Лента: Политика

2 сентября в Москву прибывает Пратибха Патил, первая женщина – президент Индии. Основной целью визита станет, видимо, возвращение индийско-российских отношений на траекторию устойчивого восходящего развития. В последние годы в связях Москвы и Дели всё чаще возникают серьёзные проблемы, которые российская дипломатия отчего-то именует «шероховатостями». Эти «шероховатости» возникли не вдруг: они – порождение истории отношений Индии и РФ в последние 20 лет.

Отношения Советского Союза и Индии начали формироваться как стратегическое союзничество, видимо, после индийско-китайского пограничного конфликта 1962 года. СССР, уже находившийся в состоянии идеологической конфронтации с КНР, оперативно откликнулся на военно-технические потребности Индии в момент, когда страны Запада уклонились от поддержки этой страны в сфере национальной безопасности. В 70-е годы ХХ века в общей стратегии советской внешней политики Индия исполняла роль эффективного противовеса Китаю, особенно в условиях начавшегося американо-китайского сближения. По-своему действенной была и фактическая поддержка Индией политики Советского Союза в Афганистане.

После трагической кончины Индиры Ганди в 1984 году новое руководство страны во главе с её старшим сыном, Радживом, начало осторожную диверсификацию внешней политики (включая развитие отношений с США и Китаем), не сказавшуюся, однако, на уровне и качестве советско-индийских отношений. Неблагоприятные изменения наступили несколько позже, в конце 80-х годов, при М.С.Горбачёве. Выявились системные дефекты советского экономического механизма, отрицательно сказавшиеся на эффективности внешней политики. С одной стороны, на высшем уровне торжественно подтверждалась решимость развивать двусторонние советско-индийские отношения, наполнять их новым содержанием. С другой стороны, эти отношения, по сути дела, стагнировали, что отражало нарастающую неспособность советского государства стимулировать двусторонние внешнеэкономические связи с Индией.

Фактический «уход» России из Индии сформировал у правящей элиты, а также у различных социально-политических сил индийского общества устойчивый стереотип негативного отношения к нашей стране. Наконец, расходящиеся траектории экономических преобразований в наших странах сузили горизонт внешнеэкономических связей, ограничив военно-техническим сотрудничеством (ВТС) и кооперацией в области «неклассической»/атомной энергетики.

Беспокойство относительно геополитических планов Китая остаётся частью политического сознания индийского общества. Фактически лишённая поддержки России в 90-е годы Индия начала поиски «противовеса» растущему влиянию КНР на ход мировых событий и нашла позитивный отклик у администрации Билла Клинтона. Начинаются визиты в Дели американских официальных лиц, увеличивается объём двусторонних внешнеэкономических связей, расширяется поток американских инвестиций в экономику Индии. Параллельно в интеллектуальной элите Индии быстро укрепляется представление о стране как о важной составной части «мира по-американски» («вашингтонского консенсуса»). Верхний слой частнокорпоративного сектора Индии всерьёз рассчитывал на скорое лидерство страны в мировой экономике, в том числе за счёт ускоренного роста собственных ТНК. Итогом всех этих процессов должно было стать превращение к 2025 г. Индии в третью (из расчёта паритетов покупательной способности) экономику мира и в глобальный центр производства информационных технологий, а Россия практически исчезает из информационного поля и общественно-политического дискурса Индии.

Однако отношение к нашей стране в правящей элите Индии в последние годы начинает постепенно меняться. Согласно индийским представлениям, в начале III тысячелетия Россия начинает постепенно отходить от «зависимой» от Запада внешней политики. Российское государство вновь обращается к идее «возвращения» в Азию. (Правда, близкие к индийскому правительству исследователи и эксперты считают: новый тренд в российской внешней политике не проработан концептуально и стратегически, это – спонтанная реакция на перемещение геоэкономической оси мира в восточном направлении, в зону АТР.) Индийское направление (наряду с китайским) ложится в основу внешнеполитического курса России на Востоке.

В оценке текущего состояния российско-индийских отношений целесообразен исторический подход, т.е. ясное понимание разрушительной роли почти двадцатилетнего периода «поступательной деградации» всей системы двусторонних связей. Для восстановления этих отношений России нужна кропотливая работа по воссозданию всей инфраструктуры наших связей в сферах геополитического, внешнеэкономического и культурно-идеологического взаимодействия. Нынешнее состояние двусторонних отношений по этим трём основным параметрам сводится к следующему:

1. Развивая «стратегическое партнёрство» с Россией, правящие круги Индии исходят из уже утвердившихся в Дели представлений о перемещении России во «вторую лигу» мировой политики. По этой логике, после распада СССР Россия стала частью «американоцентричного мира», обладающей, впрочем, значительным энергетическим и быстро «дряхлеющим» военно-стратегическим потенциалом. Россия продолжает рассматриваться политическим истеблишментом Индии как региональная держава с ограниченным влиянием на ход мировых событий. На фоне «деградации» России «естественным» выглядит желание развивать отношения с Соединёнными Штатами – «главным стратегическим партнёром и союзником в XXI столетии».

2. Объем внешнеэкономических связей России и Индии, несмотря на усилия руководителей двух стран, остается незначительным; он не сопоставим с обменом товарами, услугами и знаниями Индии с Китаем и Соединёнными Штатами. Поэтому бизнес-сообщество Индии подчёркнуто заинтересовано в приоритетном развитии именно индийско-американских и индийско-китайских связей, тогда как российско-индийские торгово-экономические отношения развиваются словно по инерции, как дань истории советско-индийских отношений. В Индии не скрывают, что «либеральные реформы» и неизбежная ориентация России на торговлю сырьевыми товарами заведомо ограничивают модернизацию и облагораживание структуры внешнеэкономических связей РФ, включая их военно-техническое направление.

3. Значительным ресурсом развития отношений России с Индией изначально был интеллектуально-культурный потенциал взаимодействия двух стран. Важные проекты осуществлялись как часть общего интеллектуального замысла развития двусторонних отношений. В настоящее время интеллектуальная, культурная и идеологическая основа двусторонних отношений разрушена «до основания» (наглядный пример – вялая реакция массовых слоев населения на «Год России в Индии», несмотря на титанические усилия индийских коллег, друзей Советского Союза и России.) Наконец, у нового поколения индийской политической элиты сформировался крайне неблагоприятный образ нынешней России; новая индийская элита с презрением восприняла самоликвидацию «советской сверхдержавы» и теперь глубоко сомневается в способности России вернуть себе статус одного из главных мировых «центров силы».

В начале третьего тысячелетия, под воздействием продолжительного экономического роста, обретающая уверенность в своих силах политическая элита Индии начинает поиски места своей страны в «постбиполярном» мире. На её интеллектуальные установки влияют преимущественно две общемировые тенденции. Во-первых, сохранение за Соединёнными Штатами абсолютного экономического и военно-технического преобладания над остальными странами. Во-вторых, быстрое возвышение Китая, превращение «поднебесной» в новую мировую державу. В это время активную роль во внутренней политике начинает играть индийская община в США (в настоящее время насчитывающая более 3 млн. человек и располагающая своего рода ВВП в объеме свыше 600 млрд. долл.). Деятельность данной «экстратерриториальной» общности уже заметно влияет на принятие принципиальных внешнеполитических решений: общей переориентации на США внешнеэкономической стратегии Индии (до нынешнего кризиса крупнейшего внешнеторгового партнёра страны); подписания индийско-американского «ядерного соглашения» (по мнению критиков, справа и слева подрывающего политический суверенитет государства); смену вектора военно-технического сотрудничества в направлении США; стратегического союзничества с Соединёнными Штатами в «сдерживании экспансии» Китая в АТР («союз четырех демократий» – Америки, Японии, Австралии и Индии) и т.д.

Долгосрочное сближение с США преследует двуединую стратегическую цель: 1) встроиться в «американоцентричный мир» на позиции его влиятельной силы и 2) тем самым обезопасить Индию от экспансии Китая в Южной Азии и в бассейне Индийского океана.

Следует иметь в виду, что силы, добивающиеся в Индии «стратегического сближения» с Америкой, хорошо организованы; их тесная «горизонтальная» координация эффективно дополняется умелым использованием СМИ, включая наиболее авторитетные органы индийской англоязычной прессы (газеты «Indian Express», «Times of India», «Hindustan Times» и т.п.). Их деятельность облегчается тем, что премьер-министр Манмохан Сингх полностью сконцентрирован на решении острых социально-экономических проблем, тогда как лидер Национального конгресса Соня Ганди не имеет необходимого опыта в вопросах внешней политики.

В то же время представления об Индии – важнейшем «акторе» американского контроля над «большой Центральной Азией» (бывшими советскими республиками Средней Азии, Афганистаном, Пакистаном и Ираном) и «незаменимом балансире» китайского влияния в Азиатско-Тихоокеанском регионе, усиленно культивировавшиеся Дж. Бушем-младшим и его администрацией, – довольно быстро вошли в противоречие с реальностью глобального кризиса и некомпенсированной утраты Америкой роли единственного центра мировой политики.

Истоки этого идейного кризиса можно определить следующим образом.

Во-первых, не были учтены изменчивость и подвижность системы международных отношений.

Во-вторых, оказались недооценёнными тенденции к полицентрической организации мирового пространства, наметившиеся во второй половине 80-х годов ХХ века и временно «затемнённые» распадом Советского Союза и «мирового социалистического содружества».

В-третьих, остался незамеченным феномен начавшегося восстановления Россией своих международных позиций.

В-четвёртых, упорно не признавалась ключевая роль Пакистана в региональной стратегии США в Южной и Центральной Азии, равно как и в зоне Персидского залива.

В-пятых, была проявлена непростительная неосведомлённость относительно глубины взаимозависимости США и Китая, что сделало «избыточной» роль Индии как «противовеса» КНР. По сути дела, индийская элита оказалась интеллектуально не готова как к превращению Китая в мировую державу, так и к системному пониманию социальных и политических перемен, произошедших в КНР под влиянием экономических реформ.

Объективно внешнеполитическое положение Индии осложняется; в частности, остаются неурегулированными отношения с соседями по региону Южной Азии, двусторонние связи с которыми активно развивает Китай. В сложившихся условиях Индия поставлена перед необходимостью восстанавливать отношения с Россией как с потенциальным «балансиром» Китая, а также как с силой, способной действовать в интересах Индии в Южной Азии. Как можно судить по индийским СМИ, за сбалансированную внешнюю политику страны, включая активные отношения с Россией, помимо премьера Манмохана Сингха, выступают влиятельные члены кабинета министров: П.Мукерджи, А.К.Энтони, М.Деора, К.Натх, А.Шарма и другие. Ориентация на тесные отношения с Россией традиционно сильна среди левых и левоцентристских сил Индии, вне зависимости от партийной принадлежности.

В то же время у индийской стороны существуют серьёзные претензии и к способам индийско-российских отношений Москвой, особенно в сфере внешнеэкономических связей. Озабоченность индийской стороны сводится к следующему:

1. В России, как полагают в Дели, фактически утрачен стратегический контроль государства над развитием внешнеэкономических связей, следствием чего стали: 1) отсутствие долгосрочной концепции двусторонних отношений; 2) нарушение дисциплины поставок в Индию продукции российских предприятий и прогрессирующее ухудшение качества экспортируемых изделий (в том числе по линии ВТС*); 3) стагнация межрегиональных отношений России и Индии и т.д.

2. Российская сторона фактически устранилась от диалога с Индией по текущим и перспективным проблемам двусторонних отношений, что делает трудновыполнимыми планы быстрого наращивания объёмов внешнеэкономических связей.

3. Отрицательно влияет на развитие взаимопонимания двух стран фактическое прекращение сотрудничества между Россией и Индией в сфере общественных наук, благодаря которому в прошлом во многом и осуществлялся обмен опытом между государствами, вырабатывались подходы к важным внешнеполитическим решениям.

***
Итак, встаёт вопрос: как повернуть российско-индийские отношения к восходящему поступательному развитию?

Во-первых, пока приходится исходить из того, что внешнеполитические возможности России ограничены структурой отечественной экономики, подвергшейся деиндустриализации вследствие «либеральных реформ». Внешней политике России жизненно необходимы совместные научно-производственные проекты в наиболее перспективных (с точки зрения развития общемировых производительных сил) отраслях экономики – в сфере высоких технологий, в информатике, компьютерной технике, электронике. России следует учитывать, что система индийских технологических институтов, созданная по личной инициативе Дж. Неру, считается наиболее развитой и эффективной даже в сравнении с западными аналогами.

Во-вторых, необходимо качественно усилить роль интеллектуальной среды в развитии российско-индийских отношений. Помимо восстановления «интеллектуального присутствия» России в Индии, необходимы чёткие демонстративные жесты Москвы в сторону Дели, в частности совместные предприятия в сфере интеллектуальной деятельности. Создание подобных предприятий поможет не только готовить высококвалифицированных российских специалистов по Индии (в чём ощущается явная нехватка), но и будет способствовать привлечению в Россию крупнейших индийских экономистов и социологов, профессионалов мирового класса.

В-третьих, России необходимо продолжить диверсификацию двусторонних отношений с государствами Южной Азии. Развитие взаимовыгодных связей с Пакистаном, Бангладеш, Шри-Ланкой и Непалом ясно продемонстрирует Индии интерес России к Южной Азии в целом. Одновременно подобная диверсификация должна отрезвляюще подействовать на ту часть индийской элиты, которая уже вычеркнула Россию из «высшей лиги» мировой политики.

В-четвёртых, России и Индии необходимы совместные «пилотные» проекты в перспективных отраслях хозяйства, способные вызвать «демонстрационный эффект» изменений в системе двусторонних внешнеэкономических связей. К числу таковых можно отнести сотрудничество в области сельскохозяйственной науки и аграрного производства между индийскими штатами Пенджаб и Хариана (эффективность хозяйств на 30-35% выше, чем у фермеров Среднего Запада США; эти штаты на 65% наполняют всеиндийский зерновой продовольственный фонд) и Краснодарским и Ставропольским краями Российской Федерации. Это – территории со сходными климатическими и почвенными условиями; помимо этого, в Индии накоплен значительный опыт сохранения урожая зерновых в условиях засухи. Перспективным может оказаться и сотрудничество в области гражданской авиации: быстро развивающаяся частная авиакомпания «Kingfisher» проявляет интерес к лизингу самолетов Ту-204-300 для их беспосадочной эксплуатации на линии Бангалор – Франкфурт (расстояние 7500 км). Успешные действия России на данном направлении могут открыть ей ёмкий индийский рынок гражданской авиатехники, «оккупированный» корпорациями «Airbus» и «Boeing».

В-пятых, России необходимо безотлагательно сформулировать долгосрочную стратегию в отношении Индии, включающую, в частности, следующие направления: 1) восстановление постоянных контактов между высшими руководителями и политическими элитами двух стран; 2) налаживание в области ВТС совместных производств на основе инвестирования российского интеллектуального капитала в развитие индийского ОПК: быстрое обновление научно-технических знаний в данной отрасли экономики будет способствовать укреплению национальной безопасности России; здесь важно то, что индийские офицеры, профессиональное становление которых пришлось на 90-е годы, критически относятся к «несамостоятельной» внешней политике РФ и к качеству российских боевых систем ввиду продолжающегося кризиса российского ОПК и «фактического прекращения инвестиций в НИОКР в оборонной промышленности в последние 16-17 лет»; 3) постепенный отказ, вслед за США, от бескомпромиссной позиции по режиму ядерного нераспространения в целях активизации сотрудничества с Индией в сфере атомной энергетики**.

Может быть, визит Пратибхи Патил поможет устранить «шероховатости», накопившиеся в отношениях России с Индией за последние годы?


Андрей ВОЛОДИН
Источник: "Фонд стратегической культуры"

---

* Так, накануне визита госсекретаря США Х.Клинтон в Индию газета «Indian Express» не без удовольствия писала, что почти половина ракет класса «воздух-воздух», закупленных индийскими ВВС у России, оказались бракованными (речь идет о ракетах средней дальности R-77, состоящих на вооружении самолетов СУ-30 МКИ, МИГ-29 и МИГ-21).Дополнительно сообщалось об авиакатастрофе самолета ТУ-154 в Иране и об «очередном неудачном запуске» межконтинентальной баллистической ракеты морского базирования «Булава» вследствие «заводского брака».

** Правда, в таком случае наша страна должна быть готова к расширению «ядерного клуба» за счёт государств, уже фактически владеющих ОМУ, включая Индию.