Лента: Политика

Министр обороны США Роберт Гейтс накануне переговоров в Вашингтоне 15 сентября с российским коллегой Анатолием Сердюковым дал интервью корреспонденту агентства "Интерфакс" в Вашингтоне Петру Черемушкину. Роберт Гейтс дал свою оценку реформе вооруженных сил России, а также о перспективах сотрудничества РФ и США

- Г-н Гейтс, в чем Вы видите важность нынешнего визита министра обороны России и какие двусторонние документы Вы планируете подписать?

– Я внимательно наблюдаю за реформаторскими усилиями, предпринимаемыми министром Сердюковым в России. И меня впечатляет то, что масштаб и глубина некоторых из проводимых им реформ совпадают с тем, что я пытаюсь делать здесь, в США. Речь идет о необходимости существования в более жестких экономических условиях и о том, что в ближайшие годы нас не ждут значительные увеличения в бюджетном финансировании наших ведомств. Поэтому нам приходится решать, как лучше использовать уже имеющиеся ресурсы. Думаю, что у нас также имеется обширная совместная повестка дня, которую предстоит обсудить.
Знаю, что у российского министра имеется интерес к профессиональному военному образованию. К тому, как осуществлять набор высокопрофессиональных солдат и как их сохранять в вооруженных силах, как осуществлять управление вооруженными силами таким образом, чтобы укреплять национальную безопасность. Это особенно сложно перед лицом экономических вызовов, стоящих перед каждой из наших стран.
Мы подпишем два документа. Один – меморандум о взаимопонимании, который обновит предыдущее соглашение, подписанное в 1993 году. Это своего рода зонтик, определяющий, каким образом мы можем сотрудничать. Другой документ касается рабочей группы по военному сотрудничеству в рамках двусторонней президентской комиссии Обама-Медведев. Это будет более конкретный документ с точки зрения специфических областей, где мы можем расширить сотрудничество и обмен информацией, касающейся глобальных и региональных угроз.

- В течение многих лет США и Россия оставались противниками. По-прежнему ли США рассматривают Россию как угрозу своей национальной безопасности? Вызывают ли у Вас обеспокоенность российские планы создания новых баллистических ракет?

– Нет. Я не рассматриваю Россию как угрозу. Считаю, что между Россией и США развиваются нормальные межгосударственные отношения. Мы партнеры в одних областях и соперники в других. Но в важных вопросах мы сотрудничаем. Например, в противодействии терроризму, в решении иранской ядерной проблемы, как это показала резолюция Совета Безопасности ООН. Мы работаем вместе в борьбе с пиратством. С точки зрения модернизации наших (ракетно-ядерных – ИФ) программ большим достижением является новый Договор СНВ. Равно, как и соглашения, которые предшествовали ему. Они закладывают для обеих сторон правила игры, которые обеспечивают транспарентность и предсказуемость. Программы модернизации (ракет – ИФ), действующие в рамках нового СНВ, абсолютно нормальны. Мы будем проводить свою собственную модернизацию.

- Можете ли Вы более конкретно указать сферы потенциального сотрудничества с Россией в военной области, которые, как вам кажется, могли бы быть успешными? Видите ли вы возможность проведения совместных военных учений США и России?

– Мы уже проводили ряд учений. И мы только что завершили очень важные совместные учения по освобождению угнанного самолета. Наши военно-воздушные силы сотрудничали в этом вопросе. У нас уже существует хорошее сотрудничество с Россией по снабжению американских войск в Афганистане. Снаряжение для войск поступает транзитом через Россию.
Мы знаем, что наркотрафик из Афганистана вызывает очень серьезную обеспокоенность у России. В области противодействия наркотикам между нашими странами может быть налажено более активное сотрудничество. Думаю, у нас есть много возможностей, в том числе и для проведения совместных военных учений.

- Каков, по Вашей оценке, конкретный вклад России в функционирование так называемого Северного транспортного пути в Афганистан?

– По заключенным контрактам мы переправили по этому маршруту в Афганистан порядка 20 тыс. контейнеров, большинство которых прошли через Россию. Это большая помощь для нас. Это было также выгодно России с финансовой точки зрения, поскольку речь идет о коммерческих контрактах. Нет никакого сомнения в важности Северного транспортного пути. По нему переправляются в Афганистан 15% наших грузов. И думаю, что это хороший пример сотрудничества.
Мы, конечно, заинтересованы в покупке вертолетов Ми-17 российского производства. Эти вертолеты хорошо подходят для афганских условий, афганцы знакомы с ними. Мы бы хотели закупить их, но столкнулись, честно говоря, с некоторым сопротивлением здесь, внутри США, потому что производители американских вертолетов недоумевают, почему мы хотим закупить российские вертолеты. Хотя мы и планируем приобрести достаточно ограниченную партию машин, нам предстоит преодолеть политические обстоятельства в этом вопросе.

- Как Вы считаете, когда решение по этому вопросу может быть принято?

– Честно говоря, я не знаю. Это зависит от того, сможем ли мы получить деньги от Конгресса.

- Вы упомянули новый Договор СНВ. Как вы оцениваете возможности ратификации этого договора? Думаете ли Вы, что Россия и США могут сделать дальнейшие шаги по сокращению ядерных потенциалов?

– Сенатский комитет по международным делам будет голосовать на этой неделе по договору. Я уверен, что договор выйдет из комитета на обсуждение всей палатой. В отношении ратификации договора всей палатой могу сказать, что продолжается диалог между администрацией и членами сената, особенно, республиканцами. Я начал заниматься вопросами разоружения с Россией, с Советским Союзом, почти 40 лет назад, в 1971 году. И каждый договор, который мы подписывали, утверждался двухпартийным большинством.

- Не ожидаете ли Вы, что договор может стать жертвой политического дисбаланса в сенате?

– Если такое случится, это будет очень огорчительно. Договор этого не заслуживает. Мы верим, что он отвечает интересам обеих наших стран и, несомненно, должен быть ратифицирован.

- В просочившеся в печать письме к главе комитета сената по международным делам Джону Керри от 30 июля вы отметили, что если Россия начнет нарушать положения договора СНВ, США приведут свои подлодки и бомбардировщики с ядерными ракетами в состояние повышенной боевой готовности и оснастят их дополнительными боеголовками. Означает ли это, что такие меры США предпримут в случае, если Россия решит выйти из договора, посчитав, что ПРО США начинает представлять угрозу ее стратегическому ядерному потенциалу и может нарушить все достижения нового договора о СНВ?

– Прежде всего, это был ответ на вопрос сенатора Керри о том, что мы будем делать, если уличим Россию в несоблюдении договора. Это, естественно, будет иметь очень серьезные политические последствия. И нам потребуется определить мотивы нарушений и их стратегические последствия до того, как мы решим, какие следует предпринять (ответные – ИФ) меры.
Если Россия выйдет из договора, наши действия будут зависеть от того, какие причины её к этому подвигли и какие действия она будет предпринимать. Но я не говорил, что если Россия выйдет из договора, мы автоматически повысим уровень нашей боеготовности.
На протяжении последних четырех лет я беседовал с российскими лидерами о проблемах ПРО. Мы не раз обсуждали это с г-ном Путиным, когда он был президентом, и сейчас, когда он стал премьер-министром, мы обсуждали это с президентом Медведевым. И полагаю, абсолютно ясно, что наши противоракеты, которые мы размещаем в рамках принятого нынешней американской администрацией нового фазированного адаптированного подхода к ПРО в Европе, ни с точки зрения физических характеристик, ни с точки зрения географии действия не могут рассматриваться как угроза российским ракетам. У них нет такой скорости. Эти комплексы не ориентированы на это.
Речь идет об американских оборонительных противоракетах. И они, как мы неоднократно указывали, предназначены для защиты от Ирана. И, как я говорил с самого начала, мы бы хотели видеть Россию партнером в этом проекте. И не только в плане укрепления наших возможностей, но также ради повышения обороноспособности России. Несколько лет назад один из ваших руководителей сказал мне, что иранцам не потребуются ракеты, чтобы доставить ядерное оружие в Россию. Реальность такова, что иранские ракеты с ядерными боеголовками столь же большая, если не большая опасность для России, чем для США. Пока у них (у иранцев – ИФ) нет межконтинентальных баллистических ракет.
Мы готовы работать с Россией. Мы считаем, что существуют возможности как для вклада России в укрепление своей собственной безопасности, так и для налаживания партнерства с нами в области ПРО.


- Видите ли Вы возможность совместной с Россией работы над созданием системы ПРО, и какие технические возможности России представляют в этом плане интерес для США? Может ли идти речь о задействовании Габалинской РЛС€

– Радар в Габале представляет для нас большой интерес. Мы говорили об этом. Технические эксперты изучали его возможности. Мы говорили о возможности создания в Москве центра по обмену данными о ракетных пусках, куда бы стекалась вся информация на этот счет. Есть целый ряд областей, где бы мы могли работать вместе.

- Какова Ваша оценка ядерного потенциала Ирана? Насколько далеко Тегеран продвинулся в создании ядерного оружия?

– Иранцы настроены очень решительно на создание ядерного оружия. Принято несколько резолюций СБ ООН, осуждающих их усилия, вводящие санкции против них. Иранцы изолированы международным сообществом, но продолжают двигаться в этом направлении.
Мы всегда говорили, даже при администрации Буша, что готовы согласиться с мирной ядерной программой Ирана. И мы поддержали предложение, касающееся Тегеранского исследовательского ректора. Мы поддержали идею вывоза обогащенного урана из Ирана в Россию, создания в России для этого своего рода банка для хранения.
США горячо поддерживали эту идею. Если это может быть организовано поддающимися проверке средствами так, что мы будем доподлинно знать, что они остановили свою программу ядерных вооружений. Но ничто их (иранцев – ИФ) не может удержать. Мы будем держать все варианты открытыми, как это следует делать каждой стране, но мы продолжаем считать, что путь нажима как дипломатическими, так и экономическими санкциями, все еще может убедить иранцев пойти на соглашения и покончить с попытками обзавестись ядерным оружием.

- Существует ли возможность нанесения военного удара по Ирану, если он не прекратит свою ядерную программу?

– Как я уже сказал, каждая страна будет держать открытыми свои возможности. И понятно, что военный вариант – один из них. Одновременно следует понимать, что война несет за собой страшную непредсказуемость и неопределенность. Думаю, что военный вариант должен рассматриваться, как самый крайний случай.

- США снабжают оружием Грузию, и это является предметом большой обеспокоенности для России. Продолжат ли США поставлять оружие в эту страну?

– Прежде всего, каждая суверенная страна имеет право обеспечивать свою оборону. Мы были достаточно осторожны в том, что мы поставляем Грузии. Мы также заинтересованы в том, чтобы предоставлять Грузии средства, которыми они могут помочь нам в Афганистане. Значительная часть того, что мы делаем в Грузии – обучение личного состава и прочее – происходит из-за того, что они сами (грузины – ИФ) желают внести важный вклад в наши усилия в Афганистане.


Источник: "Интерфакс"