Лента: Политика

Статья посвящена анализу роли, которую американское военное присутствие за рубежом играет в реализации стратегии глобального доминирования и региональной стратегии США, и более конкретно – в продвижении экономических интересов Вашингтона как основы стратегии глобального доминирования.

Стратегия глобального доминирования США – широкая программа действий, охватывающая все основные области интересов государства: политическую, экономическую, военную, идеологическую и т.д. В настоящее время эта стратегия, в интерпретации ее сторонников, представляет собой ответ на вызовы, с которыми Америка столкнулась после 11 сентября 2001 г. Однако точно также почти два десятка лет назад – в момент зарождения концепции – глобальное доминирование подавалось его авторами как единственное решение проблем однополярного мира.

Стратегия отличается всеохватностью не только в геополитическом плане, но и в отношении направлений деятельности. Для достижения максимальной эффективности Вашингтон использует так называемый перекрестный подход: поставленные в определенной области цели достигаются посредством применения всех имеющихся в распоряжении средств, в том числе привлекаемых из других областей. Одним из наиболее ярких примеров тому является приложение традиционных инструментов военной политики (региональное военное присутствие в первую очередь) не только к обеспечению национальной безопасности и суверенитета государства, но и к продвижению экономических интересов США за рубежом.

Экономическое положение – основной современный показатель занимаемого отдельно взятой страной места в мировом сообществе, и, как следствие, ведущий компонент стратегии глобального доминирования Соединенных Штатов. Один из самых известных специалистов по истории Америки и России А.И. Уткин утверждает, что «американское лидерство в западном мире является лишь своеобразным "страховым полисом" привилегированного положения США в мировой экономике»[1]. Постулируя же связь внешнеэкономических интересов Вашингтона и распределения его основных военных контингентов за рубежом, автор опирается на мнение руководителя Центра военно-стратегических исследований Института США и Канады РАН В.Ю. Сизова, который на основе анализа Национальной оборонной стратегии Соединенных Штатов 2008 г. приходит к выводу о том, что «уже не просто политика, а военная политика [США – авт.] становиться концентрированным выражением экономики»[2].

Стратегия глобального доминирования и приоритеты региональной стратегии США

Еще в 1989 г. в преддверии окончания «холодной войны» и распада Советского Союза руководство Пентагона опасалось, что происходящие на международной арене перемены приведут к изменению баланса сил и региональным конфликтам. Соединенные Штаты представали единственной державой, способной управлять глобальными процессами. Однако чтобы обеспечить стабильность и сформировать новый мировой порядок, отвечающий интересам США, Вашингтону было необходимо сохранить свое превосходство в военной сфере. Это также означало, что американскую военную стратегию следовало бы переориентировать с глобального сдерживания на способность управлять локальными конфликтами, менее четко определенными, чем в биполярную эру, а также ситуациями, предсказать возникновение которых заранее невозможно. Для достижения этой цели Соединенным Штатам необходима была способность проецировать военную мощь на различные регионы мира – в меньшей концентрации на отдельных направлениях, но с более широким географическим охватом. Занимавший в то время пост председателя Объединенного комитета начальников штабов Колин Пауэлл утверждал, что при грамотной реструктуризации ВС США эту задачу можно выполнить, уменьшив количество военнослужащих за рубежом на четверть, – этот план позже получил название «Концепции минимальных сил» (“Base Force Concept”). Кроме сокращения числа военнослужащих проект Пауэлла предусматривал отход от военного планирования, основанного на оценке угроз (“threat-based”), к планированию на основе возможностей (“capability-based”), то есть Соединенные Штаты отказывались от противодействия советским попыткам доминирования в пользу обеспечения собственного превосходства.

Объединив «Концепцию минимальных сил» с предложениями более консервативно настроенного заместителя министра обороны по вопросам политики Пола Вулфовица (поэтапное сокращение ВС США в течение семи вместо четырех лет, предложенных Пауэллом; оговорка о кризисном реагировании/восстановлении боеспособности в случае, если события в Советском Союзе или где-либо примут негативный оборот), в 1990 г. тогдашний министр обороны Дик Чейни представил новый проект президенту. В тот же день, когда Дж. Буш-ст. в своей речи в Институте Аспен (Aspen Institute) впервые обнародовал план Пентагона, Ирак вторгся на территорию соседнего Кувейта, тем самым подтвердив в глазах американской общественности справедливость слов президента о том, что необходимость противостоять угрозам, возникающим там, где их не предвидели, требует американского военного присутствия за рубежом в мирное время и возможности быстро перебрасывать американские войска «в любой уголок мира»[3].

На основе плана в 1992 г. была сформулирована новая стратегия Пентагона под названием «Руководство по оборонному планированию» (“Defense Planning Guidance”), направленная на превращение США в единственную супердержаву, чьей целью является не допустить появления не только равного себе по силе государства, но даже такого, что смогло бы поспорить за лидерство с Вашингтоном в каком-либо регионе мира. Используя термины «превентивные действия» (“preventive attacks”) и «передовое базирование» (“forward presence”), стратегия призывала к доминированию Соединенных Штатов как над соперниками, так и над союзниками на основе военного превосходства и возможности действовать в одиночку, и завершалась утверждением о том, что кратчайшим путем к этой цели было бы достижение «абсолютного могущества» (to make itself “absolutely powerful”)[4].

В течение двух президентских сроков Билла Клинтона выражение «глобальное доминирование» уступило место в рейтинге популярности термину «глобализм», который, впрочем, также работал на идею концентрации американской мощи посредством активной внешней экономической политики Вашингтона, его участия в многосторонних международных институтах (однако лишь тех, которые США могли достаточно эффективно контролировать), расширения зоны свободной торговли и создания коалиций союзников, в том числе для проведения военных операций (например, в Сомали, на Гаити, в Боснии и Сербии).

С избранием Дж. Буша–мл. и возвращением авторов стратегии к власти «Руководство по оборонному планированию» было переработано с учетом мнения нового министра обороны, Дональда Рамсфельда. Термин «превентивное нападение» был заменен на «нападение без объявления» (“unwarned attacks”), а предыдущая концепция «передового базирования» – на «передовое сдерживание» (“forward deterrence”) – таким образом, США фактически обосновали свою готовность вторгнуться в пределы другой страны, если последняя представляет угрозу в том числе и экономическим интересам Вашингтона. Идея глобального доминирования осталась центральным пунктом «Руководства», однако на этот раз на фоне борьбы с терроризмом и в тени концепции «упреждающих ударов» с возможным использованием ядерного оружия, она встретила практически всеобщее одобрение. Как следствие, это привело к началу процесса перегруппировки американских военных баз за рубежом и растущему год от года бюджету Министерства обороны.

Региональная стратегия США также приобрела свой современный вид после исчезновения с политической карты мира Советского Союза, на противостояние c которым в течение полувека отвлекалась львиная доля финансовых, материальных, людских и интеллектуальных ресурсов США. В 1993 г. Чейни объявил о повороте от глобального сдерживания к новой «Региональной оборонной стратегии» (“Regional Defense Strategy”), нацеленной на «предотвращении доминирования любой недружественной державы в любом регионе мира, критически важном с точки зрения наших интересов». В число таких регионов вошли Европа, Восточная Азия/Тихий океан, Ближний Восток/Персидский залив и Южная Азия, Латинская Америка и страны Карибского бассейна[5]. Африканскому континенту южнее Сахары досталась весьма скромная доля американского внимания. Основными элементами стратегии были названы: стратегическое (ядерное) сдерживание и оборона; передовое присутствие; кризисное реагирование и восстановление (способность наращивать силы, чтобы противостоять новым угрозам). Нетрудно заметить, что разделение мира на регионы в «Стратегии» 1993 г. соответствовало зонам ответственности пяти региональных боевых командований, существовавших в структуре ВС США на тот момент: Европейского, Тихоокеанского, Центрального, Южного (пятое – Атлантическое командование – просуществовало до 1999 г. и было преобразовано в Объединенное командование единых сил – U.S. Joint Forces Command – в связи с тем, что угроза северной Атлантике, составляющей зону его ответственности, со стороны Советского Союза исчезла).

Что касается конкретных целей в каждом из отдельно взятых регионов, то, согласно «Стратегии», Соединенные Штаты стремились к сокращению своего военного присутствия в Центральной Европе (и действительно вывели оттуда половину личного состава, ядерные силы наземного базирования и тактическое ядерное оружие морского базирования), активизации НАТО и вовлечению в орбиту своего влияния бывших стран Варшавского договора.

На восточноазиатском и тихоокеанском направлениях подчеркивалась необходимость сохранить значительный контингент войск (включающий силы передового базирования и возможность переброски войск и боевой техники, в том числе в район Персидского залива), «дабы поддержать жизненно важные политические и экономические отношения» со странами региона, а также «защитить ключевые морские линии коммуникаций, связывающие нас [США – авт.] с нашими союзниками и торговыми партнерами»[6]. Помимо понятной озабоченности, которую вызывали режимы Китая и Северной Кореи, такое внимание Соединенных Штатов к данному региону объясняется тем, что блок АСЕАН набирал все большую силу в качестве регионального актора и финансового и коммерческого центра: по американским прогнозам, к концу ХХ века суммарный объем экономик входящих в него стран должен был достигнуть 800 млрд. долл., обогнав по этому показателю Китай на 100 млрд. долл. В связи с этим, выведя свои войска с Филиппин, по требованию местного правительства, США рассчитывали расширить число соглашений о доступе (access agreements) вместо размещения постоянных военных баз, подобно тому, что было заключено с Сингапуром в 1990 г., прежде всего со странами Юго-восточной Азии.

Объединенные в общем параграфе «Стратегии» Ближний Восток/Персидский залив и Средняя Азия представляли для США интерес в первую очередь как зона, требующая обеспечения безопасности американских граждан и сохранности собственности, а также беспрепятственного доступа к международным воздушным и морским путям и нефтяным источникам региона. Предвидя опасность того, что восстановивший после операции «Буря в пустыне» свои силы Ирак или перевооружившийся Иран могут в течение десятилетия попытаться получить контроль над нефтяными ресурсами арабских стран, Соединенные Штаты заявили о своей готовности действовать также решительно, как во время Второй войны в Заливе. Для этого Вашингтон принял решение увеличить американское военное присутствие в регионе. Кроме того, США преследовали здесь и чисто коммерческие интересы: «В 1991–2002 гг. ведущее место по стоимости соглашений по продаже вооружений странам Ближнего и Среднего Востока занимали США, на долю которых приходилось порядка 72,5 млрд. долл. (58%) из 125 млрд. долл. общей стоимости соглашений на поставки вооружений, заключенных странами БСВ в указанный период»[7].

Регион Латинской Америки и Карибского бассейна, традиционная зона экономических интересов и интересов безопасности Соединенных Штатов, в начале 1990-х гг. представлял собой опасность прежде всего с точки зрения расширения нелегальной торговли наркотиками и их проникновения на территорию США.

Таким образом, новая региональная оборонная стратегия с ее «критически важными интересами», «международными обязательствами», «передовым присутствием» на морях и континентальных военных базах и объектах вносила свой вклад в создание глобальной империи США.

Демократическая администрация Клинтона в целом сохранила стратегические акценты внешней политики, расставленные Чейни. Приверженность односторонним действиям и выборочному применению силы («действовать совместно с другими, когда это возможно, и в одиночку, если необходимо», «использовать дипломатию, когда это допустимо, и силу, когда это потребуется»[8]) стала официальной доктриной США. В период правления демократов в структуре региональных боевых командований ВС США произошло лишь одно значительное изменение, касающееся упразднения Атлантического командования, о котором упоминалось выше.

Интересно, что позднее региональные стратегии за подписью министра обороны США, подобные «Стратегии» Чейни 1993 г., в открытом доступе не появлялись. Изменение приоритетов военной политики США в различных районах земного шара отражалось в других официальных документах Пентагона: Национальной оборонной стратегии (2005, 2008 гг.), Четырехлетнем обзоре состояния оборонной политики (1996, 2001, 2006 гг.), Глобальном плане перебазирования ВС США за рубежом (2004 г.) и пр. Структурно ни один из этих документов не отражает деление мира на регионы, соответствующие зонам ответственности территориальных боевых командований – приоритет обычно отдавался выделению ряда ключевых направлений или групп стран (Европа, Африканский континент, «государства-изгои»), либо отдельных (зачастую «проблемных») государств (Китай, Россия, Иран).

Однако для удобства анализа американское военное присутствие за рубежом в данной статье будет рассматриваться согласно зонам ответственности каждого из шести современных региональных боевых командований ВС США.

Роль американского военного присутствия за рубежом

В соответствии с полномочиями, которыми они наделены по «Плану объединенных командований» (Unified Command Plan), в зоне своей ответственности региональные боевые командования обязаны:

– предотвращать атаки на США, их территориальные владения, зарубежную собственность и военные объекты, в случае необходимости применяя силу;
– выполнять порученные миссии и задания;
– координировать действия подведомственных командований;
– защищать и при необходимости производить эвакуацию американских граждан и прочих обозначенных лиц;
– представлять Министерство обороны США в международных и национальных организациях;
– в зоне своей ответственности исполнять роль единого координационного центра по вопросам военной политики и сотрудничества в сфере безопасности;
– при необходимости принимать на себя боевое командование на ТВД;
– осуществлять миротворческие и гуманитарные операции, операции по поддержанию стабильности и оказанию поддержки в переходный период, обеспечению безопасности, восстановлению, помощи при стихийных бедствиях;
– координировать вопросы нераспространение ядерного оружия в зоне своей ответственности[9].

Таким образом, при определении стратегии отдельного регионального боевого командования, Пентагон вынужден решать задачи и задействовать инструменты как чисто военного, так и иного характера, в первую очередь дипломатические и экономические. Для того чтобы содействовать процессу такой конвергенции к каждому из командований прикреплен советник по внешней политике из государственного департамента США.

Европейское командование

Американский подход к европейским союзникам отличается двойственностью. С одной стороны, США стремятся побудить ЕС взять на себя бóльшую долю ответственности за безопасность на собственном континенте хотя бы в развитие принятой в 1999 г. Общеевропейской политики безопасности и обороны, которая была одобрена Вашингтоном как направленная на «трансформацию Европы в более сильного и умелого партнера в деле предотвращения и урегулирования кризисов, угрожающих безопасности трансатлантического сообщества»[10]. Однако европейцы отнюдь не готовы жертвовать созданной ими системой социального обеспечения ради увеличения финансирования военных затрат. С другой стороны, Европейский Союз в глазах Соединенных Штатов обладает потенциалом превращения в стратегического конкурента на международной арене, учитывая в целом благоприятную динамику его экономических показателей (мы не рассматриваем в данном случае финансовый кризис 2008-2009 гг.) и активное использование инструментов «мягкой силы» для укрепления своих позиций за рубежом (расходы Европы на оказание помощи иностранным государствам в расчете на душу населения стабильно превышают такие же расходы со стороны США).

С 1998 г. в зону ответственности ЕВРОКОМ вошли шесть бывших социалистических стран: Армения, Азербайджан, Грузия, Белоруссия, Украина и Молдова. В 2002 г. к ним присоединилась и Россия, военно-политические отношения с которой прежде регулировались напрямую Министерством обороны США. Российское направление и по сей день продолжает оставаться одним из наиболее актуальных в связи с политикой энергетического шантажа соседних стран, в которой Запад обвиняет Москву.

Таким образом, стратегическая обстановка в зоне ответственности Европейского командования характеризуется наличием относительно стабильного «ядра» с географическим центром в Западной Европе и своеобразной «дугой нестабильности» вокруг. Необходимо отметить, что у «ядра» есть свои слабые места, которые беспокоят Вашингтон: местные террористические группы, зависимость от поставок энергоносителей, неблагополучная демографическая ситуация в связи со старением основной массы населения, проблемы нелегальной иммиграции и ассимиляции вновь прибывших. Положение дел в районе Кавказа и Черного моря, по которому проходит южная граница зоны ответственности ЕВРОКОМ, осложнено торговлей запрещенным товаром (наркотиками, оружием, людьми и т. д.) и рядом давно тлеющих этнических конфликтов. Объявление независимости Косово в феврале 2008 г. также не добавило региону стабильности. Хотя Израиль является единственным ближневосточным государством, которое подпадает под юрисдикцию Европейского командования, неустойчивая военно-политическая обстановка в регионе напрямую влияет на характер миссии ЕВРОКОМ, отвечающего за безопасность ключевого союзника Вашингтона на Ближнем Востоке.

Европейский регион важен для Соединенных Штатов прежде всего тем, что играет роль хаба, распределительного узла с точки зрения возможности переброски войск с американского континента в зону боевых действий: он обладает развитой системой коммуникаций и может использоваться для тылового обеспечения войск. Несмотря на то, что Вашингтон до сих пор содержит на территории стран Европы наибольшее количество военных объектов и самый крупный контингент войск, начиная с момента завершения «холодной войны» фокус его внимания сместился сначала в сторону Азиатско-тихоокеанского региона, а после событий 11 сентября 2001 г. – в направлении Ближнего Востока. Так как зона ответственности ЕВРОКОМ в настоящий момент не включает в себя ни одного района боевых действий, американские военнослужащие, входящие в его состав, участвуют в операциях поддержки в Ираке и Афганистане. Поэтому среди основных задач Европейского командования – обеспечение эффективного участия США в миссиях НАТО.

Центральное командование

В 1970-х гг., когда началось ожесточенное противостояние Америки и нефтедобывающих стран Ближнего Востока за свободный доступ к ресурсам, военное присутствие США в регионе было относительно незначительным, а перспектива силового приобретения контроля над нефтеносными районами арабских стран – невероятной. Однако идея такого контроля уже тогда была весьма привлекательной в глазах ряда сторонников жесткого курса Белого дома во внешней политике, которые позже получили название «неоконсерваторов».

В 1980 г. в «доктрине Картера» Персидский залив был объявлен «зоной американского влияния» – предупреждение (адресованное в первую очередь Советскому Союзу) о том, что любая попытка оказать влияние на стратегически важные арабские страны будет рассматриваться Вашингтоном как покушение на жизненно важные национальные интересы Соединенных Штатов и будет подавлена всеми доступными средствами включая военную силу. Для подтверждения серьезности своих намерений США инициировали создание сил быстрого реагирования (Rapid Deployment Force), специально предназначенных для того, чтобы в случае необходимости в короткий срок можно было перебросить в вышеупомянутый регион несколько тысяч американских военнослужащих.

При президенте Рональде Рейгане силы быстрого реагирования были преобразованы в Центральное командование ВС США, чьей зоной ответственности стала обширная территория от восточной Африки до Афганистана. Базы и вспомогательные объекты были размещены по всему региону Персидского залива, а Вашингтон вступил в союзнические отношения с Израилем, Саудовской Аравией и Ираком. Начиная со времен Первой войны в Заливе (1980-1988 гг.) США начали создавать сеть военных баз, которая в настоящее время практически полностью окружает нефтяные поля арабских стран.

Необходимо сделать оговорку о том, что для архитекторов стратегии американского доминирования нефть представляла собой ценность в качестве не рыночного товара, но стратегического ресурса, одного из элементов укрепления национальной безопасности. Поэтому, по нашему мнению, приписываемые США экономические мотивы вступления в войну против Ирака в 2003 г. необходимо прежде всего рассматривать с той точки зрения, что борьба за контроль над нефтяными полями Персидского залива является одним из основных элементов претворения в жизнь концепции глобального доминирования Соединенных Штатов.

Схожую тенденцию – участие Вашингтона в острой конкуренции между американскими и российскими корпорациями за контроль над нефтяными и газовыми ресурсами Каспийского региона и Средней Азии – продемонстрировал российско-грузинский вооруженный конфликт августа 2008 г. По мнению Г. Бикса, американского историка и обладателя Пулитцеровской премии, это соперничество «заставило Центральное командование, чьей первоначальной заботой был Иран, расширить зону своих операций за пределы Ближнего Востока на богатые нефтью и газом среднеазиатские и каспийские государства Туркменистана, Казахстана, Таджикистана и Узбекистана»[11]. Хотя американские военные базы на территории Грузии так и не стали реальностью, присутствие армейских инструкторов и поддержка Вашингтоном внешнеполитических акций Тбилиси свидетельствует о стремлении Белого дома (во всяком случае, предыдущей администрации Дж. Буша) закрепить за этой страной роль транспортного коридора для энергоносителей и одновременно опорного пункта продвижения интересов США в Евразии.

Тихоокеанское командование

Целый ряд документов Министерства обороны США (Национальная оборонная стратегия, Четырехлетний обзор состояния оборонной политики) отражает неопределенность, с которой американское руководство взирает на будущее Азиатско-тихоокеанского региона (АТР). Первой причиной тому является подъем Китая с его экономической политикой волюнтаризма и растущими расходами на военные нужды. Так, в 2009 г. оборонный бюджет Поднебесной вырос на 14,9% по сравнению с предыдущим годом (причем этот же показатель в 2008 г. составил 17,6%)[12]. Американский Закон о выделении ассигнований на нужды обороны (National Defense Authorization Act) 2000 г. запрещает Пентагону развивать сотрудничество с китайскими коллегами в 12 областях, в которых излишняя открытость Вашингтона может привести к расширению военных возможностей Пекина[13]. В действительности, фактор Китая в формировании военной политики США в АТР имеет гораздо большее значение, чем определение границ военного сотрудничества. По своей сути занимаемая Америкой позиция направлена на сдерживание китайского возвышения с тем, чтобы сохранить собственное преобладание в регионе, избежав при этом прямой конфронтации двух держав.

Вторая причина – огромная протяженность региона (зона ответственности Тихоокеанского командования является крупнейшей по площади), и для сохранения боевой оперативности в его пределах Соединенные Штаты вынуждены одновременно содержать там значительный воинский контингент (78 тыс. из 174 тыс. от общего числа американских военнослужащих за рубежом) и более гибко походить к вопросу создания новых военных объектов (например, переоборудовать пункты совместных учений и тренировок в основные операционные базы). Наконец, частые природные катастрофы и высокая концентрация военной силы стран региона вокруг потенциальных «горячих» точек повышают вероятность того, что дислоцированные здесь ВС США будут задействованы не только в традиционных боевых миссиях, но и операциях кризисного реагирования.

Африканское командование

Шестое региональное боевое командование ВС США – АФРИКОМ – было создано в 2007 г. В течение первого года своего существования оно действовало в составе ЕВРОКОМ, получив полную функциональную и административную независимость в октябре 2008 г.

Помимо озабоченности проблемами регионального насилия на этнической и религиозной почве, борьбы с международным терроризмом и эпидемиями ВИЧ/СПИДа очевидным мотивом учреждения нового командования, или, более точно, выделения его из состава Европейского командования, является угроза начала стратегического противостояния США и Китая на Африканском континенте за доступ к энергетическим ресурсам. М. Де Лоренцо, эксперт Американского института предпринимательства, высказывает предположение о том, что подлинная причина образования АФРИКОМ – это стремление Соединенных Штатов обеспечить контроль над нефтяными ресурсами таким образом, чтобы последние не достались Китаю, стремительный рост влияния которого на континенте не может не беспокоить Вашингтон[14].

Сегодня Китай, испытывающий даже бóльшую, чем США потребность в энергоресурсах, обеспечивает за счет поставок из стран Африки примерно треть объема импорта нефти (среди основных поставщиков Судан, Ангола и Конго). По оценке Международного Валютного Фонда, торговый оборот между Китаем и африканскими странами в 2006 г. составил 55,5 млрд. долл., сумма финансируемых Китаем проектов на континенте – 9,5 млрд. долл., официальная помощь на цели развития – 2,3 млрд. долл., прямые инвестиции – 0,9 млрд. долл.[15] В богатых минеральными ресурсами странах, таких как Ангола, Нигерия, Демократическая республика Конго, Китай вкладывает в инфраструктурные проекты больше средств, чем все остальные инвесторы вместе взятые. Привлекают Китай и новые рынки сбыта своих товаров. Экономический раздел официальной стратегии Китая на Африканском континенте гласит: «Китайское правительство поддерживает и поощряет частные инвестиции и коммерческую деятельность китайских предпринимателей в Африке и продолжит политику предоставления преференциальных займов и потребительских кредитов на эти цели»[16]. В настоящий момент более 700 компаний ведут бизнес в Африке, что позволило Китаю занять второе место среди торговых партнёров континента после США.

Между тем, объем торговли Соединенных Штатов и стран Африки южнее Сахары вырос в три раза по сравнению с 1990 г.[17] Природные ресурсы, в основном энергоносители, преобладают среди товаров, импортируемых США из Африки. Доля последней в поставках сырой нефти в Соединенные Штаты в настоящий момент практически сравнялась с долей Ближнего Востока[18]. Нигерия – крупнейший африканский экспортер нефти и пятый по объему поставщик нефти в США. Нестабильность политической ситуации в дельте реки Нигер на территории страны приводит к периодическим падениям добычи нефти на 25%. Естественно, обострение обстановки в упомянутом регионе, наряду с повторяющимися нападениями на трубопроводы и прочую инфраструктуру провоцирует рост цен на нефтепродукты на мировом рынке.

В 2006 г. в ежегодном докладе Конгрессу о положении в стране Дж. Буш объявил о своем намерении «заместить более 75% поставок нефти из стран Ближнего Востока к 2025 г.» в том числе поставками из африканских стран[19]. По прогнозам американских аналитиков, уже к 2015 г. Африка сможет претендовать на четверть всего рынка импорта нефти в Соединенные Штаты[20]. Не удивительно поэтому, что, как сообщает «Уолл-стрит джорнал», один из высокопоставленных чиновников Министерства обороны США заявил в 2003 г., что «центральной миссией ВС США в Африке должно стать обеспечение безопасности нефтяных полей Нигерии»[21].

Северное командование

Три страны, которые входят в зону ответственности Северного командования с 2002 г. имеют общие стратегические приоритеты (прежде всего, конечно, США и Канада), поэтому все, что Мехико и Оттава могут предпринять для обеспечения безопасности, рассматривается Вашингтоном как дополнительные меры к собственной безопасности. Основное отличие между партнерами состоит в том, что Соединенные Штаты позиционируют себя в качестве лидера международного сообщества, готового защищать от потенциальных угроз как свои интересы, так и мировой порядок, который представляется им оптимальным. Мексика и Канада, в свою очередь, не отличаясь глобальными амбициями и благодаря выгодному географическому положению и тому, что их экономические интересы практически не выходят за пределы континента, могут не опасаться значительных прямых угроз. Поэтому Вашингтон вынужден нести подавляющую долю расходов на совместную оборону, периодически используя экономические рычаги (повышение тарифов на импорт древесины мягких пород из Канады, например) для того, чтобы заставить соседей активизировать свои усилия в этой области.

Интересно, что Соединенные Штаты, по-видимому, смирились с таким положением вещей. Даже после атак 11 сентября 2001 г. Пентагон не стал предъявлять дополнительных требований к обеспечению мер национальной безопасности и пограничного контроля соседних стран сверх того, что было предпринято по их собственной инициативе. В случае с Канадой, территорию которой прикрывает щит НОРАД (организационно подчиняется непосредственно Северному командованию ВС США) это особенно показательно. По мнению эксперта Центра стратегических и международных исследований, причина тому отчасти заключается в том, что США осознают бесперспективность подобных требований: «11 сентября изменило отношение американцев к жертвам во имя безопасности, но не отношение большинства канадцев»[22].

Таким образом задача, стоящая перед Вашингтоном в этом регионе, заключается в поиске ответа на вопрос, насколько держава, стремящаяся к глобальному доминированию и способности проецировать силу в любую, самую удаленную часть света, может рассчитывать на «крепкий тыл» в лице ближайших соседей при наличии очевидного разрыва в величине оборонных расходов, уровне военных потенциалов и политическом восприятии реальности. Северное командование ВС США было создано для того, чтобы выбрать наиболее приемлемый способ сотрудничества между тремя странами: Соединенные Штаты могут оставить все как есть и действовать в случае необходимости, полагаясь только на свои силы и соглашения, заключенные по принципу ad hoc для проведения конкретных операций и совместных миссий, либо могут попытаться найти основание для сокращения имеющегося разрыва потенциалов. В пользу первого варианта свидетельствует общая практика принятия США односторонних решений в случае возникновения кризисных ситуаций на международной арене. Ко второму подталкивают соображения национальной безопасности (в ситуации повторной террористической атаки долгосрочные договоренности о совместном реагировании, несомненно, позволят действовать более эффективно) и наличие функционирующей общей оборонной инфраструктуры (уже упоминаемое Командование воздушно-космической обороны Североамериканского континента).

Южное командование

Зона ответственности Южного командования охватывает 19 стран Центральной и Южной Америки. Несмотря на то, что Соединенные Штаты являются ведущим торговым партнером государств этого региона, они уделяют гораздо больше своего внимания Европе, Азии и Ближнему Востоку. В то время как Вашингтон расходует по 2,5 млрд. долл. еженедельно на войну в Ираке, годовой бюджет Южного командования составляет 1 млрд. долл. Рядом наблюдателей высказываются опасения о том, что пока США «тратит огромные политические, экономические и военные ресурсы на Ближнем Востоке и в Азии, позиция невмешательства (benign neglect) по отношению к странам Южной и Центральной Америки и Карибского бассейна может привести к тому, что Америка уступит этот регион в экономическом плане Китаю и Индии, а в политическом – Ирану, который ищет сближения с Кубой и Венесуэлой»[23]. Преследуя цель стать к 2050 г. «партнером по выбору» (“partner of choice”) для латиноамериканских стран, Китай активно инвестирует в их экономику и уже получает внешнеполитические дивиденды: в 2004 г. Доминика, в 2005 г. Гренада, а в 2007 г. Коста-Рика разорвали дипломатические отношения с Тайванем и более не признают его независимость от Китая. Очевидно, что для того, чтобы успешно конкурировать с Пекином, Вашингтон должен отказаться от «доктрины Монро», в 1823 г. фактически объявившей западное полушарие «задним двором» США, и перейти к отношениям партнерства и равноправия со странами Латинской Америки.

Незаконная транспортировка и торговля наркотиками, лояльные к наркопроизводителям и наркоторговцам коррумпированные правительства ряда стран и деятельность на территории региона групп локальных и международных (движение «Хезболла») террористических сетей составляют связанные между собой вершины своеобразного треугольника – местной модели трансграничной организованной преступности, на борьбу с которой направлена деятельность Южного командования. Только за 2007 г. подразделениями командования был предотвращен ввоз 250 тыс. кг кокаина на территорию США. Сотрудничество по этому и другим вопросам со странами, входящими в зону ответственности Южного командования, зачастую затруднено воспоминаниями об американских военных интервенциях во второй половине ХХ века в Боливию, Никарагуа, Чили, Уругвай, Гватемалу, Сальвадор, Гондурас, Панаму.

Прогноз места и роли региональных командований ВС США при администрации Барака Обамы

Стратегия глобального доминирования при президенте Обаме может претерпеть кардинальные изменения, или – как то имело место при Б. Клинтоне – по крайней мере, приобрести новое толкование посредством использования иных приемов и практик. Приход в Белый дом демократической администрации под лозунгами «Перемены, в которые мы верим» (“Change We Can Believe In”) и «Голосуйте за перемены» (“Vote for Change”) сопровождался активными дискуссиями о необходимости корректировки внешнеполитического курса в академической среде[24]. В практическом плане первые девять месяцев президентского срока Обамы также свидетельствуют о сдвигах по ряду приоритетных направлений: план «ответственного окончания войны в Ираке» (февраль 2009 г.), «перезагрузка» в отношениях с Россией (март 2009 г.), инициатива всеобщего полного ядерного разоружения (апрель 2009 г.), призыв к мусульманам о прекращении межнациональной и межрелигиозной конфронтации (речь в университете Каира в июне 2009 г.), отказ от размещения элементов ПРО в Чехии и Польше (сентябрь 2009 г.).

Однако, ряд геополитических факторов, который определяет политику Вашингтона, был и останется неизменным в ближне- и среднесрочной перспективе. Во-первых, практически во всех регионах, на которые карта зон ответственности географических боевых командований США поделила мир, США приходится противостоять растущему влиянию своего потенциального стратегического соперника Китая. Во-вторых, экономические интересы Соединенных Штатов, как показывает история, сохраняют свои позиции при любом внешнеполитическом курсе, а зачастую и диктуют его выбор. Сегодня, в обстановке набирающей темп глобализации, это также означает, что государству приходится учитывать не только приоритеты национальной экономики, но и финансовые расчеты крупных американских транснациональных корпораций. Наконец, в-третьих, требования энергетической безопасности заставляют США постоянно расширять круг поставщиков ресурсов и искать новые пути доступа к ним.

Какая бы судьба ни ожидала концепцию глобального доминирования, региональные боевые командования ВС США – структура сугубо практическая, работающая с реальными военно-политическими проблемами в конкретных временном и пространственном измерениях, что делает ее задачи и методы их решения более устойчивыми к идеологическим изменениям, происходящим на стратегическом уровне. Другое дело, что роль и место региональных боевых командований в достижении тех или иных общегосударственных целей может и будет меняться вместе с трансформацией этих целей.


Аничкина Т.Б. Центр военно-стратегических исследований Института США и Канады РАН.
Источник: Журнал Россия и Америка в ХХI веке № 3 2009

---

[1] Статья разработана при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Особенности глобализационной стратегии США и их влияние на политику безопасности России в многополярном мире», проект № 09-03-00771 a/р.

[1] Уткин А.И. Сомнения сверхдержавы // США. Канада: ЭПК. 1994, № 11. С. 3.

[2] Сизов В.Ю. Национальная оборонная стратегия США-2008: итоги или перспективы? Интернет-издание «Россия и Америка в XXI веке». №1, 2009. http://www.rusus.ru/?act=read&id=129

[3] President George Bush. “Reshaping Our Forces”. A speech delivered at the Aspen Institute, Aspen, Colorado, August 2, 1990. Vital Speeches of the Day. Vol. 56, No. 22, September 1, 1990. PP. 676-679.

[4] Tyler P. U.S. Strategy Plan Calls for Ensuring No Rivals Develop. The New York Times. March 8, 1992. http://www.nytimes.com/1992/03/08/world/us-strategy-plan-calls-for-insuring-no-rivals-develop.html

[5] Defense Strategy for the 1990s: The Regional Defense Strategy. January 1993. P. 8.

http://www.informationclearinghouse.info/pdf/naarpr_Defense.pdf

[6] Ibid., p. 20.

[7] Кенжетаев М. ВТС России со странами Ближнего и Среднего Востока. Ядерный контроль. 2004, № 1 (71), Том 10. С. 136.

[8] A National Security Strategy of Engagement and Enlargement. February 1995. P. ii.

[9] Unified Command Plan. December 2008.

[10] Joint Statement by President George W. Bush and Chancellor Gerhard Schroeder on a Transatlantic Vision for the 21st Century. March 29, 2001.

http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2001/03/20010329-5.html

[11] Bix H. Challenging U.S. Global Dominance. Foreign Policy in Focus. http://www.fpif.org/fpiftxt/5609

[12] China Defense Budget To Grow 14,9% in 2009.

http://www.chinadaily.com.cn/china/2009-03/04/content_7535244.htm

[13] Public Law 106-65 (National Defense Authorization Act of 2000), Section 1201 “Limitation on Military-to-Military Exchanges and Contacts with Chinese Liberation Army”. http://www.fas.org/asmp/resourses/govern/s1059-106-pl.htm

[14] De Lorenzo M. African Perspectives on China.

http://www.aei.org/publications/filter.all,pubID.26917/pub_detail.asp

[15] Africa’s Burgeoning Ties with China. http://www.imf.org/external/pubs/ft/fandd/2008/03/wang.htm

[16] China’s African Policy. http://news.xinhuanet.com/english/2006-01/12/content_4042521_3.htm

[17] Ploch L. Africa Command: U.S. Strategic Interests and the Role of the U.S. Military in Africa. CRS Report for Congress. 28 July, 2009. P. 13.

[18] Authers J. The Short View: African Oil. Financial Times, April 24, 2007

[19] Bush G. State of the Union Address. January 31, 2006. http://www.usa-presidents.info/union/gwbush-6.html

[20] Global Trends 2015: A Dialogue About the Future With Non-Government Experts. December 2000. http://www.foia.cia.gov/browse_docs.asp?doc_no=0000516933

[21] Jaffe G. In Massive Shift, U.S. Is Planning To Cut Size of Military in Germany. Wall Street Journal. June 10, 2003

[22] Sands Ch. Canadian National Security After 9/11: What Does the United States Expect? http://www.casr.ca/ft-csands1.htm

[23] JINSA Group Visits U.S. Southern Command and the Joint Interagency Task Force South.

http://www.jinsa.org/node/691

[24] Zakaria F. The Post-American World. N.Y.: W.W. Norton & Co., 2008, 304 p.; Haas R. The Age of Non-Polarity // The Foreign Affairs, May-June 2008; Brooks S., Wohlforth W. Reshaping the World Order // The Foreign Affairs, March/April 2009, etc.