Лента: Политика

Процесс глобализации Центральной Азии, активно наблюдающийся последние два десятилетия, призван, в первую очередь, подключить Центральноазиатский регион, с учетом его геополитической и энергостратегической значимости, а также его отдаленности от мировых центров цивилизации, к «мировому потоку жизни». Согласно западным планам радикального переформатирования глобального пространства, Центральноазиатский регион пытаются переустроить в соответствии с географическими и историческими реалиями. Наиболее четко выражены приоритеты российской политики в регионе с учетом происходящих в нем процессов глобализации.

В настоящее время мы являемся свидетелями беспрецедентного переустройства многих регионов мира, в том числе Центральноазиатского региона, который, в силу изменившейся геополитической и энергетической ситуации, стал важнейшим субъектом мировой политики, значение которого неустанно возрастает чуть ли не с каждым днем. Возможности, открывшиеся перед новообразованными странами после распада СССР и суверенизации бывших советских республик, омрачаются жесткой борьбой за средства их реализации. Ситуация усугубляется громадным энергоресурсным, коммуникационным и военно-стратегическим потенциалом Центральноазиатского региона, что способствовало началу «вхождения» в него государств–аутсайдеров, географически весьма отдаленных от евразийского перекрестка (США, Китай, ЕС, Индия),

Положение Центральноазиатского региона в наиболее уязвимой части «мягкого подбрюшья» России в сочетании с наличием в нем множества реальных и потенциальных конфликтов, экономическая и военно-стратегическая уязвимость местных государств и региона в целом, наличие мощных внешних сил в лице США, Китая и ЕС, заинтересованных в активном проникновении в регион, – все это ставит данный регион в жесткую зависимость от глобального уровня мировой политики и экономики.

Одним из наиболее очевидных явлений ХХI века является глобализация международного развития, означающая втягивание мира в открытую систему финансово-экономических, общественно-политических и информационных связей. С целью вовлечения центральноазиатских стран в процесс глобализации создаются многочисленные геополитические мегапроекты, предусматривающие радикальное изменение баланса сил и территориальные перекройки.

Вот почему, учитывая геополитическую и энергостратегическую значимость центральноазиатского региона, а также его отдаленность от мировых центров цивилизации, этот регион стал одним из первых по подключению его к «мировому потоку жизни».

Согласно западным планам радикального переформатирования глобального пространства, Центральноазиатский регион пытаются переустроить в соответствии с географическими и историческими реалиями

Глобальный уровень политики представлен в Центральноазиатском регионе тремя непосредственными участниками: США, интересы которых носят всеобъемлющий характер, сочетая стратегические, экономические и военно-политические компоненты; Европейским Союзом и Китаем, интересы которых в связи с вышеназванным регионом еще недавно ограничивались экономической стороной, однако в настоящее время эта картина стала существенно меняться с расширением спектра интересов последних. Нельзя исключать того, что при условии налаживания стабильного и эффективного использования центральноазиатских ресурсов, в эту группу более активно включится Япония, Индия и Пакистан.

Декларируемым стимулом повышенного внимания к Центральноазиатскому региону являются его энергетический потенциал, а также заинтересованность государств Центральной Азии в диверсификации доступных им источников нефти и газа на стратегические сроки. Часто отмечается также и заинтересованность монополий во всех формах участия в разработке, транспортировки и переработки энергоресурсов региона. Центральная Азия также является одним из сегментов транспортного пути (т.н. Великого шелкового пути – TРACEКA – ведущего из Европы в Центральную Азию, Китай, Японию.

Роль США в процессе глобализации государств Центральной Азии

По мере возрастания зависимости от импорта нефти проблема надежности зарубежных поставок все теснее переплеталась с вопросом внутренней политической стабильности государств-экспортеров. Федеральное правительство США и деловые круги небезосновательно исходили из того, что, чем прочнее позиции прозападных и проамериканских сил в государствах, обладающих значительными запасами сырья, тем больше оснований рассматривать их как надежный источник.

Именно исходя из этих соображений, Вашингтон с самого начала стал рассматривать Центральноазиатский регион как потенциальный мировой резерв, который можно задействовать в случае истощения запасов углеводородного сырья в других природных кладовых либо при изменении ценовой конъюнктуры на мировых рынках. Не случайно США начали укреплять свои позиции в этом регионе уже с конца 1997 г., когда Вашингтон объявил государства Центральной Азии зоной своих долгосрочных стратегических интересов.. В марте 1999 г. американским Конгрессом был принят «Акт о стратегии Шелкового пути». В нем, в частности, заявлялось о поддержке экономической и политической независимости стран Центральной Азии, которые могли бы своими нефтью и газом уменьшить энергетическую зависимость США от ненадежного Персидского залива.

Одним из главных приоритетов американской внешней политики признано строительство в Центральноазиатском регионе разветвленной сети трубопроводов для обеспечения экспорта нефти и газа. США ратуют за то, чтобы большинство экспортных маршрутов транспортировки каспийских нефти и газа пролегали в обход России ? через закавказские республики (Азербайджан и Грузию) и Украину.

Концепция энергетической безопасности США предусматривает решение нескольких задач, главными из которых являются : развитие диверсифицированных и надежных источников энергии, обеспечение надежности и безопасности международных пассажирских и грузовых перевозок и т.д.. Согласно новой концепции, «США должны обеспечить наличие надежных поставок энергии по разумным ценам, а также препятствовать использование нефти в качестве инструмента влияния и давления.»[1] Она также направлена на «укрепление энергетической безопасности США и повышение уровня общемирового благосостояния путем взаимодействия с их союзниками, торговыми партнерами и поставщиками энергоресурсов на пути расширения разнообразия источников и видов энергии, особенно в Западном полушарии, в Африке, Центральной Азии и Каспийском регионе».

Поскольку интересы американской энергетической безопасности требуют наличия надежной международной стратегии тесного сотрудничества с другими странами, Вашингтон способствует «формированию в целом ряде стран более благоприятного климата для инвестиций в нефтяную отрасль и активно помогает совершенствованию инфраструктуры, необходимой для получения доступа к относительно новым поставщикам, в том числе в Центральноазиатском регионе»[2]. Такой подход объективно отражает постоянно изменяющиеся геополитические реалии: американские политики настойчиво стремятся не только реализовать прежнюю концепцию применения своего военного могущества для внешнего освоения пространства материковой суши, но и максимально расширить присутствие США во внутренних зонах Евразии, пытаясь необратимо интегрировать их в зону своего стратегического контроля.

В феврале 2008 г. глава американского внешнеполитического ведомства К.Райс высказалась за необходимость иметь специального координатора по энергетике с целью "стабилизации энергетической политики страны в некоторых частях света", что и привело к созданию новой должности – специального посла по энергетическим вопросам. Одной из его главных задач станет противодействие контролю России над поставками нефти и газа из Центральной Азии. В практической плоскости данное назначение предусматривает, прежде всего, активизацию инвестирования в сферу добычи и строительства новых трубопроводов в обход России.

В настоящее время полным ходом идет процесс формирования многоцелевого энергетического транспортного коридора Восток – Запад (East – West Energy Corridor), который бы включал ряд новых нефте- и газопроводов, охрана которых должна быть возложена на специальные мобильные подразделения НАТО и соответствующие структуры "Организации за демократию и экономическое развитие" (ГУАМ) с участием Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии.

Основным звеном этого коридора является Евроазиатский энергетический проект, главные компоненты которого уже практически «укомплектованы», и именно под них он и был спроектирован. К этим энергостратегическим конструкциям относятся, прежде всего, Транскаспийский газопровод, логическим продолжением которого должен стать проект «Набукко»; нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД); газопровод Баку-Тбилиси-Эрзрум (Южно-кавказский газопровод); и, наконец, трубопровод Одесса-Броды через Восточную Европу – с продолжением до Гданьска, хотя конечный пункт его назначения пока точно неизвестен.

Кроме того, в зоне "коридора", соединяющего Центральную Азию с Европой, предусматриваются при обязательном прямом участии американского капитала создание новых военных баз и коммерческих морских портов, комплексная модернизация всех систем телекоммуникаций, интенсивное развитие наземного транспорта, предприятий нефтегазовой и горно-добывающей отраслей, международная координация распределения гидроэнергетических ресурсов. Планируется также строительство ЛЭП – линии энергопередач – с выходом на Афганистан, Пакистан и Индию.

Все это призвано содействовать процессу, направленному на закладывание конфигурации маршрутов доставки углеводородов от производителей к потребителям в зоне пояса стабильности с Востока на Запад – Прикаспийские страны – Ближний Восток- ЕС.

Одна из общих причин, заставляющая США и Европу активизировать совместную энергетическую политику, – появление мощнейших конкурентов-энергопотребителей в лице Китая и Индии. В дальнейшем же, по мере нарастания политической и экономической мощи ЕС, такая картина может существенно изменится. Более того, представляется, что в настоящее время ЕС становится еще одним, после США, проводником американской глобальной политики в области энергетической безопасности в этом регионе в результате усиления евроатлантического партнерства.

Характерно, что на начальном этапе планы США предусматривали подключение среднеазиатских ресурсов к БТД (Баку–Тбилиси–Джейхан) и Южно-Кавказскому газопроводу, вторым же этапом должно стать строительство Транскаспийского газопровода, логическим продолжением которого, по мнению ЕС и Вашингтона, должен стать международный газопровод Nabucco.

Нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан протяженностью 1600 километров и стоимостью 4 млрд. долл. предназначен для поставки нефти из Азербайджана через Грузию на средиземноморское побережье Турции. Он стал первым трубопроводом, по которому нефть из стран бывшего СССР пошла на Запад, минуя российскую территорию. Россия активно выступала против его строительства, однако этот во многом политический проект, в первую очередь усилиями США, был доведен до конца и запущен в эксплуатацию в июле 2006 г.

Пропускная способность БТД более 1 миллиона баррелей в день, а его главные акционеры формируют консорциум, который включает British Petroleum, SOCAR, Chevron, Statoil, Total, ENI, Itochu, ConocoPhillips и ExxonMobil.

685-километровый Южно-Кавказский газопровод пролегает вдоль нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан от Баку до грузино-турецкой границы, где он соединяется с турецкой газовой сетью, обеспечивая поставки газа в Юго-Восточную Европу.

Вашингтон считает, что нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан и Южно-Кавказский газопровод "являются крайне важными проектами в рамках его совместных усилий с друзьями и союзниками в Европе и Каспийском регионе по содействию диверсификации поставок нефти и газа на европейские и мировой рынки, и что надежда на рыночные силы коммерческой конкуренции и диверсификации поставок – это лучший способ повышения эффективности рынков энергоносителей и обеспечения того, чтобы поставки энергоносителей определялись коммерческими, а не политическими соображениями".[3]

США, равно как и ЕС, заинтересованные в поставках углеводородов из Прикаспийского региона, считают одним из приоритетных Транскаспийский газопровод – глобальный энергетический проект по переброске энергоносителей с восточных берегов Каспийского моря на западные по дну Каспийского моря, с пропускной мощностью 30 млрд. куб. м в год. Он должен пройти через Азербайджан, Грузию и Турцию, где соединится с проектируемым сейчас трубопроводом «Nabucco», по которому природный газ планируется транспортировать в обход России – из Турции в Австрию через Болгарию, Румынию и Венгрию. Это еще один трубопровод, призванный обеспечить доставку природного газа из Центральной Азии и Каспия на европейские рынки. Его значение резко бы выросло в случае реализации проекта Транскаспийского газопровода, благодаря которому еще одно государство Центральной Азии – Туркмения смогла бы экспортировать свой газ в обход России.

Таким образом, формирование Евроазиатского энергетического коридора, в котором уже сегодня функционируют такие проекты, как нефтепроводы Баку-Тбилиси-Джейхан и Баку-Супса, а также газопровод Баку-Тбилиси-Эрзурум, является несомненно огромным завоеванием энергостратегического курса, проводимого США и ЕС в Большом Черноморско-Каспийском регионе.

К тому же проектируются все новые и новые маршруты транзита нефти через Черное море по Балканскому нефтепроводу в обход Босфора, из стран Центральной Азии через Закавказье и Турцию. Также существенно меняются маршруты поставок природного газа из стран Прикаспия и Ирана, создается коридор через Турцию и Средиземное море, иными словами, мы являемся свидетелями формирования нового глобального проекта газовой сети «Прикаспийские страны–Ближний Восток–ЕС» – «Восток-Запад».

Крупным энергетическим проектом в этом направлении, над которым в настоящее время ведется активная работа, является и строительство транснационального газопровода Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия протяженностью 1680 километров.

По словам бывшего заместителя помощника государственного секретаря США по странам Южной и Центральной Азии Стивена Манна, «США выступают за развитие альтернативных газопроводов по всему региону Каспийского моря, а наша политика заключается в том, что проекты всегда должны иметь коммерческий характер»[4].

Несомненно, что Казахстан и Туркмения являются главными кладовыми нефти и газа Центральноазиатского региона. Не случайно, по словам видного деятеля американской внешней политики Збигнева Бжезинского, "поскольку надежный доступ к энергоресурсам по разумным ценам жизненно важен для трех наиболее динамично развивающихся регионов – Северной Америки, Европы и Восточной Азии, – стратегическое доминирование в этих странах даже в форме соглашения о сотрудничестве было бы решающим вкладом в дело установления гегемонии США в мире[5]".

По количеству официальных визитов, совершенных видными представителями Госдепартамента США, Министерства обороны, Белого дома в Азербайджан, Казахстан и Туркмению за период с 2006 г. по настоящее время, можно свидетельствовать о том, что Вашингтон довольно последовательно проводит необходимую, с его точки зрения, политику в Центральноазиатском регионе, направленную на тесное сотрудничество с прикаспийскими странами во всех областях, стараясь привязать их к мировому сообществу не только посредством осуществляемым в них реформ на пути к демократизации, но и открывая прикаспийским странам все новые и новые возможности в транспортно-энергетической сфере, способных также связать их с остальным миром.

Вот как определил американскую политику нефтепроводов в регионе первый заместитель помощника госсекретаря США по вопросам стран Южной и Центральной Азии Стивен Манн. По его мнению, «американская трубопроводная политика – это антимонопольная политика, которая призвана изменить пейзаж Евразии важным и долгожданным образом»[6].

Таким образом, США поддерживают строительство в Европе трубопроводов нового поколения, отмечая особую роль центральноазиатских стран как важных игроков на европейском рынке энергоносителей, так как Вашингтон и международное сообщество по-прежнему «привержены созданию конкурентных рынков энергоносителей на основе принципа баланса спроса и предложения»»[7].

Еще одним мостом, являющимся “частью широких стратегических усилий по созданию зоны стабильности, простирающейся от Балкан до Центральной Азии», представляют глобальные транспортные коридоры, способные соединить Восток с Западом.

Одним из инициаторов строительства глобального Евразийского транспортного коридора (ТРАСЕКА), призванного связать Европу со странами Центральной Азии, Среднего Востока, Китаем и Японией с целью обеспечения кратчайших путей доставки каспийских энергоносителей в Европу, стал ЕС.

Проект – ТРАСЕКА (ТRACECA – Transport Corridor Europe Caucasus Asia) рассматривался в качестве основного торгового коридора древнего Шелкового пути. Он был разработан Европейской комиссией еще в 1991 г., а в 1993 г. на конференции в Брюсселе Евросоюз предложил реализовать в рамках TAСIS программу технического содействия «Транспортный коридор Европа–Кавказ–Азия» (ТРАСЕКА). По замыслу его проектировщиков ТРАСЕКА должен быть состыкован с Трансъевропейскими сетями (TENs). В проекте ТРАСЕКА участвуют Азербайджан, Армения, Болгария, Грузия, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Румыния, Таджикистан, Туркмения, Турция, Узбекистан, Украина.

Значение этого проекта огромно. Достаточно сказать, что годовой торговый оборот между Азией и Европой превышает 2 трлн. долл., а доля транспортных расходов составляет 200 млрд. долл.

В настоящее время ЕС определил основные направления стратегии развития ТРАСЕКА до 2015 года. Среди главных задач – создание современной инфраструктуры, взаимодействие с системой Трансъевропейских сетей, обеспечение морской и авиационной безопасности, а также транспортировки энергоносителей и др.

Значение ТРАСЕКА резко возрастает и в связи с тем, что в нем участвуют страны, имеющие значительные объемы нефти и газа. Поэтому львиную долю в объеме перевозок занимает сырье – нефть и нефтепродукты. С учетом энергетической политики Запада, заключающейся в повышении собственной энергобезопасности, а также в уменьшении зависимости от России, этот транспортный коридор приобретает огромное геополитическое значение. Только в 2007 г. ЕС на развитие ТРАСЕКА выделил 30,7 млн. евро.

Особое положение в создании глобальных транспортных коридоров, способных соединить Восток с Западом, занимает Казахстан, прежде всего, в силу своего выгодного геополитического значения. По территории Казахстана проходят как автомобильные, так и железнодорожные трассы, а сам он является участником основных международных транспортных коридоров (ТРАСЕКА, Север–Юг, Среднеазиатский коридор, Трансазиатская железнодорожная магистраль) и ведет активную работу по интеграции в трансъевропейские и азиатские транспортные сети.

В контексте создания глобальных транспортных коридоров, способных соединить Восток с Западом, используется и выгодное географическое положение Узбекистан. Строительство шоссе Самарканд–Термез станет составной частью трансафганского коридора, о чем уже договорились правительства Узбекистана, Ирана и Афганистана. Стоимость дороги – 45 млн. долл. Из них 10 млн. долл. предоставит в виде гранта правительство Японии.

В рамках ТРАСЕКА поддержана и реконструкция участка Кунград–Бейнеу–Актау, и строительство через территорию Киргизии железной дороги Андижан–Кашгар. Значение железной дороги Кунград–Бейнеу–Актау, ведущей к казахскому порту Актау и через Россию в страны ЕС, трудно переоценить – это самый прямой путь из Центральной Азии в Европу. Для Таджикистана строительство трансконтинентальной автомагистрали Ташкент–Душанбе или Термез–Душанбе и далее по территории Горного Бадахшана через перевал Кульма с выходом на Каракорумское шоссе дает возможность, с одной стороны, выйти на Китай и дальше – к Японии и странам Азиатско-Тихоокеанского региона, с другой – к Пакистану, Индии и обеспечивает выход к океану.

Отношение Туркмении к ТРАСЕКА до недавнего времени из-за самоизоляции страны носило формальный характер. Однако провозглашенная новыми властями политика открытости, многовекторности и диверсификации энергетических поставок радикально изменило отношение Ашхабада к этому проекту.

На бухарестском саммите НАТО, состоявшемся в апреле 2008 г., президентам стран Центральной Азии, принявшим в нем участие, был предложен проект железной дороги, признанной соединить Европу со странами региона. Инициатором и главным инвестором проекта являются США.

Железная дорога Line communication должна пройти через территории стран Восточной Европы и Центральной Азии: Украины, Белоруссии, России, Казахстана, Узбекистана, Туркмении и Таджикистана. Представитель генерального секретаря НАТО на Кавказе и в Центральной Азии Роберт Симмонс заявил, что «альянс предлагает странам региона организовать доставку «несмертоносных грузов» в Афганистан, где НАТО будет руководить военными операциями до 2011–2012 гг. После чего, очевидно, сохранит свое присутствие еще на шесть–семь лет для проведения подготовки и обучения национальной армии Афганистана, а также налаживания администрирования».[8]

Нет сомнений в том, что проект Line communication напрямую вписывается в другой проект – «Великого шелкового пути», важными направлениями которого станут торговля хлопком, энергоносителями, минеральными ресурсами. Характерно, что в его реализации заинтересованы все страны Центрально-Азиатского региона – вот почему каждая из них предложила свое частичное финансирование. При этом, представляется, что основное финансовое бремя ляжет на инициатора проекта – США.

Реализуя проект Line communication, Вашингтон сможет укрепить свое присутствие в Центральной Азии. Более того, если новая коммуникационная артерия будет сооружена, то, таким образом, она закономерно сможет вписаться в концепцию другого проекта – «Большая Центральная Азия». Речь идет о намерениях США «привязать» Афганистан к Центральной Азии в основном экономически, при условии гарантий стабильности в Афганистане. По мнению известного российского исследователя Ирины Звягельской, « в железнодорожном проекте экономически заинтересованы все страны Центральноазиатского региона. Однако, если в Афганистане сохранится нынешняя ситуация, то реализация проекта при всем своем позитиве может добавить региону проблем – ведь это страна с массой радикальных религиозных течений и группировок, наркопроблемами и т.д.»[9]

Таким образом, в настоящее время в Центральноазиатском регионе полным ходом осуществляется энергетическая политика Запада, как в лице США, так и ЕС, включающая в себя все необходимые механизмы для осуществления основных задач, главная из которых связать этот энергоемкий регион с остальным миром.

В контексте глобализации Центральноазиатского региона США предусматривают не только осуществление контроля над его энергоресурсами и обеспечение безопасности прокладываемых трубопроводов путем урегулирования конфликтов на их территориях, но также создание стабильного климата для бизнеса. Все это помогает Вашингтону осуществлять их политику в глобальном масштабе и контролировать потенциальных конкурентов.

Главное условие для построения демократии и проведения рыночных реформ – наличие стабильности в этих государствах. Это является обязательным условием и для реализации крупномасштабных экономических и транспортных проектов, осуществляемых в странах этих регионов.

Вот почему военное сотрудничество США с государствами Центральной Азии стало осуществляться с момента начала войны с терроризмом, когда на территории Узбекистана и Киргизии были размещены военные базы США – «Ханабад» в г. Карши в Узбекистане и Ганси в аэропорту «Манас» в Киргизии. Однако еще в 1997 г. Пентагон принял решение о включении Центральной Азии в зону ответственности Центрального командования Вооруженных сил США.. Операция США в Афганистане лишь усилила активизацию американской политики в регионе, в особенности, в ее военной сфере, когда государства Центральной Азии были помещены в более широкий контекст борьбы с терроризмом, в первую очередь, в связи с их геополитическим положением. Поэтому с конца 2001 г., в рамках кампании против талибов в Афганистане, Соединенные Штаты заключили с Узбекистаном и Киргизией соглашения о создании на их территории американских военных баз, а с Казахстаном договорились об использовании его воздушного пространства и транзите военных грузов. Также США получили согласие таджикских властей на использование аэропорта в Душанбе в чрезвычайных ситуациях.

Разлад с Узбекистаном заставил США искать более тесного партнерства с Астаной и другими странами Центральной Азии.

В марте 2003 г. Казахстан был включен в зону ответственности Южноевропейского флота НАТО, а в сентябре того же года Астана подписала с США пятилетний план сотрудничества. В 2004 г. на заседании совета НАТО было принято решение «придать приоритет» сотрудничеству альянса с регионом. А центром этого сотрудничества стал Казахстан. В октябре 2005 г. было открыто представительство НАТО по связям и взаимодействию с центральноазиатскими государствами, штаб-квартира которого базируется в Алма-Ате, южной столице Казахстана. Выбор НАТО в пользу именно Казахстана не случаен, т.к. открытие представительства именно в Казахстане имеет стратегический характер для США.

На территории Казахстана нет военных баз, однако между Казахстаном и НАТО существует договоренность об использовании воздушного пространства республики для воздушных сил антитеррористической коалиции. Кроме того, в 2005 г. Астана разработала индивидуальный план партнерства с НАТО. В рамках программы «Партнерство во имя мира» НАТО оказывает Астане помощь в оказании военного планирования, в составлении военного бюджета и в подготовке офицерских кадров.

Вашингтон полагает, что Казахстан имеет серьезные шансы стать региональным лидером, что позволит республике вовлечь в орбиту своего политического влияния Киргизию, Таджикистан и Узбекистан.

События 11 сентября предоставили США уникальную возможность придвинуться совсем вплотную к одной из намеченной целей – добиться своего постоянного военного присутствия в Центральной Азии и на Южном Кавказе, а также вести боевые действия с баз на территории государств этих регионов. Таким образом, Вашингтон приступил к формированию новой геополитической стратегии «демократизации и модернизации» гигантского региона, энергетические ресурсы которого начинают выступать как один из инструментов «большой игры» на пространстве постсоветской Евразии.

В настоящее время Вашингтон предложил тщательно разработанные проекты по обустройству таможни и границ. В настоящее время действуют обширная Программа регионального рынка энергоносителей (Regional Energy Market Assistance Program – REMAP), а также рамочное соглашение о товарообмене и инвестициях между США и Центральной Азией, в которое вошли все пять центральноазиатских государств, включая Афганистан. Таким образом, США поставили перед собой цель – обеспечение независимости каждой из этих стран при одновременном развитии взаимодействия. Более того, в настоящее время Таджикистан осуществляет пограничные мероприятия в тесном партнерстве с Соединенными Штатами. Вашингтон предоставил около 40 млн. долларов на реконструкцию, восстановление и оснащение 15 застав на таджикско-афганской границе и осуществил ряд мер по обучению таджикских погранвойск.

Бухарестский саммит НАТО, в итоговой декларации которого еще раз было заявлено о том, что Центральная Азия для альянса является стратегически важным регионом, послужил толчком к дальнейшей активизации деятельности США в регионе. Кроме того, он определил одно из главных направлений деятельности альянса, согласно которому стратегическое значение Центрально-Азиатского региона в последующие годы будет только возрастать в силу ряда политических и экономических факторов.

В долгосрочной перспективе успехи политики США на территории каждой отдельно взятой страны Каспийского региона будут зависеть от дальнейшего развития внутриполитической ситуации в этих странах, а также от того, насколько эффективно удастся воплотить в жизнь новую концепцию глобального присутствия США в регионе, и что немаловажно, от российской политики в регионе.

Интересы России в регионе

СНГ было объявлено важнейшим приоритетом российской внешней политики после избрания президентом России В.Путина в марте 2000 г.. Россия, по контрасту с предыдущим периодом, стала проводить гораздо более четкую и продуманную политику в Каспийском регионе. За эти годы она ясно продемонстрировала как партнерам, так и конкурентам, что считает пространство бывшего СССР зоной своих интересов.

В настоящее время Москва продемонстрировала решимость восстановить свое влияние на территории «ближнего зарубежья», где ее позиции сильно укрепились за последние несколько лет. К числу завоеваний Москвы на этом фронте можно отнести переход государств Центральной Азии в российский лагерь (ликвидация американских военных баз в Узбекистане с последовавшим за этим вступлением Ташкента в ОДКБ летом 2006 г., недавнее заключение Россией долгосрочных контрактов на закупку газа из этого региона, позволившее ей усилить свой контроль над поставками в Европу). Также Россия сумела заключить ряд новых соглашений с Узбекистаном в области вооружений и обеспечить сотрудничество между военными ведомствами обеих стран, что существенно углубило связи между Москвой и Ташкентом. Было заключено рамочное соглашение между двумя странами, что фактически предоставило Москве возможность влиять на формирование оборонной политики Ташкента.

Россия также обновила свои военно-политические связи с Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном. Кроме этого, в октябре 2003 г. новая политика активного присутствия России в регионе ознаменовалась открытием первой российской военной базы за пределами страны после распада Советского Союза – в городе Кант на территории Киргизии, которая, хотя и укомплектованная Россией, является авиационным компонентом сил быстрого реагирования ОДКБ в центрально-азиатском регионе.

Россия начала серьезное дипломатическое наступление и на Казахстан. Основой сотрудничества в военной и военно-технической сфере между Республикой Казахстан и Российской Федерацией являются договоры между двумя странами – «О дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи» от 25 января 1992 г., «О военном сотрудничестве», а также «Соглашение между правительствами РК и РФ о военно-техническом сотрудничестве» от 28 марта 1994 г.

Визит Д. Медведева в мае 2008 г. в Казахстан имел своей целью дать новый импульс сотрудничеству между этими странами, основные направления которого были заложены в Декларации о расширении и углублении российско-казахстанского сотрудничества от 20 января 2005 г. В заявлении, подписанном по итогам встречи на высшем уровне в Астане, отмечается, что «Россия и Казахстан намерены углублять связи и укреплять сотрудничество в оборонной и военно-технической областях, рассматривая их в качестве важной составляющей обоюдного стратегического партнерства в интересах поддержания региональной и глобальной безопасности, и что оба государства будут тесно взаимодействовать в интересах обеспечения "надежной совместной обороны в рамках общего военно-стратегического пространства" на основе Договора о коллективной безопасности 1992 года »[10]. Сразу же после этого Россия и Казахстан объявили о введении нового плана совместных действий по углублению сотрудничества в области безопасности. В июле 2008 г. министры обороны обеих стран Анатолий Сердюков и Даниал Ахметов подписали протокол о проведении совместных военных учений в 2009-2011 гг., что, несмотря многовекторность внешней политики Астаны, позволит Москве воспользоваться возможностью сближения с ней и начать проводить более активную политику в Казахстане.

Россия также усилила свое присутствие в Таджикистане, объявив в июле 2004 г. о постоянном базировании 201 мотострелковой дивизии. Она, как и база в Канте, стала воздушным прикрытием КСБР и главным перевалочным пунктом в случае возникновения необходимости срочной переброски дополнительных подразделений военных. В июле 2006 г. года на сочинской встрече Владимира Путина и Эмомали Рахмонова были достигнуты далеко идущие договоренности о развитии всестороннего сотрудничества между Россией и Таджикистаном, в том числе относительно военного присутствия РФ в этой республике. Позитивную роль в укреплении интеграции играют и совместные военные маневры.

Официальный визит президента России Д. Медведева в Туркмению, состоявшийся в июле 2008 г, ознаменовал начало более конструктивных отношений между обеими странами. Особое внимание будет уделено ситуации в Афганистане, а также взаимодействию в рамках СНГ и "каспийской пятерки" и укрепления сотрудничества в газовой отрасли.

Таким образом, предпринятые Россией, начиная с 2003 г., инициативы свидетельствуют о ее попытках компенсировать период бездействия, за время которого в Центральной Азии успели обосноваться более влиятельные центры притяжения.

Бесспорно, что сильной стороной позиции России в этом регионе является наличие сформированных экономических и военных рычагов давления на государства Центральной Азии. После распада СССР большинство промышленных предприятий и коммуникационных линий осталось у России. Россия обладает и военными рычагами давления на регион. Слабой стороной позиции России в регионе является непоследовательность российской внешней политики вообще и в регионе в частности. К слабой позиции России можно отнести и ее стремление решать спорные вопросы силовыми методами, что естественно настораживает государства региона.

Немаловажным фактором, сдерживающим процессы демократизации, является крайне низкий уровень национальной самоидентификации в республиках региона, подменяемой регионализмом, клановостью и трайбализмом, что обусловлено историческими особенностями развития региона.

Вместе с тем дальнейшее продвижение российских интересов в страны Центральной Азии невозможно без принятия региональной стратегии. В ней должны быть четко сформулированы цели и задачи военно-политических и экономических связей России с государствами региона, а также методы и средства по их достижению. Необходимо учитывать противодействие со стороны Соединенных Штатов и сопротивление определенной части местной политической элиты российской политике в регионе. Совершенно очевидно, что российские интересы в Центральной Азии могут быть обеспечены только тогда, когда ее начнут воспринимать здесь в качестве выгодного, надежного и заслуживающего уважения партнера.

В центрально-азиатском регионе, чреватом конфликтностью, реально роль гаранта безопасности пока может выполнять только Россия. Она исходит из того, что в Центральной Азии нельзя допускать вакуума силы, которым могут воспользоваться экстремистские элементы, и что необходимы превентивные меры для предотвращения нестабильности на Южных рубежах России.

Если говорить о глобальных проектах, инициированных Россией, то представляется, что в настоящее время самым удачным проектом России на территории СНГ является ШОС. Эта организация выросла из успешного сотрудничества по демилитаризации границ пяти стран (сегодняшние члены ШОС за исключением Узбекистана). В 1996-м была сформирована «Шанхайская пятерка», а в 2001 году она была преобразована в ШОС с одновременным включением в ее состав Узбекистана. Вопросы безопасности были основными при формулировании миссии ШОС, однако вскоре круг интересов участников форума расширился, в частности, под влиянием Китая. Сейчас ШОС позиционируется как евро-азиатская организация универсального типа. Похоже, что экономическая составляющая будет расти опережающими темпами. Но в повестке дня, безусловно, останутся и вопросы безопасности. Форум демонстрирует готовность взять на себя ответственность как за обеспечение безопасности в Центральной Азии, так и за общее развитие региона.

Позиция ШОС более четко обозначилась в 2005 г., когда на саммите глав государств ШОС в Астане была принята «Астанинская декларация» – документ, в котором лидеры стран потребовали от США определиться с конкретными сроками своего военного присутствия в регионе. А когда на саммите ШОС в качестве наблюдателя была принята Монголия (Ташкент, 2004 г.), а затем Пакистан, Индия, Иран (Астана, 2005 г.), в составе организации оказались страны, составляющие четверть населения планеты.

Более того, на саммите ШОС в Шанхае в июне 2006 г. российским президентом В.Путиным была впервые озвучена идея о создании энергетического клуба государств-членов ШОС, что резко подняло будущие акции этой организации.

На саммите ШОС, состоявшемся в августе 2008 г., были разработаны документы о снятии моратория на расширение организации и механизмы принятия новых членов, что свидетельствует не только о превращении ШОС в более открытую организацию, но и организацию «по общим интересам». Это может означать, что Россия в ответ на возможные политические акции со стороны США будет искать союзников, разделяющих ее позицию и, таким образом, противодействующих Западу, либо, не найдя их, ограничится общими политическими фразами. Трудно предопределить дальнейший ход развития событий, поскольку Россия не доминирует в ШОС, а Китай не заинтересован в резкой конфронтации с США и НАТО. Это также будет означать, будет ли ШОС усиливать компонент военно-политического сотрудничества или в качестве ответной реакции возьмет курс на расширение своего состава?

В настоящее время члены ШОС выражают твердое намерение взять ситуацию в Центрально-Азиатском регионе под свой контроль. Особенно в этом заинтересованы три основных участника – Китай, Россия и Казахстан. Тем более что Россия и Казахстан, являясь явными лидерами среди стран СНГ, в последние годы проводят активную политику «сближения интересов – как политических, так и экономических.

Однако, для того чтобы контролировать в целом региональную ситуацию, странам-участницам необходимо согласовать все вопросы двусторонних отношений. И если у Москвы и Астаны по крайней мере на сегодня таких проблем между друг другом не возникает, то со странами «среднеазиатской тройки» – Киргизией, Узбекистаном, Таджикистаном – периодически возникают те или иные разногласия. Тем не менее, объективную необходимость сотрудничества осознают все, поэтому поиск компромиссов стал приоритетной задачей ШОС.

К тому же, «среднеазиатская тройка» заинтересована в притоке инвестиций, и, конечно же, в первую очередь, от ближайших соседей, тем более что экономическое положение как России, так и Казахстана позволяет вкладывать средства в соседние страны, хотя нестабильность политической обстановки в этих странах практически сводит к нулю все гарантии возврата вложений. Именно поэтому в числе своих приоритетов главы правительств на встрече в Душанбе определили разработку Соглашения между правительствами государств – членов ШОС о поощрении и взаимной защите инвестиций.

Перспективы развития и укрепления ШОС вполне реальны, однако вектор ее развития будет определяться не только общностью интересов всех ее членов, но, прежде всего, ее основных фигурантов – Китая и России, место которой не в последнюю очередь определяется ее налаженными связями со странами СНГ.

В настоящее время Россия продолжает наращивать свое энергетическое сотрудничество в регионе – ведь Москва по-прежнему остается ключевой транзитной страной в вопросах транспортировки центральноазиатских энергоресурсов.

В ходе визита президента РФ 9–15 мая 2007 г. в Туркменистан и Казахстан были подписаны важные документы по развитию систем транспортировки газа. Согласно этим документам до 1 сентября 2007 г. предполагалось подготовить и подписать два соглашения: одно – между Россией, Казахстаном, Туркменистаном и Узбекистаном по реконструкции газопровода Средняя Азия – Центр (САЦ); другое – между Россией, Казахстаном и Туркменистаном по строительству Прикаспийского газопровода. В декабре 2007 г. в Кремле было подписано межправительственное соглашение «О сотрудничестве в строительстве Прикаспийского газопровода» между Россией, Казахстаном и Туркменией, что, по мнению российской стороны, позволяет предположить о том, что реализация этого проекта позволит Ашхабаду и Астане меньше задумываться об альтернативных маршрутах туркменского газа.

В вопросах транспортировки казахстанской нефти основным направлением по-прежнему остается российское. В 2006 г. на экспорт по нефтепроводу КТК (Каспийский трубопроводный консорциум) было направлено 24,4 млн. т нефти и конденсата, прокачка по трубе Атырау–Самара составила 15,6 млн. т, Атасу–Алашанькоу – 2,2 млн., через порт Актау – 9,9 млн., в направлении Оренбурга – 2,4 млн. т. И КТК, и нефтепровод Атырау–Самара нуждаются в увеличении пропускной способности до 67 млн. т и 25 млн. т соответственно.

Туркменистан долгое время выбирал между российским газопроводным проектом и проектом Nabucco, который должен пройти в обход России. Следует подчеркнуть, что у Nabucco есть ряд политических ограничителей, из-за целого ряда противоречащих друг другу интересов Азербайджана и Турции. Кроме того, окончательно не решен вопрос, на какие поставки ориентировать Nabucco – из Туркменистана или из Ирана. В проекте Прикаспийского газопровода таких сложностей нет.

Российское стремление развивать поставки энергоносителей не только в западном, но и в восточном направлении, также вызывает зачастую резкую реакцию европейских потребителей, которых пугает возможность переключения не только финансовых и управленческих, но, возможно, и самих геологических ресурсов на азиатские рынки в ущерб европейским (хотя, отметим, речь идет о поставках с принципиально иной ресурсной базой – из Восточной Сибири и с Дальнего Востока).

В настоящее время Каспийский трубопроводный консорциум (КТК) транспортирует около 30 млн. тонн нефти в год притом, что его возможности рассчитаны на 67 млн. тонн.

Еще один проект – проект газопровода «Южный поток» – предусматривает доставку российского газа на рынки Европы по двум веткам – южной, которая пойдет через Болгарию и Грецию в Италию, и северной – через Болгарию и Сербию в Австрию. Предполагаемая мощность газопровода «Южный поток» составляет 30 млрд. кубометров газа в год. Срок строительства – около 3 лет, и, как ожидается, завершено оно будет в 2013 г. Ориентировочная стоимость – 10–14 млрд. долл. Часть газопровода – около 900 км – будет проложена по дну Черного моря: от компрессорной станции «Береговая» в России до побережья Болгарии.

Необходимо отметить, что Россия, как и США, является инициатором и участницей строительства глобальных транспортных магистралей, одним из которых является транспортный коридор Север-Юг.

Идея создания транспортного коридора Север–Юг была выдвинута на заседании администраций железных дорог России, Ирана и Индии еще в 2000 г. 21 мая 2002 г. было подписано общее соглашение по этому проекту. Азербайджан присоединился к нему в 2005 г.

По замыслу разработчиков проекта, этот маршрут должен объединить транспортно-информационные магистрали от Индии и Омана – сначала по морю, затем через Иран, Каспийский регион – до России и в обратном направлении. По расчетам экспертов, пропускная способность коридора составит на первых порах до 10 млн. тонн грузов в год.

По мнению экспертов, реализация проекта «Север–Юг» сулит очевидные преимущества не только участвующим в нем странам, но и другим государствам. Во-первых, сухопутный путь из Европы до Индийского океана сократится на 800 км, что позволит в течение года увеличить объемы грузоперевозок в этом направлении до 1 млн. 200 тыс. тонн, а в перспективе – до 20 млн. тонн. Во-вторых, транспортировка грузов по этой железной дороге будет на 10–15% дешевле и сократит время в пути на 20 дней по сравнению с Суэцким каналом. И, наконец, «Север–Юг» фактически станет новой картой транспортных потоков, имеющей важное геополитическое и геоэкономическое значение.

Последствия августовских событий создали новые реалии для выстраивания непростых российско-американских отношений практически с чистого листа. При отсутствии четко продуманной стратегии, определяющей характер сотрудничества России с постсоветскими государствами, Центральная Азия, равно как и Южный Кавказ, могут превратиться в арену жесточайшего соперничества между Россией и Западом, а дальнейшая реализация трубопроводных проектов, обходящих территорию России, может получить новый импульс.

Между тем постоянно усиливающее соперничество между Россией и США может обернуться разумным сотрудничеством в этом регионе, что несомненно усилит роль и значение России не только в нем, но и во всем мире.

Центральным фронтом такого сотрудничества может и должен стать Афганистан, названный президентом США Бараком Обамой одним из внешнеполитических приоритетов США.. В случае его успешной реализации, а такая возможность у обеих сторон имеется, оно могло бы стать новой вехой в российско-американских отношениях.

В настоящее время Россия готова сотрудничать с Соединенными Штатами в обеспечении безопасности в Афганистане и борьбе с афганским наркотрафиком. Президент России Дмитрий Медведев по итогам визита в Ташкент, состоявшемся в конце января 2009 г., заявил, что "сотрудничество России с США должно быть равноценным и полномасштабным, а Москва хотела бы играть в этом урегулировании более заметную роль»[11]. Выразив готовность участвовать в транзите невоенных грузов для международных миротворцев в Афганистан, Россия продемонстрировала то, что она ни в коей мере не подрывает военные усилия США и НАТО в Афганистане.

Во время официального визита президента США Б.Обамы в Москву (6-8 июля 2009 г.) обе стороны уже заявили о намерении "активно задействовать транзитный маршрут через территорию Российской Федерации для доставки имущества и оборудования для нужд международных сил". В этом контексте 6 июля 2009 г. министр иностранных дел России Сергей Лавров и заместитель государственного секретаря Уильям Бернс заключили соглашение между РФ и США «о транзите вооружения, военной техники, военного имущества и персонала через территорию Российской Федерации в связи с участием вооруженных сил США в усилиях по обеспечению безопасности, стабилизации и восстановлению Исламской Республики Афганистан»[12], дополнившее договоренность НАТО и России. Данное соглашение, вступившее в силу 6 сентября 2009 г., позволит Соединенным Штатам транспортировать свой военный персонал и военную технику через территорию России в поддержку американских и коалиционных сил в Афганистане. Таким образом, ежегодно через территорию РФ будут проходить более десяти американских военно-транспортных самолетов, а открытие т.н. «северного маршрута» позволит Вашингтону сократить свыше 100 млн. долл. в год на транспортные издержки.

В контексте усиления взаимного сотрудничества Москва и Вашингтон решили также разработать двустороннюю инициативу по "значительному наращиванию финансовой разведки и правоохранительного инструментария для пресечения незаконных финансовых потоков, связанных с осуществляемым, в том числе и Талибаном, а также организованной преступностью, героиновым наркотрафиком в Афганистане".

Таким образом, представляется, что Москва стремится в значительной степени к повышению эффективности общих усилий, направленных на поражение сил воинствующего экстремизма в Афганистане, что может обеспечить безопасность во всем регионе, тем более, что в стабилизации Афганистана заинтересованы как Россия, так и США.

В связи с этим нельзя не сказать: суть российской позиции должна состоять в том, что в Афганистане необходима не только военная победа, но и решение сложного комплекса социальных и экономических проблем. Россия может участвовать в восстановлении северных районов Афганистана, оказывать давление на своих союзников в регионе, делиться опытом ведения боевых действий на афганской территории. Москва должна продолжать настаивать на том, чтобы Соединенные Штаты привлекли к решению афганского вопроса Шанхайскую организацию сотрудничества.

В этом контексте нельзя не сказать об усиливающей роли государств Центральной Азии. Какие бы соглашения ни заключили Соединенные Штаты – о транзите через Каспийское море или непосредственно по российской территории, доступ в Афганистан с севера невозможно получить без договоренности хотя бы с одним государством Центральной Азии. Таким образом, транзит через Россию, Казахстан и Узбекистан превращает центрально-азиатские страны в более значимых игроков по афганской проблематике.

Несмотря на заявление вице-президента США Дж. Байдена на конференции в Мюнхене о том, что Вашингтон выступает против всякого наличия «сфер влияния», похоже, что Москва готова развивать не только полномасштабное сотрудничество с Соединенными Штатами в обеспечении безопасности в Афганистане, но и пойти на другие компромиссы с Вашингтоном при условии признания за ней ведущей роли на постсоветском пространстве со стороны Вашингтона.

Однако в настоящее время, в силу сложившейся политической и экономической ситуации в мире, потенциал соперничества значительно сокращается и является в целом убыточным. На смену ему неизбежно должно придти «дозированное» сотрудничество, что диктуется самим временем, и это надо учитывать.

Сильная Россия необходима для построения надежных систем безопасности в Центральной Азии и на Кавказе. Она могла бы содействовать стабилизации положения на Ближнем Востоке, в восстановлении Ирака и Афганистана, а также в решении иранской проблемы. Сильная Россия в состоянии сыграть главную роль в создании и поддержании нового политико-экономического равновесия в Восточной Азии.

У сильной России, несомненно, будет больше возможностей конструктивно работать в Европе над рядом европейских проблем. Она также может стать лидером в борьбе с терроризмом, расползанием ОМУ и другими трансграничными угрозами. Однако все это возможно делать сообща с Западом, при наличии равных возможностей, общих целей и задач, с учетом сложившихся в настоящее время политических и экономических реалий в мире в контексте неотвратимого процесса глобализации, продиктованного временем.


Гегелашвили Н. А., к.п.н., руководитель Центра региональных проблем Института США и Канады РАН.
Источник: Журнал "Россия и Америка в ХХI веке" №3

---

[1] www.whitehouse.gov

[2] Алан П.Ларсон.. Экономические приоритеты стратегии национальной безопасности. Внешняя политика США. Электронные журналы, декабрь 2002.

[3] Ibid

[4] http://usinfo.state.gov/ May 27, 2006

[5] З.Бжезинский. «Великая шахматная доска», М. Международные отношения. 1998 .

[6] Turkmenistan.ru Presentation for the Conference on oil and gas/ 16.01. 2007

[7]Ibidem

[8] www.Kazhastan.ru/ март, 2007.

[9] «Независимая газета. 04.01. 2008.

[10] www.president.kremlin.ru

[11] http://www.regnum.ru 24.01.2009.

[12] www.mid.ru