Лента: Политика

Основные причины нынешних миссий бундесвера продиктованы интересами, прежде всего, европейской стратегии безопасности, обнародованной в 2003 году; это пять областей: терроризм, распространение оружия массового уничтожения, региональные конфликты, хрупкая государственность и организованная преступность. Ни одна из названных сфер не являлась по-настоящему новой. Однако это требовало от руководства ФРГ политической воли и умения. Сейчас, 20 лет спустя, кажется почти нормальным то, что некогда едва ли можно было себе представить; по данным сайта бундесвера, это двенадцать миссий бундесвера в восьми странах, кроме того, в Средиземном море и в районе Африканского Рога, с присутствием солдат численностью 7886 (по состоянию на 25 ноября 2009 г.) С 1992 года немецкие солдаты использовались в различных точках планеты практически без перерыва каждый день. В рамках НАТО, как и ЕС, Германия стала одним из крупнейших поставщиков войск. К середине 2008 года общая численность задействованных с начала 90-х военнослужащих ФРГ достигла 250 тыс.

Участие во всех этих акциях сопровождалось бурными дискуссиями в парламентском формате, заседаниями Конституционного суда, острыми публикациями в прессе. Цель их – определить законность действий правительства по использованию бундесвера. Фон дискуссий и публикаций – недавняя история Германии. Тема «Вооруженные силы» применительно к Германии в ее новейшем формате и немцами и мировым сообществом воспринималась неоднозначно. Разгром нацизма, каким бы сокрушительным он ни был, был еще и памятью о колоссальных жертвах, причем, часть из них, чудом уцелевшая после концлагерей, сражений, плена, блокад, была жива. Понятно, с каким чувством воспринимали они события 1955 года, когда ФРГ объявила о создании бундесвера, над которым незримо реял мрачный нимб вермахта. Первый международный опыт он получил после землетрясения в Марокко (1960), когда участвовал в миссии по оказанию гуманитарной помощи, какой, по мнению ООН, была помощь в случае засух, погодных катаклизмов, аварий, взрывов, наводнений, лесных пожаров и извержений вулкана.

Однако должны были еще пройти десятилетия, чтобы понятие «немецкая армия в действии» могло восприниматься, как часть германской реальности, никоим образом не ущемлявшей прав и достоинств населения – как собственного, так и по другую сторону границы. Участие немецких солдат в различных миссиях НАТО, ООН, ЕС, о котором некогда и помыслить не было возможности, стало с начала 90-х годов обычным явлением. Образ устоявшегося в мировом сознании захватчика и карателя отодвигался и становился достоянием трагической истории.

Немец с оружием в руках жителями стран Востока, в том числе Африканского Рога, Камбоджи, Ливана, Афганистана, воспринимался иначе, чем в середине прошлого столетия. Он олицетворял новую Германию, которая готова принять вызовы международного террора и пожертвовать во имя мира и спокойствия жизнью своих солдат, участвующих в иностранных миссиях.

Бундесвер стал важнейшим инструментом немецкой внешней политики. Не имевший никакой практической роли в Боннской республике до 1990 года, он значительно прибавил в военно-политическом отношении в последние два десятилетия, отмечает эксперт Ханс Гиссманн (Hans J. Giessmann). Он оказался на перекрестке, где пересекаются принципы надежности и международной безопасности. Его сфера деятельности была поначалу определена координатами «холодной войны», которая и вызвала возрождение вооруженных сил Западной Германии. В рамках договоренностей НАТО бундесвер готовился для национальной обороны и для защиты территорий других стран альянса. Проверкой сил в этом направлении стало крупное участие бундесвера в зарубежных акциях в рамках миссий ООН приходятся на 1992 год (Камбоджа, медицинское обслуживание) и 1993 год (Сомали, транспортная поддержка). Настоящее боевое испытание пришло позднее, в Западных Балканах, когда бундесвер осуществлял контроль по соблюдению эмбарго на поставку оружия в Адриатическом море с 1992 по 1996 год и наладил воздушный мост по снабжению окруженного Сараево.

Окончание «холодной войны», связанное с объединением Германии и развалом СССР, стало поворотным моментом в определении новых задач. Поменялись глобальные политические игроки, сместились акценты в области безопасности. Конфронтация глобальных военных блоков НАТО – страны Варшавского договора – исчезла. Однако угроза дестабилизирующих событий – а ее формировали экстремисты стран Востока – осталась; более того, их формирование и проявление ускорилось. Сложнее стало при относительности четких условий угроз и их географии, охватывающей, по существу, значительные азиатские и африканские территории, определять риски, которые должны были быть немедленно взяты под контроль, а, стало быть, и труднее стало определять, какую роль должны играть вооруженные силы. Это затрудняло выбор в пользу наиболее верной тактики при решении вопросов планирования, как и последующую эффективность стратегии миротворческих миссий. Данная сложность сопрягалась с другой – партнеры и союзники изменившей облик ФРГ потребовали от нее совместных усилий, в том числе и в миссиях, требовавших присутствия бундесвера, к чему ни он, ни народ Германии еще не был готов.

12 июля 1994 года было определено: на любой вид военного присутствия немецких военнослужащих требуется согласие бундестага, независимо от статуса международного мандата, то есть выдан ли он ООН, НАТО или ЕС. С середины 1990-х годов увеличилась штатное расписание и интенсивность участия бундесвера в миротворческих миссиях на Балканах. При этом, как отмечают военные эксперты, одновременно из балканского опыта извлекались уроки по провалу идеи предотвращения кризисов исключительно военным путем. Германия убедилась в том, что укреплять и совершенствовать следует политические гражданские инструменты.

Однако и здесь немцев подстерегали неожиданности. Рассмотрим актуальный пример. По иронии судьбы, Германия более чем какая-либо другая страна коалиции развернула в Гиндукуше практические действия по реализации гражданских программ реконструкции и тем самым заслужила отличную репутацию в афганских правительственных кругах и в среде местного населения, как активный миротворец. Собственно, Берлин изначально рассматривал развертывание бундесвера как необходимое сопровождению процесса восстановления. Но, как оказалось, вооруженные силы ФРГ не могут компенсировать недостатки в темпах гражданской реконструкции, развернутой в зоне его дислокации – на севере Афганистана. Наоборот, учитывая состояние длительного хозяйственного застоя, они оказались частично ответственны за страдания на афганской земле. Таким образом, бундесвер оказался под перекрестным огнем критики – и со стороны правительства Афганистана, и со стороны афганского дехканина, и со стороны партнеров по коалиции, и со стороны немецкого общества. Вместо того, чтобы стоять на страже реконструкции, немецкие солдаты должны противостоять ежедневным угрозам со стороны талибских снайперов и террористов-смертников. По данной причине бундесвер до сих пор не понимает, каких результатов от него ждут в Афганистане.

Афганский вектор был сформирован, как известно, событиями 11 сентября 2001 года, когда были совершены террористические акты в США. Они изменили геополитическую ситуацию, и «Германия была застигнута врасплох», по выражению Ханса Гиссманна. В Берлине отсутствовала концепция, которая была бы надежной альтернативой безопасности и в то же время предусматривала активный антитеррористический фронт в союзе с партнерами. Вместо того, чтобы заняться ее созданием, правительство и парламент направили в 2002 году в Афганистан вооруженные силы, исходя из соображений солидарности и обязательств перед союзниками. При этом каждое новое в течение последних лет развертывание бундесвера в Гиндукуше неизменно представляло собой миссию со многими неизвестными и непросчитываемым результатом.

Военные аналитики обычно сравнивают две миссии бундесвера, говоря о результативности, поскольку считают их наиболее поучительными. С точки зрения германского генералитета, миссии последнего десятилетия – Косово и Афганистан – дали неоднозначные результаты. Согласно немецкой военной оценке, в Косово добились прекращения «этнических чисток», формирования демократического общества, нацеленного на мирное сосуществование этнических групп. Хотя репрессии в отношении албанского населения были успешно подавлены, однако цель по созданию многонационального сообщества явилась ошибочной: без постоянного военного присутствия оказалось невозможно ненасильственное соседство отдельных групп населения.

Гораздо более сложной и затяжной стала ситуация в Афганистане. Германия с ее контингентом 4010 человек (на 1 ноября 2009) – третий по величине воинский контингент в Гиндукуше. В 2002 году Совет Безопасности ООН сформировал международные сил содействия безопасности (International Security Assistance Force, сокр. ISAF) силами 40 государств. Однако первоначально определенная задача по защите гражданской миссии ООН, содействовавшей восстановлению экономики и формированию демократических институтов в Гиндукуше, постепенно перерастала в затяжную войну с противниками нынешнего правительственного режима, что для народа Афганистана означало реальное продолжение бедствий. От цели по созданию собственных силовых структур – армии и полиции, с тем, чтобы они самостоятельно решали проблемы в области безопасности, Афганистан сегодня, по прошествии почти восьми лет немецкого военного участия, стоит дальше, чем прежде, констатируют военные аналитики ФРГ.

Бундесвер в Афганистане действует в соответствии с «Афганской Концепцией», которая была разработана силами четырех министерств федерального правительства в 2007 году и уточнена в 2008-м. В частности, в разделе, где указаны его задачи, сказано: «Военный компонент создает (...) необходимые безопасные условия, необходимые для процесса реконструкции. Это происходит до тех пор, пока афганские силы безопасности окажутся в состоянии позаботиться об этом». В соответствии с оперативным планом ISAF команды по реконструкции (Provincial Reconstruction Teams/PRTs) выступают как «катализаторы перемен», действующие при военной поддержке сил ISAF. Присутствие и обязательства бундесвера в подобных обстоятельствах и есть основа условий, которые формируют обстановку доверия и безопасности, саму возможность гражданских преобразований. При этом сфера военных операций включает наземные и воздушные наступательные операции.

Права и обязанности войск, действующих за рубежом, получены в рамках мандата. Таким образом, немецкие солдаты должны применять военную силу только в соответствии с принципом пропорциональности – принципом, действующим в северном регионе и Кабуле , тогда как в других регионах применим лишь временный и ограниченный объем помощи. Кроме того, специально оговорено, что патрулирование возможно только в бронированных транспортных средствах, при условии наличия возможности оказать срочную медпомощь и сопроводительной группы специалистов по обезвреживанию боеприпасов.

Понятно, что эти и другие ограничения усложняют координацию и вероятность совместных операций с афганскими силами безопасности. Проблема углубляется, если задействованы одновременно подразделения разведки, связи, транспортных средств, пехоты, инженерных сил, воздушного транспорта. Германия берет на себя ответственность как ведущее государство, отвечающее за безопасность в северной части Афганистана, прежде всего, в Кундузе и Файзабаде и время от времени в Тулукане. Исключение составляют 27 немецких военнослужащих в провинции Кандагар на юге Афганистана. Все они относятся к 284-му батальону телекоммуникационной связи из Везеля. Группа специалистов под руководством майора Марка Г., начиная с февраля 2009 г., обеспечивает связь и поддерживает работоспособность всего оборудования, от обычного телефона до выхода в Интернет, на любом уровне – от армейской казармы до штаб-квартиры НАТО.

Основным принципом работы является сочетание гражданских и военных специалистов, которые работают в рамках единой конкретной задачи. Военный потенциал используется для обеспечения безопасности и содействия работе гражданских учреждений. При этом важно обеспечить защиту военнослужащих, что нередко вызывает критику местных афганских властей, которые упрекают немцев за то, что те сосредоточены, едва ли не зациклены, исключительно на одной проблеме – обеспечение безопасности персонала, отмечает военный эксперт Михаэль Пауль.

Любое военное присутствие Германии регулируется двумя основными документами – заявлением федерального правительства и решением бундестага, который обсуждает и утверждает (или отклоняет) это заявление парламентским большинством голосов. Так, на пленарном заседании бундестага от 3.12.2009 были выданы мандаты бундесверу, продлевающие его участие в трех зарубежных миссиях: ISAF (International Security Assistance Force) в Афганистане; OEF (Operation Enduring Freedom) в регионе Африканского Рога; UNIFIL (United Nations Interim Force in Lebanon) в Ливане.

ISAF предполагает, согласно заявлению кабмина 17/39, наиболее многочисленное присутствие – до 4500 военнослужащих. По оценке федерального правительства, афганское правительство пока не в состоянии обеспечить во всех частях страны безопасность и стабильность, «несмотря на прогресс», как подчеркивается в правительственном документе. Кроме того, на севере страны, где размещены подразделения немецкого контингента ISAF, в последнее время ситуация в области безопасности ухудшилась. На пролонгированное с 14.12.2009 до 13.12.2010 использование бундесвера правительство ассигнует 820,7 млн евро. «Тот, кто хочет сделать Афганистан надежней, должен больше заботиться о его полицейских», заявил Г.Вестервелле при обсуждении в бундестаге вопроса о продлении мандата бундесвера в Гиндукуше. Он заявил об усилении немецкого вклада в подготовку сил безопасности, теперь, как он подчеркнул «в значительной степени». Целью миссии остается создание такого уровня «безопасности собственными силами, чтобы ясно виделась перспектива выхода» немецких военнослужащих из Афганистана. Невозможно ожидать момента, «когда рак на горе свистнет». Другая цель, по мнению Вестервелле, – усиление собственной афганской ответственности. Задачей крайней необходимости в этом направлении министр назвал прогресс в борьбе с коррупцией и эффективное управление.

Будет продолжено участие бундесвера в антитеррористической миссии «Несокрушимая свобода» (Operation Enduring Freedom). Воля федерального правительства, подтвержденная бундестагом, означает, что данный мандат продлен еще на 12 месяцев до 15.12.2010. Обстановка неуклонного снижения угроз, наблюдающаяся после террористических нападений 11 сентября 2001 года, заслужила парламентское одобрение. Это получило отражение в решениях парламента: если первый мандат от 16.11.2001 предполагал участие до 3900 военнослужащих бундесвера, то последний – 230. 43-летний Кристоф Меке, глава немецкого контингента OEF (Marine) и Commander Task Group 500.01, уточняет: «Учитывая, что вероятность активизации террористической деятельности, по мнению большинства депутатов бундестага, сохраняется, в рамках мандата OEF в районе Африканского Рога дислоцированы немецкий контингент и фрегат ВМС ФРГ AUGSBURG». Они выполняют задачу по пресечению потенциальных маршрутов поставок оружия в целях поддержки экстремистских сил со стороны международного терроризма. Соответствующее заявление правительства (17/38) также разрешает, при потребности антитеррористической миссии ЕС Atalanta, участие немецких войск в борьбе с пиратством в водах региона Африканского Рога. Равным образом это касается применения в миссии Atalanta фрегата. Продолжено будет и участие немецких военнослужащих в мониторинговой миссии ОАЕ (Operation Active Endeavor) в Средиземном море. Расходы на OEF и ОАЕ, где могут быть заняты до 700 немецких военнослужащих, в течение следующих двенадцати месяцев в соответствии с правительством определены в 47 млн. евро.


Что касается миссии UNIFIL, определяющей, в ее немецкой версии, укрепление безопасности близ берегов Ливана, то участие ВМС ФРГ продлено на шесть месяцев, до 30.06.2010. Согласно докладу федерального правительства (17/40), максимальная численность бундесвера будет сокращена с 1200 до 800. Подобные изменения отражают изменения в политических кругах Германии относительно немецкого присутствия в Ливане. Его использование является предметом споров и дискуссий в правительстве. К примеру, свободные демократы, партийный лидер которых Г.Вестервелле, нынче министр иностранных дел, призывают к скорейшему выводу бундесвера. Расширение и пролонгирование использования бундесвера на данный момент нереально. В то же время политики понимают, насколько важно пресекать, в том числе и немцами, контрабанду оружия в Ливан для радикальной исламской группировки «Хизбалла». Немецкие инструкторы помогают Ливану переоснастить флот, знакомят курсантов ливанских ВМС с новыми технологиями, передают свой опыт по обслуживанию береговой и судовой техники, разминированию причалов и судов.

Новый министр обороны ФРГ Карл-Теодор цу Гуттенберг, выступая в бундестаге 10.11.2009, охарактеризовал участие бундесвера в миссии у берегов Ливана как успех. «Германия особым образом несет обязательства по защите и безопасности Израиля», – подчеркнул он. «Фантастический результат» – указывается на сайте оборонного ведомства ФРГ, имея в виду ряд акций стратегического назначения, в том числе установку шести радарных береговых устройств.

Эту картину, которую рисует сайт, вполне можно было бы считать близкой к идиллии. Если бы не комментарии Tageszeitung по поводу недавней находки израильских ВМС: они обнаружили рекордную партию оружия на борту сухогруза, принадлежащего гамбургской компании Bartels. 36 контейнеров с оружием и боеприпасами предназначались ливанской группировке «Хизбалла». Как уточнил 16.11.2009 FOCUS-Online, израильский катер Hermelin обнаружил на сухогрузе Francop целый арсенал военной техники: 9000 мин для минометов, 2000 ракетных боеприпасов, 3000 единиц стрелкового оружия, 20000 гранат, полмиллиона патронов. «Все это предназначалось для «Хизбаллы», подразделения которой действуют в Ливане, чтобы провоцировать регулярные стычки с израильтянами», подчеркивает FOCUS-Online. Военнослужащие бундесвера участвуют в патрулировании ливанского побережья, но в чем, собственно, состоит цель их пребывания, если за три с половиной года им не удалось задержать ни одного судна с оружием на борту? – спрашивает Tageszeitung и делает вывод: международные войска, размещенные в пограничных районах для пресечения контрабанды ракет и взрывчатки, не справляются с задачей, и Израиль, по отношению к которому правительство ФРГ испытывает чувство, по существу, союзнического долга, вынужден полагаться на собственные силы. Контрабанда оружия процветает в Ливане так же, как и в секторе Газа, и угроза войны в регионе сохраняется, отмечает Tageszeitung. Логичен вопрос: какова же необходимость участия бундесвера в миссии Unifil?

Это, впрочем, не единственный вопрос немецких политических наблюдателей по ливанской теме. Когда 26 ноября с.г. в бундестаге проходило первое обсуждение вопроса о продлении миссии бундесвера в Ливане, и слово дали министру иностранных дел, произошел любопытный эпизод. Едва Гвидо Вестервелле произнес вступительную фразу о том, что просит депутатского согласия на запрос правительства, Юрген Триттин (Союз 90/Зеленые) воскликнул: «Вы еще не подумали как следует!» Реплика оценивала не только, с точки зрения Триттина, бесперспективность немецкого военного присутствия в Ливане, но и метаморфозу позиции Вестервелле. Три года назад он, по его собственному признанию «в этом доме голосовал против немецкого участия в этой миссии». Но тогда Вестервелле был просто лидером свободных демократов. А сегодня, оставаясь лидером, он еще и шеф внешнеполитического ведомства. Он ныне отвечает за германский «стратегический интерес к прочному миру на Ближнем Востоке», а это уже не просто партийные амбиции, а другая мера ответственности, тем более что недавно новый шеф МИДа побывал на Ближнем Востоке и убедился своими глазами в том, настолько важно поддерживать идею мирного урегулирования израильско-палестинского конфликта.

Укрепление суверенитета и стабильности Ливана тесно увязано «с безопасностью государства Израиль и созданием жизнеспособного палестинского государства, основными элементами регионального мирного урегулирования». Чтобы сохранить способность ливанских вооруженных сил выполнять свою задачу, Германия, по словам Вестервелле, в рамках United Nations Interim Force in Lebanon (UNIFIL) осуществляла два подхода: наблюдение за морскими границами и поддержку формирования ливанских ВМС. Что позволяло силовым структурам Ливана более «самостоятельно осуществлять мониторинг побережья и территориальных вод страны». Дальнейшее немецкое участие будет означать возрастание деятельности. Германия видит это возрастание в таких аспектах, как подготовка рекомендаций компетентным ливанским властям по вопросам безопасности границ и подготовка сотрудников таможенных служб; помощь в развитии внутриливанского национального диалога в поиске ответов на военные, социальные и экономические проблемы, стоящие перед страной; финансовая помощь федерального правительства. «Это не просто обязательства и заслуги нового федерального правительства, а проявление преемственности прежней внешней политики», подчеркнул Вестервелле, фактически дистанцируясь от собственной позиции из недавнего прошлого.


История незримо присутствует в сегодняшних буднях. За 64 года после Второй мировой войны сменилось три поколения немцев призывного возраста, живущих в условиях мира и не помышляющих о боевой славе. Им вполне хватает проблем иного характера, к которым в последнее время добавились финансовый кризис и стремление к устойчивому потоку энергоносителей, чтобы искать еще экстремальные приключения, в том числе на заминированных дорогах и на опийных плантациях Афганистана.

Сомнения охватывают сам бундесвер. После известных событий 4 сентября с.г. в Кундузе каждый военнослужащий ощущает, что за любым его решением внимательно наблюдает Фемида, говорят эксперты. Невозможно вести боевые действия и знать, что «в затылок тебе дышит прокурор», который должен сказать, по закону или не по закону ты передернул затвор автомата. Происходит это оттого, что по прошествии восьми лет в Афганистане солдату так и не сказали, кем он здесь является: полицейским, который наводит порядок, или военнослужащим, который участвует в войне. В таких условиях, по словам председателя Союза военнослужащих бундесвера полковника Ульриха Кирша (Ulrich Kirsch), солдат вполне может предпочесть вообще ничего не делать, чем потом писать кучу рапортов и объясняться с начальством и представителями закона. Сомнительной оказывается сама идея миссии.

Дилемма заключается в том, что причины, которые сформулированы в мандатах ООН, сохраняются. В то же время ясно, что вооруженные миссии по поддержанию мира могут не сработать, если они не являются частью стратегии гражданского возрождения. В любом случае, существует значительный риск того, что солдаты, участвуя в длительных миссиях, в том числе и в тех, на которые 3 декабря с.г. был получен мандат, будут вовлечены в бои.

Именно это и волнует немецкое общество. Опрос, проведенный летом с.г. журналом Stern, свидетельствует: примерно 61 процент населения страны хочет, чтобы бундесвер был отозван из Афганистана. Только одна треть немцев (33 процентов) считает, что войска должны продолжать выполнение зарубежной миссии. Stern напоминает, что общество коренным образом поменяло приоритеты. Подобный опрос, проведенный в марте 2002 года, то же количество респондентов (62 процента) одобрило немецкие обязательства в Гиндукуше, и та же треть настаивала на том, чтобы бундесвер не возлагал их на себя и возвращался домой. В сентябре 2007 года сторонников отзыва немецких солдат было уже 52 процента, а в сентябре 2008 года – 59. К слову сказать, по сообщению Berliner Zeitung от 03.07.2009, за то, чтобы бундесвер «как можно скорее покинул Афганистан» высказалось 69 процентов опрошенных в ходе передачи Deutschland-Trend телерадиоканала ARD.

Налицо очевидная тенденция: Германия XXI века, которая освободилась от прозвища «милитаристская», свойственного веку двадцатому, категорически не желает траурных церемоний ни на собственной, ни на чужой территории.


И.С.Берг
Источник: "Институт Ближнего Востока"