Лента: Политика

Вопрос: Можно ли рассматривать РИК как некий противовес американской политике в Афганистане?

С.В.Лавров: Нет, я бы не стал говорить о противовесах. РИК – это группа стран, которые органично необходимы для мобилизации региональных усилий. Но их не достаточно. Нужны все соседи Афганистана. Нужны США – основной поставщик контингентов в утвержденные СБ ООН силы по укреплению стабильности в Афганистане. Нужен Иран. Нужны центрально-азиатские страны.

РИК – это группа, которая была создана совсем не для афганских дел, а по другим причинам. Мы работаем в этом формате по гораздо более широкому кругу вопросов. И хотя Индия, Россия и Китай имеют влияние на то, как можно нормализовать ситуацию в Афганистане, но наших усилий недостаточно.

Три страны могут и готовы совместно с другими основными игроками вырабатывать коллективную стратегию, которая должна быть именно коллективной. Президент США Б.Обама абсолютно правильно заявил о необходимости сместить акценты и перестать готовить решения по будущей стратегии в Афганистане в кабинетах в Вашингтоне и теснее консультироваться с региональными игроками, прежде всего с соседями этой страны.

Сейчас многих занимает вопрос, чем в итоге завершится рассмотрение в Вашингтоне новой афганской стратегии. Пока речь в основном идет о том, насколько увеличивать, и увеличивать ли вообще, американский контингент в рамках международных военных присутствий в Афганистане. Но я очень надеюсь на то, что и политическим аспектам урегулирования будет уделено достаточное внимание.

Прежде всего, мы ведем речь о том, чтобы, как только закончится эпопея с выборами, постараться помочь афганцам продвигаться по пути национального согласия. Там немало различных этнических, религиозных групп, политических сил в центре, в провинциях. Они должны быть стимулированы к тому, чтобы объединиться во имя благополучия своей страны, своего народа. Неизбежно, что все основные группировки: пуштуны, таджики, узбеки и хазарейцы должны играть свою роль во властных структурах Афганистана. Этот вопрос стоит давно, но Администрация Дж.Буша, на словах признавая его актуальность, ничего не делала на практике, чтобы содействовать его решению, используя свое сильнейшее влияние в этой стране.

Рассчитываю, что Администрация Б.Обамы, учитывая заявления самого Президента США, будет действовать по-другому и использует те возможности, которые имеются у соседей Афганистана, у других игроков в регионе, с целью стимулировать все группировки внутри страны к достижению общего понимания того, как им совместно выстраивать свою страну. Подчеркну, именно стимулировать к достижению взаимопонимания, а не решать за них, каким должно быть политическое устройство Афганистана.

Вопрос: На данном этапе нужно увеличивать группировку в Афганистане?

С.В.Лавров: Нужно делать все, чтобы в корне пресечь террористическую и наркотическую угрозы, исходящие из Афганистана.

Идеально – делать это за счет укрепления правоохранительных структур самого Афганистана, укрепления ее национальной армии. Пока еще ни армия, ни полиция, ни другие силовые структуры этой страны не готовы к самостоятельному решению данных вопросов. Поэтому присутствие международных контингентов в Афганистане на данном этапе абсолютно оправдано. Мы оказываем этому посильное содействие, предоставляя возможности транзита. Одновременно мы уделяем все большее внимание, как и ряд других стран, оказанию содействия силовикам в Афганистане по укреплению их собственных возможностей.

Мы занимаемся и подготовкой кадров для этих силовых структур, готовы возобновить поставки соответствующего оборудования. Совместно с немцами предоставили два вертолета для афганской полиции. Готовы рассмотреть и вопрос о поставках легкого стрелкового вооружении для афганских полицейских. Но этот процесс будет небыстрым. Пока афганцы сами не овладеют способностью контролировать ситуацию в своей стране, им будет нужна внешняя международная помощь. Главное, чтобы эта помощь оказывалась в приемлемых для афганцев формах. На этот счет имеется четкий контрольный механизм. Ежегодно мандат международных сил содействия безопасности в Афганистане возобновляется в СБ ООН. Без согласия афганского руководства мандат продлеваться не может.

Вопрос: Не считаете ли Вы, что именно американские войска в регионе являются источником нестабильности? Не думаете ли Вы, что США сохраняют присутствие в Афганистане с целью закрепиться в регионе?

С.В.Лавров: Вопрос имеет, как минимум, два измерения. Во-первых, что касается разработки различных стратегий для Афганистана, я уже упоминал о том, что Администрация Дж.Буша грешила однобоким толкованием коллективных усилий, понимая под ними схему, согласно которой в Вашингтоне решали, как надо действовать в любом конфликтном варианте, будь то в Афганистане, на Ближнем Востоке, в Ираке, а затем предлагли всем остальным поддержать их единоличное решение.

Президент Б.Обама провозгласил другую философию – философию коллективных действий, под которыми понимается не необходимость для всех остальных следовать тому, что решили в Вашингтоне, а необходимость совместного анализа, выработки решений и их осуществления. Пока инерция на уровне исполнителей в США сохраняется, там все еще идут по наезженной колее, стремясь предрешить все и вся за других. Но, как мы почувствовали в ходе контактов, у Президента Б.Обамы есть абсолютно четкое понимание, что нужно привлекать интеллектуальный ресурс из всех других государств, которые в том или ином конфликтном случае могут внести свой вклад в выработку стратегии. Это процесс, который занимает время, прежде чем воля президента будет переведена на язык практических действий его подчиненных. Повторю, пока в Афганистане ощущается потребность совместного анализа.

Что касается того, насколько Америка замыслила все это для того, чтобы остаться в регионе, то не думаю, что это в интересах США. Конечно, регион стратегический. Но я убежден в том, что сейчас новая ситуация, когда давно прошла «холодная война», а находившиеся под крылом одного из двух противоборствующих блоков страны раскрепостились. Это раскрепощение касается и афганского народа, который не захочет жить под иностранной оккупацией, когда закончится нынешняя стадия урегулирования афганского конфликта.

Сами американцы еще во время Администрации Дж.Буша заявляли, что их присутствие в этой стране продиктовано единственной целью – искоренением террористической угрозы. Этой же целью обусловлены и договоренности американцев с соседними странами по вопросам транзита, использования их территории для доставки необходимых грузов в Афганистан. Это было твердо подтверждено Администрацией Б.Обамы. Мы из этого исходим. Не думаю, что, если кто-то продумывает сохранение американского присутствия внутри Афганистана на бесконечно долгий срок, то эти планы реалистичны и пойдут на пользу региону и самой стране.

Надо сотрудничать с правительством Афганистана, вовлекать его в кооперационные схемы, в том числе и в рамках ШОС, которая тесно взаимодействует с этой страной. Также с Афганистаном сотрудничает ОБСЕ. Не вижу ничего плохого в том, чтобы в перспективе, после ухода войск, задуматься о каких-то схемах поддержки безопасности в регионе на основе гарантий, которые предоставлялись бы теми, кто так или иначе способен помочь Афганистану сохранить стабильность. Эти внешние гарантии могут быть предоставлены, в том числе по лини взаимодействия ОДКБ и НАТО. Мы давно предлагаем, чтобы две эти структуры, обладающие практическими возможностями пресечения наркотрафика, финансовых потоков, идущих в руки наркобаронов и террористов, тесно взаимодействовали.

Вопрос: Состоялись переговоры по вопросу дообогащения иранского урана. Не могли бы Вы пояснить, как они прошли? Были сообщения о том, что Иран не согласился на выдвинутые предложения.

С.В.Лавров: Я бы не стал говорить, что Иран не согласился. В Вене рассматривался вопрос о том, как в сугубо практическом плане организовать схему поставки для тегеранского исследовательского реактора необходимого топлива, которое там заканчивается. В итоге МАГАТЭ предложило вариант, согласно которому будет использовано определенное количество низкообогащенного урана, который произвели сами иранцы. Он будет дообогащен в России до нужного для исследовательского реактора уровня. Потом во Франции будут изготовлены топливные сборки для загрузки в исследовательский реактор. Эта схема оговорена всеми участниками венской встречи и, по договоренности этих участников, направлена на рассмотрение столиц. Ее подтвердили Россия, США и, как я понимаю, Франция. Представители Ирана сказали, что дадут ответ в ближайшие дни. Поэтому я не стал бы забегать вперед и говорить, что они ее отвергли. Эта схема воплощает в себе тот тезис, который иранцы неоднократно использовали – Иран обогащает уран исключительно для целей его использования в качестве топлива. Вот, пожалуйста, произвели низкообогащенный уран. Для целей Бушерской АЭС он не нужен, потому что там гарантированы поставки российского топлива, а для целей исследовательского реактора мы можем его использовать, и все останутся в выигрыше, в том числе и режим нераспространения.

Вопрос: В пятницу вечером иранское государственное телевидение со ссылкой на высокопоставленный источник распространило информацию о том, что Иран будет покупать топливо за границей. Что это означает?

С.В.Лавров: Не стал бы сейчас цитировать сообщения отдельных СМИ. Министр иностранных дел Ирана, комментируя эту ситуацию, на днях заявил, что есть варианты закупки топлива за рубежом, есть вариант использования иранского топлива – решение об этом сейчас принимается в Иране.

Вопрос: То есть речь об отказе не идет?

С.В.Лавров: Никакого отказа не поступало на сегодняшний момент. Ждем официального подтверждения иранцами той схемы, которая была согласована с их участием.

Вопрос: Что происходит с переговорами по СНВ? Есть ли шанс, что договоренности будут достигнуты к намеченным срокам?

С.В.Лавров: Шанс есть. У нас имеется правовой рубеж – 5 декабря истекает действие нынешнего договора по СНВ. У нас также имеется политический рубеж, потому что Президенты России и США в ходе встречи в Москве поставили задачу, которую они подтвердили в ходе недавнего телефонного разговора – выдержать эти сроки. Есть сущностное наполнение всей этой ситуации, заключающейся в том, чтобы найти договоренности, которые бы отвечали интересам и России, и США, интересам стратегической стабильности в глобальном контексте. Переговоры идут, они касаются как принципов, так и технологии. Из принципов для нас важнейшими являются взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями и проблема американской программы по созданию стратегических вооружений в неядерном оснащении. И по одному, и по другому вопросу, как мы понимаем, американцы услышали наши озабоченности, готовы их учитывать и обещали, что в самые ближайшее дни передадут свои встречные предложения, учитывающие эти две проблемы. Технологические аспекты – дело военных экспертов. Это и правило зачета различных видов стратегических вооружений. Это и количественные потолки, по которым американские коллеги готовы рассматривать различные компромиссные варианты между изначально заявленными нами и ими цифрами. Это и режим контроля, инспекций, верификации, который в новом договоре должен быть намного более облегченным, чем в старом. Старый договор заключался в условиях отсутствия взаимного доверия, условиях «холодной войны». Сейчас мы и американцы однозначно и официально заявили, что не рассматриваем друг друга в качестве противников, поэтому режим верификации, исполнения этого соглашения будет более простым и соответственно менее затратным. Это также немаловажный фактор.

Вопрос: Даже если удастся договориться до 5 декабря, все равно новый Договор не будет действовать, т.к. он подлежит ратификации. Как Вы можете это прокомментировать?

С.В.Лавров: Эта проблема решается легко. Есть целый ряд правовых схем, которые применяются в подобных ситуациях. Главное – договориться по существу. Правовое оформление, которое позволит не допустить паузы в процессе ограничения стратегических наступательных вооружений между датой, когда истечет действие старого договора, и когда будет ратифицирован новый договор, поддается легкому решению. Это дело юридической техники, и не более того.

Вопрос: Говоря о соглашениях, достигнутых недавно в Цюрихе между Арменией и Турцией при активной поддержке России, насколько Вы, как непосредственный участник переговоров, можете говорить о прорыве? Насколько эти страны готовы открывать границы?

С.В.Лавров: Я не был непосредственным участником переговоров. Меня, как и Х.Клинтон, Б.Кушнера и Х.Солану пригласили в качестве свидетелей церемонии, венчающей процесс, осуществленный исключительно между Арменией и Турцией. Швейцария только предоставляла свою площадку для того, чтобы делегации двух стран спокойно, без чрезмерного внимания со стороны СМИ, могли договариваться.

То, что было подписано в Цюрихе, я видел и читал. Поэтому не как участник переговоров, а как свидетель этого процесса могу сказать, что эти договоренности очень важные, поддержанные всеми министрами, которых пригласили на церемонию. Мы все единодушно высказались в пользу того, чтобы процесс ратификации состоялся. Повторю, мы не являлись участниками переговоров, но, конечно же, считаем процесс армяно-турецкого сближения историческим и желаем ему всяческих успехов.

Вопрос: В статье В.Скосырева, опубликованной в «Независимой газете», говорится о том, что двусторонние проблемы Индии и Китая негативно сказываются на работе РИК. Как Вы могли бы это прокомментировать?

С.В.Лавров: Я читал эту статью. Автор еще до начала сегодняшней встречи РИК комментировал данный формат с преобладающим пессимизмом. В публикации, в частности, говорится, что, хотя формат и неплохой, но он не может нормально развиваться, т.к. между Индией и Китаем есть пограничные проблемы и вопросы, связанные с пребыванием на территории Индии Далай-ламы и его деятельностью.

Хочу сказать, что никакие двусторонние проблемы между Индией и Китаем никакого влияния на сегодняшнюю встречу не оказали. Никаким образом эти темы не всплывали. Настрой наших партнеров на всестороннее углубление взаимодействия в формате РИК был абсолютно искренним и независящим от каких-то привнесенных факторов, связанных с той или иной темой, касающейся двусторонних отношений.

Несправедливо утверждать, как это делается в статье, что данный формат доказал бы свою самостоятельность, если в его рамках реализовался хотя бы один стоящий проект. Надо следить за фактической стороной дела. За последние годы формат РИК материализовался не только в очень откровенный, доверительный политический диалог на всех уровнях, но и в абсолютно конкретные проекты по целому ряду отраслей. Фактически уже кодифицированы диалоги по линии министерств по чрезвычайным ситуациям. Очередное мероприятие по этой линии предстоит в ближайшем будущем, в ходе которого будут рассматриваться вопросы сопоставимости законодательной базы трех стран, обеспечивающей оперативную реакцию на стихийные бедствия и действия по ликвидации их последствий. Будут также рассмотрены вопросы технологического оснащения соответствующих служб и перспективы унификации применяющегося оборудования, что также немаловажно для того, чтобы быстрее реагировать на ситуации и спасать жизни людей. Как вы понимаете, это вполне предметные и идущие от жизни вещи.

Развивается диалог по сельскому хозяйству, который также включает в себя весь спектр вопросов, связанных с развитием отрасли. Это ведущиеся в профессиональном разрезе научные исследования, современные технологии, борьба с вредителями.

Отмечу и диалог по проблематике здравоохранения, сотрудничество в выработке вакцины и против различных разновидностей гриппа, и против ВИЧ/СПИД, и против некоторых тропических заболеваний, о которых в последнее время забыли, думая, что они уже ушли в небытие, но которые, по оценкам специалистов, вновь грозят проявиться. Эти три направления сами по себе уже являются предметными и практическими преломлениями нашего трехстороннего сотрудничества.

Регулярными стали встречи деловых кругов по линии промышленных палат трех государств. Так, вторая встреча недавно состоялась в Китае, третья – планируется в Москве.

Активно поддержаны предложения России о том, чтобы наладить диалог по энергобезопасности в русле тех предложений, которые Президент России Д.А.Медведев сформулировал с целью создания новой международно-правовой базы в этой области. Подчеркну, что наши предложения сформулированы не исключительно в разрезе Россия-ЕС. Они универсальны и предложены с прицелом на формулирование многосторонних глобальных правовых рамок развития сотрудничества в сфере энергетики, с учетом интересов поставщиков, транзитеров, потребителей, с учетом всех аспектов энергетического комплекса, будь то углеводороды, ядерная энергетика, новые возобновляемые источники энергии, эффективные технологии, энергосбережение и т.д.

К сожалению, такие позитивные, но мало будоражащие общественное сознание вещи редко получают огласку в СМИ, но они существуют. Повторю, что формат РИК весьма перспективен.

Накануне сегодняшней встречи я читал в индийской прессе прогнозы о том, что БРИК в итоге поглотит РИК. Думаю, что это неправильно. Бразилия вместе с Россией, Индией и Китаем заинтересована в том, чтобы наши страны, которые имеют совпадающие интересы в подходе к глобальной архитектуре в сфере финансов, валюты, экономики, действовали сообща и добивались учета своих интересов в тех дискуссиях о реформе международной финансовой системы, которые сейчас проходят, в том числе в рамках «большой двадцатки».

В рамках БРИК сложился хороший диалог по проблемам глобальной архитектуры не только в экономической, финансовой и валютной плоскости, но и в сфере безопасности. Россия, Индия и Китай даже географически имеют и свою повестку дня, которая привязана к регионам, где расположены наши страны. Эта повестка дня касается и различных политических проблем развития региона, и возможности использования нашего географического положения для реализации взаимовыгодных и прагматических проектов, о которых мы сейчас договариваемся с нашими партнерами.

Вопрос: В этой связи есть ли перспективы проведения саммита?

С.В.Лавров: Саммиты складываются и созываются естественным образом, когда есть содержательное наполнение. В данном случае содержательное наполнение явно накапливается достаточно интенсивно.

Вопрос: После встречи в Екатеринбурге Индия заявила о намерении вступить в ШОС. Реально ли продвижение этой страны к участию в организации?

С.В.Лавров: Я не слышал, чтобы Индия формально подала заявку на получение статуса члена ШОС. Она является наблюдателем. Те меры, которые были разработаны в рамках ШОС для облегчения участия наблюдателей практически во всех видах деятельности организации, Индией используются. В рамках политического диалога примером может служить Екатеринбург, когда встреча в узком составе включала и участие наблюдателей. В рамках практических направлений сотрудничества под эгидой ШОС принятые решения открывают наблюдателям возможность участвовать на полноправной основе, будь то энергодиалог, банковский диалог, будь то участие в мероприятиях по линии региональной антитеррористической структуры ШОС.

Сегодня в заявлении, которое мы приняли по итогам встречи в Бангалоре, отдельным абзацем выписана наша поддержка практическому вовлечению Индии в круг мероприятий по линии Шанхайской организации сотрудничества.

Вопрос: Касается ли это военных учений?

С.В.Лавров: О военных учениях речь не идет. Мы говорим об учениях ШОС, которые имеют антитеррористическую направленность. В ШОС существует региональная антитеррористическая структура, которая и организует соответствующие учения. Путь к участию в них открыт для любого члена организации и любого наблюдателя. Готовы рассматривать и подключение к подобным учениям не только наблюдателей, но и стран, которые имеют статус партнера ШОС по диалогу. Таковых сейчас две: Шри-Ланка и Белоруссия.

Вопрос: В СМИ Израиля появились резкие оценки российской позиции по докладу Р.Голдстоуна. Сообщалось даже о демаршах израильской стороны в отношении России в этой связи. Как Вы можете это прокомментировать?

С.В.Лавров: В действительности с самого начала, когда доклад Р.Голдстоуна по заказу Совета ООН по правам человека был запущен в работу, мы исходили из того, что и Израиль, и палестинцы должны принять участие во встречах с теми, кто писал этот доклад, и изложить свою точку зрения. Наши израильские коллеги этим советом не воспользовались, а его давали не только мы, но и европейцы. Но это был выбор Израиля.

Когда доклад Р.Голдстоуна появился, мы сразу оценили его как содержащий определенные выводы, которые можно разделить. Но одновременно там имелись оценки, с которыми мы не соглашались, и которые требовали дополнительной экспертной проработки. Но доклад был опубликован, представлен в СПЧ, где началась работа над соответствующей резолюцией. Наша делегация вместе с рядом других коллег сыграла важную и конкретную роль в том, чтобы резолюция получилась политической, но не предполагающей какие-либо действия в юридической сфере, которые могли бы только усложнить процесс восстановления условий для ближневосточного мирного урегулирования. Такая резолюция была согласована, но затем, как я понимаю, под колоссальным давлением целого ряда внешних факторов палестинцы отозвали ее с голосования. Затем началась серьезная кампания с критикой такого решения палестинцев. В итоге была представлена новая резолюция, не учитывающая тех изменений, которые были внесены нами и другими делегациями и позволяли закрыть данный вопрос в рамках СПЧ в политической плоскости, не создавая юридических последствий, серьезно затруднявших усилия по возобновлению мирного процесса на Ближнем Востоке. Но поскольку первоначальную резолюцию под воздействием многих внешних факторов, в том числе и наших израильских коллег, заставили отозвать, то создавшаяся эмоциональная ситуация привела к тому, что новую резолюцию «упаковали» вместе с двумя другими темами.

Первая тема – необходимость прекращения в Иерусалиме археологических раскопок, которые рисковали нанесением ущерба святым местам. Это имело бы колоссальные негативные последствия, затрагивало бы чувства верующих и могло бы привести к взрыву ситуации. Второй элемент – необходимость конкретных шагов по ослаблению блокады Газы и удовлетворению элементарных нужд палестинского населения, которое там находится в тяжелейших условиях. И по одной, и по другой проблеме подавляющее большинство государств, включая Россию, всегда высказывались позитивно и однозначно. И когда между этими двумя бесспорными темами «упаковали» текст, касающийся доклада Р.Голдстоуна, у нас был следующий выбор. Либо голосовать против призыва прекратить раскопки в Иерусалиме и облегчить жизнь палестинцам, либо занять позицию, которую мы в результате и заняли, подтвердив необходимость уважать святые места и облегчить жизнь палестинцам и одновременно при этом сделать заявление о том, что мы не согласны с той частью резолюции, которая призывала к продолжению обсуждения доклада Р.Голдстоуна уже в СБ ООН.

Это прекрасно понимали наши израильские партнеры, которых мы предупредили о том, что будем поступать именно так. Думаю, они понимали и то, что нужно было не препятствовать принятию той резолюции, которая за две недели до этого была фактически согласована и которая могла бы завершить всю эту историю на политическом уровне без попыток предавать процессу какие-то юридические последствия, как это пытались сделать в рамках второй резолюции.

Я не услышал никакого недопонимания нашей позиции. Я также разговаривал с А.Либерманом. Российский посол в Израиле заранее предупредил израильских коллег о том, как мы оцениваем ситуацию, какую позицию мы заняли и как будем голосовать.

То, что пишет израильская пресса, я читал и принимаю как факт изложения политической позиции авторов этих статей. Безусловно наши израильские коллеги в правительстве Израиля не в восторге от того, что произошло. Но какого-либо демарша не было, и я не думаю, что имеется какой-то повод говорить о негативном влиянии этой ситуации на российско-израильские отношения.

Вопрос: Недавно С.Райс заявила о необходимости начала палестино-израильских переговоров без предварительных условий. Что это означает?

С.В.Лавров: Мы всегда придерживаемся позиции, которая опирается на международное право. При решении той или иной проблемы нельзя игнорировать все то, что уже было наработано. В отношении БВУ имеется международно-правовая база, которая подтверждена во всех последних решениях «квартета», Лиги арабских государств и СБ ООН, в том числе в принятой в мае с.г. под председательством России резолюции Совбеза. Международно-правовая база – это все известные резолюции СБ ООН, «дорожная карта», арабская мирная инициатива. Основным элементом, который сейчас необходим для создания условий переговоров, является первый пункт «дорожной карты», требующий от сторон недопущения каких-либо действий, которые будут предвосхищать решение вопросов окончательного статуса, а именно статуса Иерусалима, границ, проблем беженцев. Из этого мы и исходим.

Что касается тезиса «без предварительных условий», то, если вести речь о том, что все вышеперечисленное нужно забыть, то такую позицию мы никогда не слышали от американских коллег. Мы никогда не получали от американцев сигналов о том, что они не согласны с подтверждением нынешней международно-правовой базы. Наоборот, американцы всегда исходили из того, что именно эти принципиальные договоренности могут составлять основу для возобновления переговоров. В тактическом плане, наверное, есть простор для дипломатической креативности, но только в этих строго очерченных рамках. Существующие международно-правовые договоренности в виде резолюций СБ ООН незыблемы. Не думаю, что С.Райс имела в виду их отмену.


Источник: "МИД России "