Лента: Политика

EL PAIS

"Негативная" гегемония

С момента исчезновения в 1991 году Советского Союза мир находится в поисках самого себя, испытывая безотлагательную потребность в понятной геополитике. До падения Берлинской стены (1989 год) планета жила в условиях биполярности, где доминировали Вашингтон и Москва. После краха коммунизма США, руководствуясь какой-то собственной логикой, попытались заполнить освобожденное Кремлем стратегическое пространство. Такую попытку очень осторожно предпринял первый Буш, с помощью международной коалиции решивший изгнать Саддама Хусейна из Кувейта, но дальше он не пошел.
11 сентября Буш-второй и патруль первопроходцев будущего, так называемых неоконов, решили, что пришло время применить на практике стратегию массового уничтожения, чтобы сделаться хозяевами однополярного мира. Войны в Афганистане и Ираке, позиционируемые Соединенными Штатами как эпизоды борьбы с международным терроризмом, сегодня являются средствами установления этой однополярности. То же самое происходило и на прошедшем саммите НАТО в Бухаресте, где было принято решение о вступлении в альянс Хорватии и Албании, а в неопределенной перспективе – Грузии и Украины. Такое разбухание НАТО наряду с возможной установкой щита ПРО в Польше создает новые межевые знаки вокруг России – как раньше для защиты от СССР, – как будто восточный колосс осмелился вернуться.

Развитие этих двух конфликтов, одновременность которых сама по себе уже неблагоприятна для западных планов, ставит под сомнение успеха этого приглашения к однополярности. Соединенные Штаты оказываются не в состоянии навязать свою волю крупным коалициям исламского происхождения, и, как следствие, режимы, ставшие наследниками Саддама в Багдаде и талиба Омара в Кабуле, – лишь слабые проконсулы без поддерживающей их надежной метрополии. Но что еще хуже этой неспособности выиграть мелкие войны, так это провал мирного процесса на Ближнем Востоке. После гибели СССР Белый дом монополизировал всю геостратегию, которую могли бы выработать арабы и евреи, но, будучи абсолютным властителем в регионе, сегодня он является воплощением бездействия и неспособности помыслить о Ближнем Востоке, не подчиненном Иерусалиму. Этот недостижимый мир еще ярче, чем бесконечная война, показывает, что с американской гегемонией что-то не так.

Мир перестал быть биполярным, но, несмотря на это, в нем не прижилась однополярность, олицетворяемая Соединенными Штатами. Американская держава терпит крах в этом предприятии, но это не означает, что в мире есть признаки или предпосылки движения к многополярности, воплощением которой стало бы правительство конклава держав. Напротив, создается впечатление, что геостратегический мир потерялся где-то на ничьей земле, между Пинто и Вальдеморо. И тот факт, что Вашингтон из-за своей материальной мощи является чем-то гораздо большим, чем первый среди равных, но из-за провала собственных попыток править миром сильно недотягивает до бесспорного гегемона, создает новую геостратегическую конфигурацию со смутными очертаниями.

В итоге США реализуют сегодня негативную гегемонию: из-за того, что их материальная и военная мощь превышает мощь всех остальных стран вместе взятых, они препятствуют установлению многополярности, а их неспособность структурировать планету в соответствии с доступным пониманию порядком приводит к застою с тенденцией к загниванию имеющихся конфликтов. К таким конфликтам относятся: борьба с исламистскими врагами Запада, которые могут стать вечными из-за практически исключительно военного характера американской гегемонии; арабо-израильский конфликт, где миазмы, порожденные отказом Вашингтона выступить в роли беспристрастного арбитра с каждым днем делают его все более неразрешимым и затхлым; отношения с Россией, которую, как показал завершившийся саммит НАТО, можно окружить, но нельзя интегрировать в новый миропорядок, потому что для этого он обязательно должен быть многополярным; отношения с Европой, формально хорошие, но страдающие от галопирующей неопределенности из-за того, что Соединенные Штаты, во-первых, ввязались в целую серию конфликтов, которые ЕС поддерживает весьма вяло и недостаточно, а во-вторых, США не проявляют интереса к подходу к этим проблемам (в том числе к иранской) по типу Альянса цивилизаций, который мог бы привести к более органичной интеграции Европы.

Это гегемония массового уничтожения. Гегемония Марса, как сказал американский политолог Роберт Каган. Но Марс никогда не нападает на Землю.

М. А. Бастеньер
Источник: "ИноПресса"


* * *
Boston Globe

Американские стереотипы заставляют перейти Россию в нападение

Почему Владимир Путин ведет себя так, как будто Запад не может предложить ничего, кроме угроз? Быть может, по той причине, что после окончания холодной войны НАТО отреагировала на мирный роспуск Варшавского блока наращиванием своей мощи?

Если Михаил Горбачев в свое время на слово поверил США, что, согласись Россия на вступление в НАТО воссоединенной Германии, и альянс-де больше не будет расширяться на Восток, то почему Москва теперь должна верить новым заверениям? Если в 1999 году через несколько недель после сенсационного приема в НАТО Польши, Венгрии и Чехии альянс отмахнулся от настоятельных просьб России и начал бомбардировки Сербии, то почему бы тогда Путину не провозгласить в 2000-м году "новую концепцию безопасности"?

Этот ответный жест покончил с атмосферой сотрудничества и ознаменовал возвращение к прежнему антагонизму. Отнюдь не все в США обвиняли в этом Москву. Никто иной, как Джордж Кеннан – видный дипломат и поборник политики сдерживания СССР – назвал расширение НАТО на Восток "самой роковой ошибкой американской политики за всю эру после окончания холодной войны". Еще в 1946 году Кеннан заметил, что "невротический взгляд Кремля на мировые события объясняется традиционным, инстинктивным чувством неуверенности… Русские всегда опасались иностранной интервенции". А почему бы, собственно, и нет? На протяжении веков Россия подвергалась агрессии со стороны Польши, Оттоманской империи, Швеции, Австрии, Франции, Великобритании и Германии. США превратились в сверхмилитаризованную глобальную империю в процессе противостояния Советскому Союзу.

Термин Кеннана "сдерживание" был переведен на русский как "удушение". Как отметил историк Маршал По, "ни одна другая страна на Земле еще не подвергалась столь систематическому и смертоносному военному нажиму", как Россия. А вы говорите "паранойя"…

Американцам нет нужды забывать о давних преступлениях Сталина и недавних авторитарных нарушениях режима Путина, чтобы заподозрить, что Вашингтон опять проводит обреченную на провал политику, которая способствует скорее обострению, чем снижению напряженности в отношениях с Москвой. Даже если отвлечься от попыток проводить морально-этические параллели между сталинским коммунизмом и капитализмом американского образца, сегодня уже ничто не может оправдать воспроизведения стереотипных моделей поведения, которые неминуемо заставят Россию перейти от защиты к нападению. Когда в ядерной гонке паранойю испытывает одна сторона, то параноиком становится и другая. Сумасшествие становится обоюдным, пусть даже лидеры и кажутся вменяемыми. Вменяемыми? Хорошо, не будем говорить о Москве. Но кому придет в голову использовать слово "вменяемость" в отношении всего того, что в последнее время исходит из Вашингтона?

Источник: "DW"


* * *
Les Echos

НАТО: день, когда Россия выйдет из себя

На саммите в Бухаресте президент США не выиграл сражение за присоединение Украины и Грузии к программе, которая открыла бы для них двери НАТО. Но этот вопрос может остаться на повестке дня следующих саммитов альянса. Приход нового президента в Белый дом и установление правления Путина-Медведева в Кремле может улучшить российско-американские отношения. Но Джордж Буш оставляет после себя – в том, что касается природы Североатлантического альянса – наследство, от которого будет непросто избавиться. С точки зрения Москвы альянс всегда будет политической и военной организацией на службе США. Его главнокомандующий – американский генерал. Его генеральный секретарь – голландец. Но он не занял бы эту должность, не пройди он экзамен в Вашингтоне, и не остался бы на этом посту, не демонстрируй он ежедневно должную правильность взглядов. После долгих поисков новой роли НАТО превратилось в инструмент, с помощью которого США до настоящего времени препятствовали зарождению европейской военной политики и распространяли свое влияние на территории бывшего СССР.
Во всей этой ситуации есть парадокс. Когда Буш стал президентом США, он, казалось, не придавал особого значения Североатлантическому альянсу. Его вице-президент, министр обороны и кортеж неоконсерваторов, последовавший за ним в Белый дом, не забыли об опыте войны в Косово, когда решения о военных операциях и бомбардировках ежедневно принимались комитетом, заседавшим по утрам в штаб-квартире организации. Они пообещали, что США никогда не повторят подобный опыт. Когда Североатлантический совет после терактов 11 сентября 2001 года сослался на 5-ю статью Атлантического Пакта ("один за всех, все за одного") и поддержал США в войне в Афганистане, Вашингтон принял подарок, но решил им не пользоваться. Тогда еще не было впечатления, что НАТО играет ведущую роль в политических и военных стратегиях США.

Такое впечатление подтвердилось несколько месяцев спустя, на саммите альянса, который состоялся в Пратика ди Маре, на итальянской военной авиабазе возле Рима, с участием Владимира Путина. В момент, когда российско-американские отношения были особенно теплыми, главы государств и правительств договорились о создании нового института, названного Совет Россия-НАТО. Новый совет, в который вошли двадцать стран, должен был заниматься борьбой с терроризмом, урегулированием кризисов, вопросами распространения оружия массового уничтожения, контролем над вооружением, противоракетной обороной. У нас были основания надеяться, что Североатлантический альянс, бывший движущей силой Запада в эпоху холодной войны, превратится в организацию коллективной безопасности европейского континента и откроет двери в будущее всем странам бывшего Советского Союза.

Но мечта осталась мечтой. Год спустя, в 2003-м, США вторглись в Ирак без санкции Совета Безопасности ООН. В 2004 году к НАТО присоединились семь стран: Болгария, Румыния, Словакия, Словения и балтийские республики, то есть три страны, входившие ранее в состав СССР. Совсем недавно Буш объявил, что новыми этапами этого продвижения на Восток станут Украина и Грузия. Полагать, что Россия будет смотреть на все это безразлично и безропотно – малореалистично и даже, возможно, опасно.

Серджио Романо
Источник: "ИноПресса"