Лента: Политика

Начинающийся в среду, 30 сентября, визит в Израиль российской правительственной делегации во главе с первым вице-премьером В.А. Зубковым проходит в сложное время. Считавшаяся центральной долгие годы в прошлом ось противостояния – Израиля и Сирии – кажется сегодня не столь значимой, в то время как иранская проблема вышла на первый план. После того, как в октябре 2007 года Израиль бомбил строящиеся атомные объекты Сирии, а Сирия в ответ не предприняла жестких антиизраильских акций, напряжение между двумя странами значительно ослабло. Несмотря на отсутствие мирного договора между Израилем и Сирией, после войны 1973 года граница между двумя странами очень спокойная, за 36 лет там не было никаких военных действий, нападений или террористических актов. Поэтому представляется, что ожидать всплеска осложнений на израильско-сирийской границе не стоит.

Ряд других проблем (Израиль–Палестина, Израиль–Иран) более сложны. Продолжая по привычке говорить о проблеме палестинской государственности, нужно отдавать себе отчет в том, что сегодня единой Палестины нет – есть два никак не связанных между собой и не подчиняющихся друг другу палестинских правительства: правительство ФАТХа во главе с Саламом Файядом на Западном берегу и правительство ХАМАСа во главе с Исмаилом Ханией в Газе. И очень может быть, что в то же самое время, когда Израиль будет подписывать тот или иной договор с Махмудом Аббасом, израильские самолеты будут бомбить Газу. После того, как ХАМАС захватил всю власть в Газе в июне 2007 года, существуют два отдельных палестинских правительства, и весь мир, в том числе и Израиль, должен строить с каждым из них свою систему отношений. Правительство ХАМАСа Израиль всё это время бойкотирует, а с администрацией М. Аббаса – С. Файяда ни шатко – ни валко ведет какие-то переговоры, которые на нынешнем этапе, скорее, – видимость, а не реальная попытка чего-то добиться.

Ось Израиль–Иран, конечно, наиболее опасная. И тут может быть какое угодно развитие событий. С одной стороны, не стоит сбрасывать со счетов возможность проведения Израилем военной операции, о которой говорят уже лет пять и к которой давно и интенсивно готовятся, но, с другой стороны, рассматривать эту операцию как неизбежную тоже, в общем, нельзя, в конце концов, то, что об этом столько лет говорится, и при этом ничего пока как не происходило, так и не происходит, является наглядным доказательством того, насколько сложным является для израильского руководства принятие подобного рода решения. Эта проблема обсуждалась и правительством А. Шарона, и правительством Э. Ольмерта, сейчас она оказалась на повестке кабинета Б. Нетаньяху; обсуждается она и экспертами, упомяну в этой связи монографию (http://www.inss.org.il/upload/(FILE)1188302029.pdf) и сборник статей (http://www.inss.org.il/upload/(FILE)1216203568.pdf), выпущенные в 2007–2008 годах влиятельным тель-авивским Институтом изучения проблем национальной безопасности. В октябре 2006 года для подготовки решения этой проблемы было создано отдельное министерство по стратегическим вопросам, которое изначально возглавил Авигдор Либерман (ныне – министр иностранных дел и лидер второй по размерам и влиянию фракции в коалиции), а ныне возглавляет бывший начальник Генерального штаба Моше Яалон. Проблема, однако, так пока и не решена, но, повторим, здесь возможно любое развитие событий – от вынужденного принятия Израилем факта обретения Ираном статуса ядерной державы, второй в мусульманском мире после Пакистана, до бомбардировок различных объектов на территории Ирана. В расчет принимается и будет приниматься самый широкий круг факторов, включая, разумеется, реакцию иностранных государств, в том числе, и России, где за последний месяц побывали с визитами и президент, и премьер-министр Израиля, но как в итоге будут развиваться события, сказать сложно. Иран, скорее всего, станет ядерной державой, если Израиль не проведет операцию, подобную бомбежке атомных объектов Ирака в 1981 году и бомбежке объектов на территории Сирии в 2007 году. Если Израиль не проведет подобную силовую операцию, по мнению автора, Иран не остановит ничего.

Впрочем, весь мир, включая израильских руководителей, должен реально задуматься над тем, насколько атомная бомба в руках Али Хаменеи и Махмуда Ахмадинежада угрожает стабильности больше, чем угрожала атомная бомба в руках И.В. Сталина и Мао Цзэдуна, и насколько ядерный Иран – большая угроза Среднему Востоку, чем довольно давно уже обретший статус атомной державы Пакистан. И при этом хорошо бы не забывать о том, что до сегодняшнего момента, единственной страной, когда-либо использовавшей атомное оружие, был не Советский Союз, не Китай и не Пакистан, а ведомые Гарри Трумэном Соединенные Штаты Америки. Понятно, что с сентября 1945 года мир изменился, но представляется, что надежда на то, что одним странам удастся бесконечно долго сдерживать устремления других стран по обретению подобного статуса – надежда эта достаточно иллюзорна, и нужно думать о том, каков может быть режим международной безопасности в ситуации постепенного обретения атомного оружия достаточно большим количеством государств, число которых неминуемо будет расти, хотим мы того или нет. Израиль, обретший атомный потенциал уже к концу 1960-х годов, долгие годы был единственной ядерной державой на Ближнем Востоке, но после проведения Пакистаном в конце мая 1998 года серии испытаний факт наличия «исламской бомбы» стал реальностью. Следует помнить, что между Израилем и Пакистаном до сих пор не установлены дипломатические отношения. То есть ситуация уже достаточно сложная, она, по всей видимости, станет еще более непростой в ближайшие годы, и надо думать о том, как приспосабливаться к ней без истерики и ненужных иллюзий.

Важно понимать, что израильское общество практически все время живет в ожидании войны. Профессор Ашер Ариан из Хайфского университета уже много лет проводит опросы, в которых фигурирует и такой вопрос: как вы считаете, какова вероятность, что в ближайшие три года будет крупный вооруженный конфликт? Этот вопрос задают уже несколько десятилетий, и большинство населения стабильно считает эту вероятность высокой или очень высокой. В Израиле все время ожидают вооруженных конфликтов. Был мощный конфликт с Газой в декабре–январе 2008–2009 года, до этого – Вторая Ливанская война в июле–августе 2006 года, о которой автор, кстати, написал книгу, изданную московским Институтом Ближнего Востока, до этого – Вторая интифада 2000–2005 годов. Сейчас, к счастью, нет того всплеска террористической активности, который был в 2001 году, когда в актах террора за год погибло более четырехсот израильтян, но нет и ощущения мира и стабильности, причем в израильском обществе этого ощущения нет давно, как минимум, с начала первой палестинской интифады в декабре 1987 года, а может быть, и того раньше – с самого начала еврейской иммиграции в Палестину. В ретроспективе видно, что отдельные периоды, например, между Синайско-Суэцкой кампанией (1956) и Шестидневной войной (1967) или между Войной Судного дня (1973) и началом первой интифады (1987) были более стабильными, чем другие, но, повторимся, в Израиле на всем протяжении истории страны войны и те или иные военные действия воспринимаются как совершенно неотъемлемые компоненты привычного социально-политического пейзажа, а не как какие-то экстраординарные события.

Многие обвиняли израильское правительство в том, что в конце декабря 2008 года оно начало операцию против ХАМАСа в Газе в предвыборных целях. Но если сравнивать результаты опросов общественного мнения по состоянию на середину декабря 2008 года с итогами выборов, состоявшихся 10 февраля 2009 года, то становится очевидным, что война практически никак на них не повлияла. В ходе этой войны было некое ощущение, что Партия труда получит на 3–4 мандата больше, но в итоге она получила ровно то, что опросы предсказывали ей в середине декабря. Иными словами, в Израиле военные действия разного масштаба стали настолько рутинными, что совсем не обязательно приводят к внутриполитическим потрясениям. Израильское руководство может принять решение о проведении той или иной военной операции совершенно безотносительно того, сколько времени осталось до следующих выборов.

Хотя новая операция против ХАМАСа в Газе представляется вполне возможной и даже вероятной, ее едва ли следует ожидать в краткосрочной перспективе; скорее, напротив: на юго-западе Израиля установилась пусть и напряженная, но тишина, и потому в ближайшее время шансы на такую операцию невелики. Ключевая ось напряженности сейчас – противостояние Израиль – Иран.

Вопрос здесь стоит так: сможет ли Израиль пойти на такое решение, имея в виду – бомбардировку тех или иных объектов на территории Ирана, не получив американское согласие. И второе: даже если Б. Нетаньяху, допустим, такого согласия не получит и отдаст такой приказ (после обсуждения в так называемом «узком кабинете» или в межминистерской комиссии по военно-политическим вопросам), что называется, «на свой страх и риск», поверит ли кто-то в арабо-мусульманском мире, да и вообще где бы то ни было, что Израиль пошел на столь драматическую военную операцию, не получив американского согласия?! И этот вопрос ставит Америку в достаточно сложное положение: мол, она не только не может выиграть две войны, которые давно ведет в Ираке и в Афганистане, но и даже по такому судьбоносному вопросу ее ближайший соратник, Израиль, с ней не посоветовался. И тогда какая же это супердержава?! Если же Америка поддержит в этом вопросе позицию «ястребов» в израильском руководстве, то все усилия президента Б. Обамы по налаживанию отношений со странами арабо-мусульманского мира оказываются перечеркнутыми, о триумфальном выступлении 4 июня 2009 года в Каирском университете (http://russian.moscow.usembassy.gov/obamacairo.html), так хорошо проанализированном блестящим российским арабистом профессором РГГУ Г.Г. Косачем (http://www.iimes.ru/rus/stat/2009/09-06-09.htm), можно забыть. Но все же Барак Обама не для того побеждал Джона Маккейна, чтобы продолжать на Ближнем Востоке провальную стратегию Джорджа Буша…

Некоторые считают, что Америка, дескать, заинтересована решить иранскую проблему израильскими руками. Позволлим себе с этим не согласиться. Сила супердержавы состоит не только и не столько в том, что можно что-то сделать чужими руками, сколько в том, что супердержава может подобное развитие событий предотвратить. Автор не уверен, что Америка хочет ввязываться в эту ирано-израильскую «русскую рулетку» с совершенно непредсказуемым развитием сюжета. Пока что прошедшая 22 сентября встреча Б. Нетаньяху, М. Аббаса и Б. Обамы перед заседанием Генеральной Ассамблеи ООН продемонстрировала полную неспособность президента США добиться хоть чего-нибудь, как верно написал после этого обозреватель второй по тиражу израильской газеты «Маарив», «какими бы возвышенными не были слова и устремления президента США, путь в никуда остается путем в никуда». Первая премьерская каденция Б. Нетаньяху во второй половине 1990-х показала его весьма большую гибкость и готовность к уступкам, но Б. Обама не добился от него ничего. Сегодня мы реально приходим к ситуации, когда на Ближнем Востоке не осталось ни одной сверхдержавы, которая может навязать свою волю сторонам. Все увидели это в связи с крахом «Дорожной карты», которая была обнародована в 2003 году как совместная инициатива США, России, ООН и Евросоюза, но несмотря на столь мощных и влиятельных конспонсоров, так и не была реализована; применительно к США это стало очевидным в связи с провалом инициированных Б. Клинтоном и Дж. Бушем-мл. палестино-израильских саммитов в Кемп-Дэвиде (2000) и в Анаполисе (2007). Сегодня Америка не способна играть роль сверхдержавы на Ближнем Востоке, и при этом нет никакой другой страны, способной такую роль играть.

Фактически, сегодня регион живет в ситуации, где есть некие более влиятельные страны, и есть менее влиятельные страны, но надежды на «спасительное» вмешательство Англии, Франции, США или Советского Союза, которые питали и Израиль, и арабские страны в 1950-е – 1970-е годы – сегодня места для таких надежд более не осталось. В наши дни очевидно, нравится нам это или нет, что державой ту или иную страну делает, прежде всего, обладание ею атомным оружием. Соответственно, вопрос состоит в том, что случится, когда Иран будет иметь атомное оружие, как это воспримут другие страны региона, которые не хотят идти в кильватере иранской политики – например, Турция, Саудовская Аравия или Египет. Сегодня на Ближнем и Среднем Востоке атомное оружие уже есть только у Израиля и у Пакистана, у Ирана оно может появиться в обозримом будущем. Пока страны региона воспринимают ситуацию так: Израиль – страна вменяемая, атомным оружием пользоваться, скорее всего, ни при каких обстоятельствах не будет, Пакистан же создал атомное оружие не против нас, государств Ближнего Востока, а в контексте своего противостояния с Индией (об этом есть прекрасная монография российского исследователя В.И. Сотникова, см. его недавнюю статью на сайте Института Ближнего Востока http://www.iimes.ru/rus/stat/2009/25-03-09.htm), это нас не касается. Но атомное оружие Ирана – это угроза всей системе региональной безопасности. И при этом нет сверхдержавы, к которой можно было бы обратиться и сказать: посмотрите, что делают ваши «клиенты», разберитесь с ними. Остается рассчитывать только на себя. И в этой ситуации трудно представить, что может подвигнуть Египет, Турцию и Саудовскую Аравию – три наиболее влиятельные страны Ближнего Востока – отказаться от стремления к обладанию атомным оружием. Проблема на самом деле состоит в том, что иранский атом открывает прямую дорогу к появлению на Ближнем Востоке еще как минимум трех атомных держав. Это мир, в котором мы никогда не жили, но в котором нам, по всей видимости, предстоит жить в ближайшие десятилетия.

Показательно, что решение Б. Обамы отказать от размещения ПРО в Европе совпало по времени с обострением обсуждений иранской проблемы. При этом совершенно очевидно, что проблема ядерного потенциала Ирана едва ли может быть технологически решена наличием каких бы то ни было американских ракет в Восточной Европе. От Тегерана то Варшавы – более трех тысяч километров, от Тегерана до Праги – почти три тысячи четыреста, от этих восточноевропейских стран до атлантического побережья США – почти семь тысяч километров… Более того: никаких прецедентов нападения на территорию США с воздуха со стороны какой бы то ни было страны арабо-мусульманского мира никогда не было, поэтому сложно понять, зачем американцам такой дорогостоящий и сложный в создании и эксплуатации «воздушный щит». Защищать территорию Соединенных Штатов от возможного нападения со стороны Ирана путем размещения систем противоракетной обороны на территории Чехии и Польши – идея, конечно, исключительно экзотическая.

Не будучи ни с какой стороны участником тех дипломатических контактов, которые имеют место быть в настоящее время, Автор осмеливается предположить, что на повестке дня может стоять возможность «размена»: США отказывается от размещения систем ПРО вблизи границ России, в Польше и в Чехии, и вместо этого размещает эти системы на территории Израиля. Это позволяет американской администрации требовать от израильского руководства отказаться от планов атаки объектов на территории Ирана. Таким образом, находится решение, устраивающее как бы почти всех: и Россию, для которой размещение американских систем противоракетной обороны в Израиле много предпочтительнее их размещения на территории государств бывшего «Варшавского договора», и Израиль, которому новые системы ПРО должны гарантировать много большую безопасность, и даже Иран, который таким образом получает де-факто карт-бланш на завершение своего атомного проекта. Верна или нет ли моя гипотеза, мы увидим достаточно скоро.


Алек Д. Эпштейн
Источник: "Институт Ближнего Востока"