Лента: Политика

При подготовке статьи были использованы данные из работы Ханспетера Маттеса «Мы в арабском мире, господа. Забудьте о демократии». Сложная трансформация авторитарных режимов на Ближнем Востоке» (Mattes, Hanspeter. »We’re in the Arab World, man. Forget democracy.«Die schwierige Transformation autoritаеrer Regime in Nahost. GIGA Focus Nahost 2008/8).

Как констатируют немецкие эксперты, число авторитарных режимов, которые изначально устанавливались военной верхушкой, постепенно уменьшается. Если в 60–70-е годы преобладали режимы подобного рода, установленные в таких странах, как Алжир, Судан, Ливия, Йемен, Сирия, Ирак, которыми управляли офицеры с широкими полномочиями, то, несмотря на то что армия по-прежнему является гарантом устойчивости названных государств, военная составляющая в них постепенно отступает на второй план. Помимо свержения в Ираке режима Саддама Хусейна (2003), этот процесс наиболее отчетливо наблюдается в Сирии, а также в Египте, Алжире, Судане, Йемене. Но временами проявляется и противоположная тенденция. Примером может служить Мавритания, где в августе 2008 г. офицеры под командованием генерала Ульд Абд Аль Азиза свергли власть демократически избранного в 2007 г. президента Сиди Ульда Шейха Абдаллахи.

Существующие однопартийные режимы преобразуются в многопартийные: начало этому процессу было положено в 1976 г. в Египте, где партия Арабский социалистический союз «разветвилась» до трех участников, пока не была установлена многопартийность. В Алжире в 1989 г. вместе с принятием новой конституции была нарушена монополия Фронта национального освобождения. Примерно то же самое произошло в 1977 и 1985 гг. в Ливии и Судане, при том что созданные альтернативные партийные структуры служили демократии исключительно местного образца и вряд ли вообще заслуживали определения «демократические» в западном понимании этого слова.

С другой стороны, многопартийные режимы разнятся по возрасту и направлению. К примеру, есть страны, где они названы конституционно «старыми»: в Марокко, где отказ от однопартийности был провозглашен в 1962 г., или в Тунисе. В других странах они «новые»: в Египте, Алжире или Йемене, где характеризуются, по определению экспертов, сильной асимметрией. Асимметрия объясняется тем, что правящие партии вряд ли получили бы большинство голосов, поскольку существуют небезосновательные сомнения в справедливости и прозрачности выборов, начиная от бесчисленных изменений, вносимых в избирательное законодательство, до откровенной манипуляции — подкупа избирателей и массовых фальсификаций подсчета голосов.

Демократия ближневосточного образца хорошо прослеживается на примере Алжира и Египта, где с конца 90-х годов установлен такой перечень избирательных процедур, который, внешне придерживаясь положений закона о выборах, на самом деле безотказно служит на пользу кандидата от правящей партии. Этим объясняется постоянно меняющийся в конституциях (в сторону увеличения) ближневосточных стран срок полномочий главы государства: Каддафи — с 1969 г., Мубарак — с 1981 г., Бен Али — с 1987 г., Бургиба (1956–1987), О. альБашир — с 1989 г., Нимейри (1969–1985), Хафез Асад (1971–2000). При этом вопрос о правопреемстве является чрезвычайно чувствительным политическим фактором.

К примеру, как сообщила Le Figaro 25.10.2009, находящийся у власти в Тунисе в течение 22 лет президент Зин аль-Абидин Бен Али практически гарантировал себе победу в борьбе против трех кандидатов от оппозиции. Вначале, как известно, Бен Али отменил пожизненное президентство и ограничил правление до трех президентских сроков. Это ограничение он снял в 2002 г., как изменил и возраст кандидата — увеличил его с 70 до 75 лет. По этой причине он обеспечил самому себе возможность быть избранным, во-первых, в пятый раз, во-вторых, в возрасте 73 лет. В Тунисе не было проявлено политического единодушия по случаю очередной победы Бен Али. «Его режим регулярно является объектом критики со стороны НПО и части оппозиции, которые обвиняли его в нападении на гражданские свободы и права человека», отмечает Le Figaro.

Данное обстоятельство приводит немецких экспертов к очевидному выводу: формально считаясь республиками, эти страны, по существу, представляют собой современную разновидность монархии. Таким образом, налицо такой яркий признак авторитарного режима, как неограниченная власть политического лидера, как правило, соединяющего в одном лице функции партийного и государственного руководителя. Тем более что в странах арабского мира достаточно высока доля тех государств, где вообще нет никаких партий: в Ливии с 1977 г., в Саудовской Аравии, Бахрейне, Кувейте, Омане, Катаре, ОАЭ. Для проявления политического волеизъявления здесь используются другие механизмы. В Ливии к примеру, это широкомасштабные народные конференции, которые, конечно, проводятся под строгим политическим контролем революционных комитетов, а в государствах Персидского залива — это консультативные советы или участие в процессе «национального диалога» при руководстве и установлении законности данных форм со стороны традиционных властных структур.

Арабские государства, независимо от названия их политической системы — будь то монархия, республика, государство народных масс (араб. джамахирия) как в Ливии, — носят ярко выраженные авторитарные черты, которые хотя и различны по своему характеру, но до сих пор не могут быть преодолены путем политических реформ, считает эксперт из Гамбурга Ханспетер Маттес (Hanspeter Mattes). В этой связи сложно говорить о такой составляющей демократии, как оппозиция: в Ближневосточном регионе она лишена возможности открыто вести политический диалог с правящей партией. Как известно, ограничение или полное запрещение всякой оппозиции означает исключение цивилизованного общения власти и населения. Успешная смена власти в Тунисе (1987), Судане (1989) или Мавритании (2005) не смогла укрепить местные демократические структуры. Высокая приспособляемость авторитарного режима к внешним и внутренним вызовам в сочетании с наличием благоприятной функциональной безопасности обеспечивает долговечность существующих на Ближнем Востоке систем.

Все в регионе пронизано идеей авторитаризма, что само по себе исключает плюрализм, снижает привлекательность стран, обусловливает широкий спектр сдерживающих факторов (репрессии, религиозный диктат) и активное неприятие демократии внешнего (западного) толка, получающей в иерархической структуре авторитарного государства соответствующее идеологическое клеймо — «духовная интервенция», «попытка нарушения вековых устоев», «неисламский подход». В результате на Арабском Востоке широко распространено мнение о том, что этот регион не нуждается в «западных лозунгах», как отмечает Realites, Tunis от 21.08.2008, а, стало быть, в образцах демократий западного (читай: чуждого нам) образца.

Общая природа региональной тирании диктует схожесть диктаторов во взглядах и в речах. Как отметила 24.09.2009 Die Welt, выступившие с трибуны ООН ливийский диктатор Муаммар Каддафи и президент Ирана Махмуд Ахмадинежад продемонстрировали образцы «двух настолько диких, агрессивных, а иногда и бредовых выступлений, что при этом даже не думали о том, насколько несовместим их пафос с местом произнесения речи. Напротив, они показали, что полны решимости воспользоваться особенностью этой политической сцены, чтобы громить государства Запада и устанавливать антиамериканский и антиизраильский фронт».

Немецкие исследователи выделяют ряд факторов, которые, группируясь в пять основных направлений, дают представление о том, на чем держится стабильность в государствах с авторитарной системой управления.

Первое направление — внутриобщественные, или социальные факторы. К примеру трайбализм, характерный особенно для Йемена, Иордании, Ливии, меньше для Туниса. При этом большие семьи и родовая общность дают и укрепляют определенные гарантии безопасности и прочих привилегий, а также лояльности к властным структурам.

Второе направление — религиозные и культурно-цивилизационные факторы. В частности, принятый в исламе фактор, называемый «Послушание миров», в котором гражданин арабской страны социализируется и способен опираться на законы шариата. При этом возникает строгая подчиненность: дочери и сына — отцу, члена племени — племенному лидеру, жены — опекуну или мужу, верующих — имаму, граждан страны — правительству или правителю государства. Поскольку подчиненность жесткая и вневременная, сами собой подразумеваются и вечность системы подчиненности, и страх перемен, о которых никто не знает, что они принесут, при том что уже есть устоявшаяся и опробованная веками форма управления людьми. Элементы такого режима наблюдаются в государствах Арабского Востока — Саудовской Аравии, Омане, Бахрейне.

Третье направление — социально-экономические факторы. Эти факторы играют во многих отношениях решающую роль на фоне низкого уровня образования среди населения рассматриваемых стран. Слабо развитому в образовательном смысле народу легче внушить с помощью уже упомянутого фактора «Послушание миров», почему большая часть доходов от экспорта нефти, добычи фосфатов или коммерциализации других отраслей экономики должна принадлежать другим социальным группам. В качестве объяснения данного неравенства также применяется аргумент «усиление геостратегического положения», которое лучше всего может быть просчитано власть предержащими.

При этом высокие доходы от продажи углеводородов могут быть использованы для работы системы социального обеспечения, выдачи субсидий на покупку основных продуктов питания. Все вместе открывает определенные перспективы, связанные с политикой приватизации экономики и довольно значительных сдвигов в хозяйстве, а также с укреплением власти политических лидеров и их политическим долголетием.

Четвертое направление — политические факторы. Новые идеи при наличии исторически устоявшихся патриархальных форм управления просто не в состоянии проникнуть в государственный аппарат (правительство, парламент, администрация) и в политические партии, чтобы сформировать основы гражданского общества. Имеет место сильная персонификация управления: указания сверху воспринимаются как выражение окончательной концепции. Для того чтобы обеспечить политическое выживание творцу подобных указаний и в целом жесткое самодержавного характера руководство, применяется принцип социальной справедливости (al-adala alijtima’iya).

Пятое направление — международные факторы. К ним относятся стоящие на первом месте по значимости крупные конфликты (включая израильско-палестинский конфликт, война в Ираке, война в Ливане 2006 г.), а также продолжающееся противостояние терроризму. Среди арабских лидеров преобладает следующее отношение: чтобы серьезно и глубоко заняться решением внутренних проблем, необходимо полностью устранить внешнеполитические угрозы. Понятно, что в регионе, в котором то и дело вспыхивают конфликты, основанные на амбициях и прочих страстях, сложно будет дождаться момента полного умиротворения. Дополнительным важным фактором является убежденность в том, что США и другие крупные страны Запада заинтересованы в политической стабильности арабских государств не оттого, что искренне хотят мира, а по причине импорта нефти. Поэтому содействие Запада носит декларативный характер, за которым скрывается чисто практический интерес, что, разумеется, имеет место.

Все эти факторы, в частности и вместе, диктуют определенную расстановку сил и ведут к определенным последствиям. В частности, любые попытки политических преобразований, участия широких масс в политической жизни и управлении, включая политический контроль, были и оказываются обреченными на провал. Лучше всего это выразил, как подчеркивает Al-Masry al-Youm, Каир, от 15.8.2008, председатель парламента Мавритании Мессауд Ульд Булхеир после событий в августе 2008 г.: «Мы в арабском мире, господа. Забудьте о демократии».

Перспективы демократизации политических систем в арабском мире, особенно в странах с авторитарным режимом правления, весьма проблематичны. С одной стороны, непрекращающийся израильско-палестинский конфликт, сложная ситуация в Ираке, атомная программа Ирана, которые сами по себе не настраивают на мирный рабочий лад; с другой стороны, отношение к вмешательству стран Запада в названные болевые зоны как к прямому посягательству (или даже как «крестовый поход Запада») на национальный суверенитет ближневосточных авторитарных режимов — именно так население воспринимает деятельность в регионе таких институтов США и Европы, как National Endowment for Democracy, National Democratic Institute, European Foundation for Democracy или многочисленных политических фондов ФРГ. При этом правители стран, будь то король Мохаммед VI или президент Х. Мубарак, диктуют планы и формулы реформ исключительно в форме изречений, в манере местных обычаев, иначе, дескать, народ не поймет, чего от него хотят. Французский эксперт по Ливии Луис Мартинес (Louis Martinez), автор книги «Ливийский парадокс», считает, к примеру, что Каддафи во всех вопросах руководствуется соображениями «не закона или политики, а чести», что для него важнее всего принцип соблюдения клановой солидарности (Die Welt от 23.10.2009).

Мнение немецких исследователей разделяют эксперты из-за океана. Роберт Бернштейн (Robert L. Bernstein), бывший президент и директор издательства Random House, председатель Human Rights Watch (1978–1998) в The New York Times от 19.10.2009 делится своим видением проблемы. На Ближнем Востоке, отмечает он, «масса авторитарных режимов, грубо попирающих права человека». Но бедственное положение граждан этих стран, которым очень помогло бы внимание крупной и хорошо финансируемой международной правозащитной организации, игнорируется, поскольку ближневосточное отделение Human Rights Watch (HRW) пишет доклад за докладом об Израиле. За нарушения норм международного права эта организация гораздо чаще осуждает Израиль, нежели любое другое государство Ближнего Востока. Бернштейн отмечает такие моменты, как несопоставимость Израиля и его арабских соседей по многим параметрам. Прежде всего, по уровню насыщенности правозащитными организациями: в Израиле на 7,4 млн человек их 80; в зоне арабского и иранского режима на 350 млн человек приходится одно ближневосточное отделение HRW. В Израиле живая и свободная пресса, демократически избираемое правительство и система судебных органов, которая часто выносит вердикты против власти. Последний пример: в конце сентября с.г. в судебном порядке началось рассмотрение обвинения бывшего премьер-министра Израиля Эхуда Ольмерта в коррупции. Бывшему шефу израильского кабинета инкриминируется целый пакет: ложь, подделка документов и уклонение от уплаты налогов, сообщила 25.09.2009 австрийская Die Presse: «Ольмерт, который продолжительное время был мэром Иерусалима, стал первым израильским премьер-министром, который предстает перед судом». В Израиле существует политически активное научное сообщество, там множество политических партий.

Ничего даже похожего нет в государствах авторитарного режима. Арабские и иранский режимы в большинстве своем «по-прежнему являются крайне жестокими, закрытыми и автократическими, не допускающими практически никакого внутреннего инакомыслия». Необходимо учитывать, что в этих странах до сих пор физические лица с так называемым демократическим сознанием пропадают без вести или подвергаются унизительным наказаниям. Последний пример: приговоренная к 60 ударам плетью за чересчур свободные, по мнению «широкой общественности», разговоры о любви 22-летняя Розанна аль Джами, ведущая телевизионного шоу на одном из ливанских телеканалов. Ее провинность состояла в том, что она позволила себе открыто говорить с гостем студии об особенностях интимной жизни, в частности, о применении секс-игрушек, сообщила Financial Times Deutschland от 25.10.2009. Сам гость программы указал, что из-за особенностей его сексуальной жизни, о которых стало известно его начальству, он был ранее приговорен к пяти годам лишения свободы и 1000 ударам плетью. Кроме того, он потерял свою работу в государственной авиакомпании. Данный инцидент «органично вписывается» в правовую систему считающейся ближневосточным маяком демократии Саудовской Аравии, чьими гражданами являются Розанна аль Джами и ее интервьюируемый.

К наиболее ярким авторитарным режимам на Ближнем Востоке относятся «трое самых близких друзей в регионе — Иордания, Египет и Саудовская Аравия», считает профессор Университета Сент-Джозеф (St. Joseph's University) и Джорджтаунского университета (Georgetown University), редактор журнала Arab Studies Journal Бассам Хаддад (Bassam Haddad). В интервью, опубликованном в Washington Profile от 22.03.2007, он подчеркнул, что одна из особенностей ближневосточных авторитарных режимов — уничтожение светской оппозиции. «Этот процесс шел с 1950-х годов, — сказал Бассам Хаддад. — В результате оппозиционным силам в большинстве случаев пришлось использовать религию как средство протеста, потому что правительство не имеет права запретить религию». Ученый считает: несмотря на то что на фоне молчания жителей арабских государств заметны проблески активности оппозиции, выступающей против своих диктаторских режимов и исламских фундаменталистов, «в Египте, Тунисе, даже в Сирии и Саудовской Аравии, однако власти очень успешно их подавляют».

Примечательно, что к точке зрения западных экспертов присоединяются и ближневосточные эксперты. Неслучайно известный египетский правозащитник Айман Хамза (Ayman Hamza) в Al-Masry al-Youm от 21.7.2008 прогнозирует: «Для того чтобы установить демократию, Египту потребуется 20–40 лет». «Демократию невозможно просто имплантировать куда попало... Она может быть достигнута, когда человек изнутри готов к ней: когда муж не будет совершать насилие против собственной жены и детей, против животных, против природы», пишет в этой связи сомалийский писатель Нуруддин Фарах. Борьба в этом направлении, по его мнению, — сложнейшая задача, которая вряд ли может быть достигнута в краткосрочной или среднесрочной перспективе.


И.С. Берг
Источник: "Институт Ближнего Востока "