Лента: Политика

В статье выделен ряд ключевых моментов, касающихся тенденций развития обстановки в Центральной Азии. Сделан анализ роли основных акторов, действующих в регионе и определены возможные направления их сотрудничества по нейтрализации вызовов и угроз для региональной стабильности и безопасности совместными усилиями. Основная идея автора статьи – вследствие возрастающего стратегического и экономического значения региона, его роль и место для внешней и военной политики России на среднесрочную перспективу должны быть переоценены. Необходимо усилить применение геостратегических подходов к расширению зоны политического, экономического и военного присутствия в регионе с целью формирования под контролем России евразийского пространства и оказания влияния на трансформацию военно-политических отношений в Центральной Азии.

Введение

В связи с событиями в нестабильных регионах Каспия и на Ближнем Востоке, особенно в нефтедобывающих странах Персидского залива, происходит постепенная трансформация Центрально-Азиатского региона (ЦАР)[2] в один из альтернативных источников природных ресурсов на глобальном уровне. Этот факт повысил внимания к ЦАР великих держав, чьи интересы здесь пересекаются. По мере расширения своего присутствия в регионе основные акторы, участвующие в сотрудничестве с государствами Центральной Азии (ЦА), неизбежно вступают в более тесные и сложные отношения. В перспективе импульс и к сотрудничеству, и к соперничеству, в том числе и в военной области, между ними будет расти.
В статье выделяется ряд ключевых моментов, касающихся тенденций развития обстановки в Центральной Азии, дается анализ ролей основных акторов, действующих в регионе, и возможных направлений их сотрудничества по нейтрализации совместными усилиями вызовов и угроз региональной стабильности и безопасности[3].

Национальные интересы России в Центрально-Азиатском регионе

После дезинтеграции Советского Союза во внешнеполитической деятельности России ЦАР длительное время по инерции рассматривался в качестве второстепенного. Но происходящие здесь перемены заставили Россию «повернуться к региону лицом». В условиях повсеместного истощения природных ресурсов Центральная Азия, в дополнение к выгодному геополитическому положению, становится одним из важнейших регионов в геоэкономическом плане. Нефть и газ, запасы урана, золота, цветных и редкоземельных элементов, другие полезные ископаемые, удобные направления для прокладки коммуникаций влекут сюда многие развитые государства, организации и союзы[4]. Реализация новых транспортных проектов между Европой и Азией еще больше увеличивает роль ЦА как моста между двумя континентами.

Для того, что этот регионв современных условиях приобретает все большую важность для внешней и военной политики России, объективно существует ряд причин.

Во-первых, для России возросло геостратегическое значение ЦАР, поскольку регион играет важную и долгосрочную роль в области национальной безопасности. С одной стороны, центрально-азиатские республики – члены ОДКБ обеспечивают безопасность южных границ РФ. С другой стороны, в регионе обострились противоречия, которые используют в борьбе за власть как национальные политические объединения и группировки, так и внешние силы.

Во-вторых, в регионе продолжается распространение исламского фундаментализма и экстремизма, подпитываемого извне. Исламский экстремизм заметно оживился после «гуманитарной интервенции» западных стран против Союзной Республики Югославии и создания самостоятельного государства косовских албанцев. В начале XXI в. в Евразии фактически возникла зона политических потрясений, протянувшаяся от Балкан через Кавказ, Центральную Азию и далее в направлении Юго-Восточной Азии, в ареал планируемого исламистами халифата.

В-третьих, между некоторыми странами региона продолжают тлеть территориально-этнические конфликты, а относительная военная слабость государств ЦА и специфика их географического положения превращают регион в заложника террористических сил с сопредельных территорий и транзитный коридор наркопотоков из Афганистана в Россию и далее в Европу. Поэтому ЦА представляет собой важный форпост борьбы против этих вызовов и угроз национальным интересам России.

В-четвертых, в обеспечении военной безопасности России важную роль играет территория республик, которая находится на стыке трёх театров военных действий (ТВД) – Европейского, Ближневосточного и Дальневосточного – и на которой расположен ряд российских военно-статегических объектов[5]. В национальных интересах России используется на территории региона космодром Байконур и ряд испытательных полигонов. Помимо стабильности и безопасности на южных границах, национальные интересы России в регионе проявляются в едином оборонном пространстве Евроазиатского региона.

В-пятых, в геоэкономическом отношении сырьевые ресурсы региона важны как для экономики РФ, так и для реализации энергетической стратегии России. Для реализации этой стратегии Москвой предпринимаются активные меры по диверсификации нефте- и газопроводов как в западном, так и в восточном направлениях. Реализация стратегии позволит России: избежать шантажа/санкций со стороны западных держав в случае обострения противоречий между Москвой и Вашингтоном/Брюсселем; сохранить за собой приоритет в поставках центрально-азиатских энергоресурсов в западном направлении; проводить более независимую от проблематичных государств-транзисторов энергоресурсов на Запад (Украины, Польши, стран Балтии) политику; лишить экономической привлекательности ряд энергетических проектов/коридоров, предлагаемых США/ЕС и ГУАМ, в частности транскаспийский проект Nabucco; укрепить экономические связи с партнерами на Востоке – Китаем, Индией, Японией. Россия также заинтересована в эксплуатации инфраструктуры, производственного и научно-технического потенциала стран региона. Для России большое значение имеет его минерально-сырьевая и энергетическая база[6]. С ВПК России кооперированы многие предприятия региона. Одновременно возрастает его значение для безопасности российского Дальнего Востока. В ЦА расположены важные стратегические направления и коммуникации, обеспечивающие пропуск экспортно-импортных российских грузов в дальневосточные регионы России и в АТР.

И в-шестых, Центральная Азия – один из регионов, где широко представлены интересы великих держав. Речь идет о Китае (традиционном азиатском партнере), США, странах Евросоюза, НАТО, Индии, Турции, Японии и др., которые всё более активно расширяют свое присутствие и влияние в регионе, в том числе и в военной области. Западные страны, которые потратили в свое время столько дипломатических усилий и финансовых средств, чтобы войти на пространство бывшего Советского Союза, и особенно в те государства ЦА, которые богаты нефтью и газом, вовсе не намерены без борьбы сдать свои завоеванные позиции Москве и Пекину. В ближайшей перспективе Вашингтон и Брюссель будут продолжать «плотно сотрудничать» с Астаной, Ташкентом и Ашхабадом для их прозападной переориентации. ЦА – это также регион постоянных противоречий между державами, особенно это касается российско-американских, китайско-американских и китайско-российских отношений.
Таким образом, применительно к интересам РФ в ЦАР можно сделать вывод: в ближнесрочной перспективе национальные интересы России врегионе могут быть охарактеризованы как непосредственные интересы национальной безопасности и экономической стабильности страны. Это положение нашло свое отражение в Концепции внешней политики РФ 2008 г., где для России приоритетным является развитие двустороннего и многостороннего сотрудничества, при этом одной из целей является доведение такого сотрудничества, в том числе и в Центрально-Азиатском регионе, до уровня стратегического партнерства и союзничества.

Политика ведущих игроков в Центральной Азии и ее влияние на интересы России

Стратегическая цель наиболее важного игрока в регионе – Китая – это усиление своего политического и экономического влияния, а в перспективе – обретение лидирующих политико-экономических позиций в ЦА. Наиболее выпукло стратегическое значение региона для КНР проявляется в экономической сфере, где деятельность Пекина нацелена на получение доступа к ресурсному потенциалу ЦА путем участия в разработке природных ресурсов региона, на продвижение в ЦА своих товаров и на активное участие в развитии новых трансконтинентальных транспортных коридоров.

Влияние Китая на сотрудничество России с республиками ЦА можно оценивать двояко: с одной стороны, активность КНР в торгово-экономических связях с государствами ЦА обеспечивает стабильность и процветание стран региона; с другой – китайская продукция на центрально-азиатском рынке является сильным конкурентом российским товарам и услугам. И в гуманитарной сфере, благодаря активному финансированию существующих программ сотрудничества, КНР становится более притягательной, чем Россия. Однако в военно-технической области сотрудничество с Россия для стран ЦА по-прежнему остается более привлекательным, чем с Китаем.

С точки зрения оценки развития ситуации в регионе в военно-политической сфере позиции китайского и российского руководства совпадают. Вместе с тем, в обозримой перспективе Пекин, очевидно, не пойдет на открытую конфронтацию ни с Вашингтоном, ни с Брюсселем, как это зачастую делает Москва.

В свое время, страны НАТО объявили о решении одной из главных задач в регионе – обеспечении безопасности и стабильности. Можно давать различную оценку сути военного нахождения альянса в ЦА, но ясно то, что за этим стоит далеко идущая стратегия и более сложные планы. Об этом однозначно говорит и участие стран альянса в реализации проекта «Большой Центральной Азии», разработанного в Вашингтоне. Суть проекта состоит в том, чтобы связать в единое военно-стратегическое и геополитическое целое страны ЦА и Афганистан, а затем объединить Большую Центральную Азию и «Большой Ближний Восток с передачей Западу функции контроля над ним.

Другой целью проекта является обособление этого расширенного региона и его вывод из-под влияния других держав – России и Китая. По замыслу авторов проекта, в качестве одного из основных инструментов осуществления указанной стратегии должно выступить НАТО. Конечным итогом стратегии будет создание, помимо восточноевропейского «кордона», очередного «пояса отчуждения» для России вдоль ее южных границ от Турции до Монголии. Такое рассечение Евроазиатского континента в стратегическом плане «вобьёт клин» между Россией и Китаем, усиливая угрозы этим государствам и одновременно изолируя от них Индию. В экономическом отношении это поставит под контроль НАТО прикаспийский и центрально-азиатский нефтегазовые районы, в политической плоскости добавит рычагов воздействия на ситуацию в ЦА и ЮВА. Следует также отметить, что, реализуя эту стратегию, НАТО расширяет своё присутствие в Евразии, в т.ч. за счет попыток Брюсселя по принятию в альянс стран Юго-Восточной Европы – Грузии и Украины, а в перспективе и Азербайджана. В этом случае Чёрное море станет внутренним бассейном для ВМС НАТО, а на Каспийской акватории могут появиться силы альянса.

Реализация этих планов создает прямую угрозу национальным интересам России в регионе как в военной, так и в политической и экономической областях.

Стратегия США в отношении стран ЦА исходит из национальных политико-экономических и военных приоритетов. Для Вашингтона крайне нежелательно усиление в регионе Москвы и Пекина или иной крупной страны, не союзной США. Для этого Соединенным Штатам видится необходимым обеспечение в регионе своего контроля в сфере безопасности; усиление военного присутствия в ЦА и вокруг него для нейтрализации традиционного влияния России в ЦА, а также растущего влияния КНР и создание условий для возможной сырьевой блокады Китая. Кроме того, Вашингтон считает первостепенно важным получение контроля над производством энергоресурсов в Каспийском бассейне и прилежащих регионах, а главное – над маршрутами их транспортировки на мировые рынки.

Анализируя современные подходы США к политике в ЦА, можно выделить три момента[7].
Во-первых, политика Вашингтона будет по-прежнему нацелена на формирование «Большого Ближнего Востока», а также на вовлечение стран региона в сферу своего влияния. В ее рамках нынешняя американская администрация будет рассматривать ЦА как объект расширения «зоны ответственности», которая охватывает «дугу нестабильности» (Афганистан, Иран, Пакистан) и ряд других государств региона.

Во-вторых, решения, принимаемые президентом Б. Обамой в этом направлении, скорее всего, останутся в русле стратегии его предшественника и будут починены решению афгано-пакистанской проблемы. Это предположение основано на уже объявленных планах увеличения военной помощи Афганистану и Пакистану и широкого вовлечения афганского режима, основанного на интенсификации подготовки афганской армии и сил безопасности, в совместные действия. Предусматривается также усиление поддержки институционального строительства в стране[8]. При этом взаимодействие с военно-политическими и экономическими организациями с участием России, действующими в регионе (ОДКБ и ШОС), не предусматривается. В этом случае пришлось бы пересмотреть существующую архитектуру международных отношений в регионе.

Правда, американцы поддерживают деятельность антитеррористических центров обеих этих организаций, как и контактной группы ШОС–Афганистан, что позволяет активизировать международное сотрудничество в борьбе с терроризмом в регионе, однако наиболее вероятно, что Вашингтон будет практиковать прежний индивидуальный подход к странам ЦА. Так, например, Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан были индивидуально приглашены Соединенными Штатами к участию в программе НАТО «Партнерство ради мира», предоставлявшей право на участие в военных учениях НАТО. Вашингтон также пообещал ежегодно увеличивать финансирование американо-центрально-азиатского сотрудничества в военной области: только в 2001–2002 гг. такая помощь увеличилась в 1,6 раза.

В рамках военного партнерства Казахстану были переданы военно-транспортные самолеты «С-130», специальное снаряжение и имущество для казахстанского миротворческого батальона «Казбат», 50 автомобилей «Хаммер». Увеличилось число казахстанских военнослужащих, обучающихся в военных учебных заведениях США[9]. Стороны подтвердили готовность продолжать сотрудничество, подписав новый пятилетний план (2008–2012). Как прошлый, так и новый план ведущей сферой определил военное сотрудничество на Каспии в рамках программы «Каспийский страж». Помогая обустраивать казахстанскую часть Каспия, Вашингтон выделил Астане средства на создание средств береговой охраны и флота для защиты морской акватории.

И в-третьих, США беспокоит то, что статус наблюдателей при ШОС с правом активного участия в заседаниях её высших руководящих и рабочих органов предоставлен Индии, Ирану, Пакистану и Монголии. Правда, присутствие Индии (которую США уже объявили своим стратегическим партнером в Азии) на заседаниях ШОС может, в какой-то мере, соответствовать американским планам разрушения евро-азиатского тандема Россия–Китай. Однако перспектива полноправного членства Ирана в Организации рассматривается Вашингтоном как угроза интересам Америки не только в Евразии, но и в мире в целом, так как в этом случае возникает опасность превращения ШОС в «антиамериканский альянс с глобальными амбициями».
Почти во всех областях двустороннего и многостороннего сотрудничества России со странами ЦА Соединенные Штаты выступают как ее прямой конкурент. Стратегические цели и задачи Москвы и Вашингтона в регионе часто прямо противоположны, между ними постоянно происходит скрытая борьба за усиление своего влияния. Однако американская антитеррористическая операция в Афганистане, в целом, отвечает интересам России в части недопущения роста влияния международных террористов и исламских радикалов в ЦА и проникновения их на территорию РФ.

Афганистан стоит в первом ряду среди многочисленных факторов, угрожающих стабильности и безопасности региона. Военно-политическая обстановка в государстве свидетельствует о том, что конфликт все еще далек от своего окончательного разрешения. Силы антитеррористической коалиции не справляются с источниками терроризма, экстремизма и наркотрафика, сосредоточенными на афганской территории. Перманентная угроза распространения этих вызовов на соседние с Афганистаном государства не только не уменьшилась, но и существенно возросла.

В настоящее время в Афганистане находятся примерно 75 тыс. военнослужащих, из которых 56,5 тыс. – в составе «Международных сил содействия безопасности в Афганистане» (ISAF)[10]. Сейчас президентом США рассматривается вопрос об увеличении контингента США еще на 17 тыс. военнослужащих. Эта численность сосредоточена в пяти региональных командованиях и базируется на развитой военнойинфраструктуре, включающей 27 пунктов дислокации.

При анализе деятельности сил США складывается впечатление, что они в последнее время «застыли» в режиме ожидания, готовясь к усилению активности. После того как они резко ограничили свои действия, европейским и канадским контингентам ISAF пришлось проводить собственные войсковые акции на юге и северо-западе страны, где явно просматривается реанимация «Талибана». Это позволяет предположить, что с усилением американской группировки в Афганистане неизбежно последует новая крупномасштабная военная операция и на территории этого государства, и в афгано-пакистанском пограничье (по обе стороны линии Дюранда).

Очевидно, в рамках предстоящей военной операции коалиция в Афганистане будет преследовать следующие военно-политические цели: завершение разгрома «Талибана», контролирующего южные и восточные провинции страны, и ликвидация его наиболее непримиримых лидеров (в перспективе не исключена его трансформация в более умеренное движение во главе с новым руководством, которое будет готово вести переговоры с официальным Кабулом); обеспечение условий для политической и социально-экономической реконструкции территорий этого государства, освобожденных от талибов, включая налаживание сотрудничества с лидерами пуштунских племен, проживающих в районе афгано-пакистанской границы, для создания вдоль неё зоны безопасности.

В случае развязывания военных действий против Ирана, усиленная группировка войск США в Афганистане позволит Пентагону наносить фланговые удары по его территории сухопутными силами совместно с американскими частями, расположенными в Ираке.

Новая фаза усилий по нормализации обстановки в Афганистане потребует также вторжения сил коалиции на территорию Пакистана, так как без разгрома тыловой инфраструктуры талибов, расположенной в пакистанской провинции Северный Вазиристан, говорить о полном решении этой задачи не приходится. Хотя Исламабад сам опасается этого экстремистского движения, но и не желает, чтобы силы ISAF были введены в северную часть их страны. Не случайно пакистанские лидеры обсуждают целесообразность минирования зоны афганско-пакистанской границы. Конечно, этот шаг мотивируется интересами воспрепятствования талибам свободно перемещаться через линию Дюранда, но он воспрепятствует также и вхождению натовского контингента в Пакистан.

В тоже время, исторический опыт попыток вмешательства в дела Афганистана показывает, что обеспечить стабильность в этой стране только силовыми методами никогда не удавалось. Поэтому представляется, что решение вопроса восстановления Афганистана в качестве светского и миролюбивого государства возможно через выработку взаимоприемлемых вариантов его развития политическими и экономическими методами, а военные акции должны быть направлены исключительно против боевиков «Талибана» и «Аль Каиды». Должны быть приняты исчерпывающие меры по защите мирного населения, чем силы ISAF, к сожалению, похвастаться не могут.

В этом плане наиболее перспективной выглядит формирование такой модели межгосударственного сотрудничества в регионе, которая предполагала бы схожесть или совпадение стратегических интересов как Афганистана, так и ряда других государств, в том числе США и их союзников, а также России и ее партнеров по ШОС/ОДКБ. Однако для этого объективно требуется выработка их общей, скоординированной и сбалансированной политики по нейтрализации широкого спектра угроз и вызовов в регионе. Конкретным выражением такого подхода могла бы стать совместная стратегия реагирования на существующие вызовы и угрозы в регионе с участием внутренних акторов, мировых держав, организаций и союзов, заинтересованных в стабильной ситуации в регионе.Эффективность их решения зависит от ряда факторов, одним из которых является способность стран ЦА сделать верный выбор и занять непреклонную позицию в отношении внешних партнеров в сфере безопасности. Данный выбор должен быть обусловлен защитой не только сугубо национальных, но и общерегиональных интересов.

Иран заинтересован в сохранении в регионе геополитического баланса, построенного на противовесе стратегических интересов США, России, Китая и ЕС/НАТО. В условиях международной изоляции, инспирируемой Вашингтоном, для Тегерана жизненно важно прорвать внешнеполитическую блокаду страны. Частью этой стратегии становится развитие двусторонних связей с Китаем, Россией, Индией, странами-соседями в ЦА, а также сотрудничество с ними на коллективном уровне, в частности в ШОС. В отношениях непосредственно со странами ЦАР Иран руководствуется, в основном, экономическими соображениями: это партнерство рассматривается в Тегеране как средство выхода на европейский рынок. Значительное место в этом сотрудничестве Иран уделяет созданию транспортных и иных коммуникаций. Однако имидж Ирана как страны «воинствующего ислама», претензии Ирана на лидерство среди мусульманских государств, идеологизация внешней политики, а также слабый экономический потенциал не способствуют популярности страны в странах ЦА.

У России и Ирана существует заинтересованность во взаимных поставках товаров и технологий, укреплении стабильности в ЦА. Оба государства также заинтересованы в сохранении своего влияния в Каспийском регионе, который стал объектом соперничества многих государств. Объединяет эти страны и стремление не допустить доминирования других государств, которые в обозримой перспективе могут использовать свою военную силу и политико-экономическое влияние для провокации обострения отношений на Среднем Востоке. Россию и Иран сближает и обоюдное стремление не допустить включения стран региона в военные блоки и союзы, недружественные Москве и Тегерану. Россия также будет всемерно способствовать политико-дипломатическому урегулированию ситуации вокруг ядерной программы Ирана. Здесь следует отметить, что и президент США Барак Обама в последнее время выбрал новый курс по взаимодействию с мусульманскими странами, в частности с Исламской Республикой, направленный на снижение фактора конфронтации. 4 июня 2009 г., выступая в каирском университете, президент США объявил, что Тегеран имеет право на развитие мирной атомной энергетики. Насколько долговременно снижение конфронтации между Вашингтоном и Тегераном, покажет время.

Для Индии важное значение имеет поддержка Россией и центрально-азиатскими странами решения кашмирской проблемы на двусторонней основе на базе Симлского соглашения. В условиях продолжения поисков путей нормализации отношений с Пакистаном Индия будет пытаться использовать ШОС, где она является страной-наблюдателем, в качестве платформы, где две конфликтующие державы Южной Азии могут искать точки соприкосновения и акцентировать внимание не на тех факторах, которые их разъединяют, а на тех, где их интересы могут быть близки или даже совпадать.

Присутствие Индии в ШОС как некоего балансира растущему влиянию Китая в регионе может быть важным фактором для России. Однако не только Россия, но и Китай заинтересован в участии Индии в ШОС для нейтрализации влияния на нее со стороны США и ослабления тесного американо-индийского стратегического партнерства. При этом следует заметить, что принятие Пакистана как страны-наблюдателя в ШОС, лоббировалось в свое время Китаем в качестве противовеса потенциальному российско-индийскому блоку внутри ШОС.

Государства ЦА представляют для Пакистана, стремящегося играть роль регионального лидера, большой интерес как с экономической, так и с политической точки зрения. Приоритетные направления сотрудничества Пакистана с государствами ЦА – двусторонняя торговля и формирование транспортных связей с эти регионом. Исламабад заинтересован в нормализации положения в Афганистане, так как через территорию последнего могут пройти кратчайшие автомобильные и железные дороги, нефте- и газопроводы между ЦА и Пакистаном. В области военной безопасности для России представляет интерес стабилизация внутренней обстановки в Пакистане как в государстве, обладающем ядерным оружием.

Роль Турции в ЦА носит двойственный характер. С одной стороны, страна отстаивает геостратегию Запада, стремясь наглядно показать ему свою лояльность и целесообразность своей посреднической роли в ЦА, а с другой – Турция продвигает на этом пространстве собственные, замешанные на пантюркизме интересы. Основная цель Турции – обустройство своей экономической «ниши» как транзитера энергетических ресурсов из ЦА и Кавказа на Запад, а также реализация своих интересов, связанных с разработкой нефтяных проектов в Каспийском бассейне. Превращение Турции в энергетический перекресток Азии, Европы и Ближнего Востока объективно увеличивает политико-экономический вес страны. Историческая, культурная и языковая близость к тюркоязычному населению центрально-азиатских государств и «прозападный» имидж Турции как светской державы с мусульманским прошлым, добившейся значительных экономических успехов, безусловно, способствуют расширению турецкого влияния в регионе. При этом географическая удаленность Турции от центрально-азиатских государств, претензии Турции на лидерство среди них, а также игнорирование интересов России в регионе вряд ли приведут к эскалации сотрудничества со странами ЦА и его выходу на новый уровень, который бы еще больше влиял на интересы России. Несмотря на это, Турция продолжает оставаться важным и влиятельным актором в ЦА, что Москва, безусловно, должна учитывать.

Основной интерес Японии в регионе лежит в экономической сфере. Будучи на 100% зависимой от импорта энергоресурсов, страна стремится получить доступ к центрально-азиатским углеводородам, особенно в условиях нестабильности на Ближнем Востоке.

На геостратегическом уровне главная задача Токио заключается в сдерживании влияния Пекина и Москвы в Евразии. Район сдерживания России и Китая не заканчивается пределами ЦА. Он накладывается на весь Центрально-Азиатский регион, в котором переплетаются интересы России (связующего звена ЦА с Европой), Китая (связующего звена ЦА с АТР) и США. Активизация Японии в ЦА может привести к ослаблению российских позиций в регионе. С ростом доли центрально-азиатских углеводородов в энергетике Японии будет снижаться ее интерес к импорту этого сырья из России.
В целом, исходя из анализа политики ведущих игроков в ЦА, можно сделать вывод: каждый из акторов, принимающих участие в делах региона, имеет своё видение его будущего. При этом страны ЦА порой рассматриваются не как равноправные партнеры, а как «пешки в геополитической игре» и объекты приложения разнонаправленных усилий. Приоритет отдаётся или официально принятой у них национальной стратегии, или подходам той международной организации, членом которой они являются. Вследствие этого Россия старается «не замечать» западных инициатив в области безопасности, а США/НАТО предпочитают развивать сотрудничество с государствами ЦА в этой сфере, «не замечая» встречных предложений российской стороны и их коллег по ШОС и ОДКБ.

Иллюзия доминирования внешних акторов в Центральной Азии

По нашему мнению, надежды на то, что в перспективе кому-либо из внешних игроков, участвующих в большой геополитической игре в ЦА, удастся завоевать монопольное право влияния на ситуацию в регионе в перспективе, лишены оснований. Это обусловлено рядом причин.

Во-первых, государства ЦА в своей внешнеполитической деятельности проводят многовекторную политику, ориентируясь на сотрудничество с как можно большим количеством внешних партнёров. В разных сферах национального развития имеются свои ключевые партнёры, однако ни один из них не играет доминирующей роли во всех областях государственной деятельности. Их влияние на внутриполитическую и внешнеэкономическую и военную ориентацию стран региона, в целом, сбалансированно.

Во-вторых, было бы наивно игнорировать активное участие центрально-азиатских республик в деятельности региональных структур безопасности и экономического развития с участием России – ЕврАзЭС, ОДКБ, ШОС. Эти организации, динамично набирающие силу, выгодно отличаются от СНГ своей прагматичной направленностью (акцент на экономическое развитие – ЕврАзЭС, военное взаимодействие – ОДКБ, многопрофильное сотрудничество – ШОС) и реализуемостью поставленных задач. В них соблюдается принцип консенсуса при принятии решений: один голос – одно государство, независимо от его «весовой» характеристики. Так обеспечивается баланс интересов в рамках этих организаций.

В-третьих, нельзя сбрасывать со счетов того факта, что Россия обладает значительными политическими и экономическими ресурсами в ЦА. Она не просто его великий сосед, но и восстанавливающая свой авторитет и влияние крупнейшая региональная держава. К тому же, страны региона и Россия, хотя и не полностью, составляют определенное цивилизованное единство, обусловленное тесными культурными и языковыми связями, системой образования, межличностными отношениями и семейными узами, наличием в странах ЦА значительной русскоязычной диаспоры. Данные обстоятельства дают России геополитическое преимущество, которое заключается в том, что она является естественным и постоянно действующим фактором во всех делах региона. Москва, связанная с государствами ЦА союзническими и иными связями, продолжает оказывать влияние на ситуацию в регионе. Многовекторность экономического сотрудничества в рамках ЕврАзЭС и ШОС, военного взаимодействия в ОДКБ, кооперации с США/НАТО через программу «Партнерства ради мира», сотрудничество с Китаем, Индией и Ираном в рамках ШОС дает России возможность маневра при тех или иных изменениях обстановки в регионе.

В-четвертых, нет сомнений, что США, страны ЕС и НАТО будут продолжать наращивать своё присутствие и участие в делах ЦА, развивая сотрудничество в экономических, военных и иных сферах взаимодействия. Для этого у них есть достаточные финансовые ресурсы, без которых большую часть экономических проектов в регионе осуществить успешно и в требуемые сроки будет сложно или даже невозможно. Говоря об энергетике, нужно подчеркнуть, что именно западные компании располагают новыми технологиями, которые весьма важны для энергетических проектов. Рассуждения же о якобы «географической отдаленности» Азии от США и Западной Европы в регионе всерьез не принимают: американцы уже успешно осваивают месторождения Казахстана, и нарастить аналогичное участие в других странах ЦА для них не составит особого труда.

В-пятых, возможность «скатывания» к конфронтации в регионе между Москвой и Пекином, с одной стороны, и Вашингтоном и Брюсселем – с другой, маловероятна. КНР и РФ считают жизненно важным для себя поддержание позитивных отношений с Западом и стараются избегать всего, что может подорвать эти отношения.

Китай придает важное значение финансово-экономическим связям с США, достигшим беспрецедентных объемов. Америка помогает модернизировать китайскую экономику и открыла свой рынок для китайских товаров. Китай, в свою очередь, способствует наращиванию потребительского спроса в США, скупая американские долги. Россия откликнулась на предложения США о необходимости «перезагрузки отношений» между ними и включилась в этот процесс. Следует также учитывать, что ряд государств ЦАР воспринимает иностранное присутствие положительно и по экономическим причинам, и по соображениям безопасности. Более того, возобновление конфронтации для ЦАР означало бы расшатывание и без того довольно неустойчивой региональной стабильности, а это противоречит интересам всех субъектов международных отношений в регионе, особенно участвующих в реализации интернациональных проектов как в двустороннем, так и в многостороннем форматах.
Исходя из реалий текущей ситуации в регионе, можно сделать следующий вывод: перспектива доминирования в регионе держав, преследующих сугубо эгоистические национальные интересы, весьма сомнительна. Кроме того, ни одна из внешних стран и организаций в рамках собственных проектов развития ЦА не способна самостоятельно эффективно противостоять традиционным и нетрадиционным угрозам и вызовам в регионе и в прилегающем к нему пространстве.

Тенденции развития военно-политической обстановки в регионе

Помимо повышения активности перечисленных игроков, на ситуацию в регионе влияет ряд мировых тенденций, способных оказать влияние на региональную стабильность и безопасность в среднесрочной перспективе. Среди них следует назвать:

– влияние глобального финансово-экономического кризиса на все сферы деятельности региональных государств и их объединений, ведущее к усилению дисбаланса в области торговли и движения капиталов, что будет сопровождаться колебанием курсов валют и вызывать необходимость структурной перестройки экономик стран ЦА, связанных как с кризисом и традиционными трудностями, так и с региональными вызовами – экологическими проблемами, дефицитом пресной воды, изменением климата и т.п.;

– общее истощение источников экспортно-сырьевого развития в мире и усиление борьбы за обладание ими, что не только влияет на региональный рынок товаров, но и затрагивает системы национального военного строительства стран ЦА;
в случае «выдавливания» усилиями антитеррористической коалиции бандформирований из Афганистана для других государств региона существует опасность инфильтрации боевиков на их территорию, что неминуемо повлечет дестабилизацию внутреннего положения в них;

– все большее превращение региона в арену противоборства ценностей либеральной (западной) и традиционалистской (восточной) культур[11], т.к. протекающие в ЦА процессы модернизации, не имеющие внутренних корней и источников саморазвития, вступают в конфликт с традициями азиатского общества. Давление идеологии развитых держав на менее развитые государства региона приводит к возрождению традиционалистских установок, нарастанию взаимного отчуждения культур и усугубляет конфликтный потенциал. К внутренним условиям потенциала нестабильности в странах ЦА нужно отнести слабость демократических начал в сочетании с клановыми принципами формирования институтов государственного управления и существующим подходом к решению социально-экономических проблем. Внешней подпиткой этого потенциала выступает исламский радикализм, выражающийся в пропаганде сепаратизма и экстремизма, оправдывающего террористические методы борьбы, в которую вовлекаются наиболее обездоленные слои населения.

Указанные обстоятельства позволяют предположить, что для международных отношений в регионе в среднесрочной перспективе будет сохраняться состояние «стратегической неопределенности». При этом доминирующей парадигмой развития региона в первой половине XXI в. станет усиление политической и культурной диффузии в его странах, проходящей на фоне экономической интеграции.

В итоге, борьба за сферы влияния в регионе сегодня разворачивается как между «пророссийским» и «проамериканским/западным», так и «провосточным/китайским» и «происламским» векторами развития стран ЦАР. Это иллюстрирует российский проект «Евразийского пространства» и американский проект «Большого Ближнего Востока», а также «ассимиляционный» проект Китая и «интеграционный» проект Евросоюза. Но подобная конкуренция указанных проектов развития ЦАР выглядит достаточно оптимистичной на фоне возможного вхождения региона во «Всемирный Исламский халифат», что закроет перспективу спокойствия не только для проживающих здесь народов, но и для их соседей, даже дальних.

Перечисленные тенденции, а также сравнительно недолгое существование независимых центрально-азиатских государств предопределили определенные «колебания» взглядов их ру­ководства на проблемы национальной безопасности и на внешнеполитические приоритеты в области экономики и военного строительства, оформление которых в официально реализуемую стратегию безопасности нахо­дится в процессе структуризации. Примером может служить смена ориентиров Узбекистана, вектор развития которого менялся трижды. Первоначально была ориентация на сотрудничество в рамках СНГ, затем произошло сближение с Западом и вхождение в ГУУАМ, потом последовали выход из неё и вступление в ОДКБ, ЕврАзЭС, ШОС и свертывание контактов с Западом. На Бухарестском саммите НАТО (2008) президент Узбекистана И. Каримов дал понять, что Ташкент вновь хочет восстановить связи с Западом, а спустя некоторое время Узбекистан приостановил работу в рамках Евр-АзЭС.
Следует особо подчеркнуть, что по сравнению с Европой, где система безопасности по линии НАТО/ЕС четко выстроена, в ЦА всё ещё продолжается становление структуры региональной безопасности. В на­стоящее время она многоуровневая, противоречивая и довольно расплывчатая. Так, с одной стороны, военная стабильность в регионе поддерживается за счет антитеррористической операции в Афганистане и системы двусторонних соглашений США/НАТО с Казахстаном, Таджикистаном, Кыргызстаном и другими странами региона. С другой – ответственность за военную безопасность в ЦА несут силы ОДКБ, члены которой не участвуют в военной составляющей миротворческой миссии ISAF и оказывают ей лишь помощь в транзите соответствующих грузов. Такое положение способствует сохранению перманентной угрозы распространения вызовов из Афганистана на соседние с ним государства.

Если говорить о Евросоюзе и ШОС, то в своей деятельности в регионе они отдают приоритет экономическим и гуманитарным связям, демонстративно подчеркивая отсутствие каких-либо военных интересов, исключая антитеррористические усилия. Причем Китай как один из основных игроков в ЦА и активный участник ШОС, несмотря на наличие угроз национальной безопасности в регионе и совпадающих интересов с иными акторами в военной области, старается держаться в стороне от военно-политической кооперации и с Западом, и с ОДКБ.

Таким образом, складывающаяся в регионе ситуация в отношении стабильности и безопасности позволяет сделать вывод: под влиянием глобального кризиса и давления со стороны внешних сил ряд стран региона находятся в состоянии «стратегической неопределенности». В обеспечении региональной стабильности военно-политическими средствами наблюдается параллелизм, дублирование и разрозненность усилий, а порой и индифферентность ведущих акторов, что не служит интересам стабильности региона. Расплывчатость многоуровневой и противоречивой системы региональной безопасности дают возможность внешним игрокам оказывать действенное влияние на трансформацию военно-политических отношений в Центральной Азии в свою пользу.

Реакция России на трансформацию военно-политических отношений в Центральной Азии и вопросы взаимодействия с иными акторами

В этой ситуации для России важно ясно представлять формирующуюся систему региональной безопасности и возможность защиты своих национальных интересов в рамках организаций, в которых она участвует.
Обеспечению интересов России в ЦА может способствовать создание расширенной системы безопасности в регионе. Эта система должна стать не полем столкновения интересов государств, входящих в организации с участием РФ, и иных акторов, а своеобразным полигоном для налаживания взаимодействия по нейтрализации угроз.

В среднесрочной перспективе интересам России соответствовала бы дихотомическая система региональной безопасности. Ее основными опорами могли бы стать, с одной стороны, ОДКБ, в которой участвуют все страны ШОС за исключением Китая и которая предназначена для совместной обороны стран-участниц (первый радиус безопасности), а с другой – ШОС, стратегическое партнерство в которой направлено на нейтрализацию угроз в более обширном районе во взаимодействии с Индией, Пакистаном, Афганистаном и Ираном (второй радиус безопасности) и основано на развитии диалога с США и НАТО по вопросам, представляющим взаимный интерес.

Первой опорой в военно-политической области обеспечения национальных интересов России в регионе является ОДКБ.
Сегодня Российская Федерация – это наиболее сильное по военным параметрам государство в регионе. Определяющая роль России в этой области признается и самими государствами ЦА. Практически все страны региона в деле защиты своих национальных интересов и обеспечения безопасности тесно связаны с Россией в военной области двусторонними и многосторонними договорами и соглашениями. Эти фактор стал основой причиной развития и углубления сотрудничества стран ЦА и России в рамках ОДКБ. Так, в статье 4 Устава ОДКБ предусмотрено, что «в случае совершения акта агрессии против любого из государств-участников все остальные государства-участники предоставят ему необходимую помощь, включая военную, а также окажут поддержку находящимися в их распоряжении средствами в порядке осуществления права на коллективную оборону в соответствии со статьей 51 Устава ООН».

Существующая нормативно-правовая база ОДКБ позволила приступить к формированию региональной системы коллективной безопасности в ЦА. Первой фазой данного процесса стало создание Коллективных сил быстрого развертывания (КСБР), которые предназначены для использования, в частности, в контртеррористических операциях. КСБР представлены воинскими формированиями России, Казахстана, Киргизии и Таджикистана. В результате решений Саммита ОДКБ (Москва, 13 июня 2009 г.) четыре государства Организации (за исключением Белоруссии и Узбекистана) решили сформировать на базе КСБР Коллективные силы оперативного реагирования (КСОР) в составе десантно-штурмовых и воздушно-десантных подразделений и частей. Заложена и необходимая правовая основа для временного пребывания воинских формирований государств – участников Договора на территориях друг друга. Например, к северо-западу от озера Иссык-Куль разместился антитеррористический авиамобильный центр в составе российских истребителей, штурмовиков и военно-транспортной авиации, позволяющей в экстраординарных обстоятельствах оперативно реагировать на возможное возникновение кризисных ситуаций.
Финансирование деятельности Организации осуществляется в следующей пропорции: 50% необходимых средств выделяет Россия,
остальные страны выплачивают по 10%. Россия также является на сегодня основным поставщиком кадров, вооружения и военной техники. Льготные условия РФ распространяются и на другие сферы, включая проведение НИОКР, ремонт и модернизацию военной техники, другие услуги. К сильным сторонам российского сотрудничества следует отнести отсутствие языкового барьера, поставку техники и вооружения для стран – участниц ОДКБ по внутренним российским ценам, высокий уровень российских инструкторов по подготовке к ведению боевых действий в горных условиях (сказывается опыт, приобретенный в Афганистане и на Кавказе).

Второй опорой обеспечения национальных интересов России в регионе является ШОС. В силу геостратегического положения и евразийского вектора развития ШОСимеет все необходимые предпосылки для того, чтобы стать один из главных полюсов современного мира. Общая площадь территорий в государствах – членах ШОС составляет 30,2 млн. кв. км (20% суши, а со странами-наблюдателями при ШОС – 25%), население – 1,5 млрд. человек (т.е. 25% населения планеты, а с наблюдателями – и все 48%)[12].

Совокупный объем внешней торговли государств-членов ШОС исчисляется триллионами долларов. Быстрыми темпами растет внутрирегиональная торговля в рамках Организации, хотя ее доля в общем внешнеторговом объеме стран-участниц пока явно не велика. Совокупный объем ВВП достиг в 2008 г. почти 6,4 трлн. долл. США[13].
ШОС обладает огромными и пока еще мало использованными ресурсами – трудовыми, запасами углеводородного сырья, металлов и редкоземельных элементов мирового значения, водными ресурсами. Имеется внушительный интеллектуальный потенциал, в наличии есть все возможности для рентабельного сельскохозяйственного производства и, одновременно, огромный рынок для его продуктов. Иными словами, есть все условия для формирования на базе ШОС мощного объединения, способного активно влиять на региональные и мировые процессы, крупного производственного, сырьевого и транспортного узла с выходом на Южную Азию и зону Персидского залива.

Специфика центрально-азиатского измерения ШОС заключается в том, что четыре государства ЦА в отношениях с Россией и Китаем одновременно выступают как субъектами политики в сферах экономики и безопасности, так и объектами российско-китайских инициатив. Подобный объектно-субъектный характер отношений обусловлен, с одной стороны, независимым статусом государств ЦА, имеющих право на собственную независимую внешнюю политику, с другой – разностью экономического и политического потенциала этих государств по сравнению с Россией и Китаем. Экономическое превосходство последних (особенно Китая) позволяет КНР и РФ регулярно инициировать в регионе те или иные проекты, ориентированные в основном на центрально-азиатские рынки и территории.

Также следует заметить, что в других международных структурах (ЕС, НАТО, МВФ и др.) инициативы Москвы и Пекина часто игнорируются, не реализуются или блокируются недружественными по отношению РФ и КНР странами (в ООН, ОБСЕ).
Для центрально-азиатских государств привлекательность ШОС заключается и в том, что в ней участвуют сразу две ядерные державы, постоянные члены Совета Безопасности ООН – Россия и Китай. Их участие в ШОС дает возможность привлечь военно-политические ресурсы этих стран для отражения «трех зол» (сепаратизма, религиозного экстремизма и терроризма).
Тема безопасности стран ШОС становится все более актуальной, особенно на фоне активности некоторых внерегиональных сил, объявивших ЦА «зоной своих национальных интересов». ШОС не преследует целей создания военного союза, вместе с тем, в Декларации о ее создании подчеркивается, что Организация «придает приоритетное значение региональной безопасности и предпринимает все необходимые усилия для ее обеспечения». Принципиальное значение имеет и содержащееся в Декларации о пятилетии ШОС[14] положение о том, что «определение конкретных форм и механизмов региональной безопасности – прерогатива и ответственность расположенных в данном регионе государств»[15]. К этому следует добавить, что членами Организации было подписано важное Соглашение о проведении совместных военных учений, а также создана правовая база для их подготовки и проведения в дальнейшем на регулярной основе[16]. Государства – члены ШОС в своем оборонном сотрудничестве руководствуются общепризнанными принципами и нормами международного права, не предусматривают создания военно-политического союза и не действуют против третьих стран[17]. Естественным ядром сотрудничества ШОС по вопросам обороны и безопасности являются российско-китайские военные и военно-технические связи.

Согласно ст. 1 своей Хартии, ШОС является универсальной организацией при необходимости обеспечения региональной безопасности, в том числе и военными средствами. Её задача – «развитие многопрофильного сотрудничества в целях поддержания и укрепления мира, безопасности и стабильности в регионе», а также «поощрение эффективного регионального сотрудничества в политической, торгово-экономической, оборонной <…>и других областях»[18]. Это дает правовую основу, а обострение в регионе военно-политической ситуации – основание для создания в рамках ШОС механизма сотрудничества по всему спектру проблем военной безопасности. В связи с этим для России видится важным рассмотреть следующие подходы.
При сохранении невоенного статуса ШОС целесообразны дальнейшее углубление и разработка правовой базы Организации для коллективного противодействия терроризму, сепаратизму, экстремизму и другим вызовам и угрозам; проработка на экспертном уровне новых подходов к концепции безопасности ШОС; институциональное развитие её структур, отвечающих за сферу безопасности; проведение регулярных совещаний представителей (руководителей) национальных Советов (Комитетов) безопасности стран – участниц ШОС, а в перспективе – подключение к данному институту и Советов безопасности стран-наблюдателей; разработка в ШОС планов военно-политических мероприятий в случае возникновения кризисов в регионе. Реализация этих предложений позволит разрешить существующие противоречие в рамках ШОС, которое заключается в том, что при наличии задач по обеспечению мира, безопасности и стабильности в регионе у Организации отсутствуют силы и средства обороны и органы управления ими.

Поскольку в регионе, помимо ШОС, действуют структуры СНГ и ОДКБ, важно наладить между ними эффективное сотрудничество и четко разграничить функции каждой из них в области безопасности. Для того чтобы избежать параллелизма и конкуренции между ШОС, ОДКБ и СНГ, необходимо проработать на экспертном уровне вопрос об интенсификации взаимодействия между антитеррористическими структурами ШОС, ОДКБ и Антитеррористическим центром СНГ с целью расширения обмена оперативной и аналитической информацией и налаживания практики взаимных приглашений для участия в собственных мероприятиях[19]. Целесообразно подумать о возможности распространения этого правового поля и на остальные заинтересованные страны СНГ.
Не следует недооценивать также выгоды взаимодействия с антитеррористическими структурами иных международных организаций, прежде всего с ООН, а также национальными антитеррористическими органами отдельных стран. Это позволит структурам с участием России значительно повысить эффективность своей деятельности и реально выйти на уровень международного сотрудничества в данной области.

В регионе намечается тенденция более тесного взаимодействия между НАТО, с одной стороны, ШОС и ОДКБ – с другой. К этому Запад подталкивают отсутствие прогресса в деле нормализации обстановки в Афганистане, нарастание активности исламистов в Пакистане, усиливающаяся сложность в снабжении наращиваемой в регионе группировки войск и сил США и НАТО, усугубляемая ликвидацией их военных баз в ЦА. Если прежняя американская стратегия была нацелена на вывод региона из-под влияния России, то теперь, в свете «перезагрузки» российско-американских отношений, попытки США продолжать решение этой задачи вызовут соответствующую реакцию российской стороны, что не будет способствовать облегчению транзита грузов для войск в Афганистане.

Есть ряд направлений, способствующих расширению сотрудничества ОДКБ/ШОС и НАТО в области обеспечения безопасности в регионе, отвечающих интересам организаций, например интенсификация диалога между ними и их кооперация в применении политических и иных методов воздействия на источники угроз. При этом основная задача организаций на данном этапе видится в развитии диалога и укреплении мер доверия между ними. Это усилило бы их позиции в деле достижения стабильности в Афганистане. В рамках данного направления деятельности целесообразно рассмотреть и возможность взаимодействия контактной группы ШОС–Афганистан с НАТО для определения областей совпадения интересов двух организаций в сфере безопасности как основы для региональной кооперации. В этом же формате можно будет перейти от дискуссий на форумах стран ОДКБ/ШОС и НАТО в рамках Совета североатлантического партнерства к встречам и консультациям руководителей секретариатов этих организаций. На них можно было бы решать конкретные вопросы взаимодействия, определять цели и направления сотрудничества, а также вырабатывать совместные программы действий.

Закрытие каналов распространения терроризма, экстремизма и наркотиков из Афганистана на территории соседних стран, требует надёжно перекрыть границы, в том числе с помощью новейших технических средств. В содействии решению этой задачи заинтересованы не только страны ОДКБ/ШОС, но и государства НАТО, которые способны оказать приграничным странам соответствующую помощь. Можно также изучить возможность и целесообразность практического взаимодействия погранвойск и сил специального назначения государств ОДКБ и Международных сил содействия Афганистану для оперативного пресечения потока наркотиков из Афганистана первоначально в рамках совместных учений, а в последующем и на практике. Необходима и интенсификация обмена разведданными о террористической активности в регионе, развитие международной базы данных о наркотрафике – основном финансовом источнике терроризма, обмен опытом между ОДКБ/ШОС и альянсом по проблемам и достижениям в борьбе с этими угрозами. Следует и далее развивать подготовку специалистов из Афганистана и стран ЦАпо борьбе с наркоугрозой в рамках структур ОДКБ/ШОС и НАТО под эгидой ООН.

Реализация этих и других направлений практической кооперации ОДКБ/ШОС и НАТОв области обеспечения безопасности в ЦА возможна при условии, что западные акторы признают ШОС и ОДКБ, объективно существующие в регионе, и начнут с ними конструктивный диалог.

Одновременно, в рамках ОДКБ/ШОС целесообразно усилить информационное противодействие враждебной пропаганде о деятельности России и Организаций в медийной сфере. Очевидно, первоочередной задачей в этой области является создание единого «информационного поля» на телевидении, в прессе, на радио. Реальным воплощением этого могло бы быть открытие информационного телевизионного канала «Новости Евразии» (по типу Еuronews), или обеспечение доступности телеканала «Мир» для населения центрально-азиатских стран и Китая. Представляется также целесообразным создать специальный радиоканал или расширить трансляцию радио «Голос России». Для этого нужны отдельные соглашения о возможности трансляции российских теле- и радиоканалов в Китае, Индии, Иране, Пакистане и других странах, а их каналов – в России. Важным представляется и создание печатного органа, выходящего в указанных странах, например доступной общественно-деловой ежедневной газеты, с единой информацией на языках стран – участницОрганизаций и наблюдателей при них. В условиях нынешнего информационного противоборства создание единого информационного поля становится одним из приоритетов Российской Федерации.

Кроме того, по мере того как ЦА становиться одной из основных баз импорта энергоресурсов, где нарастает конкуренция за их обладание, проблемы национальной безопасности России в регионе уже не должны сводиться только к охране южных границ РФ, борьбе с терроризмом и наркоугрозой, они также должны включать в себя и безопасность российских инвестиций, вкладываемых в регион, обеспечение реализации российской энергетической стратегии и безопасность российского Дальнего Востока.

Для этого видится необходимым сосредоточить основные усилия внешней и военной политики России в регионе в ближайшей и среднесрочной перспективе на следующих основных направлениях: недопущении подрыва стратегической и региональной стабильности и нанесения ущерба безопасности РФ за счет нарушения международных договоренностей; формировании пояса безопасности и добрососедства по периметру границ России за счет всемерной стабилизации обстановки в околороссийском геополитическом пространстве и создании там зон конструктивного регионального сотрудничества; сохранении военной инфраструктуры РФ в союзных республиках региона; предотвращении вооруженных конфликтов в ЦАР, сдерживании третьих акторов от попыток воспользоваться существующей там нестабильностью в своих интересах; укреплении внешних границ государств ЦАР с использованием пограничных войск РФ.

Таким образом, можно сделать заключительный вывод: вследствие возрастающего стратегического и экономического значения Центрально-Азиатского региона его роль и место для внешней и военной политики России на среднесрочную перспективу должны быть переосмыслены. Необходимо усилить применение геостратегических подходов к расширению зоны политического, экономического и военного присутствия в регионе с целью формирования под контролем России евразийского пространства и оказания влияния натрансформацию военно-политических отношений в Центральной Азии.

Заключение

Сегодня к Центральной Азии приковано внимание основных государств и международных организаций, здесь ведут свою геополитическую игру не только страны этого региона и его соседи, но и США, государства Евросоюза/ НАТО и Япония. Ставки в этой игре довольно высокие: тот, кто будет способен оказывать влияние на ситуацию в регионе, обеспечит себе и доступ к его богатым природным и людским ресурсам и сможет оказывать воздействие на военно-политические отношения в рамках формирующейся региональной системы безопасности. Для этого задействуется весь инструментарий, которым располагают государства и их союзы – политика, дипломатия, финансовая и экономическая помощь странам региона. Не последнее место в этом перечне занимает и военная сила.

При этом процесс создания региональной системы безопасности и поддержания стабильности в Центральной Азии – дело непростое и нескорое, требующее приложения доброй воли и усилий многих акторов. Но в сегодняшней ситуации, характеризующейся обилием угроз и вызовов цивилизации, этот процесс жизненно необходим. Появилась объективная потребность в разработке программ и планов для реализации на практике политики комплексного обеспечения региональной стабильности и безопасности, гарантией которых могла бы стать совместимость, а в последующем и универсальность подходов к проблемам безопасности. Каждое государство – участник многостороннего формата сотрудничества должно видеть конкретную выгоду от своего вклада в процесс стабилизации региональной обстановки. Поэтому политикам и практикам России, Китая, стран Центральной Азии и Запада необходимо озаботиться разработкой на многосторонней основе общей стратегии антикризисного реагирования, охватывающей военную, экономическую, гуманитарную и иные сферы обеспечения стабильности и безопасности в ЦА.


Морозов Ю.В., канд. воен. наук, ведущий научный сотрудник Центра военно-стратегических исследований ИСКРАН
Источник: Журнал "Россия и Америка в XXI веке", №2, 2009

---

[1] Статья разработана при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Военная политика ведущих государств мира в начале XXI века как инструмент формирования многополярного мира», проект 09-03-00812 а/р
[2] Под Центрально-Азиатским регионом, исходя из названия, автор предлагает понимать ту часть Азии, в которой расположены государства, не имеющие выхода к океанам. К нему относится Среднеазиатский субрегион, включающий Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан, а также примыкающие к ним: Казахстан (на севере), Монголию (на востоке) и Афганистан (на юге).
[3] Статья выполнена при финансовой поддержке РГНФ в рамках научного проекта "Военная политика ведущих государств мира в начале XXI века как инструмент формирования многополярного мира", проект 09-03-007…а/р.
[4] По неполным статистическим данным, запасы нефти в ЦА (включая Каспийское море) составляют 23 млрд. тонн и уступают лишь запасам Персидского залива. Запасы природного газа занимают третье место в мире. Не исключено, что в перспективе ЦАР может стать главным поставщиком нефти, заменив Ближний Восток.
[5] В частности, 5-й ГИК в Байкануре, полигон ПРО в районе Сарышгана, аэродромы в районе Семипалатинска, Жангиз-Тюбе, Жана-Семей, узлы системы ПРН в районе мыса Гульшад и другие объекты.
[6]В том числе 98,2% запасов хромитов бывшего СССР, 81,7% запасов барита, 53%-вольфрама, 38,5%-свинца, 29,3% – молибдена, 28,4% – меди, 22% – бокситов, 13% – марганца, 12% – угля, 9%-нефти и т.д.
[7] Тезисы выступления руководителя Центра военно-стратегических исследований Института США и Канады РАН Сизова В.Ю. на круглом столе в Институте Дальнего Востока РАН 8 апреля 2009 г.
[8] NATO Integrated Data Service/ NATO News-26 Febryary-11 March 2009.
[9] За последние пять лет в США прошло обучение около 200 сержантов ВС РК.
[10] За последние семь лет количество военнослужащих ISAF увеличилось более чем в 10 раз.
[11] Омаров Н. «Столетие глобальной альтернативы» для формирования нового пространства безопасности в постсоветской Евразии. 2007. С. 252
[12] Выступление директора ИДВ РАН академика Титаренко М.Л.на научно-практической конференции в Совете Безопасности РФ 15 апреля 2009 г., Москва.
[13] Из них на страны Центральной Азии – членов ШОС приходится примерно 180 млрд. долларов.
[14] Декларации о пятилетии ШОС была принята в Шанхае 15 июня 2006 года.
[15] Важным практическим шагом в этом направлении стало принятие Программы сотрудничества в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом на 2007-2009 годы, проведение 27 марта 2009 г. в Москве под эгидой ШОС Специальной конференции по Афганистану.
[16] В 2005–2007 гг. были проведены совместные военные учения в рамках ШОС «Мирная миссия – 2005» и «Мирная миссия – 2007», которые продемонстрировали способность вооруженных сил стран – участниц Организации противостоять угрозам и вызовам XXI века, прежде всего – терроризму.
[17] Это решение было принято в 2008 г. на совещании министров обороны государств – членов ШОС.
[18] Выделено автором.
[19] Наличие правовой основы сотрудничества ШОС и ОДКБ – «Меморандума о взаимопонимании между Секретариатом ОДКБ и Секретариатом ШОС», уже в настоящее время обеспечивает поддержание режимов консультаций и обмена информацией между этими Организациями и разработку ими совместных программ сотрудничества, которые охватывают основные сферы их деятельности.