Лента: Политика

Аннотация. В статье рассматривается оценка представителями американского экспертного сообщества результатов реализации администрацией Б. Обамы политики «перезагрузки» российско-американских отношений. Дается российский взгляд на итоги двустороннего взаимодействия в 2009–2010 гг. Анализируется, насколько правомерно говорить об успехах «перезагрузки» и насколько реалистичны ожидания, что Соединенные Штаты радикально изменят глобальную стратегию и повысят приоритетность России по сравнению с союзниками по НАТО, прежде всего странами Центрально-Восточной Европы (ЦВЕ).

Во время избирательной президентской кампании 2008 г. в оборот была введена идея «перезагрузки» российско-американских отношений, по разным оценкам находившихся в кризисном состоянии или в состоянии минимального взаимодействия. Формат избирательного и минимального взаимодействия не был изобретением республиканцев, так как анализ и рекомендации готовились представителями разных «мозговых центров», работающих не на конкретного президента, а на руководство страны, на максимальное обеспечение национальных интересов. Аналитические доклады 2006–2008 гг. готовились смешанными группами экспертов и политиков разной ориентации[1], и большинство тех же авторов продолжали разрабатывать экспертные оценки в 2009–2010 гг.[2] Существовала надежда, что преобладающее влияние получат эксперты, выступавшие за более конструктивный, неидеологизированный подход к двусторонним отношениям, что стратегические и экономические отношения между двумя державами будут наполнены действиями, имеющими долгосрочный характер и не определяемыми конъюнктурой, а также не подверженными «политическим настроениям» тех или иных стран из числа союзников США по НАТО. Посмотрим, оправдались ли надежды американских и российских сторонников изменения формата и содержания отношений России и США и каковы реальные перспективы двустороннего взаимодействия.

Глобальная стратегия США и претензии к администрации Обамы

В мае 2010 г. была обнародована Национальная стратегия Соединенных Штатов. Ее главный тезис гласит, что на начальном этапе ХХI в. Америка вновь готова быть лидером и повести за собой остальной мир[3]. Это ответ на главный пункт внутренней критики в адрес руководства США, что неверные действия республиканской администрации нанесли серьезный ущерб лидерским позициям сверхдержавы и образу Америки в мире. И демократов, и республиканцев-центристов (реалистов) больше всего волновал именно этот вопрос, так как Соединенные Штаты менее всего хотели бы утраты лидерских позиций, дающих им оптимальную возможность обеспечения безопасности для себя и своих союзников, а также защиты национальных интересов во всех сферах, и прежде всего в экономической.

Новый документ отвечает задаче восстановления привлекательного для мира и выгодного для США глобального лидерства, включающего военную мощь, экономическую конкурентоспособность, идейное лидерство, вовлеченность в глобальные дела и усилия по формированию международной системы, обеспечивающей интересы всех стран и народов. Иными словами, глобальные цели международной деятельности США остаются неизменными. Несмотря на заявления, что восстановление лидерства в полном объеме возможно при активном привлечении к взаимодействию с Соединенными Штатами других государств – не только союзников, но и ведущих держав, не входящих в союзнические структуры, – американское руководство демонстрирует убежденность, что Америка определяет настоящее и будущее не только свое, но и всего мира. Для США значение фактора влияния «остального мира» на Америку и систему международных отношений хотя и возросло, но по-прежнему является второстепенным.

Новая администрация учла пожелания политологов-международников и сделала акцент на силе примера, усилении коллективизма, правильном сочетании «жесткой» и «мягкой» силы («умная» сила) и на привлечении к участию в решении глобальных проблем всех акторов: государств, организаций разного формата, индивидуумов. Несомненно, перед нами фундаментальный либеральный документ, рассчитанный на столетие. Однако Россию, как одну из участниц мировой политики, интересует не столько восстановление американского лидерства (это предмет отдельных дискуссий), сколько то, как будут обеспечиваться в период этого восстановления российские интересы и что ей сулит новая волна американской либеральной идеологии.

Термин «перезагрузка» является типично либеральным термином, несущим двусмысленность и порождающим необоснованные ожидания у российской стороны. Как уже неоднократно отмечали российские политологи, «перезагрузка» отсылает нас к прежнему «программному обеспечению», а Россия как раз стремится поменять software 1992–2008 на software 2010, что позволило бы действительно по-новому строить отношения, учитывать интересы и озабоченности обеих сторон и не позволять третьим сторонам оказывать давление на США (если только это не служит определенной «уловкой» сверхдержавы для прикрытия своих истинных планов и устремлений).

Политологи-реалисты обращают внимание на то, что Соединенные Штаты остаются единственной державой, способной быть лидером в решении ключевых глобальных проблем в сфере безопасности, экономики, экологии и т.д. Однако они убеждены, что статус сверхдержавы не позволит США в одиночку или без взаимодействия с другими ведущими мировыми державами решить существующие проблемы общемирового порядка. При этом подчеркивается, что должна быть договоренность не со всеми, кто хочет присоединиться к коалиции, но с теми государствами, которые являются ключевыми игроками в региональных подсистемах и на глобальном уровне. К их числу были отнесены Китай, Россия, Индия, Германия, Франция, Великобритания, Бразилия и Япония.

Такой подход не нравится странам, не отнесенным к ведущим мировым державам, и именно поэтому точка зрения реалистов объявляется устаревшей и «оскорбительной» для средних и малых стран, которые в рамках НАТО и ЕС пытаются нейтрализовать Россию и понизить важность роли «великих держав» в мировой политике. Однако важен тот факт, что после двадцати лет стараний США и их союзников по НАТО оформить мировой порядок без учета интересов ряда ведущих мировых держав и реальных процессов распределения влияния и ресурсов (в том числе, организационных), мировая политика характеризуется слабой предсказуемостью и нестабильностью. Фактор нестабильности не в последнюю очередь усиливается из-за того, что отдельные страны используют все возможности для решения своих внутренних и внешних проблем, играя на противоречиях между ведущими игроками. Как считает один из старейших специалистов-реалистов Л. Гелб, только после того, как президент Обама и его администрация осознают указанные реалии и построят свою стратегию с их учетом, можно будет считать, что национальная безопасность Америки находится в надежных руках[4].

В мировой политике большинство игроков действуют на основе принципов реализма, балансируя между разными центрами и используя «жесткую» силу. Фактор «мягкой» силы, хотя его наличия и важности никто не отрицает, пока не приобрел преобладающего значения в деятельности большинства государств, и даже международных и региональных организаций. Это не нравится представителям школы идеализма, сторонникам институционального устройства мира, считающим, что при республиканцах США отошли от роли организатора-гегемона и управляющего Западным и глобальным порядком. Они отмечают, что при республиканцах США нарушили правило, согласно которому остальной мир делегировал функции управления Соединенным Штатам, заключил с ними своего рода контракт по предоставлению ему «сервисных» управленческих услуг со стороны сверхдержавы-гегемона. Унилатерализм администрации Буша, считают сторонники такой точки зрения, нарушил контракт, и поэтому задачей администрации Обамы является возрождение старого «конституционного порядка в мире», возврат к прежнему формату отношений США с остальным миром. По оценкам либеральных политологов, первые шаги администрации Обамы свидетельствуют о стремлении вернуть в мировую практику контракт на лидерство, или гегемонию. Сторонники гегемонии из числа неоконсерваторов, например Р. Кейган, тоже должны быть довольны такой перспективой, хотя для них главное не порядок, а идеология и выбор участников контракта по соображениям соответствия западным идейным ценностям[5].

Как мы можем видеть, размежевание среди американских экспертов-международников сохраняется, сохраняется и определенное сходство в позициях представителей школ реализма и идеализма. Администрации трудно учесть интересы всех групп, но, как свидетельствует текст нового документа, Соединенные Штаты не отказываются от использования «жесткой» и «мягкой» силы, от взаимодействия с классическими союзниками, новыми друзьями и союзниками, а также с другими весомыми региональными игроками, не входящими в западные альянсы. Соединенные Штаты продолжат воевать, когда надо, действовать примером и санкциями, когда выгоднее, а также использовать дипломатию и давление, – то есть будут применять весь арсенал, о котором пишут и реалисты, и идеалисты. Это означает, что по своей сути стратегия США не меняется. Не меняется пока и политика в отношении России, так как среди ее авторов много тех политиков и политологов, которые выступали за проведение жесткого курса, основанного на учете фактора соответствия России демократическим западным стандартам.

Российская политика администрации Обамы

Как отмечалось, к концу правления администрации Буша повестка дня российско-американских отношений носила минималистский характер. Единственным вопросом, к которому неизменно обращались обе стороны, был вопрос нераспространения и контроля над ядерными вооружениями. Не секрет, что судьба российского ядерного арсенала всегда волновала американское руководство не только с точки зрения безопасности хранения ЯО, но и потому, что РФ продолжала оставаться второй ядерной державой в мире. И хотя признавалось, что ЯО является скорее политическим оружием в деятельности отдельных государств, его наличие в военном арсенале повышало статус страны-обладателя. После окончания «холодной войны» Соединенные Штаты не раз заявляли о том, что могут перейти к односторонним сокращениям ЯО. И действительно, при республиканцах были сделаны конкретные шаги, которые впоследствии привели к развалу договорной двусторонней системы (выход из Договора по ПРО, военные операции в Афганистане и Ираке, расширение НАТО, применение новой стратегии превентивных и упреждающих ударов и т.д.). Такая ситуация в двусторонних отношениях дополнялась повышением амбивалентности ДНЯО и ДВЗЯИ, планами США по созданию глобальной и национальной ПРО, крахом договоров СНВ-1 и СНВ-2. Становилось все более очевидным, что действия США не способствовали стабилизации в сфере безопасности, а лишь подавали дурной пример другим странам в их стремлении защитить себя ядерным оружием.

Демократы учли негативные последствия политики 2000-х гг. «Перезагрузка» началась с активизации переговоров по спасению договоренностей по СНВ, переходу на более высокий уровень сокращений в рамках нового договора СНВ-3. Переговорный процесс возглавила заместитель государственного секретаря США по вопросам проверки и соблюдения соглашений по контролю над вооружениями Р. Геттемюллер, которая относится к политологам либерально-центристского направления, выступающим за продолжение сотрудничества с Россией в сфере безопасности, уважение интересов сторон, деидеологизацию отношений. Усилия России и США увенчались успехом, и 8 апреля 2010 г. президенты подписали Договор о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (СНВ-3).

Договор получил противоречивые оценки и в США, и в России. Его противники обвинили переговорщиков и президентов в чрезмерных уступках. Однако большинство экспертов и политиков высоко оценили подписание Договора[6], несмотря на то, что он не снимает главные противоречия в отношениях держав: создание американской ПРО без участия России, размещение систем ПРО в Европе и других позиционных районах, возможное дальнейшее расширение НАТО вблизи границ РФ. При подписании Договора российская сторона заявила, что в случае наращивания возможностей систем противоракетной обороны США, при котором возникнет угроза потенциалу стратегических ядерных сил РФ, Россия может рассматривать такое положение как «исключительное обстоятельство» для выхода из Договора. Американская сторона заявила, что Договор не будет увязываться с планами США по размещению систем ПРО, в том числе, в Европе. При таких позициях перспективы взаимодействия России и США остаются неопределенными.

Жизненно важный интерес администрации Обамы – восстановление и усиление американского лидерства путем укрепления недосягаемости экономики и военного потенциала США, закрепления и придания необратимого характера их влиянию в мире. Отношения с Россией не являются для Соединенных Штатов ни жизненно важными, ни приоритетными, скорее второстепенными. Поэтому ожидать реального прорыва на российском направлении вряд ли возможно. Американские политологи достаточно критично оценивают политику администрации Обамы в отношении России в 2009–2010 гг. (преувеличивая, на наш взгляд, намерения демократов). Внутренняя критика администрации Обамы совпадает с ростом недовольства со стороны центрально-европейских стран – членов НАТО и ЕС, а также ряда постсоветских стран, усмотревших в активности президента Обамы на российском направлении пренебрежение к их интересам и интересам союзников вообще.

Р. Кейган, один из наиболее активных неоконсервативных политологов, работавших на администрацию Дж. Буша, пишет, что снижение внимания к фактору соответствия той или иной державы демократическим стандартам Запада для достижения «большей гармонии в отношениях между ведущими мировыми державами» ничем не оправдано. Он критикует одного из главных советников Х. Клинтон, авторитетного политолога Дж. Айкенберри за утверждение, что возможно установление более кооперационного порядка, в силу того что большинство наиболее влиятельных и богатых стран в мире являются демократиями. Р. Кейган возражает, указывая на то, что ведущие мировые державы делятся на демократии и автократии и в число крупнейших автократий попадают Китай и Россия, чьи интересы могут не совпадать с американскими[7]. Он считает, что достижение какого-либо сотрудничества затруднено, так как в политике России «возродился великодержавный национализм и реваншизм». Р. Кейган повторяет оценки, высказанные сенатором Дж. Маккейном во время президентских выборов 2008 г. Учитывая, что у республиканцев сохраняется пока большинство в сенате и влияние политиков и политологов неоконсервативного толка остается весьма высоким, «недемократичность» России будет мешать развитию двусторонних отношений (хотя этого не происходит с КНР, имеющей серьезные экономические рычаги влияния на США).

Мнение неоконсерватора Кейгана совпадает с мнением авторитетного консерватора-республиканца Р. Перла, в 1980-е годы работавшего в администрации Рейгана и активно участвовавшего в переговорном процессе с СССР в сфере безопасности. Р. Перл в настоящее время работает в консервативном «мозговом центре» – Американском предпринимательском институте. По его мнению, Б. Обама не понимает, как использовать американскую силу для достижения внешнеполитических целей, и заблуждается, считая, что «может своим очарованием склонить оппонентов к уступкам»[8].

Критика Р. Перла адресована и действиям президента Обамы в отношении России. Он считает неоправданными уступки России в вопросе размещения систем ПРО на территории Польши и Чехии – союзников США по НАТО. Р. Перл заявляет, что не следует давать Кремлю возможность влиять на решения США, тем более когда такие решения могут способствовать возрождению российской политики «запугивания новых независимых государств». Невысоко оценивается и инициатива президента Обамы в области ядерного оружия. Это объяснимо, так как инициатива президента М.С. Горбачева о ликвидации ядерного оружия, выдвинутая в конце 1980-х гг., не была поддержана США и Западом и, как показывают высказывания участников переговорного процесса с СССР в то время, взгляды большинства американских политиков и политологов старшего поколения не изменились.

Такая жесткая позиция республиканцев совпадает и с мнением отдельных либеральных экспертов, например М. Макфола, отвечающего в аппарате СНБ за российское направление политики администрации. Он убежден, что фактор соответствия нормам демократии учитывать следует (хотя официальный статус Макфола делает его высказывания более дипломатическими). Следует учитывать и так называемый «фактор ЦВЕ» – позицию и действия отдельных стран Центрально-Восточной Европы. Неоконсерваторы считают «сближение» России и США «предательством» интересов американских союзников и «зеленым светом реализации российской стратегии регионального доминирования».

Как отмечает ведущий эксперт Центра за американский прогресс С. Чарап, страны ЦВЕ уже привыкли к «нулевому» формату при координации политики США в отношении России и политики в отношении союзников из числа стран ЦВЕ[9]. Настроения ряда политиков этих стран, в том числе Л. Валенсы и В. Гавела, направивших в июле 2009 г. открытое письмо президенту Обаме, созвучны «страхам» неоконсерваторов относительно возрождения «угрозы с востока»[10].

Насколько оправданны «страхи» в США и странах ЦВЕ? Думается, что они весьма конъюнктурны в своей основе: у одних это привычный менталитет времен биполярного порядка, у других – идейная парадигма, у третьих – манипулирование с целью получения политических и экономических, а также военных выгод от столкновения «великих» держав (хотя нельзя исключать, что кто-то вполне искренно верит в «зловещую сущность» России). С. Чарап и другие политологи, стремящиеся вывести российско-американские отношения из зависимости от третьих стран, мешающих обеим сторонам решать общие и отдельные интересы, указывают на то, что критика неоконсерваторов и центральноевропейцев необоснованна. И действительно, США не отказываются от развития программы по созданию глобальной ПРО и размещению ее систем в отдельных странах; в Польше устанавливаются ракеты «Пэтриот», создается тренировочный центр с американскими военными. В Эстонии в июне 2010 г. были проведены учения НАТО под командованием Командующего ВВС США в Европе, осенью 2010 г. планируются совместные учения представителей США и трех стран Балтии в Латвии. Страны ЦВЕ – члены НАТО имеют четкие гарантии безопасности со стороны Альянса и Соединенных Штатов. Их жалобы и страхи наводят на мысль о том, что «ядерный зонтик» США – самой мощной военной машины в мире – представляется им недостаточным, чтобы они чувствовали себя по-настоящему в безопасности. Парадоксальная ситуация, позволяющая заключить, что дело не в реальных страхах и чувстве безопасности этих стран, а в отношении к России.

Уже почти двадцать лет мы стараемся повысить экономическую составляющую российско-американских отношений, но пока этот процесс идет очень медленно, на что существуют причины как российского, так и американского происхождения. Договоренность об участии США в создании российской «силиконовой долины» в Сколкове сразу вызвала критику. Заговорили о возрождении «потемкинских деревень», об угрозе американским капиталовложениям (10 млрд. долл. в течение 10 лет). Для сравнения можно сказать, что Грузии после событий 2008 г. в рамках американо-грузинского стратегического партнерства был выделен 1 млрд. долл., в том числе для восстановления военного потенциала. Лоббируется дальнейшее увеличение финансовой помощи Грузии для приобретения тяжелой военной техники, прежде всего противотанковых и противовоздушных установок. Расходы на военное сотрудничество с Грузией при администрации Б. Обамы выросли в два раза по сравнению с расходами при администрации Дж. Буша-мл.[11]

Все эти не очень приятные факты не способствуют укреплению доверия между двумя странами. Даже так называемый «прорыв» с договором о СНВ не стал шагом на пути к более масштабному взаимодействию по всему спектру военных, политических и экономических вопросов. Как заявили представители администрации Обамы, новый договор никак не связан с общей политикой США в сфере безопасности, с американской глобальной стратегией и с общей повесткой дня российско-американских отношений. В своем парижском выступлении, посвященном будущему европейской системы безопасности, госсекретарь США Х. Клинтон высказала ряд положений, свидетельствующих как о желании Соединенных Штатов договариваться с другими странами и действовать совместными, коллективными усилиями, так и о приверженности Америки основным стратегическим приоритетам, сформулированным при администрации Клинтона. Этот факт очень важно принимать во внимание, так как российско-американский переговорный процесс будет проходить в тех рамках, которые определяет нынешняя демократическая администрация.

Государственный секретарь заявила, что:

– НАТО останется открытой организацией, в которую могут вступить любые страны, отвечающие ее требованиям (прежде всего, политическим);
– США будут поддерживать суверенитет и территориальную целостность всех стран и препятствовать любым попыткам подорвать усилия отдельных стран проводить свою политику, выбирать союзников и обеспечивать свою безопасность;
– США не будут поддерживать российскую инициативу по созданию новой системы европейской безопасности в дополнение к уже существующим организациям (ОБСЕ) и соглашениям (Совет Россия – НАТО);
– США не отказываются от планов по созданию системы ПРО в Европе, так как она сделает ее более безопасной;
– США поддерживают создание Американо-европейского совета по энергетике для проведения скоординированной политики и будут поддерживать усилия Европы по диверсификации поставок энергетических ресурсов;
– США выступают за постепенную ликвидацию ядерного оружия[12].

Более детальную разработку идея ликвидации ядерного оружия получила в представленной в апреле 2010 г. «ядерной доктрине Обамы» – документе, объявленном новым мирным подходом США, а точнее президента Обамы, к ядерному оружию и решению проблемы нераспространения[13].

В документе отмечается, что, несмотря на уменьшение угрозы глобального ядерного конфликта, риск ядерной атаки увеличился. В условиях, когда происходит распространение ядерного оружия и технологий, не контролируется терроризм и остается возможность появления у террористических групп ОМП, с этим нельзя не согласиться. В силу многих причин – как технических, так и человеческого фактора – нельзя исключать и возможность случайного запуска. Соединенным Штатам, взявшим на себя роль лидера-гегемона при налаживании ситуации в мире и в отдельных странах и регионах, пришлось столкнуться с тем, что, как и прежде, большинство международных и региональных проблем и проблем в отношениях между государствами невозможно решить с помощью ядерного оружия. Более приемлемыми оказываются традиционные способы контроля и воздействия: военные и полувоенные (гуманитарные) операции с использованием обычных вооружений, создание военных баз и установление систем контроля над территориями, – не говоря уже о политических акциях и операциях.

Как отмечается в американском документе, США являются недосягаемым лидером по обычным вооружениям, поэтому с учетом изменившейся ситуации в мире и уменьшением ядерной угрозы по сравнению с периодом холодной войны они заявляют о готовности проводить политику по сокращению ядерного арсенала в мире, готовы снизить роль ядерного оружия в обеспечении собственной безопасности и ожидают аналогичных шагов от ведущих ядерных держав, прежде всего России и Китая. В речи в Праге в апреле 2010 г. президент Обама заявил, что США будут стремиться к обеспечению мира и безопасности в мире без ядерного оружия. Его слова были восприняты, вернее истолкованы СМИ, как новая программа США по достижению безъядерного мира.

Только ли терроризм подтолкнул США к использованию антиядерных идей? Думается, что нет. Причина, как отмечалось, не только в невозможности использования ЯО для достижения внешнеполитических и лидерских целей, но и в том, что США располагают обычными, неядерными возможностями для защиты и продвижения своих интересов и интересов своих союзников, и мощь этих сил не уступает мощи ядерного арсенала. Об этом и написано в новом документе.

Таким образом, это не мирная программа, а руководство к действию, в котором отмечается, что до тех пор, пока в мире остается ядерное оружие, США будут сохранять свои ядерные силы в качестве сдерживающего фактора против атак на США, их союзников и партнеров. Соединенные Штаты заявляют, что будут стремиться к уменьшению роли ЯО в обеспечении безопасности, будут рассматривать возможность его использования только в крайних случаях угрозы жизненно важным интересам США и их союзников и партнеров, дают гарантии неиспользования ЯО (negative security assurance) против стран, не имеющих такого оружия, подписантов ДНЯО, выполняющих свои обязательства по нераспространению.

В документе отмечается, что политика США в области ЯО остается гибкой и не может быть одинаковой в отношении разных акторов. Подтверждается, что США будут развивать архитектуру региональной безопасности и усиливать свои гарантии союзникам и партнерам, предоставляя им эффективную ядерную защиту (nuclear umbrella), одновременно усиливая потенциал неядерного сдерживания (противоракетную оборону и обычные ракеты дальнего радиуса действия). Особо говорится, что решение стран – членов НАТО по изменению политики в отношении ядерного арсенала альянса и использования ядерного оружия оставляется американской администрацией на обсуждение всех членов, что найдет отражение в разрабатываемой стратегии Североатлантического альянса.

Основной пафос документа о продолжении политики по пресечению распространения ядерного оружия и сокращению его роли в мировой политике и политике США, несомненно, позитивный, однако далеко не новый. Всю вторую половину ХХ в. страны боролись за ликвидацию ЯО и денуклеризацию международных отношений. То, что новую антиядерную волну начинают Соединенные Штаты, являющиеся самой мощной военной державой, факт позитивный. Но в обнародованном документе главное не то, на чем заостряют внимание СМИ, а концепция перегруппировки военной мощи США и перекалибровки использования этой мощи[14].

Несмотря на то, что администрация Обамы не отказывается от политики «перезагрузки», многие политологи считают, что еще очень рано (если вообще возможно) говорить об успехе, о существенном улучшении российско-американских отношений. П. Сондерс из Центра Никсона считает, что не должно быть излишнего оптимизма в этом вопросе, так как у России и США очень разные внешнеполитические цели, приоритеты и ожидания[15]. Ранее об этом писали авторитетные политологи А. Стент и Ю. Румер, указывая, что, хотя Америка остается открытой для диалога и партнерства, она не может отказываться от основных принципов, на которых базируются американское государство и его политика. Это означает, что достижение партнерства остается отдаленной перспективой (если вообще возможно), поэтому двусторонние отношения могут развиваться и не в формате партнерства. Истинное партнерство и интеграция с Западом, сделали вывод политологи, требуют от России изменения взгляда на мир, что представляется проблематичным. Раз США и Россия не могут отказаться от своих коренных принципов и взглядов на себя и на мир, достижение формата партнерских отношений нереалистично и контрпродуктивно для США[16].

П. Сондерс также указывает, что, если США и Россия и пошли на временные уступки, это не означает, что они отказались от своих целей. Так, США не торопятся договариваться о создании совместной ПРО и делиться с Россией передовыми технологиями. По его мнению, согласие Российской Федерации поддержать санкции против Ирана не означает, что она будет поддерживать дальнейшие усилия (и санкции) США и Запада по закрытию ядерной иранской программы. Россия более склонна к дипломатическому диалогу с Ираном, а США хотят продолжить политическое и экономическое давление на Иран.

Большинство американских политологов, либеральных и консервативных, убеждены, что политика российского руководства будет прагматичной, но не принимают во внимание того факта, что Россия видит взаимодействие с Западом только на условиях, приемлемых для России как суверенного и независимого государства. Стремление РФ иметь независимый голос в международных институтах тревожит Америку и Европу, пишет П. Сондерс, так как, по американским оценкам, она остается недемократической страной с недемократической политикой. Запад не готов принять коррумпированный российский бизнес или позволить связать НАТО путами из-за интеграции с Россией, указывает он. Американские политологи обращают внимание администрации на то, что в отдаленной перспективе может произойти сближение двух держав, однако следует осуществлять «перезагрузку» с открытыми глазами и не закрывать их на те факты в российской внутренней и внешней политике, которые неприемлемы для США[17].


***

Нельзя отрицать, что с приходом в Белый Дом демократов двусторонние отношения характеризуются возросшей активностью на всех уровнях, особенно на высшем политическом и на экспертном уровнях. Означает ли это, что можно говорить о наступлении кардинально нового по содержанию и форме этапа отношений двух стран? Представляется, что говорить об этом пока рано. При предыдущих администрациях взаимодействие на политическом и экспертном уровнях также было достаточно активным и дружественным. В США и России велись постоянные дискуссии о необходимости взаимодействия в решении глобальных проблем. Результатом стало сужение повестки дня отношений до отдельных вопросов безопасности (терроризм, нераспространение ОМУ). Подписание нового договора по ограничению стратегических наступательных вооружений выполнило задачу, сформулированную еще в предвыборных речах президента Обамы. Это и есть та самая единственная задача, которая и составляла главный пункт повестки дня отношений с Россией, и к ней примыкают только проблема нераспространения и борьба с терроризмом. Конечно, это очень важные вопросы, и Россия заинтересована во взаимодействии с США, однако интересы, действительно, у нас разные. Россия хотела бы расширения повестки, прежде всего в сфере экономики, научно-технического взаимодействия, в решении вопросов, связанных с формированием институциональной базы нового мирового порядка. Пока эти сферы взаимодействия не получили масштабной проработки и не отличаются большой активностью и равноценным стремлением сторон, серьезные опасения и сомнения остаются у значительной части американского и европейского истеблишмента.

В феврале 2010 г. была принята Военная доктрина Российской Федерации[18], в которой к числу основных внешних «военных опасностей»[19] для страны были отнесены следующие: стремление наделить силовой потенциал НАТО глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, приблизить военную инфраструктуру стран – членов НАТО к границам Российской Федерации, в том числе путем расширения блока; попытки дестабилизировать обстановку в отдельных государствах и региональную стратегическую стабильность; развертывание (наращивание) воинских контингентов иностранных государств на сопредельных с РФ и ее союзниками – государствами территориях, а также в прилегающих акваториях; создание и развертывание систем стратегической противоракетной обороны, подрывающих глобальную стабильность и нарушающих сложившееся соотношение в ракетно-ядерной сфере, а также милитаризация космического пространства, развертывание стратегических неядерных систем высокоточного оружия и др. В доктрине отмечается, что Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в случае применения против нее и/или ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против РФ с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства.

Этот документ вызвал очень резкую критику в США, в нем усмотрели «вызов», «угрозу» безопасности Соединенных Штатов и их союзников. И еще одну причину для того, чтобы высказать опасения относительно «непродуманных» и поспешных шагов «перезагрузки». Критика России усилилась не только в США, но и в отдельных европейских странах. Обаму начали упрекать в поспешности дружеских жестов в сторону России, его политика в отношении РФ стала еще одним аргументом в критике в адрес демократической администрации в связи с трудностями реализации внутриполитических задач.

Ситуация непростая. Однако хочется надеяться, что мы не вернемся к формату взаимных упреков, что сохранится тенденция отхода от неоконсервативной модели двусторонних отношений. К этому нас подталкивает ситуация в мире, когда, по всеобщему признанию, ни одна страна не может самостоятельно справиться с глобальными вызовами, а игнорирование России лишь затягивает установление необходимого баланса в мировой политике, при котором можно будет говорить о реальном приближении к эффективному управлению мировой системой и мировым развитием.


В.В. Шаклеин, к.и.н., научный сотрудник Центра социально-экономических исследований
и проектов Института США и Канады РАН
Источник: Журнал "Россия и Америка в XXI веке" №2 2010

[1] См., например: Russia’s Wrong Direction: What the United States Can and Should Do. Report of an Independent Task Force. Council on Foreign Relations, 2006 (http://www.cfr.org); Kuchins A. Alternative Futures for Russia to 2017. A Report of the Russia and Eurasia Program. Center for Strategic and International Studies. Washington, D.C.: CSIS, 2007 (http://www.csis.org); Graham Th. U.S. – Russia Relations. Facing Reality Pragmatically. CSIS – IFRI Project. Project Codirectors A. Kuchins and Th. Gomart. July 2008 (http://www.csis.org; http://www.ifri.org).
[2] См.: Russia and Eurasia. A Realistic Policy Agenda for the Obama Administration. Ed. by A. Cohen. Heritage Special Report. March 27, 2009 (www.heritage.org/research/RussiaandEurasia/sr0049.cfm); Rumer E. and Stent A. Repairing U.S. – Russian Relations: A Long Road Ahead. INSS – CERES, April 2009 (http://www.georgetown.edu/ceres.org); Aslund A. and Kuchins A. Pressing the “Reset Button” on US – Russia Relations. Policy Brief. Washington, D.C.: CSIS, March 2009 (http://www.csis.org).
[3] National Security Strategy of the United States of America. The White House. Washington, May 2010 (http://www.state.gov. Последнее посещение 18.06.2010).
[4] Gelb L. Policy Isn’t Just Analysis // The American Interest. Vol. V. No. 3 (January/February 2010). P. 21. Аналогичную мысль высказывал С. Хантингтон в 1999 году в статье «Одинокая сверхдержава»: Huntington S. The Lonely Superpower // Foreign Affairs. Vol. 78. No. 2 (March-April 1999). P. 35-49.
[5] Ikenberry J. The Right Grand Strategy // The American Interest. Vol. V. No. 3 (January/February 2010). P. 17.
[6] Кулагин В.М. Пражский договор СНВ. Основные положения (http://www.mgimo.ru/system/php/print.phtml?url=%2Fexperts%2Fdocument).
[7] Kagan R. The Perils of Wishful Thinking // The American Interest. Vol. V. No. 3 (January/February 2010). P. 15.
[8] Perle R. The Open Hand, Slapped // The American Interest. Vol. V. No. 3 (January/February 2010). P. 10-11.
[9] Charap S. There’s No One Under the Bus. The charges that U.S. allies have been betrayed by the Russian reset is simply false. June 16, 2010 (http://www.foreignpolicy.com. Последнее посещение 17.06.2010).
[10] По вопросу формирования «образа» России в США см.: Баталов Э.Я., Журавлева В.Ю., Хозинская К.В. «Рычащий медведь» на «диком Востоке». Образы современной России в работах американских авторов. 1992?2007 гг. М., 2009.
[11] Charap S. There’s No One Under the Bus. The charges that U.S. allies have been betrayed by the Russian reset is simply false (http://www.foreignpolicy.com. Последнее посещение 17.06.2010).
[12] Remarks on the Future of European Security. Hillary Rodham Clinton, Secretary of State. L’Ecole Militaire. Paris, France. January 29, 2010 (http://www.state.gov/secretary/rm/2010/01/136273.htm. Последнее посещение 26.04.2010).
[13] Nuclear Posture Review Report. U.S. Department of Defense. April 2010 (http://www.defense.gov. Последнее посещение 07.04.2010).
[14] Именно о перекалибровке говорила Государственный секретарь США Х. Клинтон в комментариях к документу: DOD News Briefing with Secretary Gates, Navy Adm. Mullen, Secretary Clinton, and Secretary Chu from the Pentagon. April 6, 2010 (http://www.defense.gov/Transcripts/Transcript.aspx?TranscriptID=4599. Последнее посещение 07.04.2010).
[15] Saunders P. Obama Goal of Resetting U.S. – Russia Relationship Remains Fraught with Problems (http://politics.usnews.com/opinion/articles/2010/06/23/russian-american-obstacles... Последнее посещение 29.06.2010).
[16] Rumer E. and Stent A. Repairing U.S. – Russian Relations: A Long Road Ahead. INSS – CERES, April 2009. P. 31.
[17] Saunders P. Obama Goal of Resetting U.S. – Russia Relationship Remains Fraught with Problems (http://politics.usnews.com/opinion/articles/2010/06/23/russian-american-obstacles... Последнее посещение 29.06.2010).
[18] Военная доктрина Российской Федерации. 5 февраля 2010 г. Утверждена Указом Президента Российской Федерации (http://news.kremlin.ru/ref_notes/461. Последнее посещение 07.04.2010).
[19] Военная опасность, как она определяется в Военной доктрине, это состояние межгосударственных или внутригосударственных отношений, характеризуемое совокупностью факторов, способных при определенных условиях привести к возникновению военной угрозы. Военная угроза – это состояние межгосударственных и внутригосударственных отношений, характеризуемое реальной возможностью возникновения военного конфликта между противостоящими сторонами, высокой степенью готовности какого-либо государства (группы государств), сепаратистских (террористических) организаций к применению военной силы (военному насилию) // Военная доктрина Российской Федерации (http://news.kremlin.ru/ref_notes/461. Последнее посещение 07.04.2010).