Лента: Политика

На протяжении последнего десятилетия в Турции намечается конвергенция между кемалистской и евразийской идеологией. Большое количество интеллектуалов, как кемалистов, так и социалистов, а также влиятельные турецкие военные используют евразийский геополитический дискурс как доктрину, способную стать альтернативой односторонней прозападной ориентации страны.

В этой перспективе евразийцы выступают за политический, экономический и культурный альянс с такими государствами как Россия, Иран, тюркские страны Центральной Азии, а также с Пакистаном, Индией и Китаем. Данная статья представляет собой исследование возникновения турецкого евразийства в широком социальном, политическом и историческом контексте, анализируя одновременно систему асимметричных связей во взаимоотношениях Турции с западными странами, сложившуюся после Холодной войны.
       
Евразийство первоначально возникло как интеллектуальное движение внутри русской эмиграции в 20-е годы прошлого века как критическая реакция на европоцентризм русской интеллигенции. После распада СССР произошло самостоятельное возрождение евразийства (или неоевразийства) в России, где оно превратилось в «гибкую концепцию, используемую различными политическими и интеллектуальными действующими лицами в различных целях». Кемализм был модернистской политической идеологией, разработанной в двадцатые годы Мустафой Кемалем Ататюрком после Освободительной войны против оккупационных войск западных держав. Целью кемализма было построение турецкого национального государства, основанного на шести принципах: республиканстве, секуляризме, державности, революционной идеологии, популизме и национализме.

На протяжении последнего десятилетия в Турции произошло сближение между этими двумя идеологиями. Начиная с середины восьмидесятых годов, предписания МВФ и массированная приватизация подорвали кемалистские принципы популизма, революционности и державности. Дополнительный вызов кемалистской идеологии бросили подъем политического Ислама и курдский сепаратизм.

Социал-демократический и социалистический сегменты кемалистского движения, представленные Народно-Республиканской Партией, Демократической Левой Партией и Турецкой Рабочей Партией определили прозападную и проамериканскую политику Турции в качестве главных причин упадка кемализма и соответственно светского и социального турецкого национального государства. Их взгляды были подхвачены Турецкой ассоциацией Производителей и бизнесменов (USIAD) и частью турецких военных. Начиная с середины девяностых годов, все эти силы начали разрабатывать евразийство (Аврасиячилик) в качестве нового геополитического дискурса, альтернативного прозападной ориентации Турции. Турецкие евразийцы призывают к культурному, политическому, экономическому и военному союзу своей страны с Россией, Ираном и тюркскими государствами постсоветской Центральной Азии, и даже с Китаем, Индией и Пакистаном.
       
Несмотря на то, что российское евразийство, несомненно, повлияло на турецких евразийцев, корни своей идеологии они видят в кемализме.
          
Евразийские взгляды в Турции после окончания Холодной войны предлагались также некоторыми либеральными, правоцентристскими и националистическими политиками и интеллектуалами. Правоцентристские и ультранационалистические политики часто использовали евразийские лозунги для обоснования популярной политики установления тесных партнерских отношений с тюркскими государствами Закавказья и Средней Азии, а либералы для создания образа Турции как «моста» между Европой и Азией для более активного извлечения экономических прибылей. Кемалистское евразийство радикально отличается от этих концепций, т.к. проявляет враждебность к любым прозападным настроениям и настаивает на необходимости создания Большого Евразийского Пространства, куда вошли бы Турция, Россия, Иран и Китай.
       
Дилеммы кемализма
       
Несмотря на то, что кемализм зачастую трактуется как проект вестернизации Турции, что, по мнению некоторых востоковедов, является реализацией двухсотлетней мечты турок, на самом деле турецкий модернистский дискурс никогда не был синонимом вестернизации. Ататюрк не раз подчеркивал в своих речах, что идеологическую основу для кемализма заложила Французская революция. Между тем, кемализм как политическое течение состоялся благодаря Войне за независимость (1919-1922 гг.) против оккупационных войск западных держав. Его основатели восхищались Просвещением и принципами Французской революции, но при этом подчеркивали, что смыслом их деятельности является противостояние империализму европейских государств. Более того, если четыре из шести основополагающих принципов кемализма – республиканство, секуляризм, национализм и революционная идеология являются наследием идеологии Просвещения, то державность (построение смешанной экономики при лидирующей роли государства) и популизм (борьба против классового неравенства и сословных привилегий) обязаны своему появлению советскому большевизму. Советское руководство рассматривало турецкую Войну за независимость как показатель пробуждения азиатских и мусульманских народов и начало антиколониальной борьбы.
       
Культурное представление о Европе как о враждебной или, по крайней мере, чуждой силе, угрожающей турецкому национальному единству, также является еще одним наследием Войны за независимость в современной Турции. Такое представление коренится и в «севрском комплексе» турок. Речь идет о Севрском договоре, подписанном после Первой мировой войны и предусматривавшем раздел Османского наследия между различными этническими общинами, причем лучшая доля доставалась христианскому населению. Севрский договор был отменен три года спустя, после победы турецкого народа в Войне за независимость, но воспоминания о нем и по сей день остаются болевой точкой турецкого коллективного сознания.
       
В 1922 г. Ататюрк оставил военную карьеру и всецело посвятил себя строительству нового государства. Несмотря на то, что многие из его реформ носят западный характер, он сам никогда не отождествлял кемалистскую революцию с вестернизацией. Ататюрк рассматривал Модерн в качестве универсальной парадигмы и отстаивал идею о том, что для нации, желающей занять достойное место в современном мироустройстве, модернизация неизбежна. Он подчеркивал, что культура Модерна принадлежит не только какой-либо отдельной нации, но миру в целом. В интервью, приуроченном к седьмой годовщине установления республики, данном американскому журналисту, Мустафа Кемаль говорил: «Турция – не обезьяна. И не собирается копировать другую нацию. Она не хочет американизироваться или вестернизироваться, но хочет лишь сохранить свою чистоту». Официальные историки-кемалисты подчеркивали, что великие реформы вдохновлены не имитацией Запада, но скорее неписанным правом (терэ) тюркских народов Средней Азии и анатолийской цивилизацией хеттов. Отцы-основатели Турецкой республики видели истоки секуляризма, гендерного равенства и парламентской демократии не на Западе, но на прародине тюрок – на берегах Орхона и Енисея, где они зародились в то время, когда «многих европейских языков еще не существовало». Позже кемалисты отошли от мифа о центральноазиатском происхождении турок, т.к. он поддерживал амбиции ультранационалистов. Тем не менее в турецких учебниках по истории Центральная Азия до сих пор квалифицируется как анаюрт (родина) турок.

       
В атмосфере страха перед изоляционизмом в условиях складывания двухполярной системы после Второй мировой войны турецкие правящие круги отказались от антиимпериалистического наследия Кемаля. Турецкое правительство после 1945 г. взяло курс на вхождение в НАТО и отказ от державности в экономике в пользу либеральных экономических моделей. Новое прозападное и «демократическое» правительство подвергло репрессиям своих левых оппонентов, выступавших против односторонней политической ориентации и либеральной экономики.
       
В 1960 г. прозападное гражданское правительство было свергнуто в результате военного переворота. Военная хунта, пришедшая к власти, казнила свергнутых атлантистов и коррупционеров, но спустя недолгое время отдала власть в руки новой гражданской администрации, приняв перед этим «замечательно либеральную конституцию, обеспечивавшую соблюдение прав человека и предусматривавшую гарантии против установления диктатуры». Новая эпоха началась под лозунгом создания социального государства всеобщего благоденствия и парламентской демократии. Первое время в новой социально-политической среде процветали социалистические и коммунистические идеи и антинатовские настроения. В этот период началась конвергенция между кемалистами и социалистами, выразившаяся в появлении «кемалистского социализма». Интеллектуальной платформой для такой конвергенции послужил журнал «ЙОН», издававшийся с 1961 г. Доганом Авчиоглу, Мумтазом Сойсалом и Джемалем Решитом Эйубоглу. В данном журнале проводилась мысль о необходимости «консолидации политической власти для противодействия буржуазии». Между тем в 1971 г. произошел новый военный переворот, на этот раз с целью подавления марксистских и немарксистских левых, включая кемалистов-социалистов. Массовые аресты, пытки и цензура, сопровождавшие переворот, подорвали в коллективном сознании турок представление о том, что военные вмешиваются в политику для защиты либеральной демократии. Наконец, в 1980 г. произошел третий военный переворот, установивший жестокий военный режим, просуществовавший до 1983 г. Череда путчей носила двоякий эффект. Во-первых, в плане внутренней политики она превратила кемализм в гибкую государственную идеологию, способную приспосабливаться к любому политическому дискурсу. Во-вторых, в сфере внешней политики она дискредитировала турецкую модернизацию в глазах иностранцев, ассоциировав ее с жестокими военными вмешательствами.

       
1990-е годы привели к глубоким изменениям в турецком обществе. В экономическом плане они были потерянным десятилетием. Синонимом экономических реформ стали приватизация и либерализация. Сменявшие друг друга правительства урезали социальные расходы в соответствии с предписаниями МВФ. Это привело к ухудшению государственного образования и здравоохранения. Не оказывалось серьезной социальной поддержки для борьбы с прогрессирующей новой бедностью. Началось создание исламистских партий. Начиная с 1980 г., военная хунта в соответствии с американскими рекомендациями поддерживала исламизм как барьер на пути левого и рабочего движения. В связи с сокращением госрасходов на сферу образования все больше молодых людей стало посещать религиозные учебные заведения, поощрявшиеся правительством. Все это позволило исламистам расширить свою базу влияния. В то же время, начиная с 1984 г., курдские националисты вели борьбу против территориального единства Турции.

       
Начиная с середины 1990-х годов турецкая политическая элита взяла курс на вхождение Турции в Европейский Союз в целях, во-первых, получить благосклонность своих западных друзей, во-вторых, решить тем самым внутренние социально-экономические проблемы страны. В этом ее поддержали такие разнородные политические течения как умеренные исламисты, политическое руководство курдских националистов и часть левых. Все они рассчитывали на серьезное расширение политических прав и свобод в стране после присоединения к ЕС. Кемалисты-социалисты восприняли такую перспективу скорее со скепсисом, чем с энтузиазмом. Они поддержали идею заключения Таможенного договора с ЕС без вступления Турции в эту организацию. Полноценное членство в ЕС повлекло бы за собой обязанности выполнять предписания этой организации, что нанесло бы значительный вред жизненно важным секторам турецкой экономики, в частности, сельскому хозяйству. В то же время евросоюзовские концепты «регионализма» и «федерализма» были восприняты кемалистами-социалистами как поощрение сепаратизма и возвращение к принципам Севрского договора.
       
Появление кемалистского евразийства
       
В контексте специфических социально-политических изменений в Турции последнего десятилетия в среде кемалистов, части социалистов и части турецких военных сформировалось критическое отношение к прозападной политике. Такое отношение вызвано асимметричными диспропорциями в турецко-европейских экономических отношениях, продолжением террористической деятельности Курдской Рабочей Партии (КРП) и угрозами сепаратизма.
       
В 1995 г. Турция заключила Таможенный договор с ЕС. Это была единственная страна, заключившая подобный договор до формального приема в ЕС. Следствием стало то, что Турецкая Республика обязана подчиняться всем решениям ЕС, не влияя на принятие этих решений. Большая часть турецких мелких и средних фирм в результате не смогли конкурировать с европейской продукцией и обанкротились. В течение последующих 11 лет европейский импорт в Турцию рос и достиг объема 28 млрд. евро в 2007 г. На сегодняшний день дефицит торгового баланса Турции с Европой составляет 5,8 млрд. евро. Турция сейчас является шестым по объему продаж торговым партнером ЕС в мире. Кроме того, руководство Евросоюза так и не дало окончательный ответ о членстве Турции в организации, несмотря на то, что с декабря 1999 г., после саммита в Хельсинки, страна является официальным кандидатом на членство в ЕС. Трудностей добавила турецкая декларация о непризнании Республики Кипр. В 2004 г. правительство Кипра отказалось выполнить план ООН по примирению и урегулированию кипрского конфликта до вступления страны в ЕС. В ответ на это турецкое руководство объявило о непризнании Республики Кипр вплоть до подписания кипрским правительством соглашений ООН. Франция и Германия фактически поддержали греков-киприотов, заморозив вступление Турции в ЕС.
       
Терроризм КРП продолжает представлять угрозу территориальной целостности Турции. В результате двух иракских войн в Иракском Курдистане было создано независимое де-факто, агрессивное государство, несмотря на протесты со стороны Ирана, Сирии и Турции. Боевики КРП получили возможность атаковать турецкие земли с территории Северного Ирака. Создание прозападного курдского государства в Северном Ираке способствовало размежеванию между Турцией и Соединенными Штатами. В отношениях между двумя странами возник кризис доверия, отмечается явное ухудшение турецко-американских связей. 4 июля 2003г. американские солдаты с помощью курдских боевиков пешмерга захватили в плен 14 турецких военных и 13 гражданских лиц, обвинив их в причастности к убийству губернатора Киркука. Вскоре после этого события в «Вашингтон пост» появилась статья Кондолизы Райс о проекте создания «Большого Ближнего Востока», предусматривающем переформатирование границ 24 государств региона от Марокко до Китая.
       
Евросоюз оказывал и оказывает незначительную поддержку Турции в борьбе с терроризмом КРП. КРП была занесена руководством ЕС в список террористических организаций только в 2003г. Тем не менее европейские государства стали реагировать на вызовы этой организации гораздо быстрее, осознав, что их собственная безопасность под угрозой. Например, в ноябре 2004 г., когда голландская полиция раскрыла на территории этой страны лагерь террористов в Лимпде, 29 активистов КРП в Голландии были арестованы. На протяжении десятилетий турецкая полиция осведомляла западных коллег о том, что активисты КРП вовлечены в торговлю наркотиками, поддержку нелегальной миграции и проституции, однако европейцы воспринимали их как турецкую пропаганду. Тем не менее после того как один из турецких курдов был в 2006 г. арестован британской полицией, вскрылось, что 90% торговли героином на территории Соединенного Королевства контролируется сторонниками КРП.
       
Все это создало США и странам Европы в турецком общественном мнении имидж империалистических держав, стремящихся ослабить или даже разделить страну. Получила обоснование многолетняя критика кемалистами-социалистами прозападной политики турецких правительств. Левые силы совместно с частью военной элиты начали разрабатывать евразийскую идеологию как доктрину, наиболее полно выражающую антиимпериалистическое измерение кемализма. Евразийство, по мнению этих политических сил, означает создание не-западного геополитического пространства, которое объединит Турцию с Россией, Ираном, Индией и Пакистаном, в котором наша страна будет чувствовать себя в безопасности и восприниматься в качестве желанного партнера. Российское дугинское евразийство не перестает привлекать кемалистов, т.к. именно Дугин начал создавать прагматичную концепцию Евразии, основанную на модели региональной экономической интеграции и представляющую собой адекватную стратегию сопротивления западной гегемонии.


Эмель Акчали (Бирмингемский Университет, Великобритания); Мехмет Перинчек (Институт Ататюрка, Стамбульский Университет, Турция)

Перевод с английского Александра Кузнецова
Источник: "Геополитика"