Лента: Политика

«Не так страшен Китай, как им пугают». Такими словами можно охарактеризовать те заявления, которые представители оппозиции в последнее время делали по поводу сотрудничества Казахстана с Китаем.

Среди них звучали мнения об ассимиляции ханьцами народов Центральной Азии, о процессе обезземеливания и даже утрате Казахстаном своей государственности. Но если попытаться в спокойной обстановке разобраться с предполагаемыми угрозами, выясняется, что это не более, чем мифы. Прежде всего Поднебесная увязнет в решении тех задач, которые перед ней сформулировали лидеры казахстанской оппозиции. Кроме того, Пекин преследует свои цели в Центральной Азии, которые носят прагматичный характер.

Оценивать уровень китайского присутствия в Казахстане, а главное – отношение к нему со стороны власти и общественного мнения, – задача неблагодарная, хотя не только интересная, но и необходимая с позиции национальной безопасности. Сложность этой оценки связана не только с тем, что вокруг этой темы существует множество мифов, но и с тем, что часть материалов недоступна исследователю. Причем по совершенно не понятной для меня логике. И именно эта «секретность» зачастую и порождает мифы, сопровождающие казахстанско-китайские отношения, и фобии по отношению к Китаю.

Еще хуже обстоят дела с информацией о крупных казахстанско-китайских проектах. Информация о них полностью закрыта, а та, что попадает на страницы казахстанской и зарубежной прессы, мягко говоря, вызывает много вопросов. Особенно в той части, когда возникают сомнения по особенностям кредитования проекта, участию сторон в его реализации и дальнейшей эксплуатации, окупаемости, экономической и геополитической значимости для Казахстана и Китая и т.д. Что здесь скрывать, совершенно не понятно. Открытая публикация двустороннего документа всегда лучше, нежели слухи и домыслы вокруг него. Очень уж двусмысленно выглядят чиновники, когда они начинают искать оправдание тому, о чем можно было бы сказать открыто.

Много вопросов вызывают «геополитические» рассуждения некоторых авторов по поводу китайского присутствия в Средней Азии и в Казахстане. Укрепление позиций Китая в Центрально-Азиатском регионе и особенно в Казахстане заметно невооруженным глазом, однако этот факт никак не может служить основанием для вывода о том, что «Китай начнет поглощать бывший СССР с Казахстана». Еще более фантастично звучит вывод других «экспертов», которые, анализируя изменившуюся геополитическую ситуацию в Центральной Азии и кадровые перемены в Казахстане, приходят к заключению: «Главный вопрос сегодня заключается лишь в том, по какой линии будет произведен раздел Казахстана между Россией и Китаем». Я бы так жестко вопрос не ставил. Проблемы, конечно, есть. Но это не значит, что Китай пришел в регион и начал здесь все делить и поглощать.

Фобии, в принципе, вещь не очень хорошая. В первую очередь потому, что способствуют формированию стереотипов и не позволяют видеть реальные угрозы и вызовы. Однако если та или иная фобия возникает – значит, какие-то основания для этого есть. Постараюсь в меру имеющейся информации «отмерить» проблематику, связанную с китайским присутствием в Казахстане.

О мифах, фобиях и реальных угрозах

Если попытаться скомпоновать мифы и фобии, связанные с китайским присутствием в Казахстане, они сводятся к нескольким постулатам. Во-первых, при государственном размежевании Казахстан уже уступил значительную часть своих территорий Китаю, а его интерес к минеральным ресурсам Центральной Азии диктует в качестве главной цели внешней политики «продвижение на север», и в зону китайской экспансии попадают Сибирь, Дальний Восток и Казахстан.

Во-вторых, подготовка в Синьцзяне плацдарма для последующего броска на территорию Центральной Азии и Казахстана. А если шире – готовящийся раздел Казахстана между Китаем и Россией. К чести казахстанских авторов нужно сказать, что последнего типа идеи в их голове пока не вызревали.

В-третьих, угроза демографического поглощения Казахстана Китаем. Здесь несколько аспектов. Первый – собственно демографический рост в приграничных с Казахстаном районах Китая (прежде всего, в СУАР КНР), возникновение проблемы «избыточности трудовых ресурсов», а следовательно – их миграция в Казахстан. Второй – «планируемое переселение» в СУАР ханьцев из внут-ренних районов Китая, как следствие – обострение этнической конкуренции и «вытеснение» из региона проживающих в нем казахов и уйгуров. Третье – «наводнение Казахстана ханьцами» в рамках легальной и незаконной трудовой миграции. Вывод авторов звучит действительно угрожающе: «Куда в случае катаклизмов или под демографическим давлением хлынет китайский антропоток? Туда, где есть поливные земли (то есть в Жетысу) и немало полезных ископаемых (то есть в нашу сторону). И мы видим уже, как заселяется ханьцами СУАР и тем самым в перспективе будет ликвидирована буферная (тюркская) зона между Казахстаном и КНР».

В-четвертых, «экономическая китайская экспансия». Здесь, как и в предыдущем случае, также несколько составляющих. Первое – доминирование на казахстанском рынке китайских товаров. Второе – вывоз в Китай стратегических сырьевых ресурсов и валюты. Третье – неконкурентоспособность и деградация отечественной индустрии и сельского хозяйства как следствие китайской экономической экспансии.

В-пятых, увеличение доли Китая в нефтегазовом секторе Казахстана и возникающая отсюда «угроза национальным интересам Казахстана». Главный вывод авторов такого рода публикаций сводится к следующему тезису: «Мы долж-ны пересмотреть нашу стратегию развития и остановить процесс превращения Казахстана в сырьевой придаток Китая (и не только его). Если же не можем это сделать, то хотя бы самим осуществлять все эти проекты, не допуская представителей полуторамиллиардного народа на свою территорию!».

В-шестых, грозящая Казахстану экологическая катастрофа как следствие реализуемых в Китае (СУАР КНР) ирригационных проектов.

Наконец, наличие в казахстанском правительстве прокитайского лобби, работающего на Китай и отстаивающего его интересы.
Список можно продолжить, но, думаю, достаточно и перечисленного. Теперь зададимся двумя вопросами: первый – что из всего сказанного является мифологией, а какие из потенциальных опасений имеют под собой реальные основания? и второй – какова политическая и социально-экономическая реальность и какие потенциальные угрозы вытекают из китайского присутствия в Казахстане?

Первые два тезиса, безусловно, миф. В ближайшей перспективе Китай ни на кого нападать не собирается. Да в этом и нет необходимости. В современных условиях экономической глобализации гораздо эффективнее не завоевывать и осваивать территории, а использовать имеющийся у них потенциал в своих интересах. Китай так и поступает. Концепция «выхода за пределы», которой Китай придерживается с 2003 года, позволяет достаточно эффективно решать эти задачи без применения вооруженных сил.

Что касается нашего региона, мы интересны Китаю как ресурсная база, как рынок сбыта китайской продукции и как транзитная территория. Как территория, которую Китай желал бы осваивать собственными силами, мы пока неинтересны. Разговоры о том, что «завт-ра миллионы китайских крестьян придут осваивать казахстанские земли» – очередная «страшилка» от оппозиции, не имеющая с реальностью ничего общего. Реальность же заключается в попытке активизировать процесс кооперации Казахстана и Китая в сельскохозяйственной сфере и в создании совместных агропромышленных предприятий. Ничего угрожающего национальным интересам Казахстана в этом я не вижу. Напротив, считаю, что создание совместных агропромышленных комплексов – наиболее перспективная сфера казахстанско-китайского экономического сотрудничества. Здесь у нас есть солидные наработки и опыт, и именно в этой сфере мы можем составить конкуренцию Китаю. Не менее значимо и то, что данные предприятия не только будут производить конкурентоспособную продукцию, но и иметь гарантированного потребителя этой продукции.

Что касается казахстанско-китайской границы, она делимитирована и демаркирована. Проблема ушла в историю, которая, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Более того, необходимо подчеркнуть, что при сохранении сегодняшней динамики отношений в треугольнике Китай – Казахстан – Россия и преемственности в китайской внешней политике данные проблемы в двусторонних и многосторонних отношениях подниматься не будут. Граница делимитирована на базе уточнения линии границы, описываемой российско-китайскими договорами XIX века. Это означает, что, хотя часть из этих договоров и рассматривается в Китае как неравноправные, а в исторических исследованиях эта тема присутствует до настоящего времени, на политическом уровне де-факто и де-юре Китай и его соседи признали существующий на тот период статус-кво.

Что касается Синьцзяна как плацдарма для наступления Китая на Центральную Азию, то смотря как взглянуть на данную проблему. Если занять позицию, что все что ни делается Китаем, делается только во имя его интересов и удовлетворения его глобальных амбиций, авторы алармистских текстов во многом окажутся правы. Вне всякого сомнения, за последние 20 лет Синьцзян качественно изменился, а развитие его инфраструктуры с военной точки зрения можно рассматривать и как подготовку плацдарма для «грядущих войн Китая».

Если же попытаться взглянуть на проблему без эмоций, во-первых, качественно изменился весь Китай, и, как уже говорилось, сегодня он не ставит целью захват сопредельных территорий. Во-вторых, стремительное развитие Синьцзяна – объективная необходимость, призванная не только решить экономические проблемы в этом регионе Китая, но в какой-то степени и проблему этнического сепаратизма в КНР. В-третьих, строительство автобанов и железных дорог, выходящих к казахстанско-китайской границе, можно рассматривать не только в контексте «подготовки плацдарма для агрессии», но и как необходимую меру практической реализации концепции «выхода за пределы» и расширения географии торговой экспансии.
Кстати говоря, в этом же ключе можно рассматривать и участие Китая в масштабных инфраструктурных проектах в Центральной Азии. Здесь нет никакого альтруизма с его стороны. Неразвитая инфраструктура и слабая экономика государств региона тормозят развитие северо-западных регионов Китая. В Китае это отчетливо понимают, а потому и вкладываются в развитие тех отраслей экономики государств региона, которые напрямую связаны с решением масштабной задачи превращения Синьцзяна в экономический и финансовый центр всего региона. И в этом смысле экономическое сотрудничество Китая с государствами Средней Азии и с Казахстаном действительно подчинено задачам развития китайской экономики.

Представляет ли это угрозу национальной безопасности государств региона или же дает им новый шанс, однозначно сказать сложно. Однако вполне очевидно, что Китай не сможет обеспечить себе полное доминирование в Центральной Азии не только в силу возрастающей конкуренции в регионе со стороны стран Запада и России, но и по причине наличия массы серьезных внутренних проблем, которые рано или поздно дадут о себе знать.

С третьей и четвертой группами мифов и фобий ситуация сложнее, поскольку здесь присутствуют как очевидная мифология, так и вполне резонные опасения, основанные на китайских и казахстанских реалиях.

Население Синьцзяна имеет устойчивую тенденцию к росту. На конец 2008 года оно превысило 21,3 млн человек, по сравнению с 1990 годом увеличившись почти на 5 млн человек. Причем, что бы там ни утверждала китайская пропаганда, вполне очевидно, что миграция ханьцев из внутренних районов в СУАР имеет место быть. Вполне естественно, что это оказывает влияние на проблемы этнической конкуренции и «излишних трудовых ресурсов». Следовательно – потенциально создает условия для внешней трудовой миграции, а при обострении ситуации – и для возникновения проблемы беженцев из СУАР.
Тем не менее для алармистских выводов пока повода не вижу. Во-первых, перспектива возникновения потока беженцев из СУАР – из области гипотетических угроз. Во-вторых, тезис о том, что «ханьцы наводнили Казахстан» – это еще один миф. Ни официальные цифры, ни проведенные казахстанскими исследователями среди работающих в Казахстане ханьцев опросы не дают оснований для подобных выводов.

Единственное, что меня настораживает, – это закрытость информации о численности, географии расселения, структуре трудовых мигрантов из КНР и проблемах в их среде.

Что касается «китайской экономической экспансии», с цифрами, безусловно, не поспоришь: как рост товарооборота между Казахстаном и Китаем, так и рост китайского присутствия в ряде отраслей экономики Казахстана налицо. Однако Китай – всего лишь одна из многих стран, с которыми Казахстан поддерживает внешнеэкономические контакты. И если подходить чисто формально, по данным официальной казахстанской статистики, в списке внешнеэкономических партнеров Казахстана до последнего времени Китай не являлся лидером, лишь в 2008 году он занял третью позицию, уступив только России и Италии. Что касается прямых иностранных инвестиций в экономику Казахстана, по данному показателю до 2009 года Китай существенно уступал США и европейским странам, а потому говорить о «китайской экономической экспансии» было бы не совсем корректно.
Не менее существенно и то, что заменить китайские товары на казахстанском рынке сегодня просто нечем, и мы, как и наши соседи по региону, а по большому счету – и весь мир, на ближайшую перспективу обречены на китайскую товарную экспансию. Китай уже превратился в «мировую фабрику», и изменить эту тенденцию мы не в силах. Напротив, с каждым годом мы все больше и больше расширяем номенклатуру ввозимых товаров с лейблом «Made in China». Причина банальна. С одной стороны, отсутствие в должном количестве и качестве отечественных товаров. А с другой – даже с учетом официальных таможенных пошлин и неофициальных «платежей» ввозить китайский ширпортреб получается на несколько порядков дешев-ле. И тут уже ничего не поделаешь, рынок диктует свои условия, и это, наверное, неплохо.

Что касается опасений, связанных с китайскими кредитами, они лишь частично имеют под собой основание. В том смысле, что их рано или поздно придется отдавать. Однако, во-первых, в сравнении с теми кредитами, которые мы набрали на Западе, китайский кредит – мелочь. Во-вторых, не Китай нам навязывает эти кредиты, мы сами просим у него денег. В-третьих, сами по себе иностранные кредиты не так уж и плохи, проблема в их эффективном использовании. Если кредит использован эффективно, а не разворован, вопрос о его возврате не стоит. Наконец, когда государство берет в долг значительные средства, было бы неплохо ознакомить население с условиями, на которых эти кредиты выдаются. Правительства приходят и уходят, а долги отдавать придется будущим поколениям, и лучше точно знать, к чему себя готовить.

По большому счету, расширение сфер деятельности – нормальное явление в двусторонних экономических отношениях. Лично я это приветствую, особенно сегодня, когда Китай начинает заходить в проекты в реальном секторе экономики, а не только в отрасли, связанные с добычей и транспортировкой энергоресурсов. У нас с Китаем подписаны документы, регламентирующие наше стратегическое партнерство, и в них можно найти очень много областей, где такое партнерство предусматривается. И в этом нет ничего предосудительного и уж тем более это никак не связано с «китайской экспансией». Главное – соблюсти национальные интересы.

Наиболее дискуссионная и болезненная тема – китайское присутствие в нефтегазовом секторе Казахстана. И можно было бы согласиться с высказываемыми опасениями, если бы за ними не читался откровенный политический заказ. Поднимая вопрос об угрозе национальной безопасности от иностранного присутствия в нефтегазовом секторе Казахстана, почему-то всегда указывают на Китай, а желательно было бы посчитать процентное соотношение всех присутствующих в Казахстане «иностранцев». Китай в этом списке занимает далеко не первые позиции. Например, доля только двух крупнейших в Казахстане газо- и нефтедобывающих компаний, принадлежащих главным образом западным инвесторам – СП ТОО «Тенгизшевройл» и Karachaganak Petroleum Operating B.V., по добыче нефти составляет 40,90, а газа – 71,61 процента.

Существенное значение имеет ответ и на другие вопросы: что за компании приобрели китайские инвесторы (прогнозируемые и извлекаемые запасы, а также начало эксплуатации месторождений); как эти компании работают при новом инвесторе; наконец, в чем состоял интерес Республики Казахстан?

Не хотел бы выступать в роли адвоката Китая, но факты – упрямая вещь. Во-первых, Китай приобретал зарегистрированные в офшорах частные компании, принадлежащие другим иностранным инвесторам, обосновавшимся в Казахстане в середине 1990-х годов.

Во-вторых, практически все приобретенные Китаем месторождения нефти в Казахстане имеют небольшие балансовые и извлекаемые запасы. Кроме того, значительная их часть находится в разработке с конца 1980-х – начала 1990-х годов.

В-третьих, мы сами заявляем о намерении диверсифицировать направления транспортировки своих углеводородов и разнообразить список иностранных инвесторов. В этом смысле Китай, как соседнее с Казахстаном государство, как наиболее перспективный рынок поставок углеводородов и как вполне платежеспособное государство, смотрится не так уж и плохо.
В-четвертых, контракты на недропользование, подписанные с китайской стороной, на порядок лучше, чем подписанные с западными компаниями. К тому же, в отличие от западных компаний, работающих на контрактных условиях СРП, все китайские компании работают в соответствии с действующим налоговым законодательством.

Наконец, нельзя обойти вниманием и то обстоятельство, что, в отличие от других иностранных инвесторов, на базе предприятий, приобретенных КНР, в дальнейшем создаются казахстанско-китайские совместные предприятия. Для экономики Казахстана это большой плюс, правда, при разумном использовании этих СП.

В конечном счете любой инвестор играет по тем правилам, которые устанав-ливает для него правительство. И в этом контексте я хотел бы напомнить изречение Конфуция: «Прежде чем указывать на снег на крыше соседа, обрати внимание на собственное крыльцо».


Константин Сыроежкин, главный научный сотрудник КИСИ при Президенте РК, профессор
Источник: "Казахстанский институт стратегических исследований "