Лента: Политика

В мартовско-апрельском номере журнала "Foreign Affairs" появилась статья профессора Мюллера"Мы и они. Сохраняющаяся сила этнического национализма". В этой статье утверждается, что этнический национализм представляет собой отнюдь не уходящее явление мировой истории, но феномен, которому предстоит определять собой историю XXI столетия. Аргументы автора не столько новы и оригинальны, сколько поразительны для такого сверхреспектабельного издания, как "Foreign Affairs". Мюллер доказывает, что либеральная демократия, восторжествовавшая в Европе после Второй мировой войны, оказалась возможной не вопреки, а, напротив, вследствие обретенной большей частью государств Европы этнической однородности.

Джерри З. Мюллер – профессор истории Католического университета Америки (Catholic University of America). Проходил стажировку в Иерусалимском Центре общественных отношений в 1993-1994 годах. Получил степень бакалавра в университете Брандейса, степень доктора философии в Колумбийском университет. Кроме того, за время своей научной карьеры получал несколько грантов и проходил кратковременные стажировки. Автор нескольких книг по истории социально-политической и экономической мысли. Среди них: "Другой Бог, который потерпел неудачу: Ханс Фрайер и дерадикализация немецкого консерватизма" (1987), "Адам Смит в его время и в наше" (1993), "Консерватизм: антология социальной и политической мысли от Дэвида Юма до наших дней" (1997). Наиболее известной книгой Дж. Мюллера считается его последняя работа "Разум и рынок: капитализм в современной европейской мысли" (2002). В этой книге Мюллер предпринял попытку исследовать социальное и политическое измерение капитализма, каким его видели более, чем дюжина европейских мыслителей, в числе которых автор выделяет таких авторитетных персонажей, как Адам Смит, Йозеф Шумпетер и Фридрих Хайек.

***

Мы изложим здесь основные тезисы этой весьма неожиданной публикации

Проецируя собственный опыт на весь остальной мир, американцы до сих пор преуменьшали роль этнического национализма в политике. Американцы полагают этнонационализм ужасным явлением как интеллектуально, так и морально.

Однако этнонационализм не исчезает. Создание мирного регионального порядка национальных государств обычно являлось продуктом жестокого процесса этнического разделения. И в зонах, где подобное разделение еще не произошло, политика все еще остается уродливой и чреватой вспышками насилия.

Согласно общепринятой точке зрения, после разрушения СССР ... европейцы вошли в постнациональную эру, которая была не только хороша сама по себе, но и служила моделью для других регионов. Национализм считался трагическим окольным путем к мирному либеральному демократическому порядку. В эту историю образованные европейцы верят даже больше образованных американцев. Но опыт сотен африканцев и азиатов, которые гибнут каждый год, пытаясь достичь берегов Испании или Италии свидетельствует, что границы Европы не столь открыты, как это представляется либеральным обозревателям.

Исследование бы показало, что в то время как 1900 году в Европе существовало множество государств, в которых не было одной преобладающей национальности, к 2007 году осталось только два таких государства, одно из которых, Бельгия, уже близко к распаду. Кроме Швейцарии, в которой, внутренний этнический баланс власти поддерживается строгими законами о гражданстве – во всей остальной Европе "сепаратистский проект" не только не исчез, но празднует свой триумф.

Во многих отношениях этнонационализм достиг своего апогея в годы непосредственно последовавший за Второй мировой войной. Европейская стабильность в эпоху Холодной войны явилась частично продуктом широкого применения этнонационалистического проекта. И с момента окончания Холодной войны этнонационализм продолжает придавать новую форму границам европейских государств.

Существуют два способа осмысления национальной идентичности. Согласно одному из них, к нации относятся все люди, которые живут в пределах границ нации-государства, вне зависимости от их этнического, расового или религиозного происхождения. Это либеральный или гражданский национализм – концепция, которой в наибольшей мере соответствует современная Америка. Либеральному подходу противостоит ... этнонационализм. Базовая идея этнонационализма состоит в том, что нация определяется как наследование одних и тех же черт, в список которых включают общий язык, общую веру, и общее этническое наследство.

Общепринятый взгляд на европейскую историю свидетельствует, что национализм в западной части континента принимал по преимуществу либеральную форму, а на востоке был этнически окрашенным. Но ... либеральный национализм появлялся в государствах, в которых уже наблюдалась высокая степень этнической гомогенности. Задолго до XIX столетия, такие страны как Англия, Франция, Португалия, Испания и Швеция репрезентировали себя в политике как национальные государства, в которых этническое разделение было смягчено долгой историей культурной и социальной гомогенизации.

Сегодня многие люди воспринимают национальное государство как естественную форму совместного проживания, а империи как аномалии. Но анализ исторических данных показывает, что верно как раз противоположное. Большая часть людей большую часть времени жили именно в империях, тогда как национальное государство представляло собой скорее исключение, чем правило.

Либералы XIX века, как и сторонники глобализации сегодня, верили, что распространение международной торговли приведет к установлению мира и спокойных торговых отношений как внутри государств, так и между ними. Социалисты также соглашались с этим, хотя и верили в то, что гармония достижима только после установления социализма. Но XX век пошел по иному пути. Процесс "установления соответствия между государством и нацией" принимал различные формы, от добровольной эмиграции до насильственной депортации и геноцида.

***

В большей части государств Центральной и Восточной Европы, евреи долго играли важную роль в торговле и коммерции. После того, как им предоставили гражданские права в конце XIX столетия, они начали заниматься профессиями, овладение которыми требовало высшего образования, такими как медицина и юриспруденция. Вскоре евреи составили почти половину докторов и юристов Будапешта, Вены и Варшавы. К 1930-м годам многие правительства приняли законы, ограничивающие доступ евреев к получению высшего образования. Национал-социалисты, основывавшие свою идеологию на особом понимании "германскости", которая противостояла "еврейскости", могут быть отнесены к крайней разновидности общего для всей Восточной Европы этнонационалистического тренда.

Можно было бы ожидать, что крушение нацистского режима и проводимой им политики знаменует конец националистической эры. Но в действительности это событие лишь обозначило новую стадию этнонационалистических трансформаций. Политические единицы в Центральной Европе после Первой мировой войны были установлены путем проведения границ между различными этническими группами. После Второй мировой войны миллионы людей предпочитали просто изгонять из своих домов и стран, при, по крайней мере молчаливой, поддержке победивших союзников.

Уинстон Черчилль, Франклин Рузвельт и Иосиф Сталин пришли к заключению, что изгнание этнических немцев из негерманских государств являлось необходимым предварительным условием стабильного послевоенного порядка.

Между 1944 и 1945 годами, пять миллионов этнических немцев из восточных частей Германского рейха переселились на Запад, убежав от Красной Армии. Между 1945 и 1947 годами новые послевоенные режимы Чехословакии, Венгрии, Польши и Югославии депортировали еще 7 миллионов немцев за их сотрудничество с нацистами.

Небольшое число евреев, которые пережили войну и возвратились в свои дома в Восточной Европе, столкнулись со столь сильным антисемитизмом, что большинство из них сочли за благо покинуть страну своего проживания. Евреи, таким образом, в сущности, исчезли из Восточной и Центральной Европы.

В результате всеобъемлющего процесса этнического разделения был достигнут этнонационалистический идеал: каждая нация в Европе получила собственное государство, и каждое государство оказалось населено представителями одной этнической национальности. В период Холодной войны только несколько стран представляли исключение из общего правила: Чехословакия, Советский Союз и Югославия.

***

Для большей части развивающегося мира деколонизация сопровождалась этническим размежеванием посредством обменов жителями или изгнания местного населения.

Конец британского владычества в Индии в 1947 году принес с собой разделение субконтинента на Индию и Пакистан, сопровождающееся оргией насилия, которая унесла сотни тысяч жизней.

В 1962 году окончание французского правления в Алжире привело к насильственной эмиграции алжирцев европейского происхождения.

Экономисты, начиная с Адама Смита, утверждали, что конкурентоспособность рынков возрастает с увеличением размера этих рынков. Распад Австро-Венгерской империи на небольшие национальные государства, каждое из которых установило торговые барьеры, рассматривался как экономически иррациональное происшествие и как основная причина тяжелого положения региона в межвоенный период. Последующая история Европы полна попыток преодолеть эту экономическую фрагментацию, кульминацией подобных попыток стало образование Европейского союза.

Хотя этнонационализм часто ведет к напряжениям и конфликтам, он также может рассматриваться как источник установления крепких социальных связей и стабильности в обществе. Когда французский учебник начинается словами "Наши предки – это галлы" или когда Черчилль обращается к слушателям как к "островной расе", они апеллируют к этнонационалистическим чувствам. Либеральная демократия и этническая гомогенность, считает Джерри Мюллер, не только совместимы, но и комплиментарны.

Европа достигла гармонии после Второй мировой войны отнюдь не из-за неудачи этнического национализма, но именно из-за его успеха. Совпадение этнических и государственных границ в Европе обернулось уменьшением числа причин для споров касательно границ и сообществ экспатриантов, что в свою очередь привело к установлению наиболее стабильной территориальной конфигурации в европейской истории.

***

Причиной наиболее драматической трансформации этнического баланса Европы в последние десятилетия служит иммиграция людей африканского, азиатского и ближневосточного происхождения.

Португалия и Испания благоприятствует предоставлению гражданства жителям своих бывших колоний из Нового света. В других государствах, таких как Япония и Словакия, членам господствующей национальной этнической группы, которые не являются гражданами, позволяется жить и работать в этой стране. Американцы, которые приучены правительственной практикой рассматривать различное отношение к людям, базирующееся на их этническом происхождении, в качестве нарушения универсальных норм, часто полагают, что избирательная в отношении к этносам иммиграционная политика необычна, если не отвратительна. Но в глобальном контексте, утверждает автор статьи в "Foreign Affairs", как раз склонность к универсальным критериям выглядит провинциальной.

Поэтому, делает вывод Мюллер, расчленение многоэтнических государств может быть наиболее гуманным решением интенсивных коммунальных конфликтов. Подобное расчленение неизбежно создаст новый поток беженцев, но, в конечном счете, решит проблему межэтнических конфликтов. Задача международного сообщества в случае возникновения таковых состоит в разделении воюющих сторон максимально гуманным способом: предоставляя помощь в транспорте, подтверждая гражданские права в новых Отечествах и обеспечивая финансовую помощь для переселения и экономической ассимиляции. Счет за все это будет огромен, но едва ли он будет выше, чем материальные затраты на поддержание присутствия военного контингента для примирения соперничающих военных групп или моральных потерь от созерцания военных действий.

***

Текст Мюллера явно отвечает потребности западного экспертного сообщества в оправдании решения США и большей части стран Евросоюза по расчленению Югославии, включая предоставление независимости Косово. Однако сам этот подход, грубо говоря, пропиаренный на столь высоком уровне (статья "Мы и они" была выделена в качестве центрального материала номера как на электронной странице журнала, так и на сайте его учредителя – Совета по международным отношениям), заставляет сделать целый ряд других, более радикальных выводов. В частности, о продолжающейся мутации либеральной идеи на Западе и в том числе о ревизии некоторых, казалось бы, неотъемлемых ее постулатов. Табу политкорректности исчезают на глазах, а это значит, что следует быть готовым к новым, самым смелым предположениям о трансформации миропорядка. Будем надеяться, что российские авторы разных направлений смогут высказать, в том числе и в нашем издании, по этому поводу свое собственное мнение.


Константин Аршин
Источник:"Штаты 2008"

---

КОММЕНТАРИЙ

Статья Мюллера, ставшая центральным материалом "Foreign Affairs", и провозглашающая эпоху "расчленения многоэтнических государств", как этап на пути к мировой либеральной демократии, может быть и является просто попыткой оправдать расчленение Югославии и затем Сербии. Однако, нетрудно провести параллели между этой статьей и работой З.Бжезинского "Второй шанс", в частности, развиваемой в этой работе теории "Глобального Политического Пробуждения". Нетрудно заметить, что роль главной жертвы как "расчленения многоэтнических государств" в статье Мюллера, так и революционных процессов мирового "Глобального Политического Пробуждения", в работе Бжезинского, предназначена для России. Политическая мысль Америки не выходит за рамки двух задач: как сохранить свою доминирующую мировую роль и каким образом устранить возможных конкурентов, или препятствия на этом пути. Ради решения этих двух задач США готовы, как видим, к провоцированию как межэтнических, так и религиозных конфликтов, оправдывая их необходимостью торжества "всемирной идеи либерализма".