Лента: Политика

Китай наряду с Японией, Турцией, Южной Кореей, Объединенными Арабскими Эмиратами (ОАЭ) и Индией сейчас является одним из ведущих торговых партнеров Ирана. Двухсторонний китайско-иранский товарооборот в 2009 году составил 30 млрд долл. США (далее будет использована именно эта валюта). Иран обеспечивает 12% китайских потребностей в импорте нефти (в июле 2009 года – 454 тыс. баррелей сырой нефти в день) и занимает третье место в списке крупнейших поставщиков энергоносителей в эту страну после Анголы (734 тыс. баррелей в день) и Саудовской Аравии (718 тыс. баррелей).

Одна из острейших проблем Китайской Народной Республики (КНР) обусловлена ограниченными запасами нефти и природного газа. По мере же развития экономики, которая во многом еще движется по экстенсивному пути, эта проблема будет все более обостряться. Уже сейчас китайский импорт нефти превышает 90 млн тонн, а к 2020 году ожидается его увеличение до 200 млн тонн. Аналогичная ситуация наблюдается и на рынке природного газа: к 2020 году планируется увеличение спроса на это сырье до 190-220 млрд м3, к 2030 году – до 320-380 млрд м3. Один из путей решения энергетической проблемы руководство Пекина видит в существенном расширении экспорта углеводородов из Исламской Республики Иран (ИРИ). С этой целью в 2004 году были подписаны два долгосрочных контракта в энергетической сфере:

– в марте китайская государственная нефтеторговая компания Zhuhai Zhenrong Corp. заключила 25-летнее соглашение на импорт из Ирана природного газа на сумму порядка 20 млрд долл.;

– в октябре китайская государственная нефтяная компания «Синопек» (SINOPEC Engineering Inc.) подписала контракт на импорт в течение 25 лет из месторождения «Ядаваран» 385 млрд м3 природного газа, а также 150 тыс. баррелей сырой нефти в день.

Позднее от поставок иранского природного газа КНР временно отказалась, по-видимому, заменив его аналогичным сырьем из Центральной Азии. В отношении же иранской нефти переговоры продолжились, что позволило в декабре 2007 года подписать между Министерством нефти ИРИ и китайской компанией «Синопек» контракт на разработку части месторождения «Ядаваран», который предусматривал китайские инвестиции в размере 2 млрд долл. в течение четырех лет. В ходе реализации этого контракта компания «Синопек» должна выйти на ежедневную добычу 85 тыс. баррелей сырой нефти. Предполагается и вторая стадия проекта, в рамках которой планируется добывать дополнительно 100 тыс. баррелей нефти. Помимо этого, с 2001 года компания «Синопек» разрабатывает нефтяное месторождение «Заварех-каншане», расположенное в 200 км от Тегерана. Всего в 2008 году эта компания закупала в ИРИ 240 тыс. баррелей сырой нефти в день. А в январе 2009 года было подписано китайско-иранское соглашение на разработку месторождения «Северный Азадеган». Стоимость этого контакта составила 2 млрд долл.

Рассматривался вопрос о ежегодных поставках в Китай 20 млн т сжиженного природного газа (в пересчете это составит около 31 млрд м3 газа) из иранского месторождения «Северный Парс». Соответствующее соглашение между Министерством нефти ИРИ и китайской компанией «Синук» было подписано, но оно требовало утверждения со стороны Высшего экономического совета ИРИ. Против такого соглашения выступили как местные власти, так ряд депутатов иранского парламента, которые предложили весь добываемый здесь природный газ направлять на удовлетворение внутреннего спроса, а для экспорта в Китай использовать газовое месторождение «Южный Парс». По-видимому, такое решение и было принято, так как в середине 2009 года Иранская нефтяная национальная компания подписала контракт на сумму 4,7 млрд долларов с Китайской национальной нефтяной компанией China National Petroleum Corporation (CNPC) на разработку месторождения природного газа «Южный Парс». В рамках проекта предполагается ежедневная добыча порядка 50 млн м3 газа. Данный контракт был заключен после того, как Иран продлил тендер 2004 года на участие в освоении 11-й фазы рассматриваемого месторождения, а французская компания Total как и ряд других западных компаний, по сути, отказалась от участия в этом проекте.

Помимо этого консорциум китайских компаний подписал контракт стоимостью 2,2 млрд долл. на производство морских и наземных буровых установок и строительство в Иране морских сооружений. Согласно этому документу, китайская компания Shanghai Zhenhua Heavy Industry Co.Ltd. (ZPMC) обязалась построить к июлю 2010 года 10 морских и 7 наземных буровых установок и изготовить два подъемных крана.

В будущем возможно продление до КНР планирующегося газопровода «Мир» (Иран-Пакистан-Индия). Однако перспективы его сооружения пока неясны ввиду активного противодействия со стороны Вашингтона и отсутствия у Пакистана значительных финансовых средств. Кроме этого, Тегеран не хочет отвечать за безопасность транспортировки газа вне собственной территории, поэтому настаивает на оплате газа при пересечении ирано-пакистанской границы. В этом случае неизбежно возникают серьезные экономические риски, обусловленные внутриполитической нестабильностью Пакистана.

Осуществление вышеприведенных контрактов не только привлекает значительные китайские инвестиции в разведку, добычу и транспортировку иранских энергоресурсов, но и позволяет развивать нефтехимическую и газовую инфраструктуру страны. В частности, за последние годы КНР вложила 1,5 млрд долл. в строительство завода по производству газового конденсата в Свободной экономической зоне (СЭЗ) «Киш». А китайская государственная компания «Синопек» подписала с Иранской национальной нефтяной компанией соглашение на сумму 150 млн долл. по переоборудованию Тебризского и Исфаганского нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ) и сооружении нефтепровода Некка–Тегеран длиной 336 км. Однако позже, в связи с выдвижением иранцами неприемлемых дополнительных условий, компания «Синопек» вышла из совместного консорциума. Вместо нее к реконструкции НПЗ в Тегеране и Тебризе приступили несколько частных китайских компаний.

Следует заметить, что одно из условий продвижения КНР на энергетическом рынке Ирана состояло в осуществлении военно-технического сотрудничества, которое продолжалось до конца 1990-х годов. По данным американской стороны, достаточно часто проданное ИРИ китайское оружие затем контрабандным путем доставлялось различным радикальным группировкам на Ближнем и Среднем Востоке. И только в октябре 1997 года, во время официального визита в США бывшего председателем КНР Цзян Цзэминя, Белому дому пообещали прекратить китайско-иранское сотрудничество в этой сфере.

Особый интерес представляет китайско-иранское сотрудничество в космической сфере. Так, 2 декабря 2004 года состоялся визит в Китай директора космического агентства ИРИ Х. Шафти. В рамках визита прошли его переговоры с руководством национального космического агентства КНР, а также было организовано посещение иранской делегацией ряда объектов аэрокосмической инфраструктуры Китая. По итогам переговоров между аэрокосмическими ведомствами двух стран был подписан меморандум о взаимопонимании, предусматривающий развитие сотрудничества в области космических технологий и научных исследований. Стороны подтвердили также намерения продолжить сотрудничество в реализации совместных международных космических программ. Активизируя сотрудничество с КНР, иранцы были намерены помимо технических задач решить проблему подготовки национальных кадров для аэрокосмической промышленности. Итогом китайско-иранское сотрудничество в космической сфере стал запуск в сентябре 2008 года с помощью китайской ракеты совместного искусственного спутника Земли (ИСЗ) Environment-1.

В условиях все усиливающейся международной изоляции Тегерана, Китай представляет для ИРИ, пожалуй, единственный источник крупных инвестиций и современных технологий. В Пекине это отчетливо осознают и, невзирая на возможность экономических санкций со стороны США, расширяют свою экспансию на перспективный иранский рынок. Особое место отводится сотрудничеству в сфере транспорта на основе подписанного в 2003 году «Протокола о взаимодействии в транспортной сфере», который предполагает строительство китайскими специалистами на иранской территории аэропортов, автодорог, железных дорог и портовых сооружений. Пекин уже инвестировал в транспортную отрасль ИРИ 400 млн долл. В частности, китайцы строят шоссейную магистраль «Тегеран-Север», расширяют сеть тегеранского метро и, по видимому, будут строить линии метро в Исфагане, Мешхеде и Тебризе. Одновременно с этим ведутся широкомасштабные поставки в Иран китайских грузовых автомобилей и микроавтобусов. Только компания China National Heavy Truck Corporation в 2006 году поставила в ИРИ 10 тыс. автомобилей большой грузоподъемности и подписала с иранской компанией Iran Khodro Diesel контракт на сборку своих грузовиков уже на иранской территории. А китайская компания South East (Fujian) Motor Co. Ltd. за тот же период времени поставила в ИРИ 8 тыс. микроавтобусов Soueast Delica.

Сотрудничество КНР и ИРИ в сфере транспорта хорошо вписывается в реализуемую Пекином концепцию создания «Большого Китая», то есть существенного расширения сферы своего влияния путем экономического проникновения и завоевания твердых позиций во всех близлежащих странах. В рамках этой концепции формируется азиатско-европейский трансконтинентальный коридор (новый «Шелковый путь»), который пройдет через Турцию, Иран, страны Центральной Азии и Китай. При этом предполагается как строительство новых железных и автомобильных дорог, так и прокладка нефте- и газопроводов. Важность последнего для Пекина исключительно велика. Это позволит, с одной стороны, исключить американский контроль за транспортировкой энергоресурсов, а с другой – укрепить собственную энергетическую безопасность.

Помимо этого, Пекин и Тегеран развивают сотрудничество в таких областях как энергетика, строительство, судостроение, сельское хозяйство, нефтехимия, водное хозяйство и ткацкое производство. Всего в Иране сейчас работают свыше 1,2 тыс. китайских компаний и фирм. Об эффективности китайско-иранского сотрудничества в сфере энергетики говорит тот факт, что китайские компании уже построили в ИРИ две гидроэлектростанции (ГЭС) – «Талеган» и «Мулла Садра», а также победили в конкурсе на строительство ГЭС «Рудбар». Для реализации этих проектов КНР открыла кредитную линию в размере 1 млрд долл. Кроме этого, Китай является один из крупнейших потребителей иранской серы, производимой при переработке природного газа.

Конечно, достаточно тесные китайско-иранские экономические связи оказывают свое влияние и на внешнеполитические взаимоотношения. Тем более что по ряду важнейших общемировых вопросов (повышение роли ООН в решении мировых проблем, становление многополярного мира, реализация курса на мирное сосуществование) позиции сторон близки или совпадают. Укреплению двусторонних взаимоотношений способствовало и то, что в июле 2005 года Иран вступил в качестве наблюдателя в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС). В тоже время Пекин явно не хочет ставить под удар свои взаимоотношения с Вашингтоном, степень важности которых для него существенно выше. Как следствие, активное китайско-иранское сотрудничество в чувствительных для США сферах (ядерная, военно-техническая) к началу XXI века оказалось свернутым, в 2006-2008 годах Пекин поддержал введение против ИРИ санкций со стороны Совета Безопасности (СБ) ООН.

По видимому, руководство ИРИ переоценило степень зависимости Китая от поставок иранской нефти, а также его стремление заменить ЕС на внутреннем иранском рынке. Подтверждением такого вывода служат итоги ноябрьского (2007 года) визита в КНР министра обороны США Роберта Гейтса, во время которого тема Ирана была одной из основных. Возможно, что именно под американским давлением в начале 2008 года китайские банки на четыре месяца приостановили свои контакты с банками Ирана.

К тому же Китай в срочном порядке осваивает новые нефтяные источники в Центральной Азии, Африке и Латинской Америке, чтобы как можно меньше зависеть от Ирана и всего Ближнего и Среднего Востока. Вследствие этого, в июле 2009 года произошел спад поставок иранской нефти почти в два раза при одновременном резком увеличении закупок нефти в Анголе. В дальнейшем такой уровень закупок иранской нефти сохранился, что говорит о вытеснении ИРИ на третье место среди ведущих экспортеров нефти в Китай после Анголы и Саудовской Аравии.

Не способствуют сближению с Тегераном и усиливающиеся китайско-израильские отношения. Насущная потребность в них обусловлена сохранением эмбарго EC и США на экспорт вооружений в Китай, которое было введено после трагических событий на площади Тяньаньмынь (1989 года). В этих условиях Пекин пытается восполнить недостаток современных военных технологий за счет сотрудничества с Израилем. Вследствие этого, Китай выступает против принятия Ирана в члены ШОС.

В тоже время не следует и недооценивать роль для Пекина китайско-иранских отношений. Так, летом 2009 года ряд компаний, включая британскую BP Amoco и индийскую Reliance Industries, прекратили поставки бензина в ИРИ. Это было вызвано как результатами недемократичных президентских выборов в Иране, так и последовавшими затем политическими репрессиями против оппозиции. Конфронтационный внешнеполитический курс нынешнего иранского руководства, в частности по вопросу собственной ядерной программы, только способствовал этому. На помощь ИРИ пришли китайские государственные корпорации, которые уже в сентябре стали поставлять для иранских потребителей 30-40 тыс. баррелей бензина в сутки, составив треть иранского импорта этого вида топлива.

Как следствие, Китай достаточно сдержанно относится к введению в отношении ИРИ новых экономических и политических санкций. В октябре 2009 года официальный представитель МИД КНР Цзян Юй, отвечая на вопрос о том, намерен ли Китай поддерживать инициативы некоторых стран о введении новых санкций в отношении Ирана, заявила следующее: «Мы верны своему мнению о том, что давление – это не способ решения возникающих проблем». По ее мнению, позиция КНР заключается в том, чтобы возникающие вопросы решались «путем переговоров и средствами дипломатии». Именно это направление считается приоритетным при решении иранской ядерной проблемы, а сами многосторонние переговоры, которые сейчас ведутся в семистороннем формате (пять постоянных членов СБ ООН, Германия и Иран), рассматриваются как процесс поиска взаимных компромиссов.

По мнению китайской стороны, дипломатические средства урегулирования рассматриваемой проблемы еще не исчерпаны. Следовательно, возможно убедить Тегеран согласиться на вывоз существенной части наработанных запасов низкообогащенного урана (НОУ). При этом основные разногласия наблюдаются по вопросу сроков производства ядерного топлива для Тегеранского исследовательского реактора и объемов вывозимого НОУ. Запад настаивает на сроке в один год и вывозе одновременно не менее 70% текущих запасов этого ядерного материала (по оценкам Международного агентства по атомной энергии Иран сейчас имеет 2065 кг обогащенного до 3,5% по изотопу урана-235 НОУ, поэтому вывезти надо свыше 1400 кг). Иран соглашается вывезти только 400 кг НОУ, но хочет сразу получить необходимое ему ядерное топливо. В такой ситуации, по мнению Пекина, необходимо всем пересмотреть свои позиции и не драматизировать складывающуюся ситуацию.

В этой связи Китай предлагает разработать реальную «дорожную карту» решения иранской ядерной проблемы и согласиться с процессом обогащения урана на территории ИРИ, но под жестким контролем со стороны МАГАТЭ. Это позволит постепенно восстановить взаимное доверие конфликтующих сторон, что особенно важно в нынешней ситуации, когда Тегеран, по сути, стоит на перепутье. Учитывая внешние угрозы, ИРИ может пойти по пути создания ядерного оружия, но не надо к этому подталкивать, как это достаточно часто делают в Вашингтоне.

Другие варианты решения иранской ядерной проблемы (введение новых санкций, нанесение по ядерным объектам ракетно-авиационных ударов) считаются либо неэффективными, либо неприемлемыми. Китайские эксперты уверены, что введение новых санкций в отношении ИРИ обязательно приведет к собственному обогащению всех запасов НОУ до 20%, что приблизит Тегеран к ядерному порогу.

Позиция Пекина по иранской ядерной проблеме существенно зависит от текущего состояния американо-китайских отношений. В условиях поставок вооружений Тайваню и приема в Белом доме тибетского духовного лидера далай-ламы трудно надеяться на поддержку Китая по вопросу введения против ИРИ новых санкций со стороны СБ ООН. Тем не менее, как считает обозреватель The Times Бронуэн Мэгдокс, «ободрение российской стороны загоняет Иран в угол и, возможно, убедит Китай на голосовании в Совете Безопасности ООН по поводу нового пакета санкций воздержаться, а не накладывать вето». А Вашингтон активно способствует этому. Так, за две недели до официального визита Президента США Барака Обамы в Китай, который состоялся 15-18 ноября 2009 года, в Пекин со специальной миссией были направлены Денисс Росс (Dennis Ross) и Джеффри Бадер (Jeffrey Bader) из Совета национальной безопасности США. Цель их поездки состояла в том, чтобы убедить китайское руководство в необходимости ужесточения позиции по отношению к иранской ядерной программе. Они проинформировали Пекин, что после фактического отказа Тегерана от взаимодействия с международным сообществом по вопросу вывоза чрезмерных запасов НОУ израильское руководство стало склоняться к силовому варианту решения иранской ядерной проблемы, что может привести к хаосу на Ближнем и Среднем Востоке и прекращения, таким образом, поставок отсюда нефти. Усиление же политической и экономической изоляции ИРИ может остановить Израиль от принятия такого решения, что отвечает китайским национальным интересам.

По-видимому, визит высокопоставленных представителей администрации США в Пекин был успешным, так как 27 ноября 2009 года Китай поддержал резолюцию Совета управляющих МАГАТЭ, осуждающую Тегеран за сокрытие информации о строительстве второго завода по обогащению урана вблизи города Кум. Резолюция призвала ИРИ немедленно прекратить все работы на этом заводе, разъяснить первоначальную цель его строительства и подтвердить, что Тегераном не принимались решения о строительстве других ядерных объектов. Против принятия этой резолюции проголосовали только Куба, Венесуэла и Малайзия. При голосовании воздержались: Турция, Пакистан, Афганистан, Бразилия, Южно-Африканская Республика и Египет.

Таким образом, Иран занимает важное место в стратегических планах КНР, особенно связанных с обеспечением энергетической безопасности и реализацией концепции «Большого Китая». Однако осуществление этих планов, по-видимому, отложено до момента некоторой стабилизации американо-иранских отношений. В настоящее же время, руководство Пекина старается сохранить с Тегераном партнерские отношения и не допустить введения против ИРИ жестких санкций, в первую очередь препятствующих экспорту отсюда углеводородов.

При этом следует заметить, что в отношении иранской ядерной программы Пекин, по сути, не проявляет большой активности. Причины такой политики обусловлены следующим:

– нежеланием ссориться с Западом, основным источником передовых технологий и крупных инвестиций, а также основным рынком сбыта китйской продукции;

– относительной территориальной удаленностью и отсутствием общей границы с ИРИ, что делает маловероятным расширение возможного американо-иранского вооруженного конфликта на китайскую территорию;

– серьезными нарушениями режима ядерного нераспространения, совершенными Китаем в прошлом, и нынешнем позиционированием себя как ответственного внешнеполитического игрока;

– отсутствием двустороннего сотрудничества в ядерной сфере.

КНР будет вынуждена занять более активную позицию по отношению к иранской ядерной проблеме, если под удар будут поставлены ее коренные национальные интересы, связанные с экспортом из ИРИ углеводородов. В этом случае Китай, как постоянный член СБ ООН, может воспользоваться, хотя и необязательно сделает это, своим правом вето в этой организации. Кроме этого, КНР, как и РФ, выступает против военного решения иранской ядерной проблемы.


В.В.Евсеев
Источник: "Институт Ближнего Востока "