видел примеры такого подхода и очень дорого заплатил за это. Он до сих пор расплачивается в Ираке, Афганистане. Миллионы людей погибли. В Ираке сотни тысяч вдов. Нам необходимо найти ответственных за это", – указал тогда премьер-министр Тайип Эрдоган.

Он напомнил, что после заключения Тегеранского соглашения об обмене иранского низкообогащенного урана постоянные члены Совбеза ООН заявили, что "это большая дипломатическая победа, и поздравили Турцию". "США, Россия, Китай, Франция, Великобритания, Германия – все они нас поздравили. Зачем же вы вчера /по время голосования в СБ ООН/ вынесли решение о санкциях, зачем торопитесь?" – указал Эрдоган. Он подчеркнул, что имеет смысл принять меры эмбарго, "если только Иран не сдержит своего слова" в рамках соглашения об обмене урана. "До сих пор Тегеран это слово держит. Он принял условия обмена и сроки", – сказал турецкий премьер, отметив, что решение о новых санкциях способно прервать процесс реализации Тегеранского соглашения.

В треугольнике Турция-США-Иран в последние месяцы большую актуальность получил вопрос о развертывании территориальной системы ПРО НАТО. Альянс уже пытался убедить Анкару занять активную позицию в этих планах и оказать полное содействие. Между тем, у Турции возникла серьезная обеспокоенность насчет перспектив своего участия. Местные СМИ даже начали говорить о серьезных разногласиях с США. Власти республики в данной ситуации вынуждены лавировать между интересами Альянса и отношениями с Ираном. Хотя система ПРО в целом призвана защищать от различных угроз, в первую очередь, конечно, приходит на ум потенциальная угроза из Ирана. Когда стало известно о новой стратегической концепции безопасности НАТО, которая будет обсуждаться на ноябрьском саммите в Лиссабоне, Турция долгое время хранила молчание относительно участия в планах НАТО. Молчание потом сменилось на выражение обеспокоенности. Анкара не хочет, чтобы ее согласие на участие в развертывании ПРО было воспринято в Иране как предательство, учитывая, мягко говоря, натянутые отношения Тегерана с Альянсом. С другой стороны, Турция, конечно, не может сказать "нет" НАТО.

После 4 ноября, когда страны-члены НАТО получили итоговый проект текста стратегической концепции, Турция, наконец, озвучила свое предварительное решение. Как сообщила газета "Сабах", в Анкаре состоялось внеочередное заседание под руководством президента Абдуллаха Гюля с участием премьера, министров и руководства генштаба. Темой заседания стала подготовка к саммиту НАТО и оценка новой стратегии Альянса.

Сообщается, что в список потенциальных угроз "не вошли такие страны, как Иран и Сирия". Анкара, пишет издание, согласилась на участие в развертывании системы ПРО, "если она будет покрывать все границы /республики/, а Турция не будет одним из ее форпостов". Таким образом, республика согласилась обслуживать систему, принять составные и запасные части комплексов, возможно, ракеты, но не сами пусковые установки. Остается неясной позиция Альянса по еще одному требованию Анкары, которая не хочет, чтобы не входящие в НАТО страны региона, в частности, Израиль, могли получать доступ к разведданным, которые будут собираться для функционирования системы ПРО.

Высказанные требования Анкары в случае их принятия Альянсом помогут ей, как считает ряд экспертов, не испортить отношения с Ираном, что в свете готовности Тегерана использовать посреднические усилия Турции может быть важным аспектом.

Возвращаясь к теме иранского ядерного досье, уместно привести мнение видного специалиста по проблемам разоружения Ханса Бликса, возглавлявшего в прошлом МАГАТЭ и профильные комиссии ООН. Во время прошедшего в начале ноября в штаб-квартире СЕТА в Анкаре "круглого стола" он указал, что "сомнения международного сообщества относительно Ирана не совсем объективны, но они существуют, и Ирану нужно быть более открытым, чтобы их развеять". "Я изначально поддерживал соглашение об обмене урана. Такие дипломатические возможности всегда должны оставаться актуальными", – сказал он. Бликс еще раз подчеркнул, что своей закрытостью Иран "оставляет открытой дверь для серьезных сомнений" относительно его намерений, касающихся ядерного оружия.

Ряд аналитиков считает, что в ближайшее время основными игроками в деле урегулирования иранской проблемы может стать тандем США и Турции. Роберт Векслер, президент американского Центра мира на Ближнем Востоке имени Дэниэла Абрахама /The S. Daniel Abraham Center for Middle East Peace/ в статье для ежеквартального аналитического издания "Insight Turkey" пишет, что у США и Турции общие цели, однако различия в способах их реализации ввели общественность в заблуждение относительно раскола между Анкарой и Вашингтоном. "Я продолжаю верить, что Турция и Америка имеют одинаковые цели, но фундаментально различные подходы. У Турции есть региональные интересы, которые могут отличаться от интересов США. Вызов /нынешней ситуации/ в том, чтобы эти различия пустить в единое позитивное русло", – пишет Векслер. Он отмечает, что Турции предоставлена важная роль – "республика находится в уникальном положении, дающем возможность диалога со всеми иранскими лидерами". По его словам, проблема иранского ядерного досье, без преувеличения, невероятно сложна, однако в деле ее урегулирования "нельзя допускать дипломатических конфронтаций". К слову, Турция как раз и старается действовать дипломатично, о чем свидетельствуют ее постоянные призывы к диалогу, которые, однако, разбиваются о часто непримиримые позиции Ирана и оппонирующих ему стран.


Источник: По материалам ИТАР-ТАСС
При полном или частичном использовании данного материала ссылка на rodon.org обязательна.