Лента: Политика

Бундесвер должен покинуть Афганистан — Ни в коем случае! — Германия не может прекратить воевать, потому что она не воюет. Таков конспективный расклад мнений, охвативших в последние дни немецкое общество. Сказать о том, что дискуссия развернулась в Германии только сейчас, было бы неверно. Время от времени (а это продолжается 7,5 лет) эта тема начинает пульсировать на страницах немецкой прессы. Политики, эксперты, журналисты, военнослужащие, их родители и друзья пытаются ответить на вопрос, во имя чего принесены жертвы.

Естественно, ответы при этом различные. А повод для дискуссии всегда один. Очередная доставка гробов из Гиндукуша. В данном случае речь идет о трех военнослужащих 37-й бригады, которые 23 июня были убиты в Кундузе в результате перестрелки с повстанцами. 2 июля в Бад-Зальцингене (Тюрингия) состоялась траурная церемония, в которой принял участие министр обороны Германии Франц Йозеф Юнг. Он пребывает в уверенности: бундесвер на пути к успеху. Подобная убежденность — уже половина успеха.

Однако ни число афганских девочек, которые теперь могут ходить в школу и читать в подлиннике Шиллера и Гете, ни оборудование, которым оснастили сельские больницы благотворительные организации ФРГ, ни количество мешков с мукой, доставленных автокараванами в отрезанные снегопадами кишлаки, — ни один из этих неоспоримых и очевидных фактов немецкой помощи Афганистану не способен утишить боль немецкой матери, потерявшей сына, рожденного и выращенного в стране, где царят мир и благополучие.

Вряд ли она серьезно воспримет довод экс-министра обороны Петера Штрука, который вошел в историю страны дважды. И оба в связи с Афганистаном. Первый раз, когда произнес: «Безопасность и оборона Германии начинаются в Гиндукуше». Второй раз — когда отдавал приказ о начале миссии бундесвера в Афганистане. П. Штрук и его единомышленники — на одном полюсе развернувшейся дискуссии. (Не желая оскорбить экс-министра, процитирую в подлиннике название недавнего комментария журнала Stern: Verteidigung am Hindukusch? Was ein Unsinn! — «Оборона в Гиндукуше? Бессмыслица!» с примечанием: слово «Unsinn» означает также «вздор», «нелепость», «чепуха», «ерунда».) Их позиция — ни в коем случае не покидать Афганистан, поскольку едва только союзнические войска сделают это, страна может превратиться в центр международного терроризма. Резон в этих доводах есть, особенно если вспомнить, что, как известно, именно в Гиндукуше разрабатывался кровавый сценарий 9 сентября 2001 г. и, не исключено, ряда других терактов.

Что может произойти, едва многонациональные силы ISAF получат команду на возвращение в родные казармы, сказать сложно. А вот о том, что уже произошло за 7,5 лет их военного присутствия, сказать можно со всей определенностью: Афганистан стал мировой житницей опиумного мака, центром международной наркоторговли. С момента прихода союзнических войск до сегодняшнего дня в Афганистане, несмотря на официально объявленную войну наркотикам, вдвое выросло наркопроизводство, которое в последние два-три года колеблется в пределах 8,0-8,8 тыс. тонн, причем нынешний год ожидается наиболее урожайным. Наркобароны в Гиндукуше, на содержании у которых находятся все властные структуры, от кишлачного старосты до губернаторов провинций и, возможно, высших чиновников министерств, являются единственными работодателями, а опийные поля — единственными, где прилежно трудятся крестьяне. Хозяйство же в Афганистане, несмотря на усилия миссии ISAF (под их защитой и при непосредственном участии военнослужащих в стране действуют 26 команд по реконструкции), остается в том же разрушенном виде, что и прежде. Причин тут немало: высокая степень коррумпированности; отсутствие мелкого собственника — основы для создания среднего класса; поголовная неграмотность. Афганский сельчанин забыл о кетмене, которым его предки возделывали поля. Единственный предмет, который в течение 30 лет афганец не выпускает из рук, — автомат Калашникова, безотказный и убедительный аргумент в межклановых и этнических разборках.

Петер Штрук, ныне депутат бундестага от социал-демократов, не замечает или не желает замечать того, что солдат бундесвера не способен противостоять потоку героина по трем коридорам — северному, западному и восточному, который оборачивается миллиардными прибылями на поддержку и вооружение международного терроризма. Именно о нем предупреждает Штрук. Образно говоря, охотник опасается появления зверя, который уже семь лет дышит ему в затылок.

Напомним, что более семи лет назад миссию бундесвера представляли как миротворческую, акцентируя внимание на том, что Афганистан возрождает экономику, армию, полицию, и немецкая помощь окажет в этих вопросах неоценимую услугу. Солдата бундесвера представляли Германии лишь во вторую очередь как человека с ружьем; чаще у него в руках оказывалась лопата, чтобы копать каналы, прокладывать дороги, строить школы и больницы. Немцы многое сделали в Афганистане, пишет Bild. Они, к примеру, не только построили дороги, о которых местные жители мечтали десятилетиями, но и понаставили знаки дорожного движения, — ограничение скорости, что на фоне того же кундузского захолустья с его неторопливыми осликами воспринимается как сигнал с другой планеты.

Практически единственная миссия при оружии — охрана лагеря, где дислоцировались сослуживцы, и патрулирование дорог, что представляло собой перемещение внутри бронемашин. Казалось бы, условия службы — довольно щадящие и не слишком будоражащие воображение немецкого общества. Однако число жертв год за годом нарастало. Сегодня убитых (или, как любит выражаться министр обороны Франц Йозеф Юнг, «трагически ушедших от нас») уже 35. Причем только после доставки последних трех гробов шеф оборонного ведомства, представляющий другую группу участников дискуссии, выразился в том духе, что отныне тактика бундесверовцев будет меняться: они станут не только обороняться, но и наступать. Получается, что можно в полной мере отнести к этим активным действиям определение «война», пробуют уточнить журналисты. Ведь если есть павшие в бою, значит они погибли на войне. Юнг на это или обижается, или раздражается: вот ведь какова журналистская братия, лишь бы за что-то зацепиться ради сенсационного словечка. Насчет тактики министр, конечно, погорячился. Во-первых, вряд ли за время разлуки с привычной практикой нотариуса и адвоката он оказался посвящен в подобные вопросы. Во-вторых, эта реплика обнаруживает, что, находясь в четырех точках (на севере Афганистана и в Кабуле), бундесверовцы за много лет миссии ни разу не участвовали в наступательных операциях, что весьма сомнительно.

Пока бундесвер ведет очевидную войну в Афганистане, Юнг ведет словесную. Его битва направлена против слова «война» применительно к бундесверу, отмечает немецкая печать. Говоря «война», немцы с ужасом думают о событиях 1914–1918 гг., о Второй мировой войне, возможно, даже о далекой Корее и Вьетнаме, поясняет ситуацию Welt Online. Но тогда все было в рамках известных военных доктрин. А теперь солдаты бундесвера сражаются на севере Афганистана с врагом невидимым. Он не на поле боя — он повсюду: за ближайшим камнем, за поворотом дороги. Он поражает исподтишка. Впору перелистать труды генерала Карла фон Клаузевица, его лекции, прочитанные в 30-е гг. XIX в. в Военной академии Пруссии, где он описал так называемые малые войны. Неплохо бы вспомнить партизанскую войну, которую вели русские против войск Наполеона, легендарного тирольца Андреаса Хофера и его успехи, опыт французского и советского партизанского движения во время Второй мировой, советует обозреватель Михаэль Штюрмер.

Неизвестно, прислушается ли к его советам Юнг. Сейчас задача министра состоит в том, «чтобы найти подходящее слово, отражающее смерть солдат, использованных в борьбе», пишет Stern. Стилистические метания Юнга происходят по одной причине: солдаты участвуют в войне, а бундестаг разрешения на такое участие мандат не выдавал. Бундесвер не роет траншеи, а строит школы, объясняют бравые генералы, оставляя в стороне сомнения экспертов в квалификационной подготовке солдат и подсчеты, во сколько же обходятся немецкой казне, при всей ее содержательности не совсем бездонной, строительство силами дилетантов. (К слову сказать, мандатом, выданным на текущие 14 месяцев, предусмотрено финансирование миссии в размере 200 млн евро.) Рассуждая с такой точки зрения, немецкие солдаты в Афганистане оказываются формально даже не солдатами, а кем-то вроде стройбатовцев советских времен. С той только разницей, что стройбатовец всегда рассматривался как бесплатная рабочая сила, а солдат бундесвера получает весьма неплохое жалование, о котором мы скажем ниже.

Причем процесс идет параллельно: насколько методично немцы строят, насколько же упрямо талибы расстреливают из гранатометов здания новых школ, не щадя при этом ни тех, кто охраняет постройки, ни детей. Идея новой жизни буквально выжигается. Немцы при этом продолжают платить и значительными ссудами на деятельность бригад по реконструкции, и грузами, которые доставляются по воздуху и земле, и, самое ужасное, жизнями военнослужащих. Отметим в этой связи, что нередки случаи гибели немцев именно в подобной обстановке — при охране строительства мостов, школ, больниц, различных хозяйственных помещений.

Бундесвер на войне, которая усиливается с каждым днем, отмечает Stern. Он пришел не только для оказания технической помощи. Но не стал стабилизирующим звеном в восстановительном процессе в Афганистане. На этом фоне смехотворны попытки шефа федерального МФД Ф.-В. Штайнмайера спрогнозировать последствия гибели молодых людей (имеются в виду трагические события 23.06.2009) — он, в частности, не придумал ничего лучше, чем «потребовать по отношению к преступникам-талибам правовых норм воздействия». Это — к бандитам-то, которые, как говорится, и родную маму расстреляют, не раздумывая.

Отчего именно 35 немецких трупов убедили Юнга поменять тактику, пока не очень понятно. Видимо, наступил определенный психологический барьер осознания действительности. Он у последней черты, за которой стоит личная готовность выговорить наконец страшное слова «война». Общество, которое Юнг представляет, уже произнесло его. Вообще личность Юнга в современной истории ФРГ полулегендарна-полуанекдотична. Он все время выступает в роли мужа, который последним узнает, что он рогоносец. Причем происходит это на протяжении всего афганского периода его карьеры в качестве федерального министра обороны.

Вот несколько примеров такого рода. 14 сентября 2007 г., когда был обнародован доклад свободных демократов, Юнг узнал, что существуют прошедшие Афганистан солдаты, которым нужна безотлагательная помощь. Эльке Хофф, депутат бундестага, эксперт по оборонным вопросам, инициировала рассмотрение в парламенте вопроса о военных, страдающих посттравматическими расстройствами, чтобы лечить их в специально создаваемом для них в Берлине медицинском центре. «Если в 2006 г. посттравматическое стрессовое расстройство было диагностировано у 55 солдат, вернувшихся из Афганистана, то к настоящему моменту подобных случаев насчитывается уже 411», — сказала она в радиопередаче MDR info. Эти расстройства имеют афганское происхождение, они связаны «с террором, насилием и кровопролитием, эти солдаты видели, как погибали их товарищи, как жертвами экстремистов становились маленькие дети и старики». Примечательно, что все эти данные Хофф получила по своему запросу в Министерстве обороны.

Другой пример. В октябре 2008 г., при обсуждении в бундестаге очередного мандата на пребывание в Афганистане Юнг, убежденный, что бундесверовцы находятся на пути от локального успеха к тотальному, с удивлением услышал из уст депутата от Союза 90/Зеленых Юргена Триттина, что «стратегического изменения ситуации в Афганистане не произошло до сегодняшнего дня», поскольку «число гражданских жертв выросло в этом году по сравнению с 2007-м на 40%». Причем в каждом втором случае это произошло в результате армейских акций ISAF, OEF и афганских сил безопасности, а «половина провинций больше не доступна для гражданских организаций по оказанию помощи», потому что эти территории контролируются талибами.

Сегодня в роли информатора выступает обозреватель Михаэль Штюрмер, который назвал свою статью «Почему правильно называть войну в Афганистане войной?» Мягко и неназойливо он объясняет федеральному министру обороны, что такое война, каковы ее признаки и отчего этого слова бояться не следует. Но Юнг непреклонен. Гибель солдат бундесвера он считает чем-то вроде досадных помех, которые просто портят картину позитивных изменений в Гиндукуше. Однако «несмотря на ухудшение в области безопасности в Афганистане, министр обороны Юнг не хочет говорить о том, что армия находится в состоянии войны в Афганистане», передает dpa 24.06.2009. Говорить так (то есть произносить слово «война») — значит совершать ошибку, заявил Юнг в интервью ARD.

По мнению Bild, «при любом раскладе сил никто не в состоянии сказать, когда и как она закончится». «Как» — действительно неизвестно, а на вопрос «когда» ответ уже получен. Федеральный министр обороны Франц Йозеф Юнг убежден, что миссия в Афганистане продлится еще несколько лет. Когда в программе канала N24 (30.06.2009) его попросили уточнить цифру, он отметил, что потребуется еще от пяти до десяти лет. При этом он был необычайно бодр. «Несмотря на трудности, которыми, по сути, стала ситуация в Кундузе, мы не должны забывать о наших успехах», — сказал Юнг журналу Super Illu. Во всей стране наблюдаются «шансы на процветание мира». Это «6,2 млн школьников, из которых 40% девочек, около 8 млн пользователей мобильных телефонов, а также больницы, детские сады, дороги, мосты». Пять миллионов беженцев в настоящее время возвращаются обратно в Афганистан. Кроме того, снизился уровень младенческой смертности.

В качестве обоснования своего оптимизма по поводу шансов на успех военной миссии немцев Юнг назвал поддержку подавляющего большинства афганского народа, отмечает Die Welt. «Мои переговоры со старейшинами племен показывают, как благодарны люди за нашу поддержку на трудном пути. 90% людей на нашей стороне», цитирует издание его слова. Но есть встречное мнение. «Теперь мы все понимаем, что многие афганцы просто не хотят нас, — говорит старший лейтенант Юрн Д. в интервью Bild. — Нас постоянно подкарауливают взрывные устройства. Я уже убедил себя: при двух с половиной килограммах взрывчатого вещества я еще смогу выжить, а если будет 200, мне конец. Где-то между ними этими цифрами — моя судьба». Не очень радостное признание в ответ на оптимизм Юнга, который сидит не в бронемашине Dingo на проселочной кундузской дороге, а в берлинском кабинете. Еще одно примечание к откровениям Юнга и высказанной им цифре 90%. По подсчетам немецких экспертов, около 90% сельчан сегодня заняты выращиванием опийного мака. Комментарии излишни.

Их не дает глава Федерального кабинета министров Ангела Меркель. Ни разу никто не слышал от нее ее понимания ситуации в Афганистане. Говорят, она так поступает потому, что не причисляет себя к высшему командному составу. Другие спорят: но ведь при этом она подписывает документы на финансирование миссии бундесвера, в которых цифры содержат пять нулей. Позиция канцлера раздражает Петера Штрука. По его мнению, она «должна четко показать, что солдаты в Афганистане каждый день рискуют своей жизнью», потому что немцев связывают союзнические обязательства. И они должны находиться там ни на один день дольше, чем это необходимо, добавляет один из руководителей ХСС в бундестаге Петер Рамзауэр.

Третья часть участников дискуссии — явные противники военного присутствия Германии в Афганистане. Они однозначно одобряют заголовок в том же журнале Stern: Bundeswehr soll raus aus Afghanistan, что можно перевести двояко: «Бундесвер должен покинуть Афганистан» или «Бундесвер обязан убраться из Афганистана». Этот выбор экспрессивной оценки мы, как и прежний, оставляем за читателем. Важна суть: в Афганистане бундесверу не место.

Это с первых минут немецкого участия обозначили партии, находящиеся в парламентском меньшинстве. Точнее сказать, еще до начала участия: первые акции протеста состоялись 8 ноября 2001 г., через считанные минуты после того как бундестаг приступил к дебатам по афганской теме. Винни Нахтвай, эксперт по обороне от Союза 90/Зеленых, тогда же, едва мандат был выдан, организовал движение в поддержку идеи против военного присутствия ФРГ в Гиндукуше. Он и его сторонники все эти годы отстаивают свою идею. 577 подписей под письмом, осуждающим последнее по времени решение немецкого парламента, появились 13.11.2008, а через несколько дней в ФРГ была сформирована гражданская инициатива «Заканчивать войну в Афганистане!»

В недавнем (24.06.2009) интервью Nuernberger Nachrichten В. Нахтвай, побывавший недавно в Афганистане в тринадцатый раз (вдвое, если не втрое больше, чем федеральный министр Юнг), отметил критическое состояние в регионе Чахар Даррех близ Кундуза, который талибы сделали основным пунктом, откуда ведутся нападения. Если прежде Талибан сосредоточивал силы на востоке и юге страны, то, судя по всему, он решил взяться за освоение севера. Участившиеся с нынешнего апреля атаки из Чахар Дарреха указывают на это. Негативные силы в Афганистане сильнее, чем конструктивные. Поэтому они действуют эффективнее. Это происходит в силу ряда причин. Одна из них заключается в том, что, по мнению Нахтвая, федеральное правительство лишено «трезвого, без прикрас, анализа ситуации». Вторая — наличие прогресса в общении лишь с жителями соседних Пакистана и Ирана. Третья — приоритет политических конфликтов, в силу чего повстанцы дифференцированы: если ты договорился с одной группировкой, на ее месте появляется другая.

Все это — ошибки стратегического характера, которые ведут к тяжелым последствиям, подчеркивает эксперт по обороне. Одно из них как раз и проявилось 23 июня. Оно продемонстрировало, что чахар-даррехские талибы имеют целью не просто запугать бундесверовцев, а уничтожать патрульные группы целиком. Если на юге и востоке, особенно на границе с Пакистаном, местные жители опасаются «талибанизации» и связанной с этим дестабилизации, то на севере назревает вероятность начала гражданской войны, подчеркнул В. Нахтвай.

По его представлению, Германия все больше увязает в Гиндукуше, вынуждена решать там новые проблемы, еще не справившись с прежними. Насколько же эффективно военное присутствие немцев в таком случае? На этот вопрос Нахтвай отвечает ясно: необходимо изменение военной стратегии, которая должна быть связана исключительно с защитой населения.

«Кто те молодые немцы, которые рискуют за нас жизнью?» — спрашивает Bild. Издание рассказывает о бундесверовцах, которые являются профессиональными солдатами или контрактниками с ограниченным сроком пребывания в Афганистане. Они живут в североафганском Кундузе, грязном городе в сто тысяч жителей, который стал синонимом ужаса для немецкого уха. Кундуз — это нападения террористов-смертников, ракетные обстрелы, серьезные, зачастую в течение часа бои с талибами. Кундуз — место, где трудно определить по лицам людей, друзья они или враги. Кундуз — место скорби, откуда немцы возвращаются в Германию, но в гробу.

Что заставляет немцев подвергаться опасности, дает представление выборочное интервью. «В Германии мало знают о нас, — говорит не названный по имени старший фельдфебель. — Немцам не до нас — там экономический кризис». 28-летний старший лейтенант Юрн Д. обосновывает свое присутствие в Кундузе тем, что дом его строится, а жена беременна, так что Афганистан — место, где можно подождать, пока завершится строительство и жена родит. К тому времени он скопит денег и приедет на родину. Деньги приличные — ежедневные не облагаемые налогом 110 евро. Контракт составляют таким образом, что к его завершению у военнослужащего оказывается на руках 20 тысяч евро — стоимость BMW, уточняет старший лейтенант. Его утешает мысль, что домой он вернется не с пустыми руками. Если выживет, конечно. Германия должна научиться жить с пониманием того, что эти молодые парни могут умереть в любую минуту, отмечает Bild. «Я сказал семьям этих парней правду, — признается их командир, подполковник Ганс-Кристоф Громанн. — Не могу обещать, что я привезу вам их живыми, но я сделаю для этого все возможное». «Моя семья спросила меня, насколько служба здесь сопряжена со смертью. Но я же еще не мертв, — говорит 23-летний старший ефрейтор. — Если сегодня жив и завтра тоже, значит все в порядке».

Ни одна из трех групп-участников общенациональной дискуссии не в состоянии пока ответить на главный вопрос: сколько молодых жизней должно оборваться, чтобы военная миссия ФРГ в Гиндукуше была прекращена?

На фоне очередной траурной церемонии в Германии весьма показателен опрос, проведенный журналом Stern. Он свидетельствует о том, что примерно 61% населения страны хочет, чтобы бундесвер был отозван из Афганистана. Только одна треть немцев (33%) считают, что войска должны продолжать выполнение зарубежной миссии. Stern напоминает, что общество коренным образом поменяло приоритеты. Подобный опрос, проведенный в марте 2002 г., показал, что то же число респондентов (62%) одобрили немецкие обязательства в Гиндукуше, и та же треть настаивали на том, чтобы бундесвер не возлагал их на себя и возвращался домой. В сентябре 2007 г. сторонников отзыва немецких солдат было уже 52%, а в сентябре 2008 г. — 59. Так что нынешний 61% — свидетельствует об очевидной тенденции: Германия XXI в., которая освободилась от прозвища «милитаристская», свойственного веку двадцатому, категорически не желает траурных церемоний. За 64 года после Второй мировой войны сменилось три поколения призывного возраста, живших и живущих в условиях мира и не помышляющих о боевой славе. Им вполне хватает проблем иного характера, к которым в последнее время добавились финансовый кризис и стремление к устойчивому потоку энергоносителей, чтобы искать экстремальные приключения на заминированных дорогах и на опийных плантациях Афганистана.

Когда статья готовилась к печати, из Берлина пришло сообщение о реакции Ангелы Меркель на общенациональную дискуссию. Выступив в бундестаге в минувший четверг, 2 июля, канцлер отметила, что не видит альтернативы развертыванию бундесвера в Афганистане, сообщил Spiegel. «Мы будем и дальше стоять здесь перед большими, трудными и опасными задачами», – заявила А. Меркель, выступая перед парламентариями. – Но я бы хотела также сказать: цель и стратегия использования НАТО и наших гражданских обязательств не имеют разумной альтернативы». Она вновь подчеркнула, что армия и полиция Афганистана не в состоянии гарантировать безопасность, поэтому без международной помощи стране не обойтись.

Министр обороны Франц Йозеф Юнг остался верен себе. Он вновь подчеркнул, участвуя в дискуссии, организованной программой ZDF Morgenmagazin, что развертывание бундесвера в Афганистане не является войной, и обсуждение на данную тему «должно, наконец, прекратиться», поскольку данные утверждения «безответственны». «Мы в боевой ситуации», но не до такой степени, что можно говорить о войне. Он отказался говорить о войне, потому что «этого хотел бы Талибан. Талибы хотят, чтобы мы говорили о войне, тогда они бы стреляли в нас на законных основаниях. Однако они – преступники, они террористы, и никакая это не война», подчеркнул Федеральный министр обороны.


И.С. Берг
Источник: "Институт Ближнего Востока "