Лента: Политика

Ложные представления играют существенную роль при формировании истории, и кризис евро является типичным примером этого явления. Создателям евро в момент его появления на свет был ясно, что евро – явно дефектная модель. Однако они исходили из того, что его недостатки по мере их проявления можно будет исправить. Самый большой его недостаток состоит в отсутствии общей фискальной политики, и это также хорошо известно. Еще один структурный недостаток состоит в том, что внимание уделялось только опасности возникновения инфляции, тогда как возможность дефляции игнорировалась.

Однако самый большой концептуальный недостаток евро состоит в следующем: он не приспособлен к ошибкам. Его создатели исходили из того, что все члены Евросоюза будут придерживаться маастрихтских критериев , согласно которым дефицит бюджета не должен быть выше трех процентов, а государственная задолженность в целом не должна превышать 60 процентов от внутреннего валового продукта. При этом не был разработан соответствующий механизм, для реализации этих критериев. И вот теперь, когда многие страны находятся на очень большом расстоянии от маастрихтских критериев, не существует ни механизма приспособления, ни механизма выхода. Теперь от этих стран ожидают, что они вернутся к маастрихтским критериям и сделают это даже в том случае, если это введет в действие дефляционную спираль. Все это находится в явном противоречии с уроками Великой депрессии 1930-х годов, и эта ситуация с большой долей вероятности способна вогнать Европу в фазу затяжной стагнации, если ни куда-нибудь похуже. Это, в свою очередь, приведет к недовольству и социальным волнениям. Трудно представить, в какой форме будет выражаться это негодование и разочарование. При самом плохом раскладе эти политические тренды могут подвергнуть опасности демократию, парализовать Европейский союз или даже вообще привести к его развалу.

Если это произойдет, то большую долю ответственности за случившееся будет нести Германия, поскольку как самое сильное и кредитоспособное государство оно и определяет основные тенденции развития. Германия настаивает на проведении полициклической политики, и тем самым подвергает Евросоюз опасности. Я отдаю себе отчет в том, что это серьезное обвинение, но я боюсь, что оно оправдано.

Конечно, нельзя обвинить Германию в том, что она хочет иметь сильную валюту и сбалансированный бюджет. Однако ее можно упрекнуть в том, что она навязывает свои предпочтения другим странам с другими потребностями. Она поступает при этом как Прокруст, который заставлял других людей ложиться на его кровать и либо вытягивал их, либо обрезал им ноги для того, чтобы они соответствовали размеру. То прокрустово ложе, которое в настоящее время навязывается в еврозоне, называется дефляция.

К сожалению Германия не осознает, что она таким образом творит. Все, что она хочет, – это сохранить свою конкурентоспособность и перестать быть казначеем для остальной Европы. Однако, будучи самым сильным государством с самым высоким уровнем кредитоспособности, Германия все и определяет. Вследствие этого она определяет финансовую политику, а также макроэкономическую политику в еврозоне. Если все государства-члены Евросоюза попытаются вести себя так же, как Германия, они неизбежно направят евро в дефляционную спираль. Таковы последствия проводимой Германией политики, и поскольку решающее слово принадлежит Германии, то это и есть навязанная еврозоне политика.

Лучше всего можно было бы продемонстрировать немецкую ошибку при помощи одного мыслительного эксперимента. Что произойдет, если Германия выйдет из Еврозоны? Тогда вновь введенная немецкая марка преодолеет звуковой барьер, а евро свалится в бездонную пропасть. В действительности это помогло бы процессу адаптации других стран, однако Германия почувствовала бы, насколько болезненно иметь переоцененную национальную валюту. Ее торговый баланс изменился бы в негативную сторону, и широкое распространение получила бы безработица. Немецкие банки вынуждены были бы терпеть убытки при обмене валют, и им потребовалась бы значительные финансовые вливания со стороны государства. Но правительство посчитало бы для себя более приемлемым в политическом плане спасение немецких банков, а не Греции или Испании. Были бы и другие компенсации: немецкие пенсионеры после выхода на пенсию уезжали бы в Испанию и жили бы там, как короли – и это помогло бы оздоровлению испанского рынка недвижимости.

Я хотел бы подчеркнуть, что это абсолютно гипотетический сценарий. Цель этого мыслительного эксперимента состоит в том, чтобы убедить Германию в необходимости изменить свое поведение, но при этом не перечеркивать тот реальный опыт, который скрывается за проводимой в настоящее время политикой.

Какой была бы правильная политика для Германии? Нельзя ожидать, что она будет неограниченно гарантировать дефициты других стран. Для этого неизбежно принятие более жесткой фискальной политики. Однако нужно найти тот путь, который бы позволил находящимся в кризисе странам справиться со своими сложностями за счет роста. Пострадавшие страны должны взять на себя большую часть бремени при проведении структурных реформ, однако им нужна помощь извне для того, чтобы они были способны стимулировать свою экономику. За счет снижения дефицита своего бюджета и противодействия требованиям об увеличении заработной платы, которые выравнивают потерю покупательной способности евро, Германия, в действительности, делает более сложным восстановление конкурентоспособности других стран.

Что же должна делать Германия? Она должна признать три руководящих принципа.

Во-первых, нынешний кризис является скорее банковским, а не фискальным кризисом. В континентально-европейской банковской системе после обвала 2008 года так и не был восстановлен порядок. Ясно, что у банков слишком большие долги, и они нуждаются в рекапитализации. В этом должна состоять первая задача созданного недавно Европейского стабилизационного фонда, и он многое должен сделать для того, чтобы разрешить существующие проблемы. Может, например, оказаться так, что в Испании вообще нет никакого фискального кризиса. Роль Германии может также предстать в совершенно ином свете, если она в процессе рекапитализации своих земельных банков станет более активными пользователем, нежели вкладчиком.

Во-вторых, ужесточение фискальной политики должно быть уравновешено ослаблением монетарной политики. Особенно важно, чтобы Европейский центральный банк (ЕЦБ) начал приобретать испанские государственные облигации. Это позволило бы Испании менее болезненным способом реализовать цели, связанные с сокращением бюджетного дефицита, однако это не может произойти без изменения намерений Германии.

И, в-третьих, настало время для того, чтобы те ресурсы, которые до сих пор использовались неэффективно, направить на инвестиции в сфере образования и инфраструктуры. Так, например, Европе нужна более совершенная система газопроводов, а связь между Испанией и Францией является в этом отношении узким местом. Европейский инвестиционный банк должен найти дополнительные варианты для инвестирования, и это может быть, например, расширение широкополосного покрытия или развитие разумно построенной электросети.

В настоящий момент нельзя быть более конкретным, однако есть основания для оптимизма. Когда прояснится платежеспособность банков и они будут надлежащим образом рекапитализированы, станет возможной разработка стратегии роста для Европы. А когда европейская экономика восстановит равновесие, настанет время исправить структурные недостатки евро.

Статья основана на выступлении автора в берлинском университете имени Гумбольдта.



Джордж Сорос (George Soros)
Источник: "ИноСМИ"
Оригинал публикации: "Deutschland schadet Europa "