Лента: Политика

16 июля одно из ведущих итальянских изданий, газета «Ла Репубблика», опубликовало текст интервью саудовского монарха, короля Абдаллы накануне его отъезда из Марокко в Мадрид, где открывается инициированный Саудовской Аравией международный конгресс диалога представителей монотеистических религий. Это интервью довольно объемно и посвящено, разумеется, не только и не столько вопросам межрелигиозного диалога, сколько определению основных направлений саудовской внешней политики, что, собственно, и определяет важность этого документа.

Тем не менее вопросы межрелигиозного диалога (тем более что идея проведения мадридского конгресса была согласована саудовским монархом в ходе состоявшегося прошлым летом его визита в Ватикан) были заданы корреспондентами «Ла Репубблика» в первую очередь. Речь шла, в частности, о том, что стало побудительным мотивом, заставившим короля выдвинуть идею этого диалога?

Для саудовского монарха этот побудительный мотив состоял, по его выражению, в том, что «в нынешних условиях развития мира все составляющие его человеческие сообщества переживают кризис». Этот кризис многосторонен — «все более обостряющиеся проблемы экономического, политического и социального характера, углубляющие человеческие страдания, источником которых выступает усилие гнета и насилия, наступление коррупции, падение нравов и в первую очередь распад семьи, являющейся основой общества». Проблемы, с которыми сегодня сталкивается человечество, кажутся королю Абдалле вытекающими из того, что сегодняшний мир «отдаляется от благородных ценностей и принципов, которые были даны людям Богооткровенными религиями». Но в этой общей и, конечно же, намеренно упрощенной постановке вопроса содержался более важный аспект. Как подчеркнул монарх, «мы (Саудовская Аравия. – Г.К.) — часть современного мира. Мы испытываем его воздействие и воздействуем на него. Мы – наследники великой цивилизационной миссии. Наша религия учит нас вести диалог, сотрудничать и мирно сосуществовать [с другими], учит нас распространять среди людей любовь, мир, гармонию и ценности добродетели. Мы оптимистичны [в отношении итогов конгресса], поскольку наш призыв к проведению диалога был широко и положительно встречен как в исламском мире, так и в среде представителей других религий и культур в самых различных уголках мира».

Итак, король подтвердил свое стремление видеть свою страну одним из мировых центров силы. Он отметил, что основной сферой ее деятельности остается исламский мир. Он видел этот мир самостоятельным и суверенным, но находящимся в равноправных отношениях (построенных на основе отказа от применения силы и мирного решения всех возникающих мировых проблем) с иными государствами, странами и блоками. Единство мира в его многообразии? Разумеется, этот мир может и должен быть многополярным (хотя бы потому, что в нем существуют «другие религии и культуры»), а для того чтобы он развивался в этом направлении, у Саудовской Аравии имеются серьезные рычаги воздействия. Обычная саудовская идея, связанная с тем, что политика этого государства основывается на «непреходящих ценностях и принципах ислама», получает в новой ситуации дополнительное звучание: диалог – это общечеловеческое начало, присущее всем религиям и культурам мира. Иначе почему выдвинутая саудовским монархом инициатива получила «широкий и положительный» отклик?

Но может ли Саудовская Аравия стать настоящим центром силы для региона исламского (и, как его важного компонента – арабского) мира? Этот мир раздираем уже сформировавшимися в пределах его пространства и активно действующими центрами влияния. Он разъединен существованием различных толков и направлений религиозной исламской мысли. Не является ли это препятствием для реализации саудовских начинаний? В этом, собственно, и состояла суть второго вопроса, заданного королю Абдалле корреспондентами «Ла Репубблика», хотя, на самом деле, этот вопрос был значительно проще (да и мог ли он быть более сложным?): «смог ли состоявшийся недавно в Мекке религиозный мусульманский конгресс улучшить отношения… между суннитами и шиитами?» Не было ли «символичным то, что Служитель Двух Благородным Святынь вошел в зал заседаний конгресса, держа за руки с одной стороны саудовского [верховного] муфтия, а с другой — бывшего иранского президента Рафсанджани», ведь, добавили далее корреспонденты, оба эти государства принадлежат к различным толкам ислама?

Не стоит заблуждаться — держать за руку другого человека – обычный (абсолютно не несущий в себе какого-либо «странного» подтекста) жест, демонстрирующий расположение к этому человеку в арабском и части мусульманского мира. Скорее всего, король, прежде чем войти в зал заседаний мекканского конгресса, о чем-то по-дружески шутил и с муфтием Его Величества, и с бывшим иранским президентом, а эта ситуация и подтолкнула его к тому, чтобы войти в зал, взяв их обоих за руки. Впрочем, отвечая на вопрос, король полностью проигнорировал эту его часть.

Он сказал, что его страна стремится к тому, чтобы «между мусульманами всех толков царили согласие и мир», и сразу же добавил, что Саудовская Аравия стремится также к тому, чтобы все те же «согласие и мир царили между всеми народами мира, исповедующими все существующие религии». Впрочем, возвращаясь к мекканскому конгрессу, король добавил, что «улемы мусульманской нации на исламском конгрессе не испытали трудностей в утверждении принципа диалога, поскольку этот принцип – неотъемлемый элемент их благородной религии. Ведь Господь повелел нам следовать ему в Благородном Коране. Следовать этому принципу нас призывал и наш Пророк». И на этом принципе, по словам монарха, строится политика Королевства Саудовская Аравия.

Но если перевести эти слова на язык политики (а король неслучайно связал религию и курс своей страны), то они будут означать лишь одно: Саудовская Аравия и в дальнейшем, черпая в исламе основы легитимации своего политического курса, будет последовательно содействовать сближению членов исламского сообщества. Своим отношением к неисламскому миру (где, как и в мире ислама должны царить «мир и согласие») она будет последовательно подавать пример иным центрам силы в мусульманском мире того, как необходимо строить отношения с Западом. При этом было бы странно утверждать, что эти отношения с Западом есть следование Саудовской Аравии в его фарватере. Напротив, речь может идти только о равноправии, о возможности возникновения противоречий между ней и, в частности, Соединенными Штатами, что, тем не менее, не повод для того, чтобы становиться категорическим противником и антагонистом этой державы.

Корреспонденты «Ла Репубблика» спросили короля Абдаллу и о том, «не потеряли ли Соединенные Штаты, благодаря проводимой ими политике, свое традиционное влияние в регионе, не появились ли там новые конкурирующие с ними силы, стремящиеся играть собственную роль [на Ближнем Востоке]»? Ответ короля свидетельствовал о полной независимости саудовской политики: «Мы считаем, что [стабилизация] ситуации в регионе в силу серьезных кризисов, которые он переживает, нуждается в усилиях всех заинтересованных сторон. Неважно, кто эти усилия предпримет – Америка ли, Россия, Европа, исламский или арабский мир. Мы будем поддерживать любое из этих усилий при условии, что оно будет искренним и серьезным, направленным на ликвидацию этих кризисов, на решение вопросов безопасности и стабильности региона, его процветания, гарантий законных прав его народов. Это определяется тем, что наши дружеские отношения с другими державами определяются в первую и последнюю очередь защитой этих прав и интересами региона и его народов». Ясный ответ! Никаких геополитических вывертов, никаких иллюзий, а, напротив, четкое видение собственных интересов и готовность (только на этой основе!) сотрудничать с иными силами современного мира. Многовекторность саудовской внешней политики – неотрицаемое явление.

В контексте этой многовекторности строятся отношения, например, с Ватиканом: «Мы можем исключить взаимные подозрения и сомнения в намерениях только при условии, если наши связи будут основаны на принципе диалога, только если мы будем отталкиваться от того общечеловеческого, которое является основой всех монотеистических религий, всех культур и верований. Лишь обратившись к диалогу, мы увидим, что тех ценностей и принципов, которые нас объединяют, значительно больше, чем тех, которые нас разъединяют, тем более что различия между культурами и обществами естественны, они – один из законов Вселенной». Вновь многополюсный, но единый мир!

В этом же контексте лежат и отношения королевства со странами G-8, а также подходы к рекомендациям последнего саммита «большой восьмерки».

Король Абдалла подчеркнул: «Стабилизация мирового рынка нефти – общая задача и производителей, и потребителей, к осуществлению которой мы также стремимся. Несмотря на то что королевство и ряд других государств — производителей нефти увеличили свои производственные мощности, мы не чувствуем ответа со стороны мирового рынка нефти, а это означает, что на положение на этом рынке воздействуют и другие факторы, не связанные со спросом и предложением. Это – спекуляции на нефтяном рынке, это – введение некоторыми странами-потребителями дополнительных налогов на нефть. Именно поэтому королевство и призвало к проведению конференции стран — производителей и потребителей нефти для обсуждения нынешнего положения на мировом рынке нефти». Отсюда, подчеркнул саудовский монарх, и «внимание королевства к саммиту “группы восьми”, к его решениям, прежде всего к призыву о диалоге между потребителями и производителями». Но он тут же заметил, что его страна уже выступила с предложением о «создании международного нефтяного форума, штаб-квартирой которого должен стать Эр-Рияд, как раз ради проведения постоянного диалога между производителями и потребителями нефти».

Коснувшись экологических рекомендаций саммита G-8, он отметил, что его страна «уже создала Центр исследований в области нефти имени короля Абдаллы, для того чтобы содействовать охране окружающей среды и одновременно мировому экономическому росту, а также заявила на третьем саммите ОПЕК в Эр-Рияде, что пойдет на создание специального фонда энергетики, окружающей среды и борьбы с изменениями климата, внеся в этот фонд 300 млн долларов США». Иными словами, Саудовская Аравия не только «предвосхитила» некоторые из инициатив G-8, но и активно действует в том же направлении, что и страны «большой восьмерки».

Более того, королевство – активный игрок на поле мировой политики, и оно вовсе не собирается отказываться от этой роли, что подтверждается, по словам саудовского монарха, его стремлением содействовать разрешению нынешнего продовольственного кризиса, касающегося многих развивающихся стран в современном мире. Это саудовская финансовая поддержка («выделение 500 млн долларов») Всемирной продовольственной программы. Это «проведение королевством средне- и долгосрочной стратегии капиталовложений в сельскохозяйственное производство» в странах, «характеризующихся высоким плодородием почв, но не имеющих возможности их осваиваться. Это и саудовская инициатива «Энергетика для бедных», выдвинутая на последнем, состоявшемся 22 июня с.г. в саудовской Джидде Всемирном нефтяном форуме.

Наконец, корреспонденты «Ла Репубблика» задали саудовскому монарху вопросы, связанные с ближневосточным конфликтом, распространением оружия массового поражения (иранское ядерное досье) и внутрисаудовским антисистемным подпольем. Ответы короля заслуживают внимания.

Итак, «через 60 лет после своего создания смог ли Израиль приблизиться к тому, чтобы жить в мире со своими арабскими соседями»?

Ответ короля на этот вопрос не мог не быть предсказуемым. Он должен был говорить (и действительно говорил) о выдвинутой им же «арабской мирной инициативе». Процитируем его ответ: «Всеобъемлющая арабская инициатива является выражением искреннего и серьезного стремления арабов к справедливому, стабильному и всестороннему решению ближневосточного кризиса на основе международной законности и ее базовых принципов. Арабская мирная инициатива – это одна из признанных и главных основ мира, подтвержденная эр-риядским саммитом Лиги арабских государств». Далее король Абдалла добавил: «Кроме арабской инициативы, существует и множество международных инициатив, направленных на то, чтобы придать импульс мирному процессу в регионе, но все эти усилия и инициативы будут продолжать сталкиваться с израильской политикой отказа и с его стремлением присвоить больше палестинских земель, строя поселения, расширяя уже существующие и налагая несправедливые санкции на палестинский народ, что представляет собой откровенный вызов всем международным нормам и принципам морали. Каждый раз, когда арабы и мир делают шаг к миру, Израиль делает шаги в направлении агрессии против палестинского народа. Именно поэтому мировое сообщество должно сегодня выдвигать больше требований, чем ранее, направленных на обуздание израильского упорства, с тем чтобы самым длительный в истории человечества кризис завершился [взаимоприемлемым] решением».

Казалось бы, старые слова. Но в них неожиданно проступают новые детали – не ближневосточный «конфликт», а ближневосточный «кризис». Настало время решить «самый длительный в истории человечества кризис». Это – важные нюансы. Это демонстрируемый саудовским монархом принцип сочетания его собственной инициативы и инициатив международного сообщества. Это его отказ квалифицировать как неудачу, например, встречу в Анаполисе. Список этих новых нюансов может быть продолжен. Но главное в другом — король находится в «диалоге» с Израилем, пусть даже речь идет о некоей виртуальной реальности. Он выдвигает требования и условия, но это естественный процесс уже (виртуально!) ведущихся им переговоров с еврейским государством. Даже если эти требования и условия жестки, того, тем не менее, требуют эти виртуальные «переговоры»!

Следующий вопрос – Иран. Ответ на него ставился прежде всего в иракской плоскости: «Ирак испытывает насущную нужду в отдалении от себя любых внешних вмешательств в его внутренние дела со стороны любой внешней силы». И далее: «Иракский народ способен осуществить стоящие перед ним цели, если он обретет подлинно искренние и серьезные общенациональные устремления». Соединенные Штаты и Иран в равной мере ответственны за вмешательство в иракские дела? Настало время выводить американские войска, присутствие которые идентично с точки зрения его негативных последствий иранскому вмешательству?

И вторая плоскость: «распространение ядерного вооружения в регионе не служит его безопасности и стабильности». Далее король Абдалла добавил: «Мы надеемся, что все страны региона последуют примеру политики государств Совета сотрудничества и линии Лиги арабских государств, направленных на превращение региона Ближнего Востока и Персидского залива (король не добавил к этому географическому понятию никаких эпитетов, не называя его, в частности, «арабским». – Г.К.) в зону, свободную от оружия массового уничтожения, включая его ядерный компонент». Разумеется, он призвал, касаясь, собственно, иранского ядерного досье, «отказаться от языка нагнетания напряженности и всех форм эскалации», он счел необходимым сделать акцент на «дипломатическом решении кризиса». Он подчеркнул: «Поиск дипломатического решения должен быть активен и постоянен, а я думаю, что перед нами нет другого выбора, а за то, что раздается со стороны некоторых государств, ответственность несут только эти государства». Стоит ли рассматривать его слова в качестве поддержки Ирана? Конечно, нет. Саудовский монарх, вне сомнения, поддерживает идею иранского отказа от производства ядерного оружия. Но Иран географически слишком близок к Саудовской Аравии, чтобы ее монарх мог бросить ему открытый вызов.

И последнее – саудовское антисистемное подполье. Отвечая на вопрос корреспондентов «Ла Репубблика», король Абдалла вовсе не утверждал, что оно больше не существует. Напротив, он отметил только «успехи, которых мы добились в борьбе с этой ядовитой гадюкой». А это, действительно, правда! Он отметил «отвагу и жертвы сотрудников государственной безопасности», единство «саудовского народа в деле борьбы с этим чуждым нашей религии, обществу и культуре явлением». Это уже было не совсем правдой! Далее король добавил, что в его стране реализуется «широкая антитеррористическая стратегия», суть которой состоит «не только в силовом противостоянии терроризму, но и в борьбе с источниками его финансирования, искоренении его духовных основ, перевоспитании тех, кто был увлечен на стезю террора, развитии регионального и международного сотрудничества в сфере борьбы с терроризмом». В этих словах также в равной мере присутствует правда и не совсем правда.

Но важнее другое обстоятельство — все слова саудовского монарха были сказаны ради проведения в жизнь его идеи диалога между мусульманским миром и Западом. Он подчеркнул: «Мы призвали все страны создать международный антитеррористический центр… Хотя некоторые государства и согласились с этой идеей, она, тем не менее, не увидела света». Конечно, подчеркнул король, его страна «будет продолжать усилия, направленные на искоренение этого зла», но она нуждается в поддержке всего мира, как и весь мир нуждается в ее поддержке: «Мы продолжаем считать, — отметил король, — что международное сообщество может сделать значительно больше для укрепления сотрудничества и координации действий в борьбе с терроризмом, для удушения террористических сетей, где бы они ни находились, поскольку терроризм – это угроза всей единой семье человечества».

Г.Г. Косач
Источник: "Институт Ближнего Востока "