Лента: Политика

Аналитический доклад ИА REGNUM на основе собственной информации и по материалам собственных корреспондентов.

1. Глобальная сцена

Главными зонами конфликтов на постсоветском пространстве (кроме Крыма) остаются Закавказье и Средняя Азия. Перспективы безопасности здесь определяются следующими факторами:

(1) характером стратегического диалога между Россией, США и сопутствующего им ЕС, интересами Китая, Турции и Ирана,

(2) внутриполитической ситуацией в странах названных регионов,

(3) региональными конфликтами: грузино-абхазским, грузино-осетинским и нагорно-карабахским, азербайджано-иранским; другими региональными конфликтами: казахско-узбекским, узбекско-таджикским, афганско-таджикским (узбекским, киргизским) и другими скрытыми конфликтами, протекающими в форме "экспансии безопасности" (например, Ирана в Закавказье и Средней Азии, Ирана и Китая – в Средней Азии);

(4) способностью местных режимов самостоятельно генерировать внутренние и внешние конфликты.

Узловая проблема, вокруг которой строится региональная конкуренция, заключается в контроле над энергетическим потенциалом каспийского и транзитным потенциалом Черноморского региона, являющегося частью большого Балкано-Черноморского региона и перспективой "глобальных Балкан от Суэца (Косово) до Синьцзяна", прямо включающих в себя Среднюю Азию и Казахстан. Здесь традиционная линия "сдерживания" России со стороны её южных границ дополняется западной линией "сдерживания" по Балтийско-Черноморско-Каспийской оси. И, самое главное, "сдерживание" России становится частью евроатлантического "сдерживания" арабского мира и Китая, Евразии в целом.

В практической реализации новых евроатлантических проектов вокруг "Закавказского коридора" Запад терпит экономические неудачи и испытывает дефицит времени: вложив средства в прокладку альтернативных коммуникаций, в том числе нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан и газопровода Баку-Тбилиси-Эрзрум, продвигая NABUCCO, вовлекая в "коридор" Казахстан и Туркмению, Запад не смог обеспечить гарантированных источников сырья для заполнения этих трубопроводов, а сами даже проектные объёмы транспортируемого сырья не имеют принципиального влияния на рынок энергоресурсов. Поэтому богатый природными ресурсами Казахстан становится объектом особого политического, военного и гуманитарного внимания Запада, главной целью которого является "отрыв" Казахстана от России и Китая. Ясно, что наиболее реалистическим сценарием такого "отрыва" будет коммуникационная, экономическая и оборонная изоляция Казахстана в регионе. Тем более тяжёлыми для Казахстана станут последствия перевооружения его ПВО силами специалистов НАТО, ставящее под контроль НАТО весь запад Китая, территорию России вплоть до Ледовитого океана и страны Персидского залива, прямо угрожающего безопасности всех соседей Казахстана. В отличие от Узбекистана и Киргизии, в Казахстане ещё не до конца осознали перспективу своего превращения в "разменную монету" стратегии "сдерживания".

При этом главным генератором политических конфликтов в регионе "глобальных Балкан" остаются не региональные силы, а сами США, именно – слабость США как безответственной внешней силы, плодами политики которой стали распад Ирака, активность Ирана, колебания Турции и наркотически-террористическая эпидемия из Афганистана.

2. Закавказье

Сегодня приоритетной практической и тактической задачей Запада в регионе является реализация проекта Транскаспийского трубопровода, который мог бы подпитать трубопроводные артерии по линии Азербайджан-Грузия-Турция, а также загрузить перевалочные мощности грузинских портов.

Одновременно стратегически Запад активно выталкивает из региона Иран и Турцию, что делает их ситуативными партнерами России. Тем не менее, Турция оказывает огромное политическое влияние на ситуацию в Азербайджане, пользуясь, в том числе, и широкими общественными сетями. В свою очередь Иран, параллельно с ослаблением позиций России, наращивает присутствие в Армении, по сути дела, превращаясь в фактор, гарантирующий безопасность республики.

После прихода к власти команды Михаила Саакашвили, Грузия передала свой суверенитет США, взяв на себя роль полноценного буфера против России, препятствующего возможности наращивать её региональные интересы. Вывод российских военных баз из Батуми и Ахалкалаки, а также многолетняя массированная антироссийская кампания, развернутая Саакашвили, лишила Москву всяческого влияния в Грузии. В итоге Россия была вынуждена фактически отгородиться от региона, заблокировав транспортное сообщение через КПП на Военно-Грузинской дороге и порты Поти и Батуми. На протяжении всего этого периода единственный легальный сухопутный маршрут из России в регион проходил через Дагестан в Азербайджан и использовался в локальных целях.

Грузино-российские противоречия дали Западу большой лимит времени и широту маневра для наращивания влияния на политические системы этих стран. При этом стратегический диалог Запада с Азербайджаном строился в основном вокруг перспектив нейтрализации Ирана, а с Арменией – вокруг возможности вывода страны из орбиты России и разблокирования границы с Турцией. Ни одну из этих целей нельзя считать реализованной в полной мере, поскольку и Тегеран, и Анкара старались не допустить чрезмерного усиления позиций Вашингтона.

Вместе с тем Запад добился значительного успеха, в частности, включив все три страны региона в режим индивидуального сотрудничества с НАТО, а для Грузии четко зафиксировав перспективу включения в Альянс. США прямо заявили о том, что рассматривают регион в качестве территории для размещения элементов своей системы противоракетной обороны (ПРО). Территория Азербайджана уже предоставлена для реализации интересов американских РЛС и ВВС. В рамках подписанного между США и Азербайджаном соглашения о военно-техническом сотрудничестве, США планируют включить РЛС в Лерике и радиотелефонную наблюдательную станцию в Агстафе в состав радиолокационной сети "Кавказнет", которую они собираются создать на Южном Кавказе. США установили радары на территории Астаринского и Хызинского районов, модернизировали базу ПВО в Кюрдамире, участвуют в переговорах между Москвой и Баку вокруг перспектив использования Габалинской РЛС. Азербайджан старается время от времени успокаивать Тегеран, заявляя о том, что не предпримет действий против своего южного соседа, однако, очевидно, что Иран одними заявлениями и обещаниями успокоить невозможно. Иран продолжает развивать военное сотрудничество с Россией в усовершенствовании системы ПВО и противоракетной обороны Ирана, в том числе, путем поставок зенитных комплексов С-300. Россия балансирует эти шаги в вооружении Армении и Азербайджана. Тегеран ведет не только очевидную "экспансию безопасности" в Туркмению и Таджикистан, но и активнейшую разведывательную деятельность в Закавказье, не оставляет попыток создания в Азербайджане групп влияния, объединенных в рамки религиозных течений. Региональная линия Ирана заключается в поддержании контуров оси Москва-Ереван-Тегеран, маневрировании во взаимоотношениях с Ереваном и Баку с использованием карабахского фактора. В этой ситуации слабым звеном, несмотря на особые связи с Ираном и Россией, подчинённым воле США, выступает Армения.

Если активная политика США в Закавказье ведет к напряженности в отношениях между Ираном и Азербайджаном, то напротив, Тегеран и Ереван поддерживают между собой подчеркнуто конструктивный диалог. Для иранской стороны взаимоотношения с Арменией представляют важность в плане обеспечения рычагов давления на Баку и вообще сохранения присутствия в приграничном регионе, для Армении же Иран становится альтернативным полюсом обеспечения национальной безопасности.

В армяно-иранские энергетические проекты активнейшим образом вовлечена Россия. У Ирана, России и Армении ряд совместных масштабных проектов: железной дороги из Армении в Иран с участием РЖД, НПЗ на армяно-иранском приграничье с участием "Газпрома", доставки газа из Ирана к электрогенерирующим мощностям в Армении, находящимся в российской собственности, увеличения пропускной мощности электрических сетей для экспорта электроэнергии из Армении в Иран. При этом Тегеран старается поддерживать взаимоотношения и с властями Нагорного Карабаха, в том числе и осуществляя там ряд строительных проектов.

По обратной логике строятся турецко-армянские и турецко-азербайджанские взаимоотношения. Усилия Вашингтона, нацеленные на примирение Еревана и Анкары и разблокирование государственной границы между двумя странами, не дали никаких результатов. Власти в Ереване прекрасно отдают себе отчет в том, что Анкара категорически не заинтересована в налаживании диалога с армянской стороной. Такая перспектива не устроит и Азербайджан, являющийся главной региональной опорой Турции и поставщиком углеводородов по турецким транзитным маршрутам. Можно констатировать, что США отказались от дальнейшего продвижения стратегии примирения, тем более что проявились разногласия между США и Турцией вокруг проблем Ирана и суверенизации Курдистана.

Итак, политика США и их союзников в Закавказье обрела практически консолидированное отторжение России, Ирана и Турции. Азербайджану, Армении и Грузии в конечном итоге придётся выбирать свой путь в зависимости от исхода этой позиционной борьбы: или строить свою собственную стратегию на свой страх и риск, или становиться "разменными монетами" американской стратегии "сдерживания", ответственность за которую не понесут ни США, ни Россия, ни Иран. Одним словом, выбор предстоит неудовлетворительный.

3. Косово навсегда

Прецедент признания независимости Косово, как и следовало ожидать, привел к радикальному изменению ситуации в Закавказье, где тлеют три территориальных конфликта, включающих этнические и религиозные элементы.

Несмотря на то, что Азербайджан, Армения и Грузия до провозглашения и признания Косово заявляли, что урегулирование конфликтов в регионе развивается вне зависимости от исхода событий вокруг Косово, их поведение после появления косовского прецедента свидетельствовало об обратном. В частности, независимость Косово не была признана Азербайджаном, несмотря на обратное решение Турции. Даже проамериканское правительство Грузии отказалось последовать примеру Вашингтона и отказалось признать Косово. А власти Армении не исключили возможность признания Косово, несмотря на однозначно отрицательную позицию России и Ирана. Налицо ситуативное поведение Баку, Тбилиси и Еревана. Отрицая на словах "прецедентность" Косово, закавказские государства отнеслись к нему именно как к прецеденту, решив наполнить его каждый своим содержанием: Тбилиси против Косово, ибо не хочет его международного повторения в Абхазии и Южной Осетии; Баку против Косово, ибо не хочет такого же признания Нагорного Карабаха; Ереван – за, ибо борется, как минимум, за сохранение правосубъектности Карабаха.

Косово лишило Запад времени, маневра и чистого политического влияния в Закавказье. Здесь каждому теперь некуда отступать, каждый вынужден торопиться и подменять добровольное "союзничество" с Западом примитивной торговлей: всем очевидно, что после Косово безопасности на всех не хватит.

После выхода из режима экономических санкций против Абхазии и решения об экономической поддержке Абхазии и Южной Осетии Россия, хотя не заявила о готовности признать Абхазию и Южную Осетию, ведет дело к интеграции этих протекторатов: в момент вступления Грузии в НАТО, Абхазия и Южная Осетия должны быть полностью защищены от возможной агрессии со стороны Грузии.

Тем не менее, при прямой военной помощи своих западных союзников Грузия усиленно готовится к военному решению конфликтов в Абхазии и Южной Осетии. По мере приближения Олимпиады в российском Сочи (2014), Грузия будет наращивать военное давление в зонах конфликтов, шантажируя Россию срывом Олимпиады (и возобновлением этнического конфликта на Северном Кавказе путём изгнания осетинского населения из Южной Осетии).

Параллельно США и Европейский союз резко активизировали свои усилия по "мирному" внедрению в процессы урегулирования в Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии, предлагая местным элитам гуманитарные, политические и экономические выгоды от сотрудничества с Западом при "уравновешивании" роли России. Высшие должностные лица Приднестровья и Абхазии, оппозиция в Южной Осетии уже избрали западную риторику "многовекторности" внешней политики в качестве своей официальной доктрины. Таким образом, они стараются снизить свою зависимость от конъюнктуры российско-американских и российско-европейских отношений. При этом, однако, реальных механизмов гарантий от тотальной "зачистки" капитулировавших государств и элит по югославскому сценарию Запад не предусматривает. Всё это стимулирует Грузию (и Молдавию) к отказу от мирного урегулирования.

Одновременно вся военная машина Грузии и военная помощь НАТО ей подчинены не только наступательной (Абхазия, Южная Осетия), но и тыловой роли Грузии в будущих действиях США против Ирана, а также в действиях радикальных исламистов на российском Северном Кавказе.

Азербайджан торпедировал многолетние усилия Минской группы (МГ ОБСЕ: России, США и Франции) по урегулированию нагорно-карабахского конфликта. В период острого внутриполитического кризиса в Армении он добился в ООН принятия резолюции, резко ослабляющей позиции Армении вокруг Карабаха, заявил о возможности расформирования самой МГ ОБСЕ, предупредил, что признание Нагорного Карабаха Арменией приведет к войне.

При этом уровень угроз (со стороны Грузии) и весомость гарантий безопасности для Абхазии, Южной Осетии (предоставляемых Россией) несравнимы с реалиями Карабаха. Если бывшие грузинские регионы находятся в сфере ответственности миротворческих сил СНГ, населены российскими гражданами и граничат с Россией, то Нагорный Карабах выпадает из зоны контроля России. Единственным гарантом безопасности Нагорного Карабаха является член ОДКБ Армения. В последние годы Москва предпринимала усилия по включению Нагорного Карабаха в общий политический контекст с Абхазией, Южной Осетией и Приднестровьем, но это встретило неприятие Армении (в частности, на слушания в Государственной Думе РФ о перспективах урегулирования конфликтов, представители Степанакерта были приглашены, но не явились по рекомендации Еревана). Россия уже дала знать, что война Азербайджана против Нагорного Карабаха не станет поводом для вступления в войну партнёров Армении по ОДКБ.

США заметно активизировали усилия по решению конфликта вокруг Нагорного Карабаха. В рамках МГ ОБСЕ были выработаны основные принципы урегулирования: армяне согласились вернуть Азербайджану пять (из семи) занятых районов вокруг территории бывшей НКАО, в которые вернутся азербайджанские беженцы, будут введены миротворцы из стран, не состоящих в МГ ОБСЕ, восстановлены коммуникации. Лишь затем начнется поэтапное решение вопроса о статусе Нагорного Карабаха: Нагорный Карабах обрел бы отложенный статус, окончательно оформленный в результате референдума через 10-15 лет (формат его проведения не конкретизировался). Ясно, что предложенный США вариант урегулирования в сложившейся ситуации может устроить только Армению. Вместе с форматом урегулирования с участием МГ ОБСЕ Азербайджан торпедировал и этот план, что ещё больше подтолкнуло Армению к НАТО.

После вывода российской военной базы из Ахалкалаки (населенного преимущественно армянами южного региона Грузии), Армения начала испытывать серьезные опасения перед перспективой создания плацдарма для скорейшего развертывания "северного фронта". Тому будет способствовать и реализация проекта строительства железной дороги Карс-Ахалкалаки-Тбилиси-Баку. Возможность блокады с севера – из Грузии – закрепит за Арменией позицию коммуникационного тупика, даже с учетом остающегося маршрута – через Мэгри (Армения) в Иран. Все это способствует популяризации в армянских кругах идеи о том, что лишь Армения может стать эффективным партнером НАТО в регионе: ведь включение Грузии в НАТО обострит ситуацию вокруг Абхазии и Южной Осетии, углубит противоречия между НАТО и Россией, а членство Азербайджана в НАТО скажется исключительно на усилении региональных позиций Турции.

США будут наращивать давление на власти Армении (где остаются острым социальный протест и низким уровень доверия к власти) с целью вывода её из орбиты влияния Москвы. В ближайшее время США и ЕС примут участие в строительстве новой АЭС в Армении, что позволит воздействовать на энергетическую безопасность не только Армении, но и всех остальных стран региона, начнут активное продвижение на президентский пост экс-главы МИД Раффи Ованисяна. Дальнейшее обострение внутриполитической ситуации в Армении (и предстоящие выборы президента Азербайджана Ильхама Алиева на второй срок) приведёт к дестабилизации в Карабахе. Поэтому Армения заинтересована в урегулировании под патронажем США, ибо экономически не в состоянии поддерживать статус-кво вокруг Нагорного Карабаха, а Азербайджан и Турция, Иран и Россия не заинтересованы в урегулировании по американскому сценарию.

Это вовлекает Россию в военные региональные конфликты в Закавказье, не обеспечивая ей, однако, приемлемых стартовых возможностей в этом регионе. При этом техническая военная готовность Грузии и Азербайджана к конфликтам очень высока, однако низко мотивирована в части личного состава. Появление среди российских миротворцев частей чеченского происхождения резко изменила психологическую картину ТВД в пользу России, но не меняет её пассивного оборонительного замысла. Понимание катастрофических экономических последствий будущей войны в Карабахе оказывает также демобилизующее воздействие на готовность Армении к войне с Азербайджаном. Такая "война нервов" ставит перспективы войны в чрезвычайно милитаризованном Закавказье в зависимость не от стратегических, управляемых факторов, а от мало контролируемого "самовозгорания", перед которым одинаково уязвимы интересы региональных держав и трансрегиональных коммуникационных проектов.

Остаются неясными перспективы главного дестабилизирующего фактора в регионе – намерения США в отношении исламистского правительства Турции, создания независимого Курдистана, ядерной программы Ирана. Сдерживающим фактором для активности США являются крупные политические инвестиции Запада, вложенные в "Закавказский коридор", который в условиях войны может просто перестать существовать. Таким образом, конфликтная инициатива во многом находится в руках тех, кто взвешивает рентабельность двух конкурирующих технологий стратегического сдерживания России:

(1) сдерживать рост её влияния путем диверсификации маршрутов доставки энергоресурсов в Европу (через Закавказье) – или

(2) добиваться того же, взрывая её "подбрюшье" в зонах конфликтов в Закавказье с перспективой их переноса на Северный Кавказ.

Влияние первого сценария на реальный рынок энергоресурсов Европы преувеличено, а практика разжигания новой Кавказской войны против России явно недооценена. Но слишком велико искушение глобального игрока выстроить "глобальные Балканы до Синьцзяна", чтобы мы могли полагаться на то, что его проевропейские симпатии перевесят его же антироссийские, антииранские и антикитайские комплексы.

4. Средняя Азия

В отличие от Закавказья, потенциальные вооруженные конфликты в Средней Азии являются не результатами старых, уже сложившихся, предпосылок, а событиями новой повестки дня, не реализованной в прошлом. Долгое время считалось, что главная экономическая пружина конфликтов лежит в проблеме водно-энергетического баланса, в котором главные источники воды и энергоресурсов (Таджикистан и Киргизия) одновременно являются беднейшими странами региона, а главные потребители воды и ресурсов (Узбекистан и Казахстан) – его лидерами. В этой ситуации, все стороны водно-энергетического баланса видели в России естественного финансового, технологического и политического посредника в решении этого вопроса.

Сегодня, в условиях демографического кризиса (перенаселения) в Узбекистане, финансового кризиса в Казахстане, экономического, политического и энергетического кризисов в Таджикистане и Киргизии наиболее острыми становятся противоречия не общеэкономического характера, а традиционного – миграционного, террористического, социального и регионального характера. Резко выросла роль новых внешних игроков в Средней Азии: Ирана, Китая, Афганистана.

Окончательно сформировались две экстерриториальные зоны конфликтов: афгано-таджикская граница и Ферганская долина, прямой коридор к которым имеет исламистский, террористический и наркотический трафик из Афганистана. Не менее активным участником событий в регионе становится Китай, непосредственно заинтересованный в "экспансии безопасности" в Среднюю Азию ради обеспечения внешней безопасности своего Синьцзян-Уйгурского автономного района, который является традиционной целью исламистов и новой целью активности США в Афганистане, Пакистане и Монголии. Существенно, что экономическая и иная активность Китая в сопредельных территориях Казахстана и в Киргизии опирается на практическое отсутствие регулярной границы между Китаем и этими странами, а, например, фактический оборот торговли между Китаем и Киргизией кратно выше торговли Киргизии с Казахстаном и Россией вместе взятыми.

Перед лицом внешней и внутренней слабости Таджикистана и Киргизии всё более "бесцеремонно" вынужден вести себя Узбекистан, выстраивая собственную пограничную систему. Казахстан мог бы составить в этом конкуренцию Узбекистану, но теперь вынужден перейти к глубокой стратегической обороне.

В течение десяти лет болевой точкой для Казахстана являлась граница с Узбекистаном. После распада СССР так и не была закончена делимитация границ в целом в постсоветском Туркестане, а советские границы не отражают особенностей исторического расселения этнических групп на территории региона. Потенциальные территориальные споры между республиками могут возникнуть из-за казахстанских городов Туркестан и Сайрам, узбекское население которых составляет 70-80%. Растущая доля узбекского населения на юге Казахстана, юго-западе Киргизии, севере Таджикистана, давно превратилась из проблемы этнического меньшинства в проблему преобладающего регионального этноса, не представленного в региональных и центральных органах власти (при этом сотни тысяч афганцев уже натурализовались в Таджикистане и представлены в местных органах власти). Ситуация усугубляется проблемой этнически окрашенного аграрного рабства, самозахватами городских земель, особой остротой земельного вопроса в сельской местности, создающего крайний дефицит земли в зонах со смешанным населением, массовой безработицей, постоянной угрозой голода и этнических конфликтов, растущим наркотрафиком (официально зафиксированный поток наркотиков из Афганистана в Таджикистан и далее вырос за последние годы в четыре раза). Во многих случаях радикальные исламистские движения в странах региона характеризуются моноэтничностью состава их участников.

Неизбежная проблема преемственности власти в Казахстане и Узбекистане и модернизации власти в Туркмении в ближайшие годы, крайняя слабость власти в Киргизии и Таджикистане, предельно низкая боеготовность вооружённых сил большинства стран региона – делают их особенно уязвимыми перед внешними и внутренними угрозами применения силы.

Бегство избыточного населения из Ферганской долины в целом, Таджикистана, Узбекистана и Киргизии в Россию и отчасти в Казахстан лишь отчасти снижает накал внутренних социальных проблем. Любые систематические меры по легализации и сокращению трудовой миграции в России и Казахстане будут иметь своим следствием социальное банкротство государств в Таджикистане и Киргизии и дальнейшую суверенизацию их регионов. В полуофициальной идеологии безопасности Казахстана прямо указывается, что после смены режима в Узбекистане, Казахстан станет главным объектом миграционной экспансии узбекского населения, которое не сможет ассимилировать, что чревато социально-этническим взрывом на юге Казахстана и вокруг Алма-Аты. В условиях традиционно конфликтных отношений Казахстана с Узбекистаном это неминуемо приведёт к спонтанным военным действиям вдоль границ. Фактическая капитуляция Киргизии как суверенного государства в проекте Центральноазиатского союза (ЦАС) перед политической и экономической экспансией Казахстана, который, несмотря на экономические трудности, прямо претендует на фактический аншлюс Киргизии, приближает территориальный раскол страны на две части: Юг, в котором этнически, политически и экономически будет доминировать Узбекистан, и Север, который станет протекторатом Казахстана. Здесь следует ожидать повышения уровня террористической угрозы из Афганистана и особой экспансии Китая. В перспективе конфликта, например, в Ферганской долине это приведёт к его растущему вмешательству в собственно военную систему безопасности.

Близкая к капитуляции стратегия Таджикистана как младшего партнёра "персидского блока" (Иран – Таджикистан – Афганистан) не гарантирует его от острого столкновения с Узбекистаном и растущей опасности инфильтрации Афганистана в его внутренние процессы, что делает более чем реальным раздел страны между внешними игроками и длительный период военной нестабильности.

Источник: "Regnum"