Лента: Политика

Высказанное президентом Дмитрием Медведевым на саммите G8 в Японии предложение сделать рубль одной из резервных валют регионального значения – идея не новая. Она давно высказывалась экономистами, в частности, Сергей Глазьев с ней выступал еще с 90-х годов. Но сейчас эта идея, которая годами обсуждалась в абстрактном ключе, начинает обретать все более конкретные политические очертания и явно претендует занять заметное место в стратегических планах государства. Ведь всего месяц назад Дмитрий Медведев озвучивал ту же мысль в рамках Санкт-Петербургского экономического форума. Вряд ли это можно считать случайным.

Почему же давняя идея о рубле как о региональной резервной валюте преодолела рамки академических дискуссий и становится важным элементом риторики высшего государственного руководства именно сейчас? И насколько реализуема эта идея?

Заметим, что в настоящий момент сложилась подходящая конъюнктура. Доллар падает с 2002 года, и в последнее время его падение ускорилось. В США кризисные явления в финансовой сфере уже привели к экономическому спаду, а последние данные показывают, что рецессия вот-вот придет и в Европу. У все большего числа экономистов, профессиональных аналитиков и инвесторов появляется ощущение, что финансовый кризис в США становится перманентным явлением. Повсеместное бегство инвесторов от «бумажных» активов, прежде всего долларовых, это неоспоримый факт. Другой стороной этой тенденции стал вертикальный взлет цен на реальные активы, особенно на важнейшие биржевые товары – сырье, топливо, продовольствие. Последнее обстоятельство играет на руку России с ее гипертрофированно развитым топливно-сырьевым сектором, и это объективно ведет к укреплению рубля. Естественно, что в условиях, когда инвесторы ищут «спасительные гавани» для своих капиталов, укрепляющийся рубль имеет шансы стать одной из них.

Таким образом, на вопрос о принципиальной реализуемости данной идеи можно ответить утвердительно.

Однако пока идея озвучена, так сказать, в «голом» виде. Общественности и экспертному сообществу не предъявлена хоть сколько-нибудь развернутая программа ее реализации. Хочется надеяться, что подобные планы руководством страны разрабатываются. Ведь чтобы воплотить эту задумку, нужно очень много сделать – потребуются решительные шаги и от Центробанка, и от Минфина, и от дипломатических ведомств. Нужны серьезные скоординированные действия организационно-институционального характера. Требуется создание, или как минимум достройка, необходимой финансовой инфраструктуры, отладка платежной системы и многое другое.

Но определенная логика стратегических действий уже просматривается. Можно вспомнить весьма неожиданные резко антидолларовые высказывания А. Кудрина в рамках Нью-Йоркской сессии МВФ в прошлом году. Можно вспомнить, что еще Владимир Путин, будучи президентом, в своем послании Федеральному Собранию предлагал частично перевести на рубли торговлю нефтью, создать в Санкт-Петербурге нефтяную биржу. Правда, наверное, пока на рубли можно перевести лишь малую часть нефтяной торговли – у нас много долгосрочных и прямых контрактов. Но это – вполне конкретный шаг к превращению рубля в резервную валюту. К сожалению, о других таких шагах на данный момент ничего не известно, по крайней мере, мне. Поэтому и делать обоснованный вывод о серьезности намерений, о степени проработанности планов пока явно преждевременно.

Вместе с тем, необходимо также внести ясность в вопрос о том, на каких конкретно территориях рубль может исполнять функции ведущей резервной валюты или занимать существенную долю в корзине таких валют. Если ставится задача сделать рубль региональной резервной валютой, то о каком регионе идет речь? Очевидно, что это далеко не весь бывший Советский Союз. Заметим, что в некотором отношении идея придания рублю статуса резервной валюты на территории постсоветского пространства была более реализуема в 90-е годы, когда были лучше отношения с партнерами по СНГ. Во всяком случае, внешнеполитическая конъюнктура была более благоприятной. Но проводившаяся тогда в России экономическая стратегия, тотальная долларизация нашей экономики в 90-е годы, полный отказ государства от активных шагов по выстраиванию мощной национальной финансовой системы, иллюзорно-маниакальная идея интегрироваться в «развитое западное сообщество на равных правах» и наивно-простодушная уверенность в том, что в обмен Россия получит какие-то гарантии соблюдения ее интересов на постсоветском пространстве со стороны этого «западного сообщества», – все эти факторы в итоге стали причиной того, что благоприятные возможности были упущены.

В настоящий момент прибалтийские страны готовятся к переходу на евро. Грузия и Украина по политическим соображениям откажутся содействовать приданию рублю искомого международного статуса. Значит, сейчас наиболее реальной зоной хождения «международного рубля» может стать Российско-Белорусский союз, Таможенный союз с участием России, Казахстана и Белоруссии, ЕВРАЗЭС. Определенные перспективы могут быть связаны с Арменией, со странами Средней Азии. В дальнейшем нельзя исключить инфильтрацию рубля (наряду с другими резервными валютами) и в другие регионы, причем не только сопредельные. Но для всего этого требуется вести серьезную, кропотливую и систематическую дипломатическую работу. Судьба рубля как резервной валюты – это не только экономический, но и в не меньшей мере политический вопрос. И, конечно, прежде всего его решение зависит от того, насколько успешно будут идти интеграционные процессы на постсоветском пространстве.

Таким образом, на вопрос о наличии шансов на практическую реализацию озвученной идеи также можно ответить утвердительно.

Остается еще один вопрос: а нужно ли это России? Ведь обретение рублем статуса резервной валюты, а в дальнейшем и поддержание этого статуса – дело сложное, хлопотное, сопряженное с повышенной финансовой дисциплиной, требующее больших усилий.

На наш взгляд, ответ на этот вопрос должен быть положительным. Нельзя, конечно, сбрасывать со счетов риск неудачи. Однако успешное воплощение этой идеи сулит России немалые выгоды.

Во-первых, это непосредственная экономическая выгода, возможность получать эмиссионный доход. Страна, выпускающая валюту, которой пользуются другие страны, имеет возможность осуществлять эмиссию избыточного количества валюты и «экспортировать» ее. На этом зарабатывают США, и после введения единой валюты начинает зарабатывать Евросоюз – во многих североафриканских странах и в Турции евро фактически становится параллельной валютой и вытеснил в этом качестве доллар.

Во-вторых, эмиссия резервной валюты придает стране дополнительное политическое влияние. Существует, например, развитая инфраструктура долларовых кредитов, через которую США «мягко» влияют на геополитическую ситуацию. В обозримом будущем дойти до уровня доллара (по удельному весу в мировых валютно-кредитных отношениях) рубль не сможет, но есть возможность сделать его серьезным финансовым рычагом на значительной части территории бывшего СССР.

В-третьих, важно это и для самой России, поскольку вхождение рубля в число мировых резервных валют создаст дополнительные предпосылки для укрепления суверенитета страны – как экономического, так и политического, а также окончательно расставит точки над «i» в вопросе о России как «региональной сверхдержаве». Сейчас, как известно, даже эти, вполне умеренные амбиции Москвы оспариваются и ставятся под сомнение США и Евросоюзом.

Наконец, статус рубля как резервной валюты очень важен в морально-психологическом плане и с точки зрения престижа страны. В отличие от наших нынешних «побед» на футбольных полях и эстрадных площадках (не хочу никого обидеть, но эти успехи, несмотря на их большое символическое значение, по определению имеют весьма эфемерный характер), это будет весомое достижение и реальный успех страны, который создаст в ней атмосферу исторического оптимизма, придаст народу ощущение уверенности в собственных силах и возможностях.


А.Кобяков
Источник: "RPMonitor"