Лента: Политика

Существующая международная правовая система, сложившаяся после Второй мировой войны на основе Устава ООН и сопряженных с ней международных конвенций, сыграла большую роль в предотвращении новых глобальных военных конфликтов и очень существенно расширила сферу обязательного соблюдения прав человека. Однако сегодня нельзя не признать, что результаты деятельности ООН в сфере обеспечения международного правопорядка все еще весьма далеки от заявленного 60 лет назад идеала.

Те проблемы и вызовы мировому правопорядку, которые ранее относили на счет "холодной войны" и глобального противостояния Восточного и Западного блоков, после распада советского блока не исчезли, а усугубляются с каждым годом.

Крушение Ялтинско-Потсдамской международной системы не привело к созданию новой, более устойчивой мировой системы. Число и интенсивность вооруженных конфликтов и войн не снижается, а увеличивается.

Правовой режим Договора о нераспространении ядерного оружия находится под огромным давлением и угрозой обрушения.

Международный терроризм становится все более серьезной глобальной угрозой, несмотря на усилия международного сообщества и отдельных стран по его обузданию.

Налицо эскалация таких вызовов существованию мировой системы и человечества в целом, как транснациональная организованная преступность, глобальные финансово-экономические кризисы, разрушение экологической среды и т.д.

Отдавая должное архитекторам ООН и международного правопорядка, сопряженного с этой организацией, мы с глубокой скорбью должны признать, что существующая международная правовая система в настоящее время, увы, не может дать ответы на вызовы глобализации.

Рост и интенсификация глобальных угроз означает, что в соответствующих сферах жизни происходят глубокие деформации правового регулирования и системные нарушения права, поскольку именно право как норма (мера) свободы является необходимой и универсальной формой социальной жизни и поведения людей. Под угрозой оказались сами принципы права – равенство и справедливость – и основанные на них основные права человека.

Именно поэтому к числу главных угроз самой человеческой цивилизации, основанной на принципах разума и гуманизма, я отношу глобальный кризис верховенства права (the Rule of Law) и, следовательно, связанную с этим опасность обрушения международного правопорядка.

Мы должны признать, что благородный дух десяти основных принципов международного права, сформулированных в Уставе ООН, Декларации о принципах международного права 1970 года и Хельсинкском заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года, явно недостаточно обеспечен строгой буквой законодательных норм.

Чаще всего обсуждается острейшая проблема противоречий в применении основных принципов международного права, в том числе принципа территориальной целостности государств и принципа равноправия и самоопределения народов.

Отдельные государства и международные органы ООН на основе таких противоречивых и, мягко говоря, не безусловных интерпретаций принимают решения, которые все чаще, увы, определяются политико-идеологическими пристрастиями и сиюминутной грубой прагматической конъюнктурой.

Именно к таким решениям ряд авторитетных экспертов относят решения Международного уголовного суда о выдаче ордеров на арест президента Судана Омара аль-Башира, а также в недавнем решении Международного суда ООН о признании правомерной Декларации о независимости Косова. В этом ряду, к сожалению, оказалось и постановление Европейского суда по правам человека от 17 мая 2010 года по делу "Кононов против Латвии".

На фоне форсированной глобализации финансов и торговли мы видим, как разные страны и их блоки практически без оглядки на глобальные последствия формируют свое законодательство и экономическую политику в своих эгоистических интересах. Существующие глобальные институты, включая Банк международных расчетов в Базеле, G8, G20, принимают решения, имеющие паллиативный и лишь рекомендательный характер. В частности, не могут или не хотят обуздать аппетиты мирового лобби финансовых спекулянтов, спровоцировавших очередной мировой кризис.

Много лет не удается заключить всеобъемлющую конвенцию по борьбе с международным терроризмом. Одна из важных причин – недостаточная юридическая проработанность проблемы разграничения терроризма и национально-освободительной борьбы. Другая причина, о чем говорит множество опубликованных документов, весьма прискорбное использование терроризма спецслужбами ряда держав в качестве инструмента борьбы со своими геополитическими и геоэкономическими противниками.

До сих пор не стала предметом детального и всеобъемлющего правового регулирования борьба с таким глобальным вызовом, как морское пиратство. Причем одна из причин, как утверждает ряд экспертов, противодействие лобби страховых компаний, в новых условиях "пиратской опасности" получающих от страхования морских перевозок немалые дополнительные прибыли.

Приведенные примеры обнажают еще одно специфическое обстоятельство, связанное с распадом биполярной мировой системы и современным этапом глобализации. А именно – появление на мировой арене негосударственных и трансгосударственных субъектов, огромная часть деятельности которых вообще не регулируется ни государствами или их блоками, ни какими-либо международными правовыми нормами.

Таковы, например, крупнейшие транснациональные корпорации и банки, а также их международные лобби, по совокупному финансово-экономическому потенциалу превосходящие большинство существующих национальных государств.

Таковы транснациональные организованные криминальные сообщества, деятельность которых в открытой мировой системе уже приобрела вполне глобальный характер.

Таковы, что мы за последние годы поняли очень хорошо на собственном опыте, прежде всего на Северном Кавказе: международные террористические организации.

Таковы многие так называемые парамилитарные группы, которые иногда называются частными охранными компаниями и которые нередко действуют в различных регионах мира по заказам корпораций и государственных органов практически без оглядки на какие-либо правовые нормы. Наглядный недавний пример – нашумевший скандал с американской охранной компанией "Блэкуотер", неоднократно неспровоцированно применявшей оружие против мирных иракских граждан.

Особая острота международной правовой проблематики заключается в том, что глобальные вызовы, стоящие перед нами в различных сферах человеческой деятельности, вовсе не изолированы в указанных сферах.

Транснациональный криминалитет, размещая свои капиталы в легальном бизнесе, оказывает существенное влияние на мировую экономику и мировые финансы.

Экологические издержки расширяющейся по масштабам производственной деятельности в отдельных странах вызывают серьезные негативные социально-экономические последствия на глобальном уровне.

Террористические атаки на крупнейшие объекты мировой инфраструктуры провоцируют масштабные экономические и политические кризисы.

Спекулятивные игры транснациональных финансовых групп на валютных и фондовых рынках по своим социально-экономическим последствиям для национальных государств нередко сравнимы с тяжелыми военными поражениями.

Перечисленное показывает, что глобальный мир очень быстро усложняется, а новые вызовы взаимопереплетаются и создают глобальные мультипликативные негативные эффекты.

При этом многие вызовы, которые ранее могли преодолеваться в пределах национальных границ и национального правового регулирования, сегодня требуют широкомасштабных и хорошо скоординированных совместных межгосударственных действий. Противодействие этим вызовам, которые представляют все более серьезные угрозы национальной безопасности государств, уже не может оставаться сугубо внутренним делом этих государств. Оно становится проблемой именно глобального международного правопорядка. При том, что создание широкой международной системы нормативного регулирования катастрофически отстает от императивной необходимости сохранять правовой порядок в новой "глобальной сложности".

К сожалению, сегодня слишком многие радетели за интересы современного государства пытаются спасать это государство от любых международных систем, ущемляющих его суверенитет. Мне подобная позиция кажется близорукой. Вопрос не в том, чтобы препятствовать созданию более сильной международной системы – как политической, так и правовой. Такая система все равно рано или поздно будет создана. Борьба с ее созданием мне все больше напоминает борьбу знаменитых луддитов, которые пытались разрушать машины, а не менять отношения между хозяевами этих машин и наемными рабочими.

Нет, не в блокировании международного решения глобальных проблем современной эпохи спасение современного государства. Спасение современного государства в том, и только в том, чтобы мировая система, отвечающая современным требованиям, была построена именно государствами, и именно для обеспечения национальной и глобальной безопасности.

Но можно ли построить сильную международную правовую и политическую систему в интересах государств без серьезного ущемления национально-государственных суверенитетов? Давайте попытаемся разобраться с этим крайне непростым и неочевидным вопросом.

В мировом юридическом сообществе в качестве одного из главных препятствий созданию всеобъемлющей международной правовой системы уже довольно давно называют расхождения между нормами национального права, кодифицированными в конституциях и кодексах разных государств мира.

Наиболее явно эту позицию выражают юристы, придерживающиеся в отношениях между международным и национальным правом концепции так называемого радикального юридического монизма. Они утверждают, что единственным выходом является создание такой глобальной правовой системы, в которой международное право будет иметь абсолютный приоритет над национальными правовыми нормами. То есть в которой международные правовые нормы будут полноценно и строго имплементированы в национальные конституции и кодексы и таким образом приобретут императивный и универсальный характер.

Концепция радикального монизма предполагает, что понятия, связанные с принципом государственного суверенитета (и, соответственно, национальные специфики конституций и правовых систем) должны быть полностью отброшены и выведены из правовой теории и практики. И что именно нормы международного права должны стать общеобязательным каноном внутригосударственного правотворчества и правоприменения.

Конечно, мир очень сильно изменился за три с половиной столетия, прошедших со времен создания Вестфальской международной системы, когда в число основных принципов межгосударственных отношений был включен знаменитый тезис Жана Бодэна "Суверенитет – это абсолютная и постоянная власть государства над подданными и гражданами".

Конечно, ряд международных конвенций, принятых еще в XIX веке, Версальско-Вашингтонская система, утвердившая Статут Лиги Наций, а также Ялтинско-Потсдамская система, результатом создания которой стали Устав ООН и последующие международные нормативные акты, существенно уточнили рамки понятия государственного суверенитета. Ограничив этот суверенитет упомянутыми выше императивными принципами международного права, включающими соблюдение неотъемлемых прав народов и прав человека.

Однако, как представляется, призывы к разрушению государственных суверенитетов во имя создания единой универсальной международной правовой системы – это либо недальновидность, либо осознанные провокации, направленные на торпедирование всей системы международного права.

Дело в том, что за этими призывами явно или неявно встает идея о необходимости создания мирового государства (империи) с единым мировым правительством. Только таким путем якобы возможно реализовать и утвердить универсальную глобальную систему общеобязательного права.

Но тогда, как это ни парадоксально на первый взгляд, в конечном счете не важно, имеется ли в виду идея "Всемирной демократической империи", наиболее последовательно заявленная бывшим главой Европейского банка реконструкции и развития Жаком Аттали в книге "Краткая история будущего", или идея Всемирного Халифата, сформулированная такими идеологами исламизма, как Юссеф Карадави.

Ведь и в том, и в другом случае речь не может идти ни о какой демократии. Поскольку все реально действующие на настоящий момент, равно как и действовавшие ранее, системы международного права, включая нынешнюю систему во главе с ООН, создавались соглашениями суверенных государств.

Других субъектов, способных стать источником и высшей инстанцией международного права, нет и не предвидится. Соответственно, идея всемирной империи, вокруг которой парадоксальным образом объединяются непримиримые антагонисты – ультралиберальные глобалисты и поборники Халифата – может быть реализована только силовым путем. Эту идею невозможно осуществить без глобального массового подавления противодействующих народов и индивидов, которое принесет неисчислимые беды всему человечеству.

В связи с этим еще и еще раз подчеркну, что концепция государственного суверенитета, которая, начиная с Вестфаля, лежит в основе верховенства национальных конституций и правовых систем, это неотменимый базис, краеугольный камень любой дееспособной "человекоцентричной" системы международного права. Да, это именно базис такой системы. Ведь она может быть создана лишь в результате волеизъявления суверенных государств, другого механизма нет.

Отказ от ключевого вестфальского принципа государственного суверенитета неизбежно приведет к тому, что международная политика, требующая механизма многосторонних согласований позиций и интересов (мультилатерализм), будет вытеснена односторонней эгоистической политикой наиболее сильных (унилатерализм). И здесь нельзя не согласиться с утверждением крупного испанского интеллектуала Мануэля Кастельса: когда мультилатеральному миру навязывают унилатеральную логику, наступает хаос.

Все сказанное обнажает основную коллизию современной международной правовой системы. С одной стороны, ее содержательное наполнение и механизмы реализации явно недостаточны для ответов на современные вызовы и обеспечения глобального миропорядка. С другой стороны, система суверенитетов национальных государств и лоббистское противодействие крупных негосударственных и межгосударственных неформальных субъектов затрудняют модификацию и модернизацию международного права, призванную обеспечить его адекватные ответы на все более острые глобальные вызовы.

Так что же делать?

Прежде всего необходима дальнейшая разработка системы международного права в направлении ее эффективного согласования с концепцией государственного суверенитета. Совершенно ясно, что вестфальский объем государственных суверенитетов и международная система, построенная на балансе сил, сегодня контрпродуктивны и невозможны как с точки зрения гуманитарных прав, так и с точки зрения обеспечения устойчивой глобальной безопасности.

В связи с этим в международной юридической практике часто используется понятие "делегирования" суверенитетов наднациональным организациям и их юрисдикциям. На мой взгляд, речь идет о другом: о добровольном объединении национальных суверенитетов на договорной основе. Ведь именно это, по сути, означало создание Организации Объединенных Наций. Как когда-то, на мой взгляд, совершенно справедливо написал академик Владик Сумбатович Нерсесянц, только в этом случае происходит "переход от прежнего силового, произвольного суверенитета к правовой концепции и конструкции суверенитета".

Однако объединение суверенитетов – процесс очень непростой и политически, и юридически.

С одной стороны, общие принципы международного права – такие, как юридическое равенство суверенных государств, недопустимость применения силы или угрозы силой, невмешательство во внутренние дела, уважение прав человека и так далее, понятны и нравственно легитимны для большинства людей вне зависимости от их национальной, культурной, религиозной принадлежности.

С другой стороны, при объединении суверенитетов остро встают такие концептуальные проблемы, как строгое юридическое определение необходимых и достаточных пределов вмешательства международных органов во внутренние дела суверенных государств, включая систему компетенций конституционного права. Речь идет о кодификации круга компетенций национального государства и наднациональных органов, исключающей произвольное толкование международных норм и позволяющей эффективно решать ключевые вопросы национальной и глобальной безопасности.

Конечно, нельзя не признать, что даже очень хорошо проработанные юридические нормы требуют постоянного обращения не только к их букве, но и к их глобальному гуманитарному духу. В игнорировании этого требования кроются истоки ряда формально (хотя и небесспорно) правовых, но глубоко противоречащих духу международных норм решений, названных выше.

Так, Международный суд ООН, принимая решение о юридической обоснованности Декларации о независимости Косова, явно не учитывал, что это решение легитимирует прецедент перекройки границ национальных государств. И что это может привести к "домино" сепаратистских эксцессов и принести неисчислимые бедствия глобальному миру.

Но и ордера Международного уголовного суда на арест президента Судана Омара аль-Башира были выданы без осознания того очевидного для экспертов обстоятельства, что ликвидация в стране жесткого режима его власти неизбежно приведет к крупнейшим этнорелигиозным эксцессам, эскалации гражданской войны племенных группировок и количеству человеческих жертв, многократно превышающему нынешнее.

Таким образом, концептуальная проработка проблемы соотношения компетенций национального и международного законодательства – одна из важнейших и неотложных задач современной юридической науки. И в этой сфере, как показывает нынешний опыт эскалации глобальных вызовов, уже нет места промедлению и отдельным паллиативным решениям.

На мой взгляд, пора начинать полноценную систематическую работу по обновлению Устава ООН. В частности, необходима глубокая и детальная юридическая проработка тех десяти основных принципов международного права, о которых я говорил выше. Нужно либо очень подробно и доказательно разъяснить условия и механизмы сочетания и реализации этих принципов, либо, возможно, выстроить их в продуманную иерархию, исключающую коллизии произвольных правовых интерпретаций.

Далее, что сейчас уже очевидно, необходимо обратить особое внимание на разработку правовых норм, касающихся международного регулирования деятельности крупных негосударственных и трансгосударственных формальных и неформальных субъектов.

Представляется, что это особенно важно в части регулирования деятельности разного рода парамилитарных структур. Поскольку именно такого рода структуры, как показывает мировой опыт последних десятилетий, чаще всего оказываются исполнителями заказов спецслужб по организации международных военно-политических провокаций, становящихся предлогом для внешнего (включая международные санкции) политического, военного, экономического вмешательства во внутренние дела суверенных государств.

Так, российским специалистам хорошо известно, что взрыв на рынке в Сараево в 1994 году, приведший к военной операции НАТО против сербов, был вызван не обстрелом сербской артиллерии, а терактом с использованием мины, установленной на рынке международной парамилитарной группой. Как известно, и то, что крупный эксцесс в Андижане в 2005 году, повлекший многочисленные человеческие жертвы и приведший к санкциям ряда стран против Узбекистана, был спровоцирован группой боевиков-исламистов, нелегально прибывших в город из Афганистана и Пакистана.

Следует подчеркнуть, что в отсутствие достаточно разработанной международной правовой системы борьбы с глобальными вызовами многие страны и разного рода региональные организации принимают для борьбы с такими вызовами собственные юридические нормы в различных сферах.

Так, например, достаточно разработанная нормативная база, ориентированная на борьбу с международным терроризмом, создана в рамках таких региональных организаций, как Европейский союз, Шанхайская организация сотрудничества, Организация Договора о коллективной безопасности.

В Евросоюзе с лета 2010 года разрабатывается и вводится в действие (пока прежде всего в Германии) нормативная база, ориентированная на борьбу со спекуляциями на фондовых рынках, а также со спекулятивными атаками на валютную систему ЕС.

Юристы-международники нередко высказывают опасения, что развитие данного процесса в рамках различных региональных блоков приведет к "правовой фрагментации" глобальной мир-системы. Согласен, что такие опасения не беспочвенны. Однако нельзя не признать и то, что появление региональных "блоковых" систем норм вызвано к жизни отсутствием соответствующих глобальных нормативных институтов. И я думаю, что указанные регионально-блоковые системы норм, после их анализа и детальной проработки, могли бы стать своего рода моделями для разработки общепринятых международных норм.

Для России решение перечисленных проблем международного права сейчас особенно актуально. Мир быстро усложняется, количество и масштабы вызовов национальной и глобальной безопасности растут. А наша страна по совокупному стратегическому потенциалу – уже далеко не СССР, который в качестве одной из двух сверхдержав решающим образом определял течение глобальных процессов.

Помимо этого, следует признать, что влияние России в вопросах международного права существенно упало в результате того, что судебно-правовая система нашей страны дает очень много поводов к международному оспариванию ее решений. И потому совершенствование внутрироссийского законодательства и, главное, законоисполнения, это не только собственно правовой внутренний вопрос. Это, не побоюсь пафосного утверждения, еще и вопрос национальной безопасности страны в глобализующемся мире.

Тем не менее я считаю, что Россия, как постоянный член Совета Безопасности ООН, должна предложить миру свои концептуальные наработки по вопросам обновления международной правовой системы. В том числе, как мне представляется, мы можем создать и вынести на международное рассмотрение концепцию подготовки и проведения нового всемирного совещания по международному сотрудничеству и глобальной безопасности.

Со времени такого последнего Совещания в Хельсинки прошло уже 35 лет. И сейчас ясно, что требуется модификация Устава ООН, а также ряда международных конвенций, в направлении их способности отвечать на новые глобальные вызовы. Необходимо сохранить и углубить дух Хельсинки, создав для его реализации новую нормативную букву.

Разумеется, на этом пути будет много сложностей, и такое обновление международного права – явно не одномоментный процесс. И потому, как я считаю, для его подготовки и инициирования назрела насущная необходимость значительно расширить как собственно Комиссию ООН по международному праву, так и ее мандат. В частности, вменить ей в обязанность сбор мнений национальных юридических органов по основным международным правовым проблемам, а также дать право критического осмысления и новой кодификации Основных принципов международного права и Устава ООН в целом. Включая как концептуальные предложения по новым формулировкам Основных принципов, так и выработку сопутствующих конкретных модельных норм.

Думаю также, что в повестку дня заседаний Генеральной Ассамблеи ООН следует внести не только обязательную процедурную оценку работы данной комиссии, но и обсуждение по существу наиболее сложных и проблемных из ее нормативных предложений. Представляется, что к названному мною выше всемирному совещанию следует идти именно таким путем. Путем детальной проработки новых международных норм в указанной Комиссии ООН и последовательной постановки предлагаемых норм на всемирное обсуждение на Генеральной Ассамблее.

В заключение еще раз подчеркну, что совершенствование международного права на основе осознанного добровольного объединения суверенитетов национальных государств, предполагающее взаимную адаптацию различных внутригосударственных и регионально-блоковых норм в целях их превращения в международные нормы, – единственный механизм обеспечения устойчивого глобального мира, в котором смогут жить, развиваться и процветать люди и народы.

Альтернатива разрешению этой проблемы – воцарение сначала в локальных, а затем и в глобальных масштабах ограниченных лишь взаимными конфликтами "прав сильного".

Проблема назрела и перезрела. И начинать ее решать нужно незамедлительно.

Валерий Зорькин, председатель Конституционного Суда
Источник: "Российская Газета"