Лента: Политика

Соединенные Штаты воюют с исламским миром с 2001 года. Главные театры военных действий – Афганистан и Ирак, но политико-военные очаги противостояния простираются по всему исламскому миру от Минданао до Марокко. Ситуация на 7 августа 2008 была следующей:

1. Ситуация в Ираке двигалась к приемлемому, но неоптимальному решению. Правительство в Багдаде не было проамериканским, но оно не было и марионеткой Ирана, и это было самое большое, на что мы могли надеяться. Соединенные Штаты предвидели вывод войск, но не в беспорядочной форме.

2. Положение в Афганистане для Соединенных Штатов и НАТО ухудшалась. 'Талибан' становился все более эффективным, все большая часть страны попадала под его контроль. Сил в Афганистане было недостаточно, и любые части, выведенные из Ирака, должны были быть переведены в Афганистан, чтобы стабилизировать ситуацию. Политические условия в соседнем Пакистане ухудшались, и это ухудшение неизбежно влияло на Афганистан.

3. Соединенные Штаты были связаны спором с Ираном по поводу его ядерной программы, требуя от Тегерана остановки обогащения урана, в противном случае угрожая санкциями. Соединенные Штаты собрали группу шести стран, (постоянные члены Совета Безопасности ООН плюс Германия) которые согласились с целями США, были вовлечены в переговоры с Ираном, и согласились на определенном этапе применить санкции к Ирану, если Тегеран не согласится выполнять требования этой группы. США также допускали утечки в прессу информации о неминуемых воздушных атаках на Иран либо Израилем, либо Соединенными Штатами, если Тегеран не откажется от своей программы по обогащению урана. Соединенные Штаты имели негласную договоренность с шестью странами не продавать Ирану оружие, создавая ощущение реальной изоляции в Тегеране.

Одним словом, США серьезно завязли в регионе, простирающемся от Ирака до Пакистана, с основными силами в Ираке и Афганистане и с возможным будущем вовлечением в конфликт в Пакистане и, прежде всего, в Иране.

Наземные силы США были перенапряжены. ВВС, ВМФ и силы наземного базирования должны были оставаться на месте, на случай возможного проведения воздушной кампании в Иране – независимо от того, планировали ли США атаку на самом деле, так как правдоподобность блефа зависит от наличия реальных сил.

Ситуация в этом регионе в действительности улучшалась, но США должны были оставаться связанными там. Таким образом, не является случайностью, что Россия вторглась в Грузию 8 августа вслед за грузинской атакой на Южную Осетию. Не вдаваясь в детали того, кто прав, кто виноват, можно констатировать, что США создали значительное окно возможностей для России: на обозримый период у США нет ни свободных войск, чтобы направить их куда бы то ни было, ни возможности поддерживать их во время продолжительного столкновения. Более того, Соединенные Штаты полагаются на сотрудничество с Россией как против Ирана, так, потенциально и в Афганистане, где российское влияние на некоторые группировки остается значительным. Соединенные Штаты нуждаются в России и не могут блокировать русских. Таким образом, русские выбрали именно этот момент для удара.

В воскресенье Дмитрий Медведев, в сущности, поднял 'Веселый Роджер'.

Что бы ни думали США о России, Медведев сделал позицию России весьма ясной. Он объявил принципы российской внешней политики в пяти лаконичных пунктах, которые мы можем рассматривать как Доктрину Медведева (и которые мы считаем уместным привести здесь).

Первая позиция – Россия признает первенство основополагающих принципов международного права, которые определяют отношения между цивилизованными народами. И в рамках этих принципов, этой концепции международного права, мы и будем развивать наши отношения с другими государствами.

Второе – мир должен быть многополярным. Однополярность – неприемлема. Доминирование – недопустимо. Мы не можем принять такое мироустройство, в котором все решения принимаются одной страной, даже такой серьезной и авторитетной, как Соединенные Штаты Америки. Такой мир – неустойчив и грозит конфликтами.

Третье – Россия не хочет конфронтации ни с одной страной. Россия не собирается изолироваться. Мы будем развивать настолько, насколько это будет возможно наши дружеские отношения и с Европой, и с Соединенными Штатами Америки, и с другими странами мира.

Четвертое – безусловным приоритетом является для нас защита жизни и достоинства наших граждан, где бы они ни находились. Из этого мы будем исходить при осуществлении своей внешней политики. Мы будем также защищать интересы нашего предпринимательского сообщества за границей. И всем должно быть понятно, что если кто-то будет совершать агрессивные вылазки, тот получит на это ответ.

Пятое – у России, как и у других стран мира, есть регионы, в которых находятся привилегированные интересы. В этих регионах расположены страны, с которыми нас традиционно связывают дружеские добросердечные отношения, исторически особенные отношения. Мы будем очень внимательно работать в этих регионах. И развивать такие дружеские отношения с этими государствами, с нашими близкими соседями.

Медведев подвел итог: 'Это принципы, которыми я буду руководствоваться при проведении внешней политики. Что касается будущего, оно зависит не только от нас, но и от наших друзей и партнеров в международном сообществе. У них есть выбор'.

Второй пункт этой доктрины гласит, что Россия не признает главенства Соединенных Штатов в международной системе. В соответствии с третьим пунктом, хотя Россия хочет иметь хорошие отношения с Соединенными Штатами и Европой, но это зависит от их поведения по отношению к России, а не только от поведения самой России. Четвертый пункт гласит, что Россия будет защищать интересы россиян, где бы они ни были, даже если они живут в прибалтийских странах или в Грузии, например. Это обеспечивает основу для интервенции в эти страны, если Россия сочтет это необходимым.

Пятый пункт является ключевым: 'Как и у других стран мира, есть регионы, в которых находятся привилегированные интересы'. Другими словами, Россия имеет специальные интересы в странах бывшего Советского Союза, и в дружеских отношениях с этими странами. Вмешательство других в эти регионы, которое подрывает пророссийские режимы, будет расцениваться как угроза этим 'специальным интересам''.

Таким образом, российско-грузинский конфликт не был изолированным событием – скорее, Медведев говорит о том, что Россия занята общим пересмотром региональной и глобальной систем. Локально, было бы некорректно утверждать, что Россия пытается возродить СССР или Российскую империю. Корректно было бы сказать, что Россия создает новую структуру взаимоотношений в географических границах предшествующих ей государств, с новой институциональной структурой с Москвой в ее центре. Глобально – Россия хочет использовать новую региональную мощь, и существенный ядерный арсенал, чтобы стать частью глобальной системы, в которой США потеряют свое первенство.

Это амбициозные цели, чтобы не сказать более. Но русские верят, что Соединенные Штаты выведены из равновесия в исламском мире, и что сейчас есть возможность, если они будут действовать быстро, создать новую реальность, прежде чем Соединенные Штаты будут готовы ответить.

Европа не имеет ни военного веса, ни желания активно противостоять России. Более того, Европа сильно зависит от поставок российского газа в ближайшие годы, и Россия может выжить, не продавая им этот газ, значительно лучше, чем европейцы могут выжить, не покупая его.

Европейцы не являются существенным фактором в этом уравнении, и вряд ли они им станут в будущем.

Это ставит Соединенные Штаты в чрезвычайно сложную стратегическую ситуацию. Соединенные Штаты противостояли Советскому Союзу не только по идеологическим, но и по геополитическим причинам. Если бы Советский Союз вырвался из своего окружения, и стал доминировать во всей Европе, общая экономическая мощь в его распоряжении вкупе с размерами населения, позволила бы Советскому Союзу создать флот, который бы мог бросить вызов океанской гегемонии США, и поставил бы континентальные Соединенные Штаты в опасное положение. Во время Первой и Второй мировых войн, а затем в течение 'холодной войны' американской политикой было использование военных средств для того, чтобы не допустить доминирования ни одной державы на евразийских просторах. Для Соединенных Штатов это была наиважнейшая задача на протяжении 20-го столетия.

Война США против джихадистов велась в стратегической системе, которая полагала, что вопрос о гегемонии в Евразии закрыт. Поражение Германии во Второй мировой войне, и поражение Советского Союза в 'холодной войне' означало, что на доминирование в Евразии нет претендентов, и Соединенные Штаты были свободны сфокусироваться на том, что выглядело текущим приоритетом – поражение радикального исламизма. Казалось, что главной угрозой для этой стратегии могли стать только истощающиеся запасы терпения американской публики, а никак не попытка возродить большую евразийскую силу.

Сейчас Соединенные Штаты столкнулись с серьезной стратегической дилеммой, и у них очень ограниченные военные возможности против русских. США могут выбрать военно-морской вариант, при котором они блокировали бы четыре доступных русским выхода в океан – Японское, Черное, Балтийское и Баренцево моря. Соединенные Штаты имеют достаточно средств, чтобы сделать это, и потенциально могли бы сделать это и без помощи союзников, которую они могли бы и не получить. Весьма маловероятно, чтобы Совет НАТО единогласно поддержал бы блокаду России, которая явилась бы актом войны.

Но хотя блокада такого рода, несомненно, причинила бы ущерб России, Россия, в конце концов, сухопутная держава. Существует также возможность доставки и импорта товара через третьи страны, то есть потенциально возможно получать и отправлять ключевые продукты через европейские и турецкие порты (и порты Ирана, между прочим).

Более того, любое открытое действие США против России приведет к противодействию. Во время 'холодной войны', Советы атаковали американские глобальные интересы, не посылая в бой советские войск, но поддерживая некоторые режимы и группировки оружием и экономической помощью. Вьетнам был классическим примером. Русские связали полумиллионную группировку американских войск, не рискуя своими крупными силами. По всему миру Советы проводили политику свержения недружественных режимов и помощи режимам дружественным, заставляя Соединенные Штаты или принимать просоветские режимы, как на Кубе, или воевать с ними, неся несоразмерные потери.

В текущей ситуации российский ответ может ударить в сердце американской стратегии в исламском мире. В долгосрочной перспективе, русские не заинтересованы в усилении исламского мира – но в данный момент они имеют существенный интерес в поддержании Америки в состоянии дисбаланса, и в изматывании сил американских войск. Русские имеют давнюю историю поддержки режимов Ближнего Востока поставками оружия, и неслучайно, что первый лидер, с которыми они встретились после вторжения в Грузии, был сирийский президент Башар Асад. Это был недвусмысленный сигнал о том, что если США агрессивно ответят на российские действия в Грузии, Москва поставит широкий спектр вооружений в Сирию, и что намного хуже, в Иран. В самом деле, Россия, по всей видимости, может послать оружие тем группировкам в Ираке, которые не поддерживают существующий режим, а также таким группам как 'Хезболла'. Москва может также поощрить Иран на лишение поддержки иракского правительства, и снова ввергнуть Ирак в конфликт. Наконец, Россия может начать продавать оружие 'Талибану', и предпринять действия по дальнейшей дестабилизации Пакистана.

В настоящий момент Соединенные Штаты столкнулись с проблемой, что русские имеют варианты активных действий, а США – нет. Не только вовлечение американских наземных сил в исламском мире оставила Соединенные Штаты без стратегического резерва, но и политические условия при которых эти силы действуют, делают их чрезвычайно уязвимыми для русских манипуляций.

Правительство США пытается продумать, как оно может сохранить свое вовлечение в исламский мир, и воспротивиться возрождению гегемонии России в странах бывшего Советского Союза. Если бы Соединенные Штаты могли очень быстро победно закончить свои войны в регионе, это было бы возможно. Но русские имеют возможность затянуть эти войны, и даже без этого вмешательства, способность Америки завершить эти конфликты серьезно ограничена. Соединенные Штаты могут существенно увеличить размеры своей армии и развернуть силы в Прибалтике, на Украине и в Средней Азии, чтобы воспрепятствовать планам русских, но потребуются годы, чтобы сосредоточить эти силы, и активное содействие Европы, чтобы их развернуть. Логистически, поддержка Европы была бы ключевым фактором, но эта война не вызывает аппетита в Европе в целом, и Германии в особенности. Усиление армии США необходимо, но это не имеет отношения к текущей стратегической реальности.

Логистическая задача может быть решена, но реальная сердцевина этой проблемы – не просто развертывание сил США в исламском мире – это способность русских, используя торговлю оружием и секретные операции, драматически ухудшить ситуацию. С активной враждебностью России, вдобавок к текущей реальности, стратегическая ситуация в исламском мире может быстро выйти из-под контроля.

Таким образом, Соединенные Штаты попали в капкан, благодаря своей вовлеченности в исламском мире. Они не имеют достаточно сил, чтобы блокировать гегемонию России на территории бывшего Советского Союза, и если они попытаются заблокировать русских флотом или авиацией, они сталкиваются с опасным ответным ударом русских в исламском мире. Если они не предпримут ничего, это в состоянии создать стратегическую угрозу, которая потенциально может превзойти угрозу, исходящую от исламского мира.

Сейчас Соединенные Штаты должны принять фундаментальное стратегическое решение. Если они остаются приверженцами текущей стратегии, они не могут ответить русским. Если они не ответят русским в течение ближайших 5-ти или 10-ти лет, мир будет выглядеть очень похожим на то, каким он был с 1945-го по 1992-й год. Как минимум нас ждет новая 'холодная война' со значительной державой, хотя и намного более бедной, чем Соединенные Штаты, но готовой выделять огромные средства на национальную оборону.

В общих чертах Америка имеет четыре альтернативы:

1. Попытка добиться с Ираном такого соглашения, которое гарантировало бы нейтральную стабильность Ираку, и позволило бы провести быстрый вывод американских войск оттуда. Иран является ключевым игроком. Также возможно, что Иран не доверяет набирающей силу России, и хотя Тегеран, вероятно, испытывает искушение начать действовать вместе с Россией против американцев, Иран мог бы рассмотреть возможность урегулирования противоречий с Соединенными Штатами, особенно если США сместят фокус своего внимания в какой либо иной регион. С одной стороны это высвободит США из Ирака. С другой – Иран может не согласиться с подобной сделкой, или, согласившись, не будет соблюдать ее в дальнейшем.

2. Начать переговоры с Россией, предоставить им право на желаемую ими сферу влияния на просторах бывшего Советского Союза, в обмен на гарантии России не проецировать силу на Европу. Русские еще долгие годы будут заняты консолидацией своих позиций, предоставляя США время для придания энергии НАТО. С одной стороны, это даст возможность Соединенным Штатам продолжать свою войну в исламском мире. С другой стороны, это создаст условия для повторного возникновения мощной Российской империи, которую будет также трудно сдерживать, как Советский Союз.

3. Не заниматься русскими и оставить эту проблему европейцам. С одной стороны, это позволит Соединенным Штатам продолжить войну в исламском мире и заставит действовать европейцев. С другой стороны, европейцы слишком разделены, зависимы от России и подавлены, чтобы сопротивляться России. Эта стратегия ускорит подъем России.

4. Быстро выпутаться из Ирака, сохранив остаточные силы в Афганистане. С одной стороны, это создаст резервные силы, чтобы укрепить Прибалтику и Украину, что может удержать Россию в бывшем Советском Союзе. С другой стороны, это создаст хаос в исламском мире, угрожая режимам, которые встали на сторону Соединенных Штатов, и потенциально оживит эффективный международный терроризм. Компромисс – между угрозой гегемонии в Евразии и нестабильностью и террористической угрозой из исламского мира.

Мы указываем на очень суровый стратегический выбор. Продолжение войны в исламском мире имеет намного более высокую цену сейчас, чем когда она начиналась, и Россия потенциально представляет собой значительно более серьезную угрозу, чем исламский мир. То, что возможно было рациональной политикой в 2001-м и 2003-м годах сейчас оказалось весьма опасным предприятием, потому что крупная враждебная держава теперь имеет возможность сделать позиции США на Среднем Востоке намного более сложными.

Если соглашение США с Ираном невозможно, и дипломатического решения с русскими, которое бы удержало их от занятия доминирующей позиции на пространстве бывшего Советского Союза, достигнуть не удастся, тогда Соединенные Штаты должны полагать, что быстрое завершение войн в Ираке и Афганистане и развертывание своих сил для сдерживания блокирует российскую экспансию. Угроза, которую представлял собой Советский Союз во время 'холодной войны', была значительно серьезнее угрозы, которой является разрозненный исламский мир. В конце концов, государства региона уравновесят друг друга, а вооруженные группировки будут именно тем, с чем Соединенным Штатам просто придется иметь дело. Это ни в коем случае не идеальное решение, но время для американской войны в исламском мире, по всей видимости, ушло.

Мы не ожидаем, что Соединенные Штаты выберут этот вариант. Сложно выйти из конфликта, который длился так долго, когда еще не кристально ясно, что русские действительно будут угрозой в будущем. (Аналитикам намного проще делать такие предложения, чем президенту воплощать их в жизнь). Вместо этого, Соединенные Штаты попытаются усложнить ситуацию для России с помощью жестов и полумер.

Тем не менее, американская государственная стратегия находится в кризисе. Соединенные Штаты не имеют достаточно сил, чтобы справляться с двумя угрозами, и должны выбрать одну из них. Продолжение текущей стратегии означает выбор: иметь дело с исламской угрозой, а не русской, а это разумно, только если исламская угроза представляет собой большую угрозу американским национальным интересам, чем российская. Трудно представить себе, как хаос в исламском мире может перейти в нечто большее, и сформировать глобальную угрозу. Но несложно себе представить, что Россия, ведомая Доктриной Медведева, быстро станет глобальной угрозой, и прямой опасностью для американских интересов.

Мы не ожидаем немедленного изменения в американском стратегическом развертывании, и мы думаем, что позднее мы пожалеем о том, что этих изменений не произошло. Тем не менее, имея в виду посещение вице-президентом США Диком Чейни кавказского региона, что сейчас настало время увидеть какие-либо изменения во внешней политике США. Если Чейни не будет говорить с русскими, он должен говорить с иранцами. Иначе он будет выписывать чеки, которые у США не будет возможности оплатить.

Источник: "ИноСМИ"

---

---

КОММЕНТАРИЙ

Аналитики из американских спецслужб приходят к такому же выводу, который высказывался уже ранее, еще даже до событий в Южной Осетии, в комментариях Родон:

Невозможно для США одновременно сдерживать Иран и Россию, одновременно пытаться изолировать воздействие этих крупных энергетических поставщиков на страны Азии и Европы, приходится выбирать между Россией и Ираном того, с кем надо бы договориться и того, кого надо окончательно поставить на колени. Выбор Бжезинского тут очевиден и он никогда и не скрывал его, но неоднократно выступал со своими соображениями в прессе.

"Идеология хомейнизма", "священная война ислама", "махдизм", апокалиптические высказывания президента Ирана – все это в, представлениях Бжезинского – угрозы для слабонервных и не их стоит опасаться тогда, когда под вопрос поставлена миссия мирового владычества США. Но даже если и признать существование этих угроз, что же остается для США: или начать войну с Ираном, или позволить Ирану иметь ядерное оружие, но сделать его союзником США и Израиля в регионе. Израиль, разумеется, предпочел бы первый вариант – отбомбиться по ядерным объектам Ирана (также как когда-то по объектам Ирака) своими силами и в дальнейшем призвать на помощь своего союзника. В этом случае США обязаны были бы выступить на стороне Израиля, о чем говорили кандидаты в президенты США Д.Маккейн и Х.Клинтон, но не Обама, консультантом по внешней политике которого является Бжезинский. Бжезинский хотел бы видеть ядерный Иран союзником США как на Ближнем Востоке, так и на Кавказко-Прикаспийском направлении.

Подобные авантюристические политические сценарии, из серии "под куполом цирка без страховки", вызывают нервный озноб и полное непонимание не только в Израиле, но и среди союзников США в арабском мире, но, тем не менее, вновь и вновь выносятся на публичное обсуждение в весьма авторитетных политических изданиях. Цель этих публикаций понятна – примирить всех с возможностью существования ядерного Ирана, дать понять Ирану при каких условиях ему дозволено будет иметь ядерное оружие, вырвать Иран из орбиты политического притяжения Китая и России. Но за всеми этими, казалось бы, весьма рискованными геополитическими расчетами стоит простая мысль, что Иран, несмотря на всю свою воинственную риторику, не является серьезной угрозой как США, так и западному миру, если смотреть на ситуацию не с идеологической, а с метаисторической точки зрения. И потому амбиции Ирана, его революционизирующая роль в мусульманском мире могли бы быть обращены (по мнению "великого шахматного" стратега, к слову сказать, вчистую проигравшего свою первую партию и потому жаждущем реванша, своего "второго шанса") не на государства арабского мира, находящиеся под влиянием США, а на мусульманские регионы России и Китая, на постсоветские государства Центральной Азии и в этом случае эти амбиции будут поддержаны США. В этом случае начинает работать теория Бжезинского о "Глобальном политическом пробуждении" народов, "находящихся под игом авторитарных режимов", способствуя их политической нестабильности и развалу. Таким образом, высказывания З. Бжезинского – это не "недостаточное понимание" и не "предвыборный материал", а вполне осмысленная теория, имеющая шансы стать долгосрочной политикой США как на Ближнем Востоке, так и в прикаспийском регионе.

В этом комментарии оценка давалась высказываниям Бжезинского относительно политики в Иране, теперь же к мнению Бжезинского склоняются и аналитики Stratfor.