Лента: Политика

В конце прошедшей недели проблемы в отношениях России и Белоруссии, которые в последнее время являются одним из самых спорных успехов политики России на постсоветском пространстве, наконец, проявили себя самым скандальным образом. Президент Белоруссии Александр Лукашенко, явно выведенный из себя заявлением министра финансов России Алексея Кудрина о том, что Белоруссия может оказаться неплатежеспособной стороной, призвал "перестать кланяться перед Россией" и поставил своему правительству задачу "искать счастья в другой части планеты". Лукашенко вполне законно был возмущён тем, что давно уже превратившийся – при личных гарантиях Путина – в отдельную ветвь экономической власти в России Алексей Кудрин осознанно сделал своё заявление одновременно с тем, как Путин в Минске на саммите Союзного государства Белоруссии и России символизировал великую дружбу двух государств.

Политические страхи последнего времени, обычно выражаемые фразой "Белоруссия уходит от России на Запад", казалось бы, обрели документальное подтверждение. В российско-белорусских отношениях наступает момент истины. Эти отношения уже никогда не будут прежними – даже столь политически отвратительными. Поэтому следует оценить ряд теорий, которыми политики и эксперты разной степени компетентности руководствуются при анализе абсолютно всех событий, происходящих между Москвой и Минском.

Но сначала – о том, что сегодня является реальностью двусторонних отношений и о чём "забывает" абсолютное большинство политиков и экспертов. Первое – сегодня ПВО Белоруссии является безальтернативным элементом ПВО России, гарантирующим ей безопасность по всему воздушному театру военных действий от Мальты до Мурманска. Любое, даже частичное, выключение Белоруссии из военного союза с Россией делает Россию совершенно беззащитной перед военной угрозой с Запада. Второе – сегодня массовой социально-гуманитарной реальностью является фактическое взаимно признаваемое равенство прав граждан России и Белоруссии в части стандартов и практики образования, миграции и свободы передвижения, пересечения внешней границы Союзного государства, трудового права. Наконец, третье – 1 января 2010 должен вступить в силу Таможенный союз между Россией и Белоруссией, к которому 1 июля планирует присоединиться Казахстан. И если последнее – ещё не реальность, а возможность, хотя и крайне существенная, то первое и второе – уже неотъемлемые факторы стабильности современных России и Белоруссии, отказ от которых будет иметь катастрофические стратегические последствия. Поэтому игра Лукашенко и игра российских властей вокруг этого "неприкосновенного запаса" – непрозрачная, непонятная даже экспертам по своей логике и процедуре, иррациональная – как минимум, не пользуется и никогда не будет пользоваться поддержкой большинства в России, и как максимум – воспитывает и будет воспитывать у большинства в Белоруссии устойчивое разочарование в России. Эти две игры – до крайности рискованны и пока ещё непопулярны. Но именно эти кулуарные игры – безусловно, выдающихся исторических фигур Путина и Лукашенко – могут стать самым трагическим и непоправимым историческим результатом их политического труда.

Однако на поверхности того, что говорят и пишут сегодня о Белоруссии в России – ряд примитивных теорий.

1. "Белоруссия бросает Россию и уходит на Запад. В лице Лукашенко Москва теряет последнего союзника в Европе".

Однако на практике участь Лукашенко в качестве "союзника" России была решена отнюдь не в 2008-2009, а в 1999-2000 годах, когда в Москве на свой первый президентский срок заступал Владимир Путин. Вся игра Лукашенко вокруг российско-белорусской интеграции основывалась на стремлении белорусского лидера стать президентом нового Союза. В 1996 году было создано Сообщество России и Белоруссии, ещё через год Лукашенко нанёс ряд визитов в Россию, в ходе которых сорвал массовые аплодисменты со стороны левоцентристской федеральной элиты и региональной бюрократии, что недвусмысленно продемонстрировало всю серьёзность перспектив белорусского лидера возглавить объединённое государство. Назначение Путина преемником Бориса Ельцина сразу обрубило все эти возможности. Кремль не пожелал и не имел никаких оснований делиться с Лукашенко даже символической, театральной властью. Лукашенко был джокером русской политики, пока Россия практически не существовала как суверенное государство. И по мере того, как Россия стала приближаться к своей подлинной государственности, шансы Лукашенко снижались. Русская элита готова была мстить Лукашенко за свою прежнюю слабость, но месть эта была слишком лапидарной и, главное, неадекватной действительному масштабу Лукашенко.

В 2002 году президент Путин со свойственной ему экспрессией произнёс, возможно, самую трагически неудачную фразу в истории российско-белорусских отношений. Формулируя свою позицию в отношении способа государственного объединения России и Белоруссии, он сказал суверенной и территориально целостной (даже в составе СССР) Белоруссии: а пусть-де она вступает в Россию на правах шести раздельных областей... Можно долго ухищряться в исследовании внутриполитических мотивов такого предложения (угроза Татарстана требовать повышения своего статуса в случае целостного присоединения Белоруссии, угроза губернаторской фронды поклонников Лукашенко, его личные перспективы на московской политической сцене), но надо сказать определённо: оно было неуместным, несправедливым и нерациональным, и его символический смысл очень долго будет отравлять наши отношения.

Свидетельством того, что "неудачная фраза" не была случайной, стало то, что 2004-2005 годы в политике России в отношении Белоруссии прошли под знаком особой антилукашенковской общественно-политической активности близкого к Кремлю политолога Сергея Караганова, за которой белорусские СМИ угадывали фигуру бессменного помощника президента России по внешней политике Сергея Приходько. В этой неслучайной активности Лукашенко явственно увидел усилия Москвы по его бескомпромиссному свержению. И дело не в том, что Россия не может или не должна влиять на политические режимы ближнего зарубежья: может и должна. Дело в том, что политологически-кавалерийская атака на Лукашенко быстро захлебнулась и ни в коей мере не соответствовала тому весу, который Белоруссия и Лукашенко имеют в стратегических интересах России.

В конце 2008 года ЕС сформулировал программу экономически-инфраструктурного аншлюса восточно-европейских и кавказских республик бывшего СССР, включая Белоруссию, – "Восточное партнёрство". Особая задача этого "Восточного партнёрства" – контроль над транзитной инфраструктурой на территории Белоруссии, Украины, Молдавии и Приднестровья, по странному совпадению транзитирующей исключительно энергоносители из России на Запад. И странны страдания тех в Москве, кто искренне возмущается, что Россию в эту команду приуготовленных к съедению инфраструктур и экономик не пригласили. Видимо, очень хочется, в соответствии с историческим коммюнике программы от 3 декабря 2008 года, "демонополизировать" и передать российскую энергетическую инфраструктуру в руки Брюсселя.

То, что Лукашенко взяли в "Восточное партнёрство" не сразу, а лишь помучив его дополнительными ритуальными условиями, объяснялось лишь тем, что Запад слишком долго отказывался говорить с "последним диктатором Европы" – даже тогда, когда белорусский президент сам поднимал тему налаживания связей с ЕС и США. Вашингтон вплоть до 2008 года вёл по отношению к Минску абсолютно конфронтационную линию, дело дошло до фактического разрыва дипломатических отношений. Именно фактор непризнанности со стороны Запада и заставлял Лукашенко до поры до времени сохранять Россию в качестве главного приоритета внешней политики Белоруссии. Как только Евросоюз изменил свою позицию по отношению к Лукашенко, поменялась и вся ситуация. По сути, с тем же успехом это могло произойти лет на пять раньше. Ведь в 2009 году путь из "последних диктаторов" в "восточные партнёры" занял какие-то два месяца. В этом контексте особым смыслом наполняется недавняя публичная радость Сергея Приходько по поводу того, что ЕС готово было пригласить Лукашенко на учредительный саммит "Восточного партнёрства".

Итак: Белоруссия не бросает Россию и не уходит на Запад. Она это сделала давно.

2. ""Уход" Белоруссии на Запад позволит завершить строительство антироссийского блока государств в границах бывшей Речи Посполитой и, таким образом, значительно усилить потенциал "санитарного кордона", предназначенного для сдерживания России".

Однако трудно прогнозировать, насколько далеко зайдёт сотрудничество Лукашенко с Западом. Очевидно, впрочем, что реализация устремлений Белоруссии работать лишь в экономической составляющей "Восточного партнёрства" столкнётся с огромными проблемами. "Восточное партнёрство" не может обойтись без политики. В разгорающейся на евразийском континенте войне за советское наследие достижение полной политической гегемонии над регионом является основной целью западных стратегов, наряду с овладением экономической (прежде всего, транзитной) инфраструктурой постсоветских государств. Уже сейчас понятно, что планы Минска и Брюсселя относительно роли Белоруссии в "Восточном партнёрстве" кардинально расходятся.

Белорусское руководство, стремящееся к "реальной многовекторности", напрасно надеется обмануть Европу, которая видит Белоруссию стопроцентно зависимым государством, стоящим в одном ряду с Прибалтикой и Украиной. Лукашенко явно намеревается и дальше лавировать между Россией и Западом, выбивая из обеих сторон миллиардные кредиты в надежде сделать белорусскую экономику самодостаточной. ЕС временно снисходительно относится к действиям белорусского президента. Однако уже в самом недалёком будущем основная цель Брюсселя в Белоруссии – полное подчинение Минска – обозначится очень чётко. Глобализм не терпит суверенитета и не может с ним мириться. Давление на Лукашенко будет нарастать. И если Лукашенко действительно хочет активно развивать сотрудничество с ЕС, он будет вынужден поделиться властью. Если это произойдёт, и белорусский президент действительно решится на существенные уступки оппозиции или каким-либо внешним силам, то политический статус Белоруссии претерпит опасные трансформации. Речь пойдёт отнюдь не о переориентации и простой смене внешнеполитических приоритетов, как то было в случае с Украиной, где один режим пришёл на смену другому без фактического изменения сути украинского политического проекта. Вхождение Белоруссии в "семью европейских народов" потребует полного демонтажа белорусской государственной системы и разрушения социальной и государственной экономики. Фактически это будет миниатюрным вариантом уничтожения СССР в конце 1980-х – начале 1990-х годов. Это будет конец белорусского государства в том виде, в котором мы его знаем. Платой за вхождение в состав "новой Речи Посполитой" станет гуманитарная катастрофа и полная хаотизация жизни в Белоруссии.

Не следует забывать и об ещё одном не глобальном, но предсказуемом результате. Судьба сербских антизападных вождей разного калибра – Слободана Милошевича, Биляны Плавшич, Радована Караджича – поражает удивительным сходством, независимо от калибра. Сходство это изображается простой формулой: все без исключения "цивилизационные" враги Запада, даже пойдя с ним на сделку и сдав (под особые гарантии) свои государства в управление Западу, неизбежно заканчивают свою жизнь в тюрьме. Ибо Запад не щадит даже коллаборационистов. Гаага, без всякого сомнения, ждёт Лукашенко, если он встанет на путь торга.

Итак: современную Белоруссию на Западе ждёт социально-экономический крах, а выстроенный с нею антироссийский "санитарный кордон" – хаотический развал в самом центре.

3. "Во всех проблемах российско-белорусских отношений виновата Россия. Её некомпетентное руководство оказывает на Минск топорное давление и сознательно тормозит интеграцию. Россия сама отталкивает Белоруссию".

Спору нет: системная внешняя политика России часто подменяется самодостаточной дипломатической техникой, одноразовыми личными договорённостями, актами слепого коммерческого давления, запоздалого подкупа и реакции на свершившееся. Но всё это мы видим и в большинстве других постсоветских государств. Стратегическое планирование здесь также приносится в жертву сиюминутным выгодам.

Белоруссия из по-настоящему интересного политического проекта с нестандартными экономическими амбициями превращается в классическое постсоветское лимитрофное государство, чья главная жажда: "кому подороже продаться". И этот выбор целиком находится в сфере ответственности Лукашенко. Перед ним два варианта будущего: полное вхождение в зону влияния Запада с последующей десуверенизацией и тотальным экономическим и политическим крахом, либо длительный постсоветский дрейф, постоянное балансирование и наращивание собственного веса. Либо – двадцать первая копия карикатурного и агрессивного восточно-европейского (кавказского, азиатского) национализма на службе евроатлантической бюрократии, либо – уникальный опыт "государства-в-себе", консервативного авторитарного интернационализма, исключающего рискованную внешнеполитическую активность.

Консервативное "государство-в-себе" – весомый, хоть и крайне неудобный, кандидат в оборонные коалиции, по своему, особому циклу меняющий внешние векторы. Лимитроф – вечный младший партнёр и марионетка, склонный периодически исчезать с политической карты мира. Вообще возникает стойкое подозрение, что в руках внешнего манипулятора всякий лимитроф буквально обречён на исчезновение.

Итак: выбор за Белоруссией – если слабая, ельцинская Россия была для неё желанным партнёром, то странно теперь возлагать на Россию "вину" за собственную геополитическую суетливость. Иначе придётся признать, что лишь слабая Россия была дорога Лукашенко.

Теперь можно кратко сказать: "уход Белоруссии на Запад" будет для неё самоубийственен. Но эта гибельная игра не сможет не отразиться на всех нас: рухнут все три – военное, социально-гуманитарное, таможенное – единых пространства. И вместе с ним: проект Союзного государства. Ничего уникального в этой новой гибели нет: конфедеративная Объединённая Арабская Республика (Сирия + Египет) тоже прожила лишь с 1958 по 1961 год. Вот только надо заранее выбрать: кто в России возьмёт на себя за этот погибший проект политическую ответственность. И ответственность, в частности, за растущую интеграционную требовательность Казахстана, которая до сего времени вполне эффективно уравновешивается интеграционным потенциалом Белоруссии.

Без Белоруссии и наедине с Казахстаном Россия в несомненно больших масштабах, избыточно будет вовлечена в нерешаемые экономические, экологические, миграционные, водно-энергетические, террористические проблемы Средней Азии, к которым она не готова и никогда не будет готова в такой степени, чтобы удовлетворить всем утопическим запросам своих переменчивых союзников в регионе.

Обречённая на неэффективность приоритетная погружённость России в Среднюю Азию, в которой она вынужденно найдёт вектор новой интеграции, столкнёт её с уже почти монопольным рыночным присутствием в регионе Китая, сделает её младшим союзником активности Китая и США в регионе, ослабит стратегическое внимание к Кавказу.

Может быть, именно эта шахматная фантазия и витает в умах архитекторов "перевербовки" белорусского Лукашенко.

Финансовая внешняя политика России позволяет уже сегодня почувствовать всю глубину безответных вопросов, в которой мы окажемся завтра. Вот 1 июня 2009 года Кудрин объясняет суть коллизии с Лукашенко: Москва, к трём прежде выданным миллиардам, готова дать Минску кредит на 500 миллионов долларов. Но по-прежнему обусловливает это требованием к Лукашенко: бездефицитный бюджет, замораживание заработной платы, повышение тарифов, проведение девальваций, чтобы "такая поддержка не оказалась безрезультатной и безэффективной".

И сегодня же Кудрин объявляет, что Россия готова выдать Украине через МВФ 10 миллиардов, чтобы "не сорвать поставки газа... в осенне-зимний период" и т.п. У русского юноши непрошенной слезой братского умиления покрываются голубые глаза. Ведь как замечательно: от Украины (не то что от Белоруссии) добрая Россия не требует бездефицитного бюджета, замораживания заработной платы, повышения тарифов, проведения девальваций... И твердокаменно уверена, что если за надёжность поставок русского газа через Украину платить безо всяких условий надо, то за надежность поставок русского газа через Белоруссию, напротив, платить категорически нельзя.

Ещё более умилительной в этой финансовой борьбе выглядит недавняя выдача 2 миллиардов Киргизии, при которой даже безумцу не могло прийти в голову потребовать в качестве условий не то чтобы бездефицитного бюджета, замораживания заработной платы, повышения тарифов, проведения девальваций, результативности и эффективности, но и даже элементарных целевого использования и прозрачности. Конечно, Москва с гневом отвергала измышления о том, что эти 2 миллиарда стали платой за вывод американской базы "Манас" из Киргизии. Но иностранная пресса не верила. И была категорически неправа: ведь только истинный идеалист мог выдать 2 миллиарда ради сокращения военного транзита США через Киргизию в Афганистан – и не видеть, как этот транзит через Киргизию резко вырос, как резко он распространился на весь регион и как открылись один за другим новые транзитные маршруты США через Азербайджан, Туркмению, Таджикистан и Узбекистан.

Азиатско-украинский "идеализм" России заканчивается на Белоруссии. И нам ещё предстоит ощутить вкус её нового, самоубийственного европейского "прагматизма".


Модест Колеров, Владимир Зотов
Источник: "ИА Регнум"