Лента: Политика

Многочисленной армии консервативно мыслящей части населения, особенно в США, совершенно чужд по духу тот факт, что СССР при Сталине помешал созданию мирового порядка, при котором нас сразу после Второй мировой войны вполне могла поработить всемирная центральная власть. Этот вопрос из сферы realpolitik соседствует с другим фактором политического реализма. Заключается он в том, что Нью-Йорк и Вашингтон исторически являлись столицами мировой революции [1]. Глобалистские элиты вкладывали деньги в революционные движения, в то время как Сталин деятельно уничтожал международный большевизм, считая его троцкистской угрозой, а также ликвидировал многие аспекты социальных экспериментов большевиков у себя в стране. Это исследование посвящено тем махинациям и интригам, при помощи которых Вашингтон пытался навязать миру после войны новый мировой порядок, а также сталинской реакции на эти действия. В нем делается попытка освещения тех событий, которые продолжают оказывать существенное влияние на политику США и России.

Россия: постоянное разочарование

Россия всегда не очень хорошо укладывалась в планы тех, кто стремился навязать человечеству единообразную и стандартную систему. Эта страна оставалась неприрученной с точки зрения утонченных западных либералов, пытавшихся создать однополярный миропорядок, и была похожа в этом на буров, иракцев, иранцев, сербов и проч. Но разница в том, что русские до сих пор представляют собой значимую оппозицию, которую необходимо ниспровергнуть.

Западные финансисты считали российскую экономику отсталой, в связи с чем многие не только приветствовали мартовскую, а затем и ноябрьскую революции [2], но и оказывали поддержку революционерам при свержении царского режима [3], считая его аномалией в "прогрессивном" мире.

Промышленники и финансисты с оптимизмом смотрели на Россию после свержения царя, поскольку новый режим намеревался вступить на путь индустриализации, а это означало рост потребностей в иностранном капитале и профессиональных знаниях независимо от разглагольствований о зарубежных капиталистах. Однако самопровозглашенное "внешнеполитическое ведомство", Совет по международным отношениям (Council on Foreign Relations) призывал зарубежных инвесторов действовать в России быстро, поскольку он полагал, что ситуация может вскоре измениться.

Питер Гросс (Peter Grosse) [4] в написанной им "официальной истории" совета рассказывает о первом докладе этой организации по Советской России"

Это довольно нелепо, но в записях Inquiry [5] нет ни одного исследования или документа на тему большевизма. Возможно, в то время этот вопрос находился просто за рамками творческого воображения ученых. Лишь в 1923 году совет смог собраться с силами для систематического изучения большевистского режима, укрепившегося во власти после Гражданской войны в России. Стимулом для такого первого исследования стала ленинская Новая экономическая политика (НЭП), благодаря которой боровшаяся за выживание экономика большевиков, казалось, открылась для иностранных инвестиций. Половина исследовательской группы совета представляла собой членов различных компаний, занимавшихся бизнесом в дореволюционной России, и дискуссии по поводу советского будущего велись очень интенсивные. В заключительном докладе были отвергнуты "истерические" опасения по поводу того, что революция перешагнет российские границы и распространится на Центральную Европу; либо, что горячие новые революционеры объединятся с националистически настроенными мусульманами на Ближнем Востоке и свергнут европейский империализм. Большевики находятся на пути к "благоразумию и здравой деловой практике", делала вывод исследовательская группа совета. Однако, скорее всего, гостеприимство в отношении иностранных концессионеров окажется недолговечным. Поэтому эксперты совета порекомендовали в марте 1923 года, чтобы американские бизнесмены спешили в Россию, пока ленинское приглашение в силе, чтобы они зарабатывали деньги на своих инвестициях, а затем бежали оттуда как можно скорее. Мало кто тогда внял этому совету. А между тем, вновь такие возможности появились лишь спустя семь десятилетий [6].

Сталин даже на этом зачаточном этапе формирования советского режима выступал в качестве помехи. В то время как Троцкий хотел привлекать иностранные инвестиции [7], как это было при ленинской политике НЭПа [8], Сталин нанес ряд молниеносных ударов по аморфному оппозиционному блоку во главе с Троцким, а затем начал проводить отнюдь не благоприятный для иностранного капитала курс.

Когда началась война между Германией и СССР, вновь появилась надежда на то, что Россию удастся интегрировать в послевоенный новый мировой порядок. Сталину нужны были западные средства и техника для его военной машины, ведшей войну с немцами [9]. Однако он был слишком упрямым, самовластным и расчетливым политиком, чтобы стать подчиненным, или даже равноправным партнером в общемировой послевоенной реорганизации, которую наметили США.

Организация Объединенных Наций – основа для мирового парламента

Пока "дядюшка Джо" [10], Рузвельт и Черчилль воевали с общим врагом, отношения между ними были весьма неплохими. Однако Сталин уважал временных союзников на Западе не более, чем своих временных партнеров Каменева и Зиновьева, которые боролись за укрепление собственных позиций в большевистской иерархии. Когда личные позиции Сталина в советском аппарате были надежно закреплены, у этих презренных старых большевиков не осталось никаких вариантов, и в итоге их призвали к ответу. Точно так же, пусть жизненные обстоятельства и не давали Сталину возможности похожим образом поступить с бывшими союзниками на Западе, но когда он закрепил позиции – на сей раз, всего Советского Союза – он сбросил за борт тех, кто подобно незадачливым Каменеву и Зиновьеву полагал, будто им удастся манипулировать Сталиным и Россией к собственной выгоде. Добившись в Потсдаме согласия союзников на создание новой российской империи вопреки стремлению США не допустить возрождения старых европейских империй в послевоенном мироустройстве [11] и установить вместо этого империю доллара, которая будет править миром, Сталин не собирался ослаблять свои позиции равного и становиться подчиненным.

Первый разрыв в военном альянсе наметился, когда Америка выступила с новым грандиозным планом по созданию Организации Объединенных Наций в качестве мирового парламента и центра "нового мирового порядка", чего добивался президент Вильсон в отношении Лиги Наций после Первой мировой войны. Парламенты западной либерально-демократической модели в целом существуют и действуют в интересах плутократии с ее махинациями – таково их предназначение. Однако Сталин не был сторонником парламентской системы, и его невозможно было купить на обещания о том, что он станет равноправным партнером в прекрасном новом мире.

Американцы в своих планах по созданию ООН предусматривали, что власть там будет принадлежать Генеральной Ассамблее, основанной на мажоритарной системе. Советская позиция заключалась в том, чтобы главным и окончательным арбитром в принятии решений был Совет Безопасности, члены которого обладают правом вето. Вот как резюмировал эту ситуацию Андрей Громыко:

Позиция США фактически давала возможность для превращения ООН в инструмент для навязывания воли одной группы государств другой, и прежде всего, Советскому Союзу, как единственному социалистическому члену Совета Безопасности. [12]

Несмотря на давно уже существующие у консерваторов теории заговоров, согласно которым ООН являлась элементом советского плана по созданию мирового государства под властью коммунистов, [13] именно СССР сделал ООН бесполезной как инструмент навязывания нового мирового порядка – де-факто, если не де-юре. Такая ситуация сохраняется по сей день благодаря настойчивости Советского Союза, добившегося национального – или имперского – суверенитета для себя и своего силового блока.

План Баруха по "интернационализации" атомной энергии

Вторым краеугольным камнем в планах по созданию нового послевоенного мирового порядка стала идея о так называемой "интернационализации" устрашающей своей мощью атомной энергии. СССР воспринял эту идею "интернационализации" точно так же, как и демократический с виду американский план по созданию мирового парламента с Генеральной Ассамблеей – как стремление навязать власть и контроль США.

Известный американский историк Кэрролл Квигли (Carroll Quigley), работавший на факультете дипломатии Джорджтаунского университета, а также в Гарварде и Принстоне, описывает ту послевоенную ситуацию, которая привела к холодной войне. Он утверждает, что политика США того времени основывалась на свободной торговле и помощи в рамках плана Маршалла, предусматривавшего содействие советскому блоку в восстановлении экономики. Однако СССР увидел в этом американский способ установления своего превосходства в послевоенную эпоху. Либеральный глобалист Квигли, усмотревший "надежду" в том, что человечеством будет править мировое правительство, писал:

В целом, если искать правых и виноватых, то вину следует возложить на кремлевский аппарат Сталина. Американская готовность к сотрудничеству сохранялась до 1947 года. Это очевидно, исходя из того факта, что предложение американской помощи в рамках плана Маршалла по совместному восстановлению Европы действовало и в отношении Советского Союза. Но теперь ясно, что Сталин решил закрыть двери для сотрудничества, и где-то в феврале-марте 1946 года начал в одностороннем порядке проводить политику ограниченной агрессии. Отсчет времени холодной войны можно начинать с момента принятия такого решения – либо с более поздней и более очевидной даты, когда Советский Союз в июле 1947 года отказался от помощи в рамках плана Маршалла. [14]

Квигли ссылается на американскую инициативу по "интернационализации" атомной энергии, говоря о том, как Сталин вновь сорвал этот, возможно, крайне опасный сценарий мирового господства:

Ключевым примером нежелания Советов сотрудничать и их настойчивого стремления к самоизоляции, секретности и терроризму является отказ присоединиться к американским действиям по покорению опасных сил ядерного деления. [15]

В 1946 году в госдепартаменте был создан комитет под руководством заместителя госсекретаря Дина Ачесона (Dean Acheson) и Дэвида Лилиенталя (David Lilienthal). Этот комитет во взаимодействии со "вторым комитетом граждан", который возглавлял международный банкир и вечный президентский советник Бернард Барух (Bernard Baruch), должен был составить план "некоей системы международного контроля над ядерной энергией". 14 июня 1946 года Барух представил этот план на рассмотрение Генеральной Ассамблеи ООН. [16]

Она (видимо, речь идет о Комиссии ООН по атомной энергии – прим. перев.) будет владеть, контролировать и лицензировать весь добываемый на рудниках и шахтах уран путем его переработки и использования; она будет руководить собственными ядерными объектами по всему миру, заниматься инспекцией всех прочих подобных объектов с абсолютным и полным запретом на все ядерные бомбы и на применение ядерных материалов в немирных целях; она будет наказывать за уклонение от или нарушение своих правил, не подчиняясь вето великих держав, которое обычно действует в Совете Безопасности ООН. [17]

Таким образом, это была попытка обойти стороной проблему вето, на котором настаивал СССР в интересах обеспечения своего суверенитета, и которое с самого начала делало ООН бессильной как международную властную структуру. Квигли сетует, что это чрезвычайно "щедрое предложение" Соединенных Штатов "…было бесцеремонно отвергнуто Андреем Громыко от лица Советского Союза через пять дней…" [18] Квигли отмечает, что одним из главных доводов, выдвинутых СССР в обоснование отказа от плана Баруха [19], было то, что никакого вмешательство в право вето великих держав быть не должно.

Громыко, вспоминая о своей работе на посту советского представителя в Комиссии ООН по атомной энергии, так говорил о плане Баруха:

Реальные намерения маскировались созданием международного органа по контролю над использованием ядерной энергии. Однако Вашингтон даже не пытался скрывать, что он намеревается играть ведущую роль в этом органе, удерживая в своих руках все, что имеет отношение к производству и хранению расщепляемых веществ, и под маской необходимости проведения международных инспекций вмешиваться во внутренние дела суверенных государств. [20]

Громыко отмечает, как Барух сказал ему, что эксперты будут инспектировать все предприятия, связанные с ядерным топливом. Он пишет: "В тот момент такими экспертами неизбежно стали бы одни американцы". Несмотря на нравоучительное негодование Квигли по поводу отказа СССР, мы можем теперь задним числом оценить те события в мире и понять подозрительность Советского Союза. Нравственный выбор был не столь ясен и понятен, как полагает Квигли. Япония пыталась договориться о мире на основе соблюдения принципа неприкосновенности императора, а ее в это время подвергли атомным бомбардировкам. Позиция США была безоговорочной, и как можно предположить, администрация знала, что японцы не согласятся ни на какие условия, способные скомпрометировать Хирохито и императорский двор. Аллен Даллес (Allen Dulles), возглавлявший ЦРУ, рассказал в 1963 году в интервью Клиффорду Эвансу (Clifford Evans), что он находился в контакте с японскими группировками, которые могли настоять на заключении мирного соглашения [21]. Он вспоминал, что единственное требование японцев состояло в том, чтобы императора как объединяющую силу нации оставили в покое. "А спустя всего несколько недель… Хиросима и Нагасаки подверглись бомбардировке." [22]

В своей весьма информативной статье Боб Фиск (Bob Fisk) так комментирует атомную бомбардировку Японии:

Сталина очень впечатлило воздействие нового оружия Трумэна на Хиросиму. Он очень сильно хотел, чтобы такая бомба была и у России. Когда американцы бескомпромиссно заявили о необходимости сохранения такой бомбы только в руках Америки, сталинские ученые ускорили работу в этой области. [23]

Можно себе представить, что Советы были просто уверены в том, что бомбардировка Японии это демонстрация американской мощи Советскому Союзу. Однако даже Британия в то время была обеспокоена намерениями США. Премьер-министр Клемент Ричард Эттли (Clement Richard Attlee) объяснял тогда:

Мы должны были отстаивать свою позицию по отношению к американцам. Мы не могли позволить себе полностью оказаться у них в руках… Мы с самого начала работали над созданием международного контроля над бомбой… Мы не могли согласиться с тем, что атомная энергия должна быть только у Америки… [24]

Что, СССР и Британия в то время вели себя эгоистично, о чем возмущенно говорит Квигли? Вот что заявлял по этому поводу сам Барух:

Благодаря достижениям наших ученых, инженеров, промышленников было создано самое мощное за всю историю оружие – атомная бомба. Мы никогда и никому не должны ее отдавать, пока и если не будет обеспечена безопасность для нас и для мира. Пока не придет это время, США будут оставаться блюстителем безопасности. Нам можно доверять… . [25]

Разглагольствования Баруха по поводу того, что Соединенные Штаты это "надежный блюститель" мира и свободы во всем мире, очень похожи на те заклинания, которые мир постоянно слышит из уст американских президентов от Вудро Вильсона до Обамы.

Гуру пацифизма Бертран Рассел (Bertrand Russell) в статье в Бюллетене ученых-атомщиков (Bulletin of Atomic Scientists) в 1946 году откровенно выражал свои либеральные и интернационалистские взгляды на СССР, которые отнюдь не отличались сочувствием и милосердием. Он позднее будет играть ключевую роль в созданном ЦРУ Конгрессе за свободу культуры (Congress for Cultural Freedom) наряду со многими другими известными либералами и левыми деятелями, став ненавистником Сталина и воином холодной войны. [26] Рассел в своей статье четко дал понять, что атомная бомба это козырная карта в борьбе за насильственное установление мирового государства:

Правительства США и Британии… должны четко заявить, что больше всего они хотят подлинного международного сотрудничества. Но хотя мир должен быть их целью, им нельзя создавать впечатление, будто они готовы платить за него любую цену. На определенном этапе, когда созреют их планы по созданию международного правительства, им следует предложить эти планы миру… Если Россия с готовностью уступит и согласится, все будет хорошо. Если нет, то надо будет оказать на нее давление, даже если это создаст риск начала войны. [27]

Рассел предложил то, что вполне определенно входило в замыслы администрации США и прочих глобалистов, включая циничное предназначение плана Баруха. Этими замыслами подразумевалось, что "международное правительство" монополизирует атомную энергию и будет иметь полномочия предпринимать действия против любого упорствующего государства:

Совершенно ясно, что существует всего один способ для перманентного предотвращения больших войн, и заключается он в создании международного правительства, имеющего монополию на серьезные вооруженные силы. Когда я говорю о международном правительстве, я имею в виду правительство, которое реально правит, а не создает видимость дружелюбия и доброжелательности как Лига Наций, и не занимается претенциозным обманом, как Организация Объединенных Наций с ее сегодняшним устройством. Международное правительство, чтобы иметь возможность для сохранения мира, единолично должно обладать атомными бомбами, предприятиями по их производству, военно-воздушными силами, боевыми кораблями – и в целом всем необходимым для обеспечения собственной неодолимости. Его атомный штаб, его авиационные эскадрильи, экипажи боевых кораблей и пехотные полки должны состоять из представителей различных стран; в любой части и подразделении крупнее роты не должно быть никакой возможности для возникновения националистических настроений. Каждый член международных вооруженных сил должен быть воспитан в духе преданности международному правительству.

Международная власть должна обладать монополией на уран, а также на любое другое сырье, которое можно будет в перспективе использовать для создания атомных бомб. Она должна иметь многочисленную армию инспекторов, обладающих правом без предупреждения посещать любое предприятие. Любую попытку помешать им или воспрепятствовать их работе следует рассматривать как повод к войне. Они должны быть оснащены самолетами, дающими им возможность обнаруживать секретные заводы, создаваемые в удаленных районах – как возле полюса, так и посреди огромных пустынь. [28]

Заметьте, Рассел к тому времени уже с пренебрежением отзывается об ООН, заявляя, что СССР сделал ее непригодной на роль "международного правительства". Рассел четко формулирует свою позицию в отношении американской гегемонии:

В ближайшем будущем мировая война, какой бы ужасной она ни была, скорее всего, закончится победой Америки без уничтожения цивилизации в Западном полушарии. Нет сомнений, что победа Америки приведет к созданию мирового правительства при гегемонии США. Я, со своей стороны, буду с энтузиазмом приветствовать такой результат. [29]

А условием пригодности ООН для роли глобального правительства, для чего эта организация и предназначалась, станет устранение международной помехи и источника опасений – навязанного Советами права вето великих держав:

Чтобы Организация Объединенных Наций могла служить полезной цели, необходимо поочередно провести три реформы. Во-первых, право вето великих держав должно быть отменено. Необходимо объявить, что все вопросы, стоящие перед ООН, будут решаться компетентным абсолютным большинством. Во-вторых, воинские контингенты различных держав в составе вооруженных сил ООН необходимо увеличить до таких размеров, чтобы они стали сильнее любой армии отдельно взятой страны. В-третьих, эти контингенты не должны оставаться монолитными национальными блоками; их следует распределить таким образом, чтобы ни в одном крупном подразделении не осталось коллективного национального чувства или национальной сплочённости. Когда все это будет сделано, но не ранее, Организация Объединенных Наций сможет превратиться в механизм предотвращения крупных войн. [30]

Рассматривая в 1961 году отношение Советов к плану Баруха и ООН, Рассел буквально мимоходом сказал, что "сталинская Россия преисполнена гордости за свою победу над немцами, с подозрением (и не без оснований) относится к западным державам и осознает, что при голосовании в ООН перевес голосов почти всегда будет не в ее пользу". [31]


Многочисленной армии консервативно мыслящей части населения, особенно в США, совершенно чужд по духу тот факт, что СССР при Сталине помешал созданию мирового порядка, при котором нас сразу после Второй мировой войны вполне могла поработить всемирная центральная власть. Этот вопрос из сферы realpolitik соседствует с другим фактором политического реализма. Заключается он в том, что Нью-Йорк и Вашингтон исторически являлись столицами мировой революции [1]. Глобалистские элиты вкладывали деньги в революционные движения, в то время как Сталин деятельно уничтожал международный большевизм, считая его троцкистской угрозой, а также ликвидировал многие аспекты социальных экспериментов большевиков у себя в стране. Это исследование посвящено тем махинациям и интригам, при помощи которых Вашингтон пытался навязать миру после войны новый мировой порядок, а также сталинской реакции на эти действия. В нем делается попытка освещения тех событий, которые продолжают оказывать существенное влияние на политику США и России.

План холодной войны Совета по международным отношениям

Для отказа, а по сути дела, для уничтожения основ ООН во имя "нового мирового порядка" Совет по международным отношениям как самопровозглашенное "внешнеполитическое ведомство" США должен был провести переоценку СССР. [32]

Гросс заявляет, что СССР на интернационалистские предложения о создании послевоенного "нового мирового порядка" твердо ответил "нет": "Во вполне традиционной для себя манере стратеги из совета создали исследовательскую группу, чтобы та проанализировала наступающий мировой порядок". Они предусматривали создание совместной исследовательской группы в составе представителей совета и СССР в целях подготовки предложений для "будущего мирового порядка" (так!):

Директор новой исследовательской программы совета Перси Бидуэлл (Percy Bidwell) еще в январе 1944 года осторожно прозондировал почву в советском посольстве, чтобы пробудить интерес к совместному проекту. Его принял посол Андрей Громыко, чьи ответные слова стали знакомы всему миру на многие годы вперед. Благодаря Громыко русское слово "нет" вошло в английский язык. Безо всяких претензий на дипломатический такт посол (вскоре он станет министром иностранных дел) сказал людям из совета, что не позволит ни одному ответственному советскому представителю вступать в такие дискуссии. [33]

Политика, которую Соединенные Штаты выработали в отношении СССР, называлась "сдерживанием". Термин этот придумал дипломат и член Совета по международным отношениям Джордж Кеннан (George Kennan).[34] Гросс откровенно и искренне описывает ту таинственную (заговорщическую?) манеру, в которой совет оказывал влияние на политику холодной войны:

Совет по международным отношениям находился в самом центре работы по созданию общественных институтов начального периода холодной войны, но всегда действовал из-за кулис. Будучи тем форумом, который обеспечивал интеллектуальное стимулирование и придавал энергию этой деятельности, совет давал возможность своим подготовленным членам представлять общественности самые современные и передовые мысли и идеи. Но при этом он старался не выпячивать свою роль как источника возникновения этих идей. [35]

В первом докладе Джорджа Франклина (George S Franklin) в 1946 году прозвучала рекомендация пытаться как можно активнее работать с СССР, "если и пока не станет совершенно ясно, что СССР не заинтересован в сотрудничестве…" Однако США при этом должны были добиваться такого сотрудничества с позиции военной силы:

Соединенные Штаты должны быть сильны не только в политическом и экономическом плане, но и в военном. Мы не можем допустить ослабления нашей военной мощи, если Россия не будет готова к одновременному сокращению своих сил. Этому мы придаем огромное значение.

Мы должны использовать любую возможность, чтобы взаимодействовать с Советами сейчас, пока они по своей мощи значительно нам уступают. Мы должны надеяться, что нам удастся построить наше сотрудничество на более прочной основе на не столь уж далекое будущее, когда они завершат процесс восстановления и значительно укрепят свои силы… . Мы выступаем за политику, в которой сочетались бы твердость, сдержанность и терпение. [36]

Но такой мягкий и примиренческий тон был полностью отвергнут. Гросс пишет:

Доклад Франклина от мая 1946 года, в котором выражалась осторожная надежда на создание отношений сотрудничества между Соединенными Штатами и Советским Союзом в предстоящие послевоенные годы, оказался мертворожденным. Руководство исследовательского комитета в июле решило отказаться от его публикации. А к ноябрю все симпатии к миролюбивой политике в отношении Москвы полностью исчезли из коридоров Харольд Прэтт Хауз (штаб-квартира Совета по международным отношениям – прим. перев.). [37]

После холодной войны

Приход к власти Горбачева, который с тех пор сделал себе имя на международной арене как один из представителей глобалистской элиты, а также непродолжительное пьяное междуцарствие Ельцина показывали, что Россия вроде бы начинает наконец входить в сообщество глобалистов. Каковы бы ни были тайные мотивы и факторы воздействия, заставившие президента Михаила Горбачева распустить советское государство, в 1991 году он создал фонд своего имени, цель которого заключалась в планировании "места и роли России в будущем мироустройстве", а также в проведении более масштабной политики содействия "глобализации". [38] Горбачев также видит более величественные цели, заявляя, что основополагающей идеей в деятельности фонда является движение к "новой цивилизации". [39]

В том самом году, когда Горбачев создал свой фонд в поддержку "нового мирового порядка", действуя в тандеме с другими аналитическими центрами глобалистов, такими как Фонд Сороса, Институт "Открытое общество" и т.д., президент Джордж Буш-старший с восторгом говорил о том, что с распадом советского блока может, наконец, появиться "новый мировой порядок", как это представляли себе основатели ООН:

…До настоящего времени наш мир это мир разделенный – мир колючей проволоки и бетонных блоков, мир конфликтов и холодной войны.

Теперь мы видим, как в поле зрения появляется новый мир. Мир, в котором есть вполне реальная перспектива для нового мирового порядка… Мир, где Организация Объединенных Наций, выйдя из тупика холодной войны, выполнит историческую миссию своих основателей…[40]

С приходом Путина надежды глобалистов на Россию снова угасли; появились влиятельные силы, еще более антагонистически относящиеся к включению России в "новый мировой порядок" [41]; и в стране усилилась сталинская ностальгия по статусу великой державы. Это становится очевидным, если взглянуть на позицию Совета по международным отношениям, отраженную в заголовке специального доклада этого "внешнеполитического ведомства с восточного побережья". Заголовок показательный – "Неправильное направление движения России: что могут и должны сделать Соединенные Штаты" (Russia’s Wrong Direction: What the United States Can and Should do). В этом докладе гегемонистское отношение правящей клики США даже не маскируется. В докладе полно всей этой старой риторики из арсенала холодной войны; его авторы сурово осуждают Путина за то, что он в своей внутренней и внешней политике поставил Россию на такой путь, который "создает проблемы для Соединенных Штатов". Новая рекомендация сегодняшнего дня – это "избирательное сотрудничество" с отказом от "партнерства, которое сейчас неосуществимо". Вывод во вступительной части звучит так – "Россия движется в неверном направлении". [42]

Джон Эдвард (John Edward) и Джек Кемп (Jack Kemp) известны своими попытками привлечь "международное внимание" к попыткам Путина "запугать или оставить не у дел иностранные и российские неправительственные организации". То есть, Путин попытался противостоять организациям, берущим свое начало в основном в сети Сороса и в Национальном фонде за демократию (National Endowment for Democracy) – организациям, которые создают революционные и подрывные группы, финансируют и готовят агитаторов, и несут ответственность за вспышки "цветных революций" на всей территории бывшего советского блока и за его пределами. [43].

В специальном докладе рабочей группы звучит жалоба на то, что сотрудничество сегодня стало скорее исключением, нежели правилом. Россию критикуют за то, что она "становится все более авторитарной", в то время как Америка в своей внешней политике продвигает по всему миру "демократию" [44] – то есть, свергает не поддающиеся американской гегемонии правительства при помощи неправительственных организаций, "запугиваемых" Путиным. Политика России на ее периферии также вызывает озабоченность [45]. Под этим подразумевается, что Россия не хочет появления на своих границах враждебных государств, таких как Грузия, которыми заправляют режимы, поставленные у власти всеми этими благородными неправительственными организациями из сети Сороса – и так далее. В связи с этим совет рекомендует активизировать работу "по ускоренному интегрированию этих государств с Западом". [46] Совет по международным отношениям рекомендует Конгрессу США напрямую вмешиваться в российский политический процесс, финансируя оппозиционные движения в России под маркой укрепления демократии, а также увеличивая ассигнования на программу Freedom Support Act (Акт в поддержку свободы) (в данном случае речь ведется конкретно о президентских выборах 2007-2008 года). [47] Примечательно, что одним из авторов доклада является Марк Бжезинский (Mark F Brzezinski), работавший при Клинтоне советником по российским и евразийским делам в Совете национальной безопасности. А его отец Збигнев служил в администрации Картера. В докладе упоминается Антонина Буа (Antonia W Bouis) как исполнительный директор-основатель Фонда Сороса (1987-1992 гг.), старший советник Rothschild Group Джеймс Хармон (James A Harmon) и другие.

Чего можно ожидать при Обаме в отношении России? Несмотря на всю свою предвыборную риторику, Обама проводит политику в том же направлении, что и предыдущие администрации. Марк Бжезинский был советником Обамы по внешней политике во время президентской кампании. [48] Особое значение имеет то, что к числу главных спонсоров принадлежит Джордж Сорос. А это резко повышает шансы на то, что политика в отношении России будет подрывной и враждебной.


Источник: "ИноСМИ"
Оригинал публикации:"Origins of the Cold War: How Stalin Foiled a ‘New World Order’"



[1] K R Bolton. “Socialism, Revolution and Capitalist Dialectics,” Foreign Policy Journal, 5 мая 2010 г.

[2] Jacob H Schiff, “Jacob H Schiff Rejoices, By Telegraph to the Editor of the New York Times”, New York Times, 18 марта 1917 г. Этот материал можно посмотреть в архивах New York Times: http://query.nytimes.com/mem/archive-free/pdf?res=9802E4DD163AE532A2575BC1A9659C946696D6CF (найдено 12 января 2010 г.). Schiff, “Loans easier for Russia”, The New York Times, 20 марта 1917 г. http://query.nytimes.com/mem/archive-free/pdf?res=9B04EFDD143AE433A25753C2A9659C946696D6CF (найдено 12 января 2010 г.).

John B Young (National City Bank) Is A People’s Revolution”, The New York Times, 16 марта 1917 г.

“Bankers here pleased with news of revolution”, там же.

“Stocks strong – Wall Street interpretation of Russian News”, там же.

[3] “Bolsheviki Will Not Make Separate Peace: Only Those Who Made Up Privileged Classes Under Czar Would Do So, Says Col. W B Thompson, Just Back From Red Cross Mission”, The New York Times, 27 января 1917 г.

[4] Фамилия автора также пишется как Grose, что говорит о низком качестве чтения корректуры в Совете по международным отношениям.

[5] Так первоначально назывался Совет по международным отношениям, созданный главным советником президента Вильсона Эдвардом Хаусом.

[6] Peter Grosse, Continuing The Inquiry: The Council on Foreign Relations from 1921 to 1996, (New York: Council on Foreign Relations, 2006). Полностью книгу можно найти по ссылке Совета по международным отношениям: http://www.cfr.org/about/history/cfr/index.html.
[7] Арманд Хаммер из Occidental Petroleum, который был концессионером на начальном этапе существования советского режима, рассказывая о своей встрече с Троцким, вспомнил, что его спросили о том, считают ли американские капиталисты Россию "желанным местом для инвестиций". Вернувшийся с Урала Троцкий полагал, что в этом регионе есть огромные возможности для вложений американского капитала. Armand Hammer, Hammer: Witness to History (London: Coronet Books, 1988), 160.
[8] Ленин говорил Хаммеру: "Новая экономическая политика требует заново развивать наши экономические возможности. Мы надеемся ускорить этот процесс за счет создания системы промышленных и коммерческих концессий для иностранцев. Это даст огромные возможности для Соединенных Штатов". Там же, 143.
[9] Antony Sutton, National Suicide: Military Aid to the Soviet Union (New York: Arlington House, 1973).
[10] О решимости Рузвельта дружить со Сталиным можно прочитать в исследовании ЦРУ: Gary Kern, How “Uncle Joe” Bugged FDR, Central Intelligence Agency, <https://www.cia.gov/library/center-for-the-study-of-intelligence/csi-publications/csi-studies/studies/vol47no1/article02.html>
[11] Советский представитель в ООН и в Комиссии ООН по атомной энергии Андрей Громыко замечает: "Вашингтон имел тенденцию смотреть на колониальные империи как на анахронизм, и не скрывал того, что не будет лить слез, если они распадутся… В любом случае, старым хозяевам пришло время посторониться… ." Andrei Gromyko, Memories (London: Hutchinson, 1989). А нишу европейских империй должен был заполнить неоколониализм СССР и США, который часто ошибочно называли "советской коммунистической" деятельностью.
[12] Там же.
[13] G Edward Griffin, The Fearful Master: A Second Look at the United Nations (Boston: Western Islands, 1964).
[14] Caroll Quigley, Tragedy and Hope (Macmillan, ) 892.
[15] Там же, 893.
[16] Там же, 895.
[17] Там же.
[18] Там же.
[19] Bernard Baruch, The Baruch Plan, 1946. http://www.atomicarchive.com/Docs/Deterrence/BaruchPlan.shtml
[20] Громыко, см. выше.
[21] Даллес подозревал, что мирные инициативы исходили от самого императора.
[22] “Ladies of the Press,” программа интервью и обсуждений, WOR-TV, New York 19 января 1963 г. <http://www.greenwych.ca/dulles.htm>
[23] Bob Fisk, “The Decision to Bomb Hiroshima and Nagasaki,” II, 1983. Статью можно найти на: <http://www.greenwych.ca/hiro2bmb.htm>
[24] Там же.
[25] Bernard Baruch, NY Tribune, 17 апреля 1947 г. Цитирует Фиск, там же.
[26] Frances Stonor Saunders, The Cultural Cold War: The CIA and the World of Arts and Letters (New York: the New Press, 2000), 91.
[27] Bertrand Russell, “The Atomic Bomb and the Prevention of War,” Bulletin of Atomic Scientists, 1 октября 1946 г., 5.
[28] Там же, 2.
[29] Там же, 3.
[30] Там же, 3.
[31] Bertrand Russell, Has Man a Future? (Hammondsworth: Penguin Books, 1961), 25.
[32] Питер Гросс в своей полуофициальной истории Совета по международным отношениям называет его "внешнеполитическим ведомством с восточного побережья". См. выше: Grosse, глава “’X’ Leads the Way,” <http://www.cfr.org/about/history/cfr/x_leads.html>
[33] Peter Grosse, там же, “The First Transformation”.
[34] Peter Grosse, там же, “X Leads the Way”. “X” это был Кеннан, анонимный творец политики.
[35] Там же.
[36] Там же, “The First Transformation.,” <http://www.cfr.org/about/history/cfr/first_transformation.html>
[37] Там же.
[38] The Gorbachev Foundation, “About Us, The Foundation Projects and Structural Subdivisions,” <http://www.gorby.ru/en/rubrs.asp?rubr_id=302>
[39] Там же.
[40] Джордж Буш-старший, выступление в Конгрессе США, 6 марта 1991 г.
[41] Например, "евразийская" концепция, главным поборником которой является руководитель Центра консервативных исследований МГУ, кандидат наук Александр Дугин, который выступает за "многополярный" мир с "векторами" силовых блоков, как альтернативу глобализации.
[42] Jack Kemp, и др, Russia’s Wrong Direction: What the United States Can and Should do, доклад независимой рабочей группы №57 (Нью-Йорк, Совет по международным отношениям, 2006 г.). Полный текст публикации можно найти на: < http://www.cfr.org/publication/9997/>
[43] Ричард Н. Хаасс (Richard N Haass), президент Совета по международным отношениям, там же.
[44] Там же, 4.
[45] Там же, 5.
[46] Там же, 6.
[47] Там же, 7.
[48] Michael Hirsh, “The Talent Primary,” Newsweek, 17 сентября 2007 г.
[49] K R Bolton, Obama – Catspaw of International Finance, 28 августа, 2008 г., <http://www.rense.com/general83/cats.htm>