Лента: Политика

Политический 2008 год завершился в НАТО 2-3 декабря, когда в Брюсселе состоялась итоговая сессия Совета НАТО на уровне министров иностранных дел. Важнейшим решением встречи стало признание необходимости размораживания диалога с Россией, приостановленного после августовской войны в Южной Осетии. Одновременно было в очередной раз отложено предоставление Планов действий для членства в альянсе Украине и Грузии. Ни то ни другое решение не стали неожиданностью — организация планомерно двигалась в этом направлении в течение последних месяцев, и большинство аналитиков ожидали от декабрьской встречи примерно таких результатов.

"Партнерство России и НАТО было задумано как стратегический элемент безопасности в Евроатлантической зоне. Диалог и сотрудничество остаются важным элементом эффективно отвечать на общие вызовы и угрозы", — говорится в 25-м пункте итогового заявления заседания министров иностранных дел НАТО. В этих условиях министры подчеркнули необходимость "поэтапного и взвешенного" подхода к возобновлению диалога с Россией. В качестве первого шага на этом пути Североатлантический совет поручил генсеку альянса подготовить возобновление работы Совета Россия — НАТО, для начала на неформальном уровне. /Заседания Совета Россия — НАТО, как и значительная часть военного сотрудничества, были заморожены в середине августа по настоянию США в качестве "ответной меры на непропорциональное использование силы Россией в отношении Грузии"./

Комментируя в интервью ИТАР-ТАСС решение министров иностранных дел НАТО в отношении России, постоянный представитель РФ при НАТО Дмитрий Рогозин отметил, что они внушают "определенный оптимизм". "Эти решения основаны на реальной ситуации, — подчеркнул российский постпред. — Министры всех стран альянса подтвердили роль России как ключевого партнера, и генсек НАТО получил полномочия начать поэтапное восстановление отношений с Москвой".

Он заверил, что Россия готова ответить на инициативу НАТО о возобновлении отношений. "С нашей стороны реакция будет очень быстрой. Мы готовы рассмотреть возможность проведения неформального заседания Совета Россия — НАТО", — сказал Рогозин.

В целом, "если отделить зерна от плевел политической пропаганды, НАТО сделала шаг навстречу России, и было бы безответственно на него не ответить". "Мы нацелены на будущее и отвечаем за безопасность наших народов", — подчеркнул он.

Анализируя итоговое заявление Совета НАТО, российский постпред отметил, что даже сам его текст свидетельствует о наличии в рядах альянса серьезных противоречий.

"В тексте заявления России посвящены 24-й и 25-й параграфы. При этом невооруженным глазом видно, что 24-й пункт редактировали одни члены НАТО, а 25-й — совсем другие, — сказал Рогозин. — 24-й пункт итогового заявления содержит весь набор пропагандистских тезисов США, которые возлагают на Россию ответственность за все и вся". В этом разделе министры упомянули о "диспропорциональном применении силы Россией в отношении Грузии". Они осудили признание независимости Южной Осетии и Абхазии, вновь потребовали допуска международных наблюдателей на территории этих республик и вывода из них российских войск, осудили заявления относительно возможности размещения в Калининградской области российских ракет. В то же время 25-й пункт этого заявления свидетельствует, что альянс выступает за "поэтапный и взвешенный" процесс восстановления отношений с Россией, что "можно только приветствовать", сказал Рогозин.

Несмотря на желание размораживать отношения, в итоговом заявлении подчеркивается, что альянс остается приверженным задекларированному в августе принципу "не вести дела с Россией как будто ничего не произошло". Эту фразу Рогозин прокомментировал особенно жестко: "Россия тем более не намерена делать вид, что в наших отношениях с альянсом ничего не произошло". "Мы рады возможности высказать за закрытыми дверями штаб-квартиры НАТО свое отношение к неадекватной и оголтелой поддержке альянсом режима Саакашвили в трудные для всей Европы дни этого августа", — сказал постпред РФ при НАТО.

Суть этой формулировки применительно к сегодняшнему моменту разъяснила госсекретарь США Кондолиза Райс, заявившая, что НАТО должна пока воздержаться от возобновления военного сотрудничества с Россией. В то же время этот тезис не нашел официального подтверждения в итоговом документе министерской встречи, так что ответ на вопрос, как именно и в каком темпе будет проходить размораживание отношений РФ и НАТО, будет дан после того самого неформального заседания СРН.

Самое непосредственное отношение к России имеют еще три элемента итогового документа встречи министров иностранных дел НАТО. Это проблемы противоракетной обороны /ПРО/, Договора об обычных вооруженных силах в Европе /ДОВСЕ/ и видение альянсом своего места в архитектуре евроатлантической безопасности.

По проблеме ПРО альянс продолжает курс, взятый в Бухаресте, подчеркивая, что распространение ракетных технологий повышает угрозу ракетных ударов по Европе. В этой связи министры "приняли к сведению" подписание соглашений между США, Чехией и Польшей о размещении в этих странах американского радара и 10 ракет-перехватчиков. В итоговом заявлении подчеркивается, что НАТО рассматривает этот третий позиционный район ПРО США как ключевой элемент будущей противоракетной системы НАТО. Министры также приняли решение, что практический анализ ракетных угроз для Европы должен быть сделан на следующем заседании Совета НАТО на уровне министров иностранных дел, которое состоится в Кракове в феврале 2009 года. В то же время альянс выразил готовность "развивать сотрудничество с Россией по линии ПРО" в духе транспарентности и открытости. Альянс призвал Россию "воспользоваться всеми выгодами американских предложений по сотрудничеству в области противоракетной обороны" и рассмотреть "возможности объединения в будущем противоракетных систем НАТО, США и России в единую сеть".

Надо признать, что на бумаге это звучит замечательно, но остается по меньшей мере два вопроса. Во-первых, проблему транспарентности за два последних года решить так и не удалось. США так и не смогли предоставить России четких возможностей контроля систем ПРО, которые будут созданы в Польше и Чехии. Ни российские инспекции, ни тем более постоянное присутствие на этих объектах российских офицеров пока не предусмотрено, хотя попытки обсуждать эти возможности предпринимались неоднократно. Пока складывается впечатление, что Вашингтон не может договориться о проблеме российского контроля этих объектов даже с Варшавой и Прагой. Но, извините, о каком тогда взаимодействии может идти речь, если мы не можем реализовать даже столь базовые меры доверия?

Во-вторых, оценка самой проблемы ракетной угрозы. Россия и НАТО исходят из совершенно разных базовых посылок в оценке ракетной угрозы. Москва приводит множество аргументов, что ни одна потенциально опасная для Европы страна /читай Иран/ пока не способна создать ракеты, способные долететь до Европы. Да и целить она будет, коли такие ракеты появятся, не в Европу, а в Америку, а туда долететь еще сложнее. Таким образом, российский МИД призывает не тратить миллиарды долларов на сложные и пока малоэффективные военные системы, а сосредоточиться на дипломатических мерах по ограничению расползания ракетных технологий. Все логично, однако альянс и, в первую очередь, США исходят из принципиально иных исходных установок.

Для них факт отсутствия ракетной угрозы сегодня не является гарантией ее отсутствия завтра. Дипломатические меры принимать, конечно, необходимо, но только ими расползание как ракетной, так и ядерной технологий полностью остановить уже невозможно. В беседе с корр. ИТАР- ТАСС высокопоставленный военный эксперт в Штабе объединенных вооруженных сил НАТО в Европе /SHAPE/ так сформулировал эту проблему: "Сегодня ни у кого нет ракет, чтобы ударить по Европе. Но разработки ведутся во многих странах, в том числе и на большом Ближнем Востоке. Несовершенная, но вполне рабочая ракетная технология есть у КНДР. Есть она и у некоторых других государств /читай у Китая, который не отчитывается в своих действиях ни перед Брюсселем, ни перед Вашингтоном, ни перед Москвой/. Кроме того, активно действует промышленная разведка. Вопрос, когда Иран или другая аналогичная страна частично похитит, а частично разработает собственные баллистические ракеты, — это вопрос 5—10 лет /российская сторона считает, что правильнее говорить о 15—20 годах/. Если сейчас начать создавать ПРО НАТО, с участием России или без, на это уйдет не меньше 5 лет, хотя с Россией дело, конечно, пошло бы быстрее. Однако противоракетная технология еще несовершенна. На ее отладку уйдут годы. Таким образом, начав строить ПРО сейчас, мы только-только успеем ее подготовить к тому моменту, когда она может понадобиться".

Несовершенство технологии ПРО западные военные обсуждают неохотно, хотя и признают, что реальная возможность отладки этой технологии появится только тогда, когда будут созданы рабочие /читай боевые/ системы ПРО, а не только их опытные образцы.

В этом режиме несовершенство противоракетной технологии будет гораздо более очевидным и получать финансирование на ее доработку будет проще, чем в условиях опытных разработок.

Однако даже не этот резон является ключевым. Главным, с точки зрения военных экспертов НАТО, является сдерживающий фактор системы ПРО. Наличие пусть и не идеальной, но действующей системы ПРО, прикрывающей территорию Европы, России и США, во много раз снизит ценность ракетных технологий для потенциальных стран-противников. Ведь для подавления системы ПРО необходим запуск не одной ракеты, а массированный ракетный удар — десятки ракет, а на строительство такого количества ракет даже у Ирана уйдут десятилетия. Кстати именно этот аргумент западные эксперты используют, чтобы доказать, что ПРО в Европе не направлена против России. У России есть ракеты для массированного удара, против которого 10 ракет-перехватчиков не имеют шансов. На это российские военные отвечают, что ПРО в Польше и в Чехии — это лишь "первый шаг", что как только будет создана базовая платформа, количество перехватчиков можно будет увеличивать. В то же время, пока эффективной защиты от ракет не существует, страны-изгои могут шантажировать Запад, даже имея в своем арсенале хотя бы одну действующую ракету с атомным или химическим зарядом или всего лишь туманно намекая, что у них такая ракета уже есть.

Такова логика США и НАТО. Важно понимать, что в вопросе сотрудничества или соперничества России с НАТО и США по проблеме ПРО все эти аргументы имеют подчиненное значение. Главным все-таки остается вопрос доверия. Все стороны должны быть абсолютно уверены, что, когда система ПРО появится, одного из ее участников не попросят "постоять в стороне" от пульта, пока остальные будут принимать решения, как эту систему использовать.

Договору об обычных вооруженных силах в Европе /ДОВСЕ/, действие которого Россия временно приостановила в декабре 2007 года,

в итоговом документе министерской встречи НАТО поются дифирамбы. Этот договор, говорится в нем, является "краеугольным камнем безопасности в Евро-Атлантическом регионе". Естественно, союзники призывают Россию возобновить действие ДОВСЕ, подчеркивая, что ситуация, когда страны НАТО "соблюдают договор, а Россия его приостановила, не может продолжаться бесконечно". Увы, альянс в этом документе забывает упомянуть, что исполняет он глубоко устаревшую версию договора образца 1989 года /ратифицирован и вступил в силу в 1992 году/, которая де- факто налагает жесткие ограничения на Россию в военной сфере. Этот договор разрабатывался для обеспечения военных паритетов НАТО и стран Варшавского договора, но к моменту его подписания Варшавского договора уже не существовало, а сегодня почти все страны Варшавского договора со всем своим военным потенциалом являются членами НАТО. Не следует забывать о странах Прибалтики, которые вообще оказались "серой зоной" ДОВСЕ. Когда оговор разрабатывался, этих независимых государств не существовало, а когда он вступил в силу, они его не подписывали. В итоге на их территории можно, в полном соответствии с ДОВСЕ, делать все что угодно. Не то чтобы Россия всерьез ждет нападения НАТО с территории балтийских государств, но неприятный осадок от игнорирования этих фактов накапливается.

Кстати, скажем в скобках, что в начале 90-х альянс уверял, что не планирует расширяться. Правда, еще в одних скобках, надо сказать и о том, что расширение НАТО происходило не только в силу злой воли союзников. Многие наши бывшие восточноевропейские друзья усердно просились в альянс.

Однако вернемся к ДОВСЕ. В 1999 году был подписан адаптированный ДОВСЕ, который тоже накладывает целый ряд ограничений на российские вооруженные силы, хотя частично и компенсирует несообразности предыдущего договора. Увы, страны НАТО его подписали, но до сих пор не ратифицировали. Условием для этого уже почти 10 лет остается требование "полного вывода российских войск из Молдавии и Грузии"! Между прочим, до введения моратория на действие ДОВСЕ в конце 2007 года Россия исправно исполняла положения подписанного и ратифицированного ею адаптированного документа. Да и сам мораторий был призван вывести спор вокруг договора из патовой ситуации, однако пока особого прогресса не видно.

Есть в заявлении министров иностранных дел НАТО и раздел посвященный роли Организации в обеспечении безопасности в Евроатлантическом пространстве.

Суть этой части изобилующего канцеляризмами текста выразил на итоговой пресс-конференции генсек НАТО Яап де Хооп Схеффер. По его словам, НАТО "вполне довольна" действующей архитектурой безопасности в Европе. "Я исключаю возможность того, что роль НАТО в европейской структуре безопасности будет уменьшена. Никакие переговоры по этой проблеме не могут привести к такому результату", — сказал он.

Естественно, этот пассаж имеет прямое отношение к российской инициативе о разработке новой системы европейской безопасности, которая, отвечая на существующие вызовы, учитывала бы российские интересы и озабоченности, включая упоминавшиеся выше проблемы ДОВСЕ и ПРО. Об этих озабоченностях генсек альянса заявил, что НАТО не имеет представления о деталях предложения президента РФ о новой архитектуре безопасности в Европе. "Мы слышали несколько речей президента /Дмитрия/ Медведева, однако не знаем никаких подробностей. Мы не знаем, например, какую роль российский президент отводит договору о стратегических наступательных вооружениях /СНВ/, какую роль в этой новой архитектуре будет играть принцип суверенитета и территориальной целостности европейских стран", — сказал генсек НАТО, указав, что "стоит рядом с министром иностранных дел Грузии". /Дело в том, что, на этот вопрос журналистов генсек НАТО отвечал после заседания Комиссии НАТО — Грузия, стоя на подмостках главного пресс-зала штаб- квартиры альянса бок о бок с грузинским министром иностранных дел Экой Ткешелавшивили/.

В то же время Схеффер признал, что альянс ничего не имеет против ведения переговоров о новой структуре безопасности в Европе под эгидой ОБСЕ. "Важно найти формат для обсуждения российских предложений", — подчеркнул он.

На вопрос корр. ИТАР-ТАСС о том, как случилось, что генсек НАТО оказался одним из немногих европейских экспертов в области безопасности, незнакомых с предложениями российского президента, постпред России при НАТО Дмитрий Рогозин охотно ответил, что сознательно не давал альянсу официальной информации по этой проблеме. "У нас было запланировано в середине сентября заседание Совета Россия — НАТО, полностью посвященное инициативе о новой архитектуре безопасности. На предварительной встрече со своими коллегами из стран НАТО 28 июля я получил несколько десятков практических вопросов по предложениям российского президента. Я подготовил на них подробные ответы, тщательно выполнил свою домашнюю работу, однако, когда пришел в сентябре в НАТО, дверь оказалась закрыта", — сказал Рогозин, имея в виду решение альянса о приостановке заседаний СРН в связи с конфликтом в Южной Осетии.

Впрочем, нет особой беды в том, что НАТО до сих пор не владеет официальной информацией о российских предложениях, которые направлены не НАТО как организации, а каждой из входящих /да и не входящих/ в НАТО европейских стран в их национальном качестве.

Первое после конфликта в Южной Осетии неформальное заседание Совета Россия — НАТО на уровне послов состоится в середине января 2009 года. Об этом заявил 19 декабря ИТАР- ТАСС полпред России при НАТО Дмитрий Рогозин по итогам встречи с генсеком альянса Яапом де Хооп Схеффером.

"Состоялась очень аккуратная встреча, удалось договориться о примерном плане нормализации отношений, который, однако, невозможен без анализа ситуации, сложившейся в августе в наших отношениях, в результате которой альянс безоговорочно стал на сторону режима Саакашвили, — подчеркнул Рогозин. — Состоялся разговор о причинах кризиса в отношениях, о ценностях, заложенных в Римской декларации 2002 года, согласно которым все страны участвуют в работе Совета Россия — НАТО /СРН/ в национальном качестве и ни одно из государств не может являться объектом политики".

Рогозин подчеркнул, что его состоявшаяся встреча с генсеком НАТО была первой после того, как в августе альянс заморозил работу СРН. По его словам, впечатления от этой встречи остались очень "спокойные". "Она прошла неконфликтно, но быстрых результатов ждать не приходится", — сказал он.

"Инициатива по восстановлению отношений исходит от НАТО, так же как НАТО сама принимала решение о приостановке этих отношений. Мы осторожно приветствуем возобновление диалога, однако не считаем, что он может продолжаться, как раньше, без глубокого анализа причин нынешнего кризиса", — заключил Рогозин. По его словам, главной темой предстоящего в середине января первого неформального заседания СРН станет подготовка плана действий по последовательному восстановлению отношений. "Некоторые шаги мы уже сегодня наметили, но пока договорились сохранять конфиденциальность", — сообщил постпред России при НАТО.

Еще одной ключевой темой встречи в Брюсселе стал вопрос о перспективах членства в альянсе Украины и Грузии. Комментируя итоги министерской встречи по этим двум странам, Дмитрий Рогозин подчеркнул, что План действий для членства им не выдан и в то же время "эта процедура для них не упразднена, как бы этого ни хотелось отдельным странам НАТО".

Отсутствие ПДЧ для Украины и Грузии абсолютно ни для кого не стало сюрпризом. Накануне встречи НАТО сами Украина и Грузия уже дали понять, что не рассчитывают на их получение. Собственно, сам факт, что ни Тбилиси, ни Киев не соответствуют сегодня критериям для ПДЧ, вызвал за 10 дней до саммита острую дипломатическую дискуссию внутри альянса. Эта дискуссия началась с предложения Великобритании, которая заявила, что на ПДЧ свет клином не сошелся и подготовить обе эти страны к вступлению в НАТО можно без всякого Плана действий для членства. Идею подхватили США. Фактически речь шла о том, чтобы упростить процедуру приема для этих двух государств, сократив ее на один шаг. Понять суть этой инициативы можно, только разобравшись в том, что же такое ПДЧ.

План действий для членства /Membership Action Plan/ — это документ, который переводит государство в статус официального кандидата на вступление в НАТО. В нем определяется набор мер, которые необходимо предпринять, для того чтобы "подтянуть" государство до стандартов полноправного члена альянса. Набор критериев для этого был определен в специальном исследовании Североатлантического совета в 1995 году — перед первой волной приема в альянс восточноевропейских стран. При этом первая волна восточноевропейских стран вступила НАТО без всякого ПДЧ — формально эта процедура была введена в действие лишь решением саммита НАТО в 1999 году.

Набор критериев для членства достаточно широк: государство должно быть признанной демократической страной /хотя бы даже и молодой/, то есть там "должна действовать демократическая политическая система, основанная на рыночной экономике". Страна-кандидат должна соблюдать руководящие принципы, установленные ОБСЕ в отношении национальных меньшинств, у этих стран не должно быть территориальных споров с соседними государствами, и она должна официально провозгласить приверженность принципу разрешения международных споров мирным путем. Претенденты на вступление в альянс должны также быть способны и готовы "вносить свой вклад в работу Североатлантического союза в военном плане", что означает практическое участие, выделение сил и средств для операций НАТО. Вооруженные силы такой страны должны достичь оперативной совместимости с вооруженными силами других государств-членов.

Кроме того, существует размытая и не слишком определенная формулировка о необходимости сохранения "демократических взаимоотношений между военными и гражданскими структурами". Существуют разные интерпретации этого последнего пункта — часто его трактуют как необходимость создания эффективных механизмов гражданского контроля над армией и спецслужбами, однако такое толкование несколько затруднительно применить к одной из уважаемых стран НАТО — Турции, где роль военных в государстве традиционно очень высока. Впрочем, Турция — это отдельный случай. В этом обществе армия является весомой светской силой в политике, которая позволяет сбалансировать большое влияние политических партий исламской ориентации. И потом, когда в 1979 году Грецию и Турцию принимали в НАТО, этих критериев еще не было. Их прием был результатом политического решения, направленным на исключение возможности новых военных конфликтов в Средиземном море. Справедливости ради надо отметить, что вступление обеих этих стран в НАТО действительно позволило снять военную напряженность. Особой любви в отношениях Афин и Анкары не прибавилось, но угроза военного столкновения между ними исчезла.

Для подписания ПДЧ страна уже должна быть близка к соответствию этим критериям. Подписание ПДЧ — это перевод страны в категорию официальных государств-кандидатов. Если до подписания ПДЧ все вышеперечисленные принципы толкуются достаточно широко, то при разработке ПДЧ должен быть проведен глубокий анализ ситуации в стране, на основании которого она получает набор совершенно четких требований, преобразований, которые ей необходимо завершить, чтобы страны НАТО сочли кандидата "достойным новым членом клуба".

В сущности, политическая часть ПДЧ — подготовка к вступительному экзамену по демократии, который страна должна сдать на входе в альянс.

После войны в Южной Осетии, которую как ни верти начала Грузия, и никто в НАТО в этом факте не сомневается, принцип "приверженности мирным способам решения конфликтов", естественно, провис, не говоря уже о необходимости отсутствия территориальных конфликтов. Хроническая политическая нестабильность на Украине и отсутствие поддержки населением стремления руководства этой страны в альянс подорвали шансы на получение ПДЧ и Киевом.

Вместе с тем, признав, что обеим странам еще предстоит проделать большую работу, и подчеркнув, что процедура получения ПДЧ не отменяется, альянс выразил готовность максимально расширить сотрудничество с этими странами и способствовать реформам в них, чтобы ускорить приведение их в соответствие с критериями НАТО. Эта работа будет проводится в рамках Комиссий НАТО — Украина и НАТО — Грузия на основании так называемых ежегодных программ сотрудничества. Безусловно, содержание этих программ будет мало отличаться от содержания ПДЧ, если бы они их получили. В игру здесь вступает, однако, один очень важный формальный фактор. До получения ПДЧ стране можно отказать в членстве в НАТО, после его получения должно произойти нечто экстраординарное /вроде военного переворота/, чтобы страну лишили евроатлантической перспективы. Таким образом, после получения ПДЧ можно будет только оттягивать прием этих стран в НАТО, но не отменить его совсем.

В этом контексте примечательно, что в итоговом документе декабрьской встречи министры стран альянса особо отметили, что процесс расширения НАТО "продемонстрировал исторический успех в продвижении единого видения Европы целой и свободной, объединенной демократией, стремлением к миру и общими ценностями". "Дверь альянса остается открытой для всех европейских демократий", — повторил альянс рефрен последних 15 лет. Это заявление, повторяется регулярно, и ему обычно никто не уделяет внимания.

А зря. Являясь военным альянсом, НАТО параллельно ставит перед собой чисто идеологические задачи продвижения демократии и европейских ценностей. Это — очевидный факт, но абсолютно не очевидно, что сами чиновники НАТО считают эти задачи идеологическими. Они не признают этого даже в самых неформальных частных беседах.

"Где здесь идеология, — искренне удивляются они. — Мы же говорим о базовых человеческих ценностях". Неважно сознательная или бессознательная, но подмена понятий здесь налицо. Демократические ценности являются универсальной основой западноевропейской и выросшей из нее североамериканской культур — то есть того самого евроатлантического цивилизационного пространства. Общества Экваториальной Африки, Ближнего и Дальнего Востока, Китая и Южной Азии демонстрируют другие культурные тенденции. Когда неплохие сами по себе западноевропейские принципы слепо и ускоренными темпами насаждаются в Палестине, Афганистане или Ираке, то это выливается в победу на демократических выборах наиболее экстремистских партий, чудовищный разгул наркопроизводства и коррупции, которые парализуют все попытки создания действенного госаппарата, или выливается в кровавый хаос межрелигиозной усобицы. Попытки привить основы западной цивилизации в Африке привели к распаду традиционного общества отторжению гуманистического базиса западной цивилизации, развязыванию войн всех против всех, следствием которых стали захлестывающие Европу волны беженцев.

Что касается экспорта западной цивилизации на Ближний Восток, то многие уверены, что ответом на него явилась волна современного терроризма. Согласно этой теории терроризм — частное следствие размывания под воздействием западной культуры глубоко религиозного уклада ближневосточной культуры. Он — равнодействующая свойственного западной культуре тезиса о цели, которая оправдывает средства, и свойственных религиозной парадигме фанатизма и нетерпимости к инакомыслящим, который больше не уравновешивается традиционными нормами морали. Примеры опасностей идеологической экспансии можно продолжать бесконечно.

Что касается НАТО, то этот блок понимает процесс своего расширения как проект по созданию общего культурного поля с едиными ценностями, схожими механизмами управления, едиными целями и едиными политическими принципами. У этого процесса есть глубокая внутренняя логика — чем больше государств разделяют ваше видение мира, тем проще вам с ними договориться, тем безопаснее вы себя чувствуете. Вот только когда в своем восприятии мира страна, культура или, не дай бог, военный блок начинают опираться исключительно на идеологические принципы, то появляется соблазн делить мир на своих и чужих, на тех, кто разделяет наши принципы, и тех, кто против нас.

Именно такая ситуация имела место в августе с конфликтом между Южной Осетией и Грузией. Помимо явно корыстных американских интересов в отношениях с Тбилиси Соединенным Штатам и немалой части остальных стран НАТО очень хотелось бы видеть в Грузии демократическую страну, а не суррогат демократии, каковым она является. В отношении России в то же время в очень многих головах на Западе все еще действуют стереотипы "холодной войны" и глубоко укоренившиеся антироссийские настроения. Во многом именно этому фактору мы обязаны "неадекватной" реакцией альянса на августовские события в Южной Осетии.


Источник: "Компас" ИТАР-ТАСС
При полном или частичном использовании данного материала ссылка на rodon.org обязательна.