Лента: Политика

В настоящее время в Турции развернулась широкая дискуссия о соответствии внутри- и внешнеполитической деятельности правящей в стране Партии справедливости и развития (ПСР) национальным интересам, существующим ресурсам и потенциальным возможностям Турецкой Республики и ее народа. Оппозиция в Турции все больше ставит под сомнение адекватность проводимых в стране и за ее пределами инициатив ПСР. По мнению лидеров Народно-республиканской партии (НРП) и Партии националистического движения (ПНД), именно «ошибочные действия» премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана и его команды стали основными причинами гибели турецких граждан в ходе «гуманитарной акции» и в результате участившихся вылазок боевиков Рабочей партии Курдистана (РПК). Споры вокруг конкретной практики нынешнего турецкого руководства вылились в теоретические дебаты о доминирующей парадигме.

Сторонники политического реализма подвергают жесткой критике активность «амбициозных романтиков», находящихся у власти, и призывают их учитывать реальность, а не идти на поводу «опасных идей».

Турецкие политологи, предпочитающие анализировать международные процессы с точки зрения реальной политики, исходят из соображений о глобальном соотношении сил и выражают свои опасения по поводу устойчивости турецкой внешней политики. Сторонниками реальной политики, как известно, в основном выступают «анкарские бюрократы», среди которых особенное место занимают представители судебных органов, генералитета, высших учебных заведений и профсоюзных организаций.

Представители романтических политических взглядов, наоборот, уверены в том, что Турция неизбежно движется к лидерству, и что это «заложено в ее генах». Такое наследие, считают они, досталось ей от Османской империи. Романтики поддерживают внешнеполитическую активность нынешнего правительства Турции. За романтизм в турецкой внешней политике активно выступают сторонники так называемой «народной» дипломатии с центром в Стамбуле. Это, прежде всего, представители деловых кругов, объединенных Турецкой ассоциацией промышленников и предпринимателей (ТЮСИАД), большая часть приверженцев «Национального взгляда», а также последователи некоторых турецких общественно-религиозных авторитетов.

В последнее десятилетие внешняя политика Турции развивалась в условиях непростой атмосферы нового мирового порядка. Сформированные за этот период внешнеполитические постулаты международной деятельности турецкого государства выглядят на первый взгляд, с точки зрения турецких интересов, весьма многообещающими. Нынешний уровень развития республиканских и демократических ценностей в стране дает Турции ряд преимуществ в регионе, поскольку в других странах Ближнего Востока эти ценности не получили должного развития. Но с другой стороны, Турция – это страна, которая в 1923 г. стала республикой, а в 1946 г. осуществила переход к демократии. Почему же раньше она не использовала свои преимущества? Ответ на этот вопрос следует искать в условиях международной обстановки тех времен. Как известно, большинство лидеров стран Ближнего Востока воспринимало сформированный в Турции режим в качестве угрозы их монаршим привилегиям. Кроме того, Турция после Второй мировой войны примкнула к западному военно-политическому блоку.

Это препятствовало ее сближению с многими ближневосточными странами и мешало странам региона рассматривать политические традиции и опыт Турции в качестве «образца для подражания». Однако в настоящее время страны Ближнего Востока проявляют большой интерес к политическому опыту Турции и внимательно следят за развитием событий в ней.

По мнению многих турецких специалистов-международников, потенциал особенных политических ценностей и форм поведения, которым обладает турецкое государство, должен быть направлен исключительно на укрепление доверия к нему со стороны окружающей его внешнеполитической среды и достижение взаимовыгодных целей. Эти ценности несут всеобъемлющий и всесторонний характер и по большому счету, утверждают они, обладают «необходимыми простыми, но влиятельными механизмами привлечения ближневосточных стран к сотрудничеству на региональном уровне». «Гуманные», на их взгляд, политические ценности, которыми располагали и сельджукское государство, и Османская империя, эволюционировав, стали вполне подходящими к современным условиям.

Эксперт Института стратегического мышления Ведат Гюрбюз обращает внимание на то, что османское государство своим успехом было обязано не тем, что начало поиски нового и неизвестного до тех пор устройства, а тем, что смогло объединить распространенные на его территории развитые политические ценности с собственным опытом управления.

Поэтому Османская империя содержала в себе кое-что родное для всех, и это делало ее, по мнению турецкого политолога, привлекательной для окружающих ее стран. С этой точки зрения нет никакой необходимости для современной Турции осуществлять какие-то новые идеологические прорывы и кардинальные политические перемены. Более того, это может нанести ей вред. Достаточно лишь развивать уже существующие ценности и политические механизмы, демократические принципы и гражданское общество.

Однако в силу динамизма международных отношений и появления непредвиденных обстоятельств теоретические рассуждения не всегда отражаются на практике так, как это планировалось изначально. Как известно, в основе современной внешней политики Турции лежат следующие шесть принципов:

1. Определение баланса между свободой (идеализм) и безопасностью (политический реализм). Если безопасность хороша для одного государства, одной страны и одного человека, то, по мнению идеологов нынешней внешнеполитической деятельности Турции, она принесет пользу и другим. Но не следует обеспечивать безопасность в ущерб свободе и наоборот. Следовательно, необходимо найти правильное соотношение между ними.

2. Включение всех заинтересованных сторон в мирные процессы региона в рамках политики «нулевых проблем с соседями». По мнению лидеров ПСР, это вполне достижимая цель, если только участники процесса смогут доверять друг другу.

3. Проведение эффективной дипломатии в отношении соседних регионов. Декларируемая цель турецких властей заключается в «максимальной интенсификации сотрудничества, от которого выиграют все». Для достижения этой цели строятся отношения с соседними государствами на принципах «безопасности для всех», «политического диалога на высоком уровне», «экономической взаимозависимости», а также «культурной гармонии и взаимоуважения».

4. Являясь непостоянным членом Совета Безопасности ООН и «ответственным членом международного сообщества, которое вынуждено решать широкий спектр проблем», турецкая внешняя политика в настоящее время пытается сформировать «механизм взаимодополняющих действий между основными игроками мировой политики».

5. Эффективное использование международных форумов и новых инициатив для придания импульса решению вопросов, представляющих взаимный интерес. Именно с этих позиций следует, по мнению турецких властей, рассматривать рост влияния Турецкой Республики в таких организациях, как ООН, НАТО, Организация Исламская конференция, а также установление взаимоотношений с новыми структурами. Следует также отметить, что Турция получила статус наблюдателя в ряде ведущих региональных организаций, таких как Африканский союз, Лига арабских государств, Ассоциация стран Карибского бассейна, Организация американских государств и т.д.

6. Формирование «нового образа Турции» благодаря соблюдению вышеуказанных пяти принципов, а также в результате повышенного внимания общественной дипломатии.

Турецкая внешняя политика, по словам министра иностранных дел Турции Ахмета Давутоглу, основывается на стремлении «не поляризировать, а гармонизировать различные интересы государств региона». «Разыгрывать группы или страны друг против друга всегда опасно. Поэтому мы последовательно избегали выражения “ось зла”. Мы видим вокруг себя не радикалов или умеренных, а наших соседей… Мы верим не в поляризацию вкупе с изоляцией, а в то, что проблемы можно решать путем диалога. Турции не нужен хаос на Ближнем Востоке, нам нужен порядок…», – отмечал как-то А. Давутоглу в своем интервью германской «Шпигель».

Политические события, которые развиваются сегодня в Турции, носят весьма сложный характер. Ататюрк в свое время своеобразно внедрял в турецкое общество западные ценности, которые действительно были необходимы для модернизации страны. Но, тем не менее, несмотря на важность установления и укрепления в новом турецком государстве демократических и либеральных приоритетов, Мустафа Кемаль сформировал политические институты «суверенной демократии». Доктрина Ататюрка о вестернизации Турции, которая на протяжении длительного периода являлась бескомпромиссной, тоталитарно-монопольной идеологией турецкого общества и государства, в значительной степени «переосмыслила» и подкорректировала универсальность демократической ценностной системы, превратилась для государственной политики страны в своего рода «догму».

Естественно, что подобная демократизация государства и общества предопределила стагнацию в социально-политическом мышлении турецкого социума. «Армия – это гарант суверенности, республиканского строя и секулярной государственности» – таковой является основная формула «кемализма», наметившего для себя принципы «азиатско-иерархической», условной демократии. «Военная диктатура» в Турции долгое время оправдывалась причинами не всегда конкретными, а иногда и весьма абстрактными. Сегодняшнее столкновение между гражданско-политической администрацией Анкары и военной элитой Турции многие турецкие эксперты трактуют как противостояние между «исламистами» и военной верхушкой, которая опасается, что ПСР намерена основательно поколебать ее позиции традиционного доминирования в политической жизни страны. Борьба за внутриполитическое пространство принимает весьма серьезные последствия для современной турецкой государственности. Политика демократизации и либерализации Турции, активно проводимая лидерами ПСР, ведет к «смене парадигм» в турецком обществе, и, судя по всему, в результате столкновения ататюркских тезисов и антитезы «исламистов» будет положено начало зарождению нового синтеза с очевидным доминированием «гражданской религиозно-консервативной диктатуры».

А.А. Джакар
Источник: "Институт Ближнего Востока "