Лента: Политика

Председатель отдела европейской безопасности в корпорации Rand, бывший сотрудник Совета национальной безопасности в администрации Картера Ф. Стивен Ларраби отвечает на вопросы относительно будущего НАТО и интересах США в Евразии.

Прошло около 20 лет с тех пор, как распался Советский блок, но НАТО до сих пор является сильным блоком, а сам альянс с 90-х гг. расширился с 14 до 26 стран. Как вы считаете, НАТО сможет оставаться активным актором по прошествии стольких лет после окончания Холодной Войны?

– Никто в 1989 г. не думал о расширении НАТО, это стало ясным лишь в начале 90-х, когда страны Центральной Европы захотели присоединиться к альянсу. Я всячески оказывал содействие в этом вопросе. Я чувствовал, что это усилит стабильность в Европе, и, безусловно, это не являлось проектом, направленным против России. Россия может выиграть, имея стабильную ситуацию у себя на границах, но, Москва, конечно, не хочет видеть ее в такой реализации. Но я поддерживал страны Центральной Европы, независимо от существования России. Это осуществлялось не из-за того, что была военная угроза, но, скорее, для улучшения стабильности и безопасности в Европе.

Какими будут главные темы юбилейного 60-го саммита, который пройдет 3-4 апреля в Страсбурге и немецком Келе, где соберутся 26 лидеров стран НАТО?

– Основной темой будет, безусловно, Афганистан. Если ситуация в Афганистане не станет стабильной, то это, конечно же, будет иметь последствия для НАТО и самой репутации НАТО. Так что обращение к этой проблеме и поиск путей по стабилизации Афганистана являются решающими.

Это связано с тем, что большинство стран-членов НАТО неохотно посылают войска на помощь американцам, канадцам и британцам, которые принимают на себя основные тяготы сражений?

– Я считаю, что формальная отсылка большего количества военных не решит проблему, если не понимать и не осознавать того, что нужно для обоснованной стратегии, которая отразит связи между стабилизацией в Афганистане и стабилизацией в Пакистане и, кроме того, в рассмотрение будет взято то, как Индия соответствует более широкому контексту региональной безопасности.

Администрация Обамы в самом начале заявила, что этим регионом будет заниматься Ричард Холбрук как спецпредставитель в Пакистане и Афганистане, и в своей первой зарубежной поездке он также посетил Индию. Также было немало разговоров о том, что Иран тоже нужно рассматривать в этой перспективе. Пройдут ли региональные конференции в связи с этим?

– Я этого не исключаю, но мыслю более концептуально. Администрация Обамы ухватила идею, что нужна обоснованная стратегия, которая будет подходить к проблеме Афганистана на региональном уровне, которая простирается дальше Пакистана и Индии, а в некоторых случаях берет во внимание интересы России, Ирана и даже Китая и что, наверное, стабильность региона не возможна без привлечения других сил. Поэтому, конференция, наверное, в определенном отношении, будет полезна, но не стопроцентно необходима.

Какие еще сейчас существуют проблемы с НАТО?

– Мы касались вопроса расширения. Здесь я бы хотел отметить, что сегодня ситуация очень отличается от той, что была раньше с принятием новых членов из Центральной и Восточной Европы, так как две страны, которые сейчас расчитывают на членство в НАТО и которые, по крайней мере, подали заявку на членство, Грузия и Украина, являются частями пост-советского пространства. И в этом вопросе Россия очень восприимчива, гораздо более восприимчива чем в случае Центральной или Восточной Европы. Вторжение в Грузию прошлым летом лишь подчеркнуло эту восприимчивость, которую испытывает Россия к расширению НАТО. Оно было осуществлено не для того, чтобы наказать Михаила Саакашвили за его прозападную ориентацию и желание вступить в НАТО, а в целях послания Западу. Этим посланием Россия дала понять, что имеет жизненные интересы на постсоветском пространстве и готова, если это будет необходимо, защищать эти интересы силой.

Все это помещает ситуацию в очень различный контекст, потому что раньше при любом расширении НАТО, альянсу необходимо было испытывать серьезный экзамен как согласовать 5-ю статью соглашения по безопасности (защищать любую страну – члена альянса) с Украиной и Грузией. Я не говорю, что эти страны не должны стать членами альянса, но до того, как они ими станут, альянс должен провести такого рода исследования. Но он их не проводил.

Продолжая тему стран бывшего Союза... Президент Кыргызстана ездил в Москву для подписания договора о займе на сумму 2 миллиарда $, после чего отказал США на право размещения авиабазы в Кыргызстане, а парламент поддержал его. Вы думаете, что это еще один знак увеличивающегося значения Москвы, которая демонстрирует зону своих интересов?

– Абсолютно верно. Послание было довольно четким – если вы хотите что-то сделать на территории пост-советского пространства в Средней Азии, не нужно разговаривать с арендатором. Нужно разговаривать с хозяином. И в этом случае, они пытались опять подчеркнуть, что это территория, которую Президент Дмитрий Медведев назвал «привилегированными интересами» России. И если США хотят там что-то делать, вначале они должны говорить с Россией.

Я замечу, что Россия согласилась пропускать грузы в Афганистан через свою территорию. Но это, конечно же, дает России право в любое время остановить эти поставки, не так ли?

Это может быть одной из опасностей, но другая охватывает более широкий спектр, согласно которому они и идут на встречу – это своего рода сделка, которая требует от США и Запада де факто признать, что пост-советское пространство является сферой влияния России и является политикой, которую Россия и Советский Союз применяли на протяжении очень длительного периода времени. И она противостоит целому давлению американской и западной политики, которая проводилась после Второй мировой войны и, особенно, после окончания Холодной войны. Она не согласна со сферами влияния и не пытается создать новые разделительные линии, а, скорее, намерена сохранить старые.

Говоря о старых сферах влияния, есть разногласия о плану США установить систему ПРО в Польше и Чехии, которые до 1989 г. являлись частью сферы влияния России и входили в блок Варшавского договора. Администрация Обамы, похоже, хочет подстраховаться с развертыванием системы ПРО. Вы могли бы что-нибудь посоветовать в этом вопросе?

– Я бы посоветовал им подстраховаться. Обама правильно сказал во время проведения кампании, что он поддерживает комплекс ПРО в принципе, но не видит причин для спешки, таким образом, он, во-первых, хочет убедиться, что система работает, а во-вторых, он хочет, чтобы было явно видно, что политика координируется с нашими союзниками по НАТО. И, не спеша, открывается панорама дискуссий с русскими, и я полностью не уверен, что русские не захотят присоединиться к дискуссии на более открытых основаниях чем при администрации Буша. Они ждут следующей администрации и при ней будут некоторые возможности, которые нужно будет использовать, так что нет никакой нужды сейчас усугублять процесс с развертыванием ПРО. Если мы начнем развертывание через год или два после дискуссий с русскими, если вдруг они окажутся непреклонными и не пойдут на сотрудничество, тогда мы сможем ускорить процесс, но сейчас нет нужды для спешки.

И, безусловно, администрация Обамы сразу дала знать русским, что желает продлить соглашение по сокращению стратегических видов вооружений, которое заканчивается в декабре этого года. Является ли это основным событием?

– Это важное событие. И опять, здесь будет различие в подходах к этой теме, которые существуют в администрации Обамы, так как администрация Буша, по-сути, с неохотой относилась к переговорам, связанным с договорами о контроле над вооружениями и предпочитала односторонний контроль. В предыдущей администрации были против или имели тенденцию быть против переговоров по контролю над вооружениями, так как они обязывали идти на уступки, которые они не хотели делать или ограничивали свободу действий США, тогда как односторонние меры этого не предусматривали. А сейчас администрация Обамы вернулась к более традиционному подходу, который направлен на соглашение по контролю за вооружением. И русские имеют в нем значительный интерес, так как их стратегические системы устаревают быстрее чем наши. Так что им предпочтительнее обновить это соглашение.

А есть ли на повестке дня другие переговоры с русскими?

– Они не включены в повестку, хотя одним из важных договоров является договор о конвенциональных вооруженных силах в Европе. Русские приостановили свое участие в нем, так как увидели в нем своего рода угрозу, но он важен, так как он включает «фланговые ограничения», которым противятся русские, потому что они хотят держать свои вооруженные силы на флангах, особенно на южных флангах на Кавказе. И, конечно, после вторжения русских в Грузию, они увеличили численность своих военных в Абхазии и Южной Осетии, что является нарушением этого соглашения. Так что попытки по возвращению на круги своя будут очень существенными.

Когда Николя Саркози этим летом являлся и президентом ЕС, он говорил, что Франция вновь вступит в военную структуру НАТО. Это произойдет?

– Он говорил то, что хотел сказать и предполагается, что формально он может объявить о том, что Франция возобновит свое участие в военном командовании НАТО, после того, как Шарль де Голль вывел Францию из этой структуры в 1966 г. Возможно, он заявит об этом на апрельском саммите. И это очень важный шаг. Он может устранить то напряжение, которое омрачало трансатлантическое партнерство и непосредственно франко-американские взаимоотношения после 1966 г. Также это может значительно увеличить способности альянса в кризисном управлении и сделать отношения между НАТО и ЕС более легкими.


Беседовал Бернар Гверцман,
Перевод Леонида Савина
Источник: "CFR.org"